Сборник драбблов.

Свадьба. Громкие голоса разносились по всему залу, но это только радовало твой слух, заставляя вас широко улыбнуться, оглядывая всех людей, что были приглашены на важное событие в твоей жизни. Голоса были наполнены звонким упоением и от этого в твоих ярких глазах появлялись блики, показывая то, на сколько ты была счастлива. В каждом углу был слышен чужой смех. Смех у каждого был подобен сладкой музыке в такой день. В такой час. Зал был до безумия ярким, как и ты. Твое белое свадебное платье касалось пола, плавно расплываясь по нем, когда ты бережно ходила на своих каблуках, создавая всё новый и новый звон по кафелю. Платье подчеркивало твою стройную фигуру и идеальные плечи с ключицах, на которых виднелись маленькие родинки. На шее блестело калье с драгоценным камнем, что цветом напоминало море. Голубое море. И твои очи. Твои глаза – это именно то, на что всегда обращали внимание другие. Они видели в ним все, что можно было и нельзя. Спасение, утешение и даже любовь. Множество поздравлений и комплиментов сыпалось в твою сторону, отчего твои уголки губ поднялись выше, показывая твою ласковую улыбку. Очи святились ярче. Понимание того, что... Вот. Твое счастье наконец пришло. Ты уже давно нашла свой выход из проблем и продолжаешь идти вперед, оставляя прошлое позади, о котором ты уже давно забыла. Все то, что когда-то тянуло тебя вниз – теперь только в твоем кошмаре. А кошмары больше не возвращались. Не возвращались с тех пор, как на твоем пальце оказалось кольцо. Кольцо, что закрепило твою любовь с ним навеки. Закрепила навеки ту любовь, с которой тебе не страшна никакая преграда. Ты всегда облокачивалась об его грудь, пытаясь найти утешение, заботу, а его руки в этот момент ложились тебе на спину, нежно её поглаживая. Ты вечно в безопасности. Твои глаза начали бегать по всем лицам, что были в зале. До тех пор, пока они не остановились на очах, что пристально смотрели на тебя. Снова те самые нахмуренные брови, сведенные к переносице, но до безумия красочные глаза, в которых ты когда то видела то, без чего не могла жить. То, без чего ты когда то не справлялась и не могла найти себе места, не замечая в своем поле зрения тех самых очей. Его глаза всегда смотрели только на тебя, никого не замечая рядом с собой. Тот никогда не обращал внимание на ту, кто бы уделяла ему больше внимания, чем ты. Тебе нет лучшего человека для него. Тебе нет того человека, кто бы мог заставить его выбросить тебя из своего сердца, дав другому занять твое прошлое место. Леон. Леон Кеннеди. Ты тихо выдохнула, когда ваши взгляды встретились. Ты видела, с каким отчаянием он смотрел на тебя и, словно, просил тебя снова принять его в свои теплые объятия и успокоить, снова начав его защищать от того, что сжирает его внутри. Но нет. Такого больше никогда не будет. Ты давно о нем забыла. Ты давно начала новую жизнь, но он. Но он всегда помнил о тебе и продолжал искать твой характер в чужих чертах людей, чтобы забыть о том, что такое быть брошенным человеком. Леон постоянно пытался забыться в других женщинах, дабы вспомнить, каково это услышать ласковые слова рядом со своим ухом, но, каждый раз, когда ему шептали что то подобное, он разочаровывался. Разочаровывался, когда не слышал твоего нежного голоска, что был нежнее пения птиц. Кеннеди никогда не забывал то, как тихо звучал твой голос, но он давно забыл, каково это слышать от тебя слова о любви в свою сторону. Он и не может вспомнить, что он чувствовал, когда ты его гладила по волосам, шепча драгоценную ласку. «Я помню тепло твоей руки. Помню, как ты гладила меня аккуратно. Спокойно. Ты была той единственной, кто спас меня после событий в Ракун Сити, помнишь? Ты спасла меня и помогла мне пройти через то, что я бы не смог пройти сам. Все это благодаря твоим теплым рукам. Они всегда заставляли меня выпасть из реальности, вспоминая лишь твое имя.» – Нет... Сука, – пробубнил Леон, все зачеркивая и бросая ручку, хватаясь дрожащими руками за голову и опуская её. Всё, что было на его столе – записки для тебя. Он их писал в надежде, что ты из прочтешь, но Кеннеди никому и никогда бы их не показал ни в каких обстоятельствах потому, что считал это позором. Позором потому, что он остается на месте, без возможности куда-либо шагнуть и дёрнуться из-за того, что его матовые очи смотрели постоянно на твой затылок, пока ты жила своей жизнью. Даже не вспоминая о его имени. Никто не знал о том, что чувствовал тот в самом деле. Во всех чужих глазах он был лишь... Агентом, который не имел чувств даже за границами своей трудной работы, что заставляла его измотаться. Агент, который поздно вечером наконец приходил в свою квартиру и... Что? Его не встречала у порога любимая женщина, которая подарила бы ему утешение после тяжёлого рабочего дня, из-за которого все тело ныло и болело. Заходя в квартиру, Леон чувствовал жгучий камень на душе, что давил и давил на хрупкое стёклышко, покрытое трещинами. Всегда, каждый раз, его пустые очи поднимались, но не видели перед собой то самое выражение лица, которое дарила ему яркую улыбку. Его тело не чувствовало нежных рук на спине и пальцев, которые раньше гладили ноющую поясницу. – Я очень рад за тебя, – сказал Кеннеди монотонным тоном, в котором было спрятана разбитая душа, лежащая в собственных стеклянных осколках. Он скрывал то, что ему действительно было больно наблюдать за тем, как ты всю свою жизнь уделила другому мужчине, а не ему. Теперь в твоем приоритете было другое имя, а не Леон. Но, а твое имя все также остается в облитым кровью сердце агента. – Спасибо, – сказала ты тихо. Русый лишь слабо кивнул головой, перевесив вес на другую ногу на мгновение, а затем снова встав ровно, также держа руки за спиной. А за спиной он нервно перебирал свои пальцы, подушечки пальцев которые белели от того, как сильно он надавливал на свою же кожу от нервов. Кеннеди понимал, что ты никак не хочешь идти с ним на контакт, но тот лишь хотел снова услышать твой нежный голосок. Хотя бы в последний раз. Пока есть шанс. – Я не ожидала тебя здесь увидеть, – заговорила ты неожиданно. – Как ты узнал о моей свадьбе? – Да так... – говорил тот незадумчиво. – Крис сообщил, – он слабо махнул рукой, словно, это было не так важно. Кеннеди не был приглашен на свадьбу, но он пришел на неё. Лишь бы увидеть тебя. Лишь бы поставить в своей голове огромную и жирную точку. Это конец. Вы оба молчали, но ваши глаза говорили между собой. Его голубые очи умоляли вас остаться. Остаться рядом с ним и прикоснуться к его щеке, чтобы снова заставить его почувствовать живым. Его глаза просили ваших рук, которые могли бы исцелить его расколотую душу, просто проводя большим пальцем по его теплой щеке. Очи его говорили тебе: «Останься со мной». Но твои глаза говорили о другом: «Уходи». – Мне пора, – промолвила ты тихим голосом и слегка качнула головой, опуская её, дабы не встречаться взглядом с Леоном. Но он, в свою очередь, ничего не сказал. Ты ушла прочь, а он остался. Ком в горле лишил возможности его говорить. Он хотел тебе в последний раз сказать слова, в которых крылась его безграничная любовь. Слова, в которых крылась ласка к тебе и все то, что всегда являлось причиной, почему его глаза смотрели только на тебя. Он не говорил. Он молчал. Что его и погубило. – Я люблю тебя, – прошептал Кеннеди, когда остался один. А я тебя не люблю.