Инъекция

      Это было едва ли не самое волнительное утро из всех за последнее время. И хоть вчерашний ливень давно прекратился, а солнечные лучи приятно гуляли в светлых прядях на голове, настроения это все не прибавляло, скорее даже наоборот: и под ложечкой подсасывало сильнее, и ладони были какими-то мерзкими, даже потными, и очень-очень холодными, кровать совсем не грела, а пружины кололи худую спину, раздражая еще сильнее. Арлерту даже кусок в глотку не лез — обошелся только чаем, а то глядишь и стошнит от переживаний, еще убирать потом за собой.       Любой нормальный человек сказал бы, что это все глупости и переживать так из-за банального распределения по округам не стоит; ну кинут тебя к черту на куличики, дак и чего жаловаться? Работы же меньше!       Только вот Армина такая перспектива не прельщала. Не хотелось ему свою юность, амбиции, драгоценное время в ординатуре тратить на лечение обостряющейся аллергии на книжную пыль, да и давиться сухими баранками в ординаторской со склочными старушками тоже не назовешь привлекательным занятием. Еще со вчерашнего вечера парень перепробовал все способы успокоиться и прийти в себя: походил по этажам общежития, попил воды — раз двадцать — и даже чаю себе сделал, выпил молоко с медом и считал овец, постоянно сбиваясь. Когда понял, что не помогает — ушел к Хистории в соседний блок гадать на паскудных картах таро, которые показывали только плохие исходы и окончательно довели его до нервного тика, как результат — лег он только в первых солнечных лучах и поспал благополучно часа три от силы, просыпаясь каждые двадцать минут, чтобы проверить почту.       Вдруг профессор Браун уже прислал списки на распределение?       Но профессор молчал. Молчал в семь утра, в восемь, да даже в половине девятого не было ни слова, ни звонка, ни гнусного письма на электронной почте — словно пропал. Арлерт материл преподавателя на чем свет стоит, перебирал каждый его возможный грех, иной раз перегибая палку. После — успокаивался. А потом начинал заново.       — Ты скоро дырки в полу продолбишь.       Хистории можно было только позавидовать: девчонка сидела на единственном стуле в его комнате, весело болтая ногами в очаровательных пушистых тапках, и, кажется, совершенно не переживала за то, что будет. Армин так не умел. Юноша утверждал, что не был невротиком, но дергающаяся левая нога говорила об обратном.       Он от волнения уже всю комнату ногами измерил — ровно пять целых семь десятых шага в длину и четыре целых шага в ширину, а на третьем шаге в длину противно скрипела деревянная половица. Мерзко так, надрывно.       Парень застыл в пространстве и тяжело вздохнул, цокая языком:       — Ну сколько можно — то…       — Он занят, — абсолютно отстраненно отрезала девушка, ковыряясь в ящиках рабочего стола Арлерта, — понимаешь? Он ну, — она хмыкнула, — взрослый мужик там, про-фес-сор, все дела, может у них трупешник какой-нибудь внезапный, ой, — голос девушки подскочил, когда она едва ли не оторвала ручку маленького ящичка, — хлипкие они у тебя, хоть бы на эти, на болты прикрутил.       — На саморезы.       — На саморезы, да. Так вот, — она вдохнула побольше воздуха для следующей тирады, — может у них труп! Прикинь, большой дядька Браун по лопатки в говне в болоте устроил консилиум «а куда же мне распихать студентиков?», м? , — Рейсс гоготнула, — скинет он тебе эти списки и не попадешь ты куда-нибудь в адскую сраку, я тебя умоляю. Туда скорее Имир пихнут, ну, или Сашу, — подытожила девушка, с радостным возгласом хватаясь руками за кубик Рубика, абсолютно очевидно не имея понятия, как его правильно собирать, — скорее Имир, она ему явно понравилась на прошлой паре.       Армин на такое лишь вздохнул, предпочитая молча принять собственное поражение. Хистория была во внеочередной раз права — девушка вообще обладала какой — то волшебной проницательностью и воистину цыганским умением убеждать, видимо, преисполнилась на курсах по картам таро или еще какой-нибудь эзотерической дребедени — и юноше оставалось лишь капитулировать назад на хлипкую, но уже такую родную постель, и приготовиться ждать еще пару — тройку часов точно.       Бог его знает, когда Браун разродится.

***

      Разродился он быстрее, чем молодежь себе могла предположить. Долгожданное всплывающее уведомление из мессенджера заставило Арлерта едва ли не подскочить на металлических пружинах матраса. От волнения кровь запульсировала у него в ушах, а лицо покраснело, и парень смог подозвать Хис к себе только при помощи какой-то непонятной, одному ему известной невербальной техники пантомимы, со стороны напоминающей что-то среднее между судорогой и немой истерикой. Девушка только у виска покрутила, мол, совсем сдурел, больной, но подошла — практически метнулась, выхватывая из потных ладоней заляпанный телефон, словно он не был потным и заляпанным.       У врачей чувство отвращения отшибало быстро.       Четыре широко распахнутых голубых глаза уставились, практически лупили в тусклый экран телефона, где так долго крутились градиентом серые шарики прогрузки файла. Профессор там еще что-то написал, наверное «извините, что так долго» или «вы наверное ждали, вот, прошу», но это студентов интересовало меньше содержимого документа — потом прочтут. Таблицы грузились дай бог десять секунд, но Армин с Хисторией умудрились практически обняться, словно утопающие, и пару раз переглянуться, чтобы удостовериться, что переживают все же оба.       Первой голос подала Рейсс. Тихий, будто зашуганный:       — Я же тебе говорила, что Имир поедет в задницу…       — Не грусти, — единственное, что смог подобрать Армин, но он и не сильно старался. Конечно, парень понимал и принимал интрижку лучшей подруги с однокурсницей, потому и реакция ему была более, чем понятна, — перезваниваться будете, — и опустил взгляд назад в таблицы.       Профессор словно продолжал издеваться над ними, вынуждая выискивать свои фамилии. Арлерт был готов поклясться, что он составлял этот файл с той самой усмешкой на лице, обнажающей из-под верхней губы два белесых клыка. На секунду на подкорке сознания зародилась мысль, собственно, к чему это он вообще запомнил, какая там усмешка у препода, но она была быстро выгнана куда-то на дальнюю полку. Еще и смеялся наверняка товарищ Браун очень злобно, так раскидывая бедных ординаторов по разным уголкам: Браус поедет и вовсе в самую северную часть страны, почти на границу. Имир…не повезло. Армин…       - Ты — ассистент Брауна, — Хистория посмотрела на него взглядом, словно Арлерт только что выиграл новенькую машину в лотерее с пятицентовыми билетиками. Армин непонимающе заморгал, потом — помотал головой, вдруг привиделось, и пару раз нажал пальцем на значок спиральки со стрелочкой — обновить страницу.       - Это ошибка. Такого быть не может.       - Ты — идиот, — тихим шепотом сказала девушка, больно толкая острым локтем его прямо под самые ребра, — и ассистент, мать его, Брауна. Идиот — ассистент, понимаешь? Такое в его практике впервые наверное…       Юноша не обижался. Даже не дулся; подобное от подруги он оскорблением не считал, так, мелкая шалость, с которой можно было бы согласиться — вместо того, чтобы будить все общежитие радостным криком в утренний выходной он почему-то сидел молча и пялился в экран. Охуевал, одним словом.       - Ты в одном округе со мной, — хрипловато, подскакивая на гласных, — Ак-кер-ман, — детсадовски, по слогам прочитал тот фамилию куратора Хистории и непонимающе покосился в сторону девушки — вдруг она знает, что за «Аккерман», — Микаса.       Армин был невероятно рад, хоть визуально на его лице наверняка читался все тот же шок и непонимание. В незнакомом месте, полном профессионалов, взрослых врачей с огромным опытом работы, полицейских, свидетелей, подозреваемых, трупов и в одном помещении с Райнером Брауном — студент не знал, какая из всех вышеперечисленных категорий ему подходит больше — явно будет комфортнее с Хисторией, чем с самим собой. Хис, очевидно, была тоже рада — на юном девичьем лице хоть намек на улыбку расцвел и даже появился легкий розовый румянец; а то так и сидела бы сгорбившись над списками и хныкала, что Имир загнали к чертям на куличики.       Увлеченные эмоциями и переживаниями от увиденного, они практически забыли прочесть сообщение, вместе с которым прилагался файл. Контакт профессора выглядел не слишком интересным, тем более в простом мессенджере, без забавного статуса и милой фотографии с котом — даже и посмеяться не над чем было.       Кроме как над Армином, чья первая смена начиналась ровно этой ночью. Это же не очень смешная шутка, верно?

***

      Армин, стоя под проливным дождем у входа в бюро, понял, что нихрена - то вообще это была не шутка. Даже не анекдот про Штирлица и не глупая юмореска.       Он что, блять, издевается?...