Духом и Сталью: Воля выбора

      Над долиной, куда вёл склон из ущелья, воздух дрожал от марева. Ветер, что налетал, когда отряды только подходили к Далканскому нагорью, как назло, исчез, и вот уже несколько дней кряду войска двигались под непрекращающимся пеклом, и чем выше они забирались, чем дальше уходили на юг, тем было хуже. Горные реки обмелели, а ручьи почти пересохли, то и дело на горизонте у самой земли словно бы появлялось зеркало, будто впереди находится огромное озеро, но это всё были одни лишь миражи. На зубах и во рту оседала пыль, поднимаемая копытами лошадей, глотки неприятно жгло из-за пересохшей слизистой. Чтобы как-то спастись от этого, многие заматывали лица платками и тряпками, но глаза, почти у всех, были покрасневшими от той же пыли, а самым ужасным был мелкий песок, со временем набивавшийся в одежду и сапоги, что вскоре приводило к раздражению и жгучей боли, а в худших случаях и к кровавым мозолям. И это ещё седьмая хоругвь шла впереди остального войска, проводя разведку, и им не приходилось тащиться пешими, как панцирникам. Вислава даже представить себе не могла, что бы она делала, окажись где-то позади. Мысли её были мрачные и погода настроения не улучшала. Макиш, которую так чтила Вильк, и которой богиня благоволила в ответ, видно, знатно насмехалась над Виславой, определив ей быть командиром хоругви, где хорунжие мерли как мухи по осени. После этого Мартина ещё отправила в её отряд далканцев, которых Радзин не любила, и вот теперь, эти самые далканцы, лучше остальных знающие родные горы, вели за собой всю армию. Несмотря на их клятвы, Вислава отнюдь не спешила доверять местным, и постоянно находилась в напряжении, ожидая, что те заведут если не всё войско, то уж точно её отряд в засаду, где Радзин и сложит свою непутёвую голову. От того, что это пока не случилось, не становилось легче, а чувство опасности лишь усиливалось. Не помогало даже курение. Горло и без того постоянно першило, и добивать его табаком не хотелось. Подцепив бурдюк с водой, поскольку флягу она выпила ещё в утренние часы, хорунжая вылила воду себе на платок, которым обмотала лицо, заодно немного попив. Это освежало, но совсем не так, как ей бы того хотелось. — Курвы бы побрали эти горы, эту жару, этих поганцев из-за пустошей, да и этих далканских собак, что никак не уймутся, — тихо прохрипела Вислава, вглядываясь вперёд, когда после очередного перевала каменистые склоны чуть расступились, и вдали, в слегка голубоватой прозрачной дымке, показалась падь, где находилось небольшое селение. Разведчики-далканцы не обманули, и сейчас их маленький отряд, погоняя лошадей, возвращался с донесением.       Двое местных, всё это время остававшиеся неподалёку от Радзин, принялись оживлённо переговариваться на своём, отчего хорунжая слегка поморщилась, не понимая ни единого слова. Но в этом случае она была виновата сама. Хороша разведчица, что ничего не знает из речи вероятного врага! Как бы она ни упрямилась, а понимала — придётся учиться. Вместе с далканцами подъехали и несколько коренных остерновцев, которых Вислава посылала, дабы те приглядывали за новыми воинами. Командовал ими опытный товарищ из отряда, где раньше служила Радзин, и согласившийся перейти в седьмую. Уж ему-то командир могла доверять как себе. — Госпожа хорунжая, — всадник приветствовал Виславу быстрым кивком, — всё как Имран говорил. Долина и селение Анур. Людей только нет. Ни одного в округе, даже вперёд проезжали, все склоны и кусты осмотрели. Ни одной живой души, но и засады тоже нет. — Час от часу… — Радзин быстро сдёрнула платок, чтобы не мешал говорить, — а дома осматривали? — Несколько. Разорения нет, всё как полагается. Как будто люди взяли и ушли куда. — Куда они тут пойдут? — нахмурилась Вислава, мельком кинув взгляд на крутые склоны, — и зачем? — Может, побоялись, что армия идёт? С прошлых лет, поди, помнят, как оно бывает, когда война будет. — Когда беда на пороге люди просто так не уходят, какой-никакой скарб с собой берут. Ты, товарищ, сам знать должен. Не могли они просто так взять и уйти. А вот ежели тут проходили эти отступники, бесы бы их драли, могли с собой в плен увести, или ещё чего похуже… Ладно, чем лясы точить, сами всё узнаем, — немного задумалась Радзин, прочищая горло и зычно приказывая, — хоругвь! Наденьте шлемы, ряды плотнее! Сабли к бою!       Обнажив своё оружие, она тронула коня, занимая место в центре колонны. По левую и правую руку тут же оказались двое подхорунжих, а позади над головой развернулось знамя Остерна. Мелкой рысью отряд начал движение вниз по дороге, спускаясь в долину. Впереди виднелось селение, на первый взгляд едва ли чем отличавшаеся от другого такого же. С десятка два всадников по приказу Виславы разъехались по сторонам, держа наготове луки. Плохие мысли не покидали голову старшей, но теперь она хоть была в привычной для себя обстановке и знала, что если начнётся бой, их уже не застать врасплох. То и дело, поглядывая по сторонам из-под шлема, Радзин чуть не за каждым камнем и кустом старалась разглядеть врага, но никто не спешил на них нападать, и вскоре отряд достиг окраин селения. Дома тут располагались совсем не так, как в центральном Остерне, и вскоре Вислава поняла, что всё это напоминает ей Казсы, только в куда меньших размерах. Постройки лепились одна к другой, вырастая на небольшом холме, создавая некое подобие маленькой крепостицы. Сложены они были из камня, всюду виднелись такие же поросшие высохшим мхом каменные заборы, где по пояс, а где и высотой с человека. Среди трещин и щелей в камнях сновали небольшие ящерицы, потревоженные внезапными пришельцами. За каждой стеной буйно разрослась зелень фруктовых деревьев, да и сами деревья едва не гнулись под тяжестью созревших плодов. Названия некоторых Радзин даже не знала, служивые из её отряда, проезжая мимо, тоже озирались. Какой-то молодой пахолик потянулся было сорвать спелый абрикос с ветки, но тут же передумал, услышав гневный окрик почтового: — Пёсья кровь, руки пообрываю! Жрать сюда приехал?!       По отряду пронеслись сдавленные смешки. Вислава тоже усмехнулась себе под нос, думая о том, что вот ещё совсем недавно была такой же дурной, и вот точно также на неё бранились старшие по званию. А потом она лично, и очень близко познакомилась с Мартиной. И хоть сама Радзин была отнюдь не робкого десятка, а перед своенравной и обожаемой в усцарии ротмистром краснела как девица на выданье. Прошло всего-то ничего, и вот уже Вислава командовала целой хоругвью, и ротмистр продолжала возлагать на неё большие надежды. Но в памяти всё равно, ярче всего оставался тот миг, когда Вильк впервые пригласила её в свои покои. — Пусто. Лярвы их дери, везде пусто. К бесам они провалились что ли?       Радзин отвлеклась от своих размышлений, услышав речь одного из подхорунжих, и внимательно осмотрелась. Отряд добрался до центра селения, и часть его уже проехала вперёд, а они оказались на небольшой площади, мощёной плоским булыжником, напротив самого большого и добротного дома, видно, принадлежавшего местному старейшине. — Ищите, — рыкнула в ответ Вислава, на ходу спешиваясь с лошади и кидая поводья одному из пахоликов, — никому не расслабляться!       От волнения она быстро выходила из себя и, чтобы не показывать собственного страха, старалась казаться предельно строгой. Мартина как-то говорила девушке, что той очень шла подобная собранность. Радзин приблизилась к обитой железом калитке забора. Памятуя о возможных ловушках, она подозвала пару стрелков, приказав держать луки наготове, и остановилась у небольшой преграды. Сосредоточившись, воительница со всей силы шибанула сапогом примерно туда, где могла находиться задвижка и отскочила обратно. Жалобно лязгнула железка, одну из петель сорвало, и калитка, покосившись, распахнулась, с грохотом ударившись наотмашь о каменный забор. Ловушки не было — Вильк рассказывала, как в прошлом горцы любили создавать неприятные неожиданности, укрепляя арбалеты с взведённым механизмом рядом с проходом. — За мной, живо! — распорядилась Вислава, скользнув в сад, направляясь по вымощенной гладким наполированным камнем дорожке к массивному жилищу. Её тут же окружили несколько стрелков, к ним примкнул подхорунжий и его почтовые. Пара далканцев тоже была поблизости.       Замедлив шаг возле дома, Радзин кивнула на дверь. Младшие втроём замерли на пороге. Девушка махнула рукой стрелкам и те тут же кинулись к распахнутым настежь окнам, прижимаясь к каменной кладке. — Ломай, — кивнула командующая одному из подчинённых.       Парень, последовав её примеру, приложился в массивную деревянную дверь, но та оказалась крепче, чем калитка, и ему пришлось ударить ещё пару раз. Дверь глухо ударилась о стену дома, противно заскрипев. И вновь ловушки не было. Отряд гурьбой ввалился в коридор, спешно рассредоточиваясь по дому и проверяя все возможные укрытия. Стрелки, уже забравшиеся сквозь окна, мигом обнаружили под постеленным ковром вход в подвал, проверив его, но никого не нашли. Вислава в задумчивости побродила по жилищу, даже поинтересовалась у Имрана, бывают ли в домах двойные стены. Тот удивился, казалось, впервые услышав о таких хитростях. — Лярвина кутасня, — весьма красноречиво выразила общее мнение Радзин, заложив руки за спину, и удалилась в следующую комнату.       Мельком она оценивала обстановку жилища. Да, далканцы неплохо устроились, пусть это и был дом старейшины. Уж комнат оказалось не меньше, чем в её родовом неказистом замке, а убранству стоило позавидовать — ковры, резные потолки, золочёная посуда на подставках, мебель из крепкого дуба, явно привезённого из Остерна. Девушка ненадолго заинтересовалась фигурками на одной из полок. Те были изготовлены из какого-то непонятного белёсо-мутного и тёмного материала, являя собой копии людей и животных. — Это шатрандж, фигуры для игры на тактику и стратегию, — вдруг раздался позади Виславы глубокий голос, и девушка стремительно развернулась, увидев пред собой одного из далканцев — Имрана. И как она могла не заметить его появление?! Горец прошёл за ней совершенно бесшумно. — Интересно, исполнение впечатляет, напомнило наши фигурки для отработки боевых действий на карте, — кивнула воительница, стараясь сохранить безмятежность, а меж тем убрала руку за пояс, нащупав рукоять небольшого кинжала. Какие бы они там клятвы не приносили, и чтобы ей не говорила Мартина, Радзин всё равно не доверяла местным. — Да, мне рассказывали про это чудо. Говорят, эти солдатики могут ходить сами, подчиняясь приказам того, кто ими командует. Правда, да? — в глазах мужчины появился неподдельный интерес. — Правда, — заверила хорунжая, не спешившая слишком расслабляться, — а у вас никто из магов не пытался такое с шат… шатран… джем, — запнувшись на незнакомом слове, всё же проговорила Вислава, чуть тряхнув головой, — проделать? — Нет, — покачал головой далканец, — в шатрандж играют на специальной расчерченной доске, и делают это больше ради удовольствия, чтобы хорошо и с пользой провести время. Самые мудрые порой играют одну партию годами. — Для тактики это непозволительно долго, — ухмыльнулась Радзин. — Зато для стратегии в самый раз. К нам, как и многое другое, если подумать, эту игру привезли в незапамятные времена. Говорят, она впервые появилась у какого-то южного владыки, пока ещё на юге существовали великие царства, а не те осколки, что остались сейчас. Он придумал её, как некое отражение политических событий, — поведал воин, чуть сведя ладони вместе. — Знаешь, Имран, вот уже некоторое время я наблюдаю за вами, рождёнными среди этих гор, и буду честна, я не доверяю вам, но не могу взять в толк другое: то вы кажетесь какими-то дикими, свирепыми и коварными, то предстаёте мудрецами, гостеприимными хозяевами и вернейшими друзьями. Это ещё больше сбивает, не давая понять, какие же вы на самом деле? — проговорила Вислава, вспомнив совет Вильк постараться получше узнать окружающий мир. — На самом деле всё это вместе, — улыбнулся мужчина, демонстрируя раскрытые ладони, — и да, мы другие, мы отличаемся от вас, хотя, возможно, мы лишь ярче проявляем те же черты, что присущи всякому. Если хотите, можете называть это горской свободой, госпожа хорунжая. На вашу честность отвечу своей. Ровно так же, как вы оцениваете нас, я присматриваюсь к вам, и пока то, что вижу, мне нравится. Ваше недоверие говорит о том, что вы склонны оценивать по поступкам, а это присуще хорошему лидеру. — Спасибо… За честность, — сдержанно кивнула Радзин, порядком удивлённая. — У нас есть традиция, когда люди едва познакомились, и им предстоит общее дело, они в знак доверия могут обменяться кинжалами, — рассказал Имран, отстегнув с пояса один из трёх своих клинков и протянув его рукояткой вперёд, — госпожа хорунжая, вы примите это оружие? — Да, — немного поразмыслив, согласилась Вислава, забирая кинжал и вытаскивая из-за голенища засопожник. На Далканах традиции, как она поняла, имели огромное значение, но купленный на базаре в Казсах кинжал она оставила при себе. Это был подарок Мартины.       Поблагодарив, Имран сразу же с любопытством принялся разглядывать необычное для своего края оружие. Кажется, он обрадовался даже гораздо больше, чем если бы получил привычный горцам клинок. Радзин, до сих пор едва ли что-то понимавшая в этих тонкостях, извлекла сталь из ножен, задумчиво повертев рукоять и рассматривая острые грани. — Прекрасное оружие, — похвалила хорунжая, но тут же заметила, — хотя я ни беса не разбираюсь, это ротмистр знаток. — Вот так дела, — коротко рассмеялся мужчина, — не поверите, но я, наверное, единственный сын гор, который тоже ни тайхрана не понимает в кинжалах, а ваш мне просто понравился, потому что он необычный.       Вислава улыбнулась. Может, она всё ещё не доверяла местным, но этот разговор и откровение позволили ей хотя бы к одному из далканцев стать чуть дружелюбнее. Ещё раз глянув на полку, где стояли фигурки для шатранджа, девушка хотела было попросить рассказать про игру подробнее, но тут в дом, весь бледный, с круглыми от страха глазами влетел молодой пахолик: — Нашли! Нашли, госпожа хорунжая! Нашли жителей! — запыхаясь, проорал усцар. — Где?! — встрепенулась Радзин, выглянув из комнаты, — что там такое случилось? — На окраине… Колодец, — пытаясь отдышаться и оттого запинаясь, выдавил из себя пахолик. — Идём, — кивнула вмиг помрачневшему Имрану молодая воительница, тоже предчувствуя, что ничего хорошего возле этого треклятого колодца они не увидят.       Идти было недалеко. Вислава велела отряду продолжать наблюдение за окрестностями, оставив при себе лишь неизменную свиту. Чуть не бегом проследовав к нужному месту, они обнаружили там несколько солдат, мрачно поглядывающих на выложенное камнем кольцо и откинутую в сторону массивную заслонку. Тяжело вздохнув, Радзин первой подошла к колодцу и, задержав дыхание, заглянула внутрь. Рядом склонился Имран. Кто-то из подхорунжих поднёс факел, посветив внутрь. От увиденного зрелища хорунжую чуть не вывернуло. Колодец едва не доверху был забит порубленными частями тел людей. Вода, смешавшись с кровью, стала красной и густой.       Имран, отшатнувшись, начал ругаться на далканском, потрясая кулаками в небо. Вислава, сглотнув ком в горле, закрыла глаза и, переборов приступ, покачала головой, отходя подальше. Ей доводилось слышать о зверствах, что порою происходят на войне, но видеть это самой было гадко. — А тут что написано? — один из солдат, не менее бледный, чем пахолик, сообщивший о находке, указал на кривую кровавую надпись на каменной крышке колодца. — «Пейте вдоволь, собаки Остерна», — рыкнул Имран, и вновь выругался на своём, поминая тайхрана, — это дело рук Шандара. Вновь объявился, падаль. Его твари ещё в прошлую войну резали всех, кто проявил лояльность к остерновцам. — Это… Ва… тоже?! — у Радзин язык не поворачивался назвать таких нелюдей соотечественниками мужчины. — К несчастью, да, — хмуро ответил тот, — за этими шакалами мы сами гонялись не один год, пытаясь выследить, но они сбежали в Южные степи, а теперь решили вернуться… Но больше мы эту тварь не отпустим! Здесь Шандар сдохнет, сын тайхрана и хромой сурты, клянусь душами предков!       Мужчина резко выхватил полученный от Виславы кинжал и полоснул им себе по раскрытой ладони. Следом за ним эту же клятву повторили и остальные далканцы. Все как один опустились на колено и приложили ладони к земле, дожидаясь, когда та пропитается их кровью. Хорунжая вместе с другими остерновцами стояла, молча, наблюдая за происходящим. Внутри её души проворачивались и надрывались какие-то струны, до сего мгновения, тщательно оберегавшие её подозрения. То, что она видела на лицах этих горцев, невозможно было передать словами. И, тем более, эти эмоции невозможно было подделать. Девушка вдруг поняла — эти мужчины умрут, но постараются исполнить клятву. И это вызывало куда большее доверие, чем все клятвы до сего. — Расскажи мне, что за враг этот Шандар? — попросила Радзин, когда её новые подопечные слегка успокоились и принялись перевязывать собственные ладони. У Имрана получалось плохо, и она даже решила ему помочь, — извини, если задеваю, но я должна знать, с чем предстоит столкнуться. — Спасибо вам, — немного склонил голову далканец, кивнув на ладонь, отмечая, как ловко заматывала её молодая воительница, — и не просите прощения. Вы правильные вопросы задаёте, дочь равнин. Вы хороший боец. Нас простите, если вызывали подозрения. Что вы хотите узнать? — Объясни мне, для начала, как так вышло, что вот вы народ один… По происхождению… Но почему так истово друг друга ненавидите? — немного запнувшись, попросила Вислава, — мы у себя тоже ведь воевали, друг против друга, хотя я мало помню, малой была, глупой совсем, но вас всегда представляла, как что-то единое целое. — Слышали про нашу кровную месть? — уточнил Имран. — Да, знаю, — подтвердила девушка. — А про старое поверье нашего народа знаете? — Нет, — честно ответила Вислава, помотав головой, заканчивая перевязку. — Слушайте. Когда Матерь гор возносила свои пики к небесам, в миг отчаянья она породила зловредного Тайхрана, а много позже она создала первых людей, мужчину и женщину. Она вытесала их кости из горных пород, кожу соткала из пыли и земли, вдохнула в них огонь жизни, зажигая сердца, с помощью воды рек и ручьёв придала плавность, и воздухом породила в них жизнь. Мужчина и женщина родили детей. Дети разбрелись по сторонам света, дабы породить своих детей. Но к одному из них явился зловредный Тайхран. Желая насолить Матери гор, он притворился женщиной, и возлюбил его тот нечестивец, не сумевший распознать коварного обмана. Явившийся на свет от этого проклятого союза грешник, исходя природной злостью, убил много чистых детей, но те, кто избежал гибели, поклялись на крови, что прикончат порождение зла. Так и случилось. Однако выродки его, успевшие явиться в мир, тоже пообещали, что совершат месть. С тех незапамятных времён и повелось, что люди, порождённые Матерью гор, праведные, и те, кто были попутаны Тайхраном, ведут непрерывную войну, что продлится до тех пор, пока пики гор не рухнут в пучину бездны, откуда вознеслись, — закончив, далканец опустил голову, — кровная месть за обиду у нас… В крови. Один из самых древних обычаев. — Поняла, — прочувствовав всю глубину мироздания этого народа, девушка быстро сделала правильный вывод, — совершённое преступление должно быть непременно оплачено кровью обидчика. — Верно, — согласился Имран, — а теперь учтите, что мы здесь чтим превыше всего свой род, и обида роду от другого рода может искупаться столетиями, но Шандар в своей ярости творил такие зверства, распространившиеся по всем Далканам, что не осталось ни одного рода, верного заветам Матери гор, который не пострадал бы от этого тайхрана. — Ясно, — кивнула Радзин, запустив руку в свои кудрявые волосы, слегка ероша их, создавая ещё больший беспорядок, — и много может быть у этого беса людей? В их жестокости я сейчас убедилась, но должна понимать, с чем предстоит столкнуться. Ротмистр Вильк рассказывала мне, что у… — девушка чуть запнулась, едва не назвав по старой привычке противников далканцами, — наших врагов нет единой организованной армии, и они скорее являются отдельными отрядами. — Не совсем верно, — покачал головой мужчина, — то есть, так было раньше, и во многом остаётся сейчас, но кое-что изменилось. Да, это по-прежнему зачастую независимые друг от друга отряды, но стоит понимать, что они подчиняются воле старейшин, тех, кто открыто выступил против Остерна. Старейшины руководят и направляют их. — Старейшины ли вершина всего этого, учитывая влияние поганцев из-за Пустошей? — усомнилась Вислава, опять запуская пятерню в каштановые волосы. — Умны вы, госпожа хорунжая, — похвалил Имран, — в корень зрите. Конечно, ноги растут оттуда, но сами старейшины этого никогда не признают, скажут, что вот есть союзники, они помогают. То, что их как стадо баранов гонят, гордость понять не позволит. И тем положение хуже. Когда Шандар сбежал в степи, с ним оставалось не более пятисот самых верных людей, но сколько он мог привлечь ещё из местных, пока сидел там, не скажет никто, да и учитывая помощь отступников, так же вы их называете? Вот, кто же знает наверняка? — Пятьсот… — потёрла лоб хорунжая, — даже столько это много. Считай, целая баталия. — Считайте, гораздо больше, — предупредил далканский воин, — а плохо то, что Шандара, скорее всего, как самого непримиримого борца, старейшины объявят Салитом… Дословного перевода нет, но это одновременно что-то вроде духовного лидера, вождя и великого героя. Это значит, что он начнёт объединять под своим началом всех, кто ему поверит, а таких будет не мало. Все предводители и отряды наших врагов объединятся в единую армию, и даже по самым скромным подсчётам, будет их не менее пяти тысяч. — Курвина мать! — в сердцах выругалась Радзин, — такая численность, да в условиях гористой местности… Мы тут не на один год застрянем! Имран, скажи, у нас есть вероятность не допустить этого объединения и разбить противника по частям? — Сложно будет. Если не закрыть перевалы на южных склонах, эти дети сурты всегда будут иметь возможность сбежать в степи, а потом снова вернуться. Все наши войны раньше с этим тайхраном были похожи на борьбу не с заразой, а с её симптомами. Лишь вырезав Шандара и всех его приспешников, можно победить. — Но мы не можем помчаться туда, очертя голову. Надо занимать крепости, перевалы, обеспечивать снабжение, закреплять наши успехи, — возразила Вислава, — без должного снабжения начнутся проблемы. — Они уже начались, — вздохнул сын гор, — мы в южной части Далкан, и летом тут очень сухо, а на оконечностях ещё суше. Стоит лишить нас источников воды и жажда добьёт скорее, чем вражьи налёты. Я надеялся, что тут мы сможем пополнить запасы, но сама видишь, что с колодцем. Дальше ехать нельзя. Покинем долину, придётся забираться на перевал, потом спускаться и продолжать путь в ущелье. За ним есть ещё долина, там озерцо, но до него мы не доберёмся, нас, уставших и вымотанных, перебьют ещё в ущелье, а кто вырвется, тех прикончат на подступах к долине. Надо поворачивать назад и предупредить всё войско. Шандар всё верно рассчитал, независимо от того, что выберем, потеряем время. — Да уж, как ни взгляни, и так плохо, и так погано, — выдавила из себя грустный смешок хорунжая, — значит, разворачиваемся назад.       Она мельком оглядела соратников, собравшихся у кровавого колодца. «Это тебе не по степи гонять кочевников» — подумала девушка, с грустью отмечая, что не сможет выполнить целиком поставленную задачу. Вести, которые она собиралась принести командующим были далеки от благоприятных. С другой стороны, после злопамятной засады отступников, все понимали насколько важно своевременно принимать меры в зависимости от менявшейся обстановки. Во многом желание Мартины создать хоругвь, которой командовала Вислава, и было продиктовано жизненной необходимостью.       Усцары поспешно седлали лошадей. Радзин подвели её скакуна, и хорунжая отточенным движением взлетела вверх, обернувшись в сторону следующего перевала, за которым, как говорил Имран, их ожидала вражеская засада. Теперь воительницу не покидало смутное ощущение, что всё это время за ними кто-то постоянно следил. Это ощущение не покинуло её, даже когда она отвернулась и отправилась в обратный путь, наоборот, будто кто-то вперил взгляд ей в затылок. Ощущение, схожее с тем, когда уже навели арбалет и лишь ждут чтобы спустить рычаг. — Имран, — тихо позвала Вислава, глянув на далканца, ехавшего рядом, — скажи мне, ты тоже чувствуешь угрозу? — Да, — немного погодя, согласился тот, — за нами следят. Хорошее же чувство опасности у вас… И, боюсь, на обратной дороге нас тоже подстерегают. — Об этом я и подумала, — вздохнула хорунжая, — но как мы могли проглядеть их? — Пещеры, в горах их полно. Верным Матери гор далканцам строжайше запрещается спускаться в них. Это проклятые места, царство Тайхрана. Есть даже одна история, рассказывающая о том, почему так. Я бы поведал, но времени маловато. Нам лучше готовиться к битве. Будет непросто. — Обстрел из арбалетов… Да, мы не латники, и кони прикрыты хуже, — призадумалась Радзин, — но можно прорваться на скорости, ни в коем случае не замедляясь и не ввязываясь в сражение. — В самом узком месте ущелья они непременно выставят своих всадников. Сражения избежать не удастся в любом случае, да и горы… На склонах можно разместить гораздо больше стрелков, чем на открытой местности и мы будем как на ладони, — покачал головой Имран, предлагая, — давайте я со своими людьми поеду первым, мы отвлечём часть их внимания на себя и постараемся завязать сражение, чтобы вас меньше обстреливали?       Это было разумно. Невероятно опасно для далканцев, но так возрастали шансы для всего отряда. Вислава окинула воина внимательным взглядом. Он был заметно старше её, наверняка успел повоевать в прошлую кампанию, иначе откуда так много знал о всех хитростях своего народа? Радзин не смогла удержаться от вопроса: — А за кого ты сражался в прошлую войну? — А вы как думаете? — ухмыльнулся мужчина, блеснув хитрой улыбкой, — имеет смысл лишь за кого, и за что, я сражаюсь сейчас. — Значит, решили, ты со своими людьми идёшь в авангарде, — собранно ответила хорунжая.       Очевидно, она была совершенной, пустоголовой курвой, которая точно сложит среди этих скал свою непутёвую голову. Но Вислава почему-то верила этому мужчине, даже не смотря на то, что несколько лет назад они были злейшими врагами. Этот разговор у кровавого колодца убедил её в намерениях воина. — Хоругвь, наденьте шлемы! Пики к бою! — громко крикнула она своим солдатам, — стрелкам держаться на флангах! Имран, веди!       Далканцы помчались вперёд, и Радзин, выждав, когда дистанция увеличится, повела свой отряд следом, плавно разгоняя скакуна. Они вновь оказались в том неприветливом ущелье, но теперь оно не внушало опасения… Теперь они попросту мчались навстречу своей смерти. Почему-то крепкая уверенность, что вот она, погибель, точно перед тобой, казалась гораздо лучше бесконечных сомнений. Хорунжая не знала, когда научилась обретать это спокойствие пред лицом Анером, но дело тут точно не обошлось без Мартины. Сердце грело от того, что она переняла у прославленной госпожи ротмистра эту черту. Склоны ущелья придвинулись ближе, нависая над головой, укрывая от солнца в почти чёрной тени. Небольшой отряд Имрана скрылся за поворотом, и Радзин тотчас отдала новый приказ: — Шибче, усцария! В галоп! В бой не вступать! — едва она успела это произнести, как позади, звякнув по планке крыльев, пронёсся арбалетный болт.       Бесами проклятое ущелье словно ожило. Погоняя своего жеребца, Вислава иногда слегка поворачивала голову, и то, что она видела, заставляло девушку содрогаться. Склоны покрылись многочисленными тёмными силуэтами фигур, раз за разом посылавшими арбалетные болты в их сторону. — Лучники, стреляйте, если можете! Не замедляться! — вновь скомандовала хорунжая. Вряд ли это что-то меняло для отряда, загнанного в ловушку, но и просто так терпеть, не отвечая, не было сил.       Едва не заново комплектуя седьмую хоругвь, Мартина и Вислава собирали со всего войска лучших бойцов, славившихся не только привычными для усцар умениями, но и тем, что могло бы пригодиться в новых условиях. Два десятка конных лучников, умевших пускать стрелы на всём скаку, казалось бы — ничто против такого количества лярвиных детей с арбалетами, но даже погибая, цвет гвардии оставался верен себе. Мчавшиеся на флангах усцары, огрызнулись своими редкими, зато точными залпами. Ещё один болт чиркнул по шлему Радзин и девушка, опуская голову ниже, как влитая устраиваясь в седле, крепче сжала пику. Напоследок они покажут, что такое удар усцарии.       За поворотом уступа ущелье вновь слегка раздавалось вширь, пропуская лучи палящего солнца, впереди стали видны мчавшиеся в самоубийственную атаку союзные далканцы, а жестокий обстрел с флангов почти прекратился. Впрочем, надежды это не давало, стоило лишь обратить внимание на то, что ожидало хоругвь дальше. Навстречу усцарам уже неслось не менее пятисот вражеских всадников. — Сдвоить ряды! — во всю глотку заорала Вислава, быстро глянув по сторонам и видя, как её хоругвь собирается в две шеренги, подравнивая движение для единого удара. — Хаз! Амра! — проорал впереди Имран, после чего его люди, все как один, подхватили свои небольшие арбалеты, с ходу дав залп по нёсшимся на них врагам.       Далканцы начали разъезжаться в стороны, чтобы пристроиться к остальным усцарам, а лавина вражеской конницы, немного рассеянная в самом центре, спустя мгновение столкнулась с крылатыми воинами Остерна. Радзин едва успела оценить хитрый манёвр Имрана, когда её пика вошла в тело одного из противников, напрочь выбив того из седла, не имевшего подпорки. Командующая едва успела отпустить более бесполезную деревяшку, хватаясь за кончар. Только вперёд, любое промедление станет для них приговором. Пока враги содрогнулись от сокрушающего удара, пока не навалились их уцелевшие фланги…       Вислава выбила кончаром ещё одного подвернувшегося противника и тут же получила по панцирю копьём. Рёбра заныли от удара, но крепкий доспех выдержал, а затем она оказалась позади чужого строя, вырвавшись на открытое пространство. Во вновь сужающемся, как бутылочное горло, ущелье, впереди стояли несколько сот лучников. Хорунжая едва не взвыла от отчаяния. Вот теперь точно всё было кончено. Робкая надежда, вспыхнувшая, когда она пролетела сквозь строй кавалерии, как подогретый нож сквозь масло, испарилась, как вся вода в горах. Даже если они продолжат движение, их попросту расстреляют. В душе закипали ярость и обида. До чего же всё несправедливо получалось! Они так старались с этой особой хоругвью, а в итоге нарвались на первую же попавшуюся засаду. Если бы она раньше узнала про те треклятые пещеры, где отсиживались эти поганцы… Если бы раньше догадался Имран, если бы они действовали более осторожно, едва ступив в эту гористую местность… Столько этих «если бы», совершенно бесполезных тут и сейчас. — Да и к бесам! — тихо ругнулась Радзин, отбрасывая кончар и хватаясь за клевец, который использовала в крайних случаях, обращаясь с ним гораздо лучше, чем с саблей. Рубиться — так истово и с яростью!       Молодая воительница, чуть промчавшись вперёд, разворачивала скакуна, краем зрения улавливая, как её соратники, тоже увидев, что ждало впереди, возвращались для решительного сражения с врагами. Команды более не имели смысла. Опытные солдаты всё понимали. Многие, как и предводительница, обнажали своё оружие. Почему-то получилось, что в седьмой хоругви тоже больше полагались на клевцы, чеканы и палицы. К Виславе вынесло её подхорунжего и товарища, державшего знамя. Что ж, пока реет синее полотнище с грифоном, усцария жива.       Хорунжей невольно вспомнился гимн крылатого воинства. Бросаясь в последнюю атаку, она едва слышно пропела: Как же вечером убили-то меня, Посмотри же мама на меня, Посмотри же на дитя твоё, Пику в бою разбивает, Пику в бою разбивает, Анером меня к себе прибирает! Пику в бою разбивает, Остальных детей твоих защищает!       Жаль, не было пространства для нового манёвра. Конь едва набрал скорость, когда Радзин опять налетела на врагов, тоже успевших развернуться. Началась обыкновенная свалка, в которой всё перемешалось, и даже не было полноценной возможности выбрать себе противника и размахнуться как следует для удара. Радзин металась от одного врага к другому, с трудом успевая отбивать выпады или принимать их на свою защиту. Странная радость пришла к ней — хорошо, что врагами были горцы. Те, как и говорила Вильк, если уж сходились в сечу, ни за что не отступали, как те же кочевники. На их бы месте Вислава так и сделала, позволив лучникам, стоявшим далее, попросту изрешетить её отряд стрелами, но нет, эти тайхрановы дети бились с не меньшим ожесточением, чем усцары. Бились умело. Хорунжая видела, как рядом рухнул её товарищ, а другой, лишившись коня и свалившись на землю, успел подобрать копьё, нанизав выскочившего на него всадника.       Пробиваясь дальше, молодая воительница весьма удачно огрела какого-то пёсьиного сына клевцом прямо по шлему, c глухим лязганьем проломив и железо, и череп. Яркая алая кровь брызнула фонтаном вверх, когда Виславу долбанули палицей по спине, выбив из груди весь дух. Было хуже, чем от удара копья. Только она согнулась, как сбоку по шлему грохнул ещё один удар, едва не вминая сталь в кожу, переворачивая мир, погружая его в звенящую непонятную какофонию звуков. Кажется, её оглушило… Или… Ошарашено вращая глазами, Радзин не могла взять в толк, что за истошный визг раздаётся позади. Орали с таким нечеловеческим ужасом, что даже у неё кровь стыла в жилах… Неужели и тут какая-то магия?       Но вместо очередной волны чародейства рядом вдруг промелькнули силуэты усцар, за плечами которых развевались пёстрые леопардовые шкуры. Первая хоругвь! Вислава было решила, что от удара у неё ум за разум зашёл. Откуда бы здесь взяться отряду самой Мартины? Однако, приходя в себя, воительница поняла, что ей совсем не кажется. Первая хоругвь была здесь, и она таки обратила в бегство непокорных горцев, погнав их дальше. Кажется, в этой сутолоке Радзин даже увидела мелькнувший характерный новый шлем госпожи ротмистра — гельмет с позолочёнными фактурными крыльями. — Вислава! Вислава! Госпожа хорунжая! — раздался взволнованный голос пообок, и кто-то подхватил девушку, не позволяя ей завалиться на гриву скакуна, — ты как? — Как улитка с раздавленной раковиной, — проворчала воительница, силясь принять нормальное положение, и бросила взгляд на того, кто решил ей подсобить, — Имран? — Мы победили, дочь равнин! Мы победили! Госпожа ротмистр приехала и учинила этим тайхранам настоящую трёпку! — далканец от радости едва не прыгал в своём седле, даже перейдя на личное обращение, — ты бы видела, что творилось! — Стой, погоди, — едва перевела дыхание Радзин, — откуда она тут взялась? Сколько времени прошло? Я ни кутаса не понимаю… — Э-э, ох, крепко же тебя приложили!       Только сейчас Вислава ощутила, что её собственную шею заливает что-то горячее и липкое, противно пропитывающее рубаху. Кто-то из всадников пристроился с другой стороны, поддерживая её за руку. В глазах всё мутилось и плыло. Ранили. И хорошо так. Удар по шлему не прошёл бесследно. Наверное, шестопёром не только чуть не проломили дурную черепушку, но и разодрали горло. — Держись, госпожа хорунжая, — прохрипел ещё один мужской голос, в котором Радзин узнала своего верного товарища, перешедшего вместе с ней седьмую, — бесовы дети, помяли нашу девку…       Радзин хотела бы огрызнуться, бросив в ответ, что девки в борделях, а она пока ещё хорунжая, но сознание плыло и всё, что она помнила, это как её везли куда-то сквозь ущелье, пока не сняли с коня и не уложили на расстеленное одеяло. Кажется, она даже заснула… Или потеряла сознание, но очнулась от того, что раскалывалась голова, а несчастную шею, то и дело пронизывала колющая боль, только куда больше раздражало противное чувство растягиваемой кожи, словно из неё по одному вырывают каждый волосок. Захотелось выругаться, что хорунжая и проделала с завидным порывом, слегка дёрнувшись вперёд. — Тихо ты, как воевать, так впереди всего Митхейма, как лечиться, хоть караул приставляй.       В ироничном смешке легко различался чуть хрипловатый голос, который Вислава бы не спутала ни с одним. Мартина! Конечно! Это была она, а кто ещё? В порыве чувств, желая задать множество вопросов, девушка попыталась обернуться, но Вильк надёжно придерживала её голову. — Сказала же, чтоб не дёргалась! — повысила голос ротмистр, — тебе шею располосовало, а я не так хорошо умею накладывать швы… Вот где все эти колдуны, лекари и остальные бездельники, когда они так нужны?! — воительница отвернулась в сторону и рявкнула, — Болеслав! Где там эта курва Ерошка?! — Простите, госпожа ротмистр! Раненных много! — слабо донеслось в ответ. — Всё лучше, чем получить две сотни убитых, — вздохнула Вильк, возвращаясь к своему занятию, — еле успела…       Вислава ощутила, как в лицо пахнуло крепким табаком из трубки, и хорунжая кое-как скосила взгляд вверх, увидев над собой сосредоточенное лицо предводительницы усцарии. Та зажала в губах длинный мундштук, не отрывая взора от того, что делала. Судя по тому, как кожу шеи вновь пронзило вспышкой боли, Мартина наложила ей ещё один шов. Радзин молчала, не пикнув до того мгновения, пока ротмистр не закончила. После всех увечий, что она получала за годы битв, такие мелочи казались чем-то обыденным. В голове роилось множество вопросов, но задавать их, пока старшая воительница не завершила своего врачевания, хорунжая не решилась. Вильк, как она знала, и без того совсем недавно научилась залечивать раны, незачем было ей мешать. — А вот теперь можешь говорить, — ухмыльнулась Мартина, отняв от губ трубку и небрежно отирая руки о кусок ткани. — Спасибо! — первое, что смогла вымолвить, сказала Вислава, осторожно приподнимаясь на один локоть, чтобы лучше разглядеть Вильк. В глаза бросилось, что они всё ещё находились в ущелье и день не думал заканчиваться. Видно, времени прошло не так много, как она думала. — Да на здоровье, — подмигнула Вильк, хитро улыбнувшись, — а за что? — За всё! — горячо отозвалась хорунжая, — хотя, я до сих пор не понимаю, как… Откуда вы появились так вовремя? — округлила глаза Вислава, всё ещё не уверенная, что это не сон. — Ну, это как раз просто, — пожала плечами Мартина, — после всех тех гадостей в этой войне, я не настолько дурная, чтобы оставлять отряды без прикрытия. Ты не знала, но я ехала почти следом за вами. Генерал дер Таген был против, но когда бы я слушала всех приказов? — усмехнулась Мартина, разведя руки в стороны. — Ругаться будет же, — сморгнула Вислава, с ещё большим уважением, хотя куда уж больше, посмотрев на предводительницу. — Да пусть хоть усрётся, — гыкнула Вильк, бережно погладив девушку по растрёпанным кучеряшкам, — правда, я не знала, что именно приготовили эти далканские собаки… — Не говори так, настоящие далканцы совсем другие! — даже встала на защиту верных горцев Радзин. — Да тебя, видать, и правда, хорошо огрели! — искренне рассмеялась Мартина, — кто это тут у нас ещё недавно ставила их всех в один ряд? — прищурив один глаз, спросила Вильк. — Была неправа, — пробурчала хорунжая, — хотя, конечно, подозрения были… Но Имран изменил моё мнение. Пусть он и воевал в прошлую кампанию против нас. Ты об этом знала? — Конечно, знала, — слегка вздохнула сероглазая воительница, — мы тогда и познакомились. Тут уж извини меня, это я нарочно отрядила его и его людей тебе в помощь. Но, что меня удивило, он, видать, так к тебе проникся, что сам дотащил сюда. Я его насилу выгнала подальше, пока тебя штопала. Уши все прожужжал. До сих пор где-то ходит раздражённый как горный барс. О тебе спрашивает… Слушай, может, он в тебя влюбился? — с усмешкой шёпотом спросила Вильк, чуть прянув вперёд. — Мартина! — вспыхнула Вислава, — ты же знаешь! — Да угомонись, знаю. Принципиальная моя. Сложные вы люди, честное слово, — хихикнула ротмистр, известная своими взглядами на отношения, и открытием всех возможных горизонтов. — Зато у тебя всё просто. Помню, ещё Леслав любил шутить: «парень-девушка, какая в задницу разница?» — выделив неприличное слово, засмеялась Радзин, тут же ойкнув от напомнивших о себе болевых ощущений. — Ну, я-то вообще курва всея Остерна! — заржала Мартина. — Ты не курва, госпожа ротмистр, — твёрдо заявила Радзин, преданно глянув в глаза, — если бы не ты… Я уже была бы мертва.       Факт, отрицать который было глупо. Вильк появилась очень вовремя, послав к бесам все приказы дер Тагена, который, если подумать, как генерал, начинал в последнее время вызывать сильные сомнения. Но пока она видела перед собой совсем иную проблему, и совершенно иного плана. Этот восхищённый, трепетный взгляд Виславы…       Ротмистр ненадолго задумалась, раскуривая новую порцию табака и украдкой посматривала на кучерявую девушку. Радзин была хорошей, замечательной, красивой, умной и умелой, и отчего бы им не быть вместе? Мартина изводилась этим вопросом уже слишком долго. Именно оттого, что изводилась, понимала — этому не суждено быть. Когда-то даже её собственный выбор — быть с этой красавицей хоть на время войны, казался ошибочным. Разумеется, отказываться от неё она сейчас не собиралась, но надо было что-то делать потом. Она знала простую истину: Вислава в неё влюбилась, но вот она не любила девушку. Хотела, да, ещё как, но не любила. Она, кажется, вообще утратила эту способность после смерти Полы… Это заставляло Мартину чувствовать себя не просто какой-то курвой или лярвой, а самой настоящей шлюхой, пользующейся чувствами Виславы. Чем дольше это будет продолжаться, тем больнее будет потом девушке. Но ведь ротмистр сразу говорила о том, что это всё не серьёзно… Только хорунжей было всё равно и это злило. Очень злило. Мартина сама себя ненавидела за то, что не может донести Виславе, на что та себя обрекает с таким отношением к ней. — Может и нет, — кивнула беловолосая, набирая в лёгкие побольше дыма, так, чтобы запершило в горле, — но это не отрицает того факта, что я невольно подставила твой отряд, — чуть помрачнела Вильк, надеясь, что возможно, хоть так, она бы могла снизить симпатию к себе? — Если бы ты знала, что всё будет так, ты бы этого не сделала, — по-своему восприняла хорунжая, — у меня большие потери? — серьёзно спросила Вислава, перейдя к самому неприятному. — Десять человек убиты, тридцать ранены. В разной степени тяжести, — немного прохладно заметила Вильк, втайне радуясь, что они отдаляются от очень скользкой темы.       Вислава опешила. Подобные потери, даже в сложившихся недавно условиях, считались более чем приемлемыми. Конечно, вовремя на месте оказалась Мартина, но всё же после того, как она думала, что все они здесь полягут, это было более, чем хорошо. Становилось даже как-то обидно, что она не перебила больше всех этих горских отступников, а от силы скосила человек пять-шесть. Однако скоро Вислава сама себя придержала, понимая, что такая заносчивость могла выйти ей боком, поэтому хорошо, что она не знала о потерях. — Я потеряла ещё двух, когда мы пришли на выручку, — невольно рассказала Вильк, хотя с Радзин всегда была предельно честной, но сейчас нужно было отвлечь и себя и её от того, что было слишком очевидно. — А скольких мы в итоге убили? — заинтересованно спросила Вислава. — Сотни две, ещё около сотни я взяла в плен, остальные разбежались. Отряды прочёсывают близлежащие пещеры, — доложилась ротмистр, будто кудрявая красавица была старше неё в звании, — взятых в плен я казню, как изменников короны, — она надеялась, что это известие как-то снизит восхищение и расположение Радзин но, кажется, добилась лишь противоположного. — Так этим тварям и надо! — горячо воскликнула Вислава, ударив двумя кулаками по одеялу, — ты бы видела, что они сотворили с жителями селенья. — Я видела. Мы гнали эту погань до следующего ущелья. Хотели пополнить запасы воды, но… Впрочем, ты сама знаешь, — зажмурившись, устало протёрла глаза Мартина, — боюсь, все беды лишь начинаются. Инициатива потеряна, я говорила с Имраном, он поведал всё, что успел изложить тебе. Дальше идти нельзя. — Но мы завязнем в этой войне на долгие годы, — вспоминая свои мысли, немного слабо проговорила хорунжая, — если встать глухой обороной, мы лишь очертим новые границы, уступив свои земли. Так нельзя. — Как будто мне всё это очень нравится, — нахмурилась Вильк, проводя пальцами по вискам, — но нравится это или нет, придётся считаться с действительностью. Пока мы не в состоянии контролировать все Далканы, что уже показало наше продвижение сюда. Это первое. Второе: мы знаем лишь примерную численность врага, и не можем оценить какую помощь местным отступникам могут предоставить их лярвины союзники. Третье: из-за наличия последних, нельзя бездумно вступать в битвы… — Но ведь мы можем делать рейды вроде того, в какой поехала я. Мы же с тобой и собирали заново седьмую хоругвь с этим расчётом. Да, в первый раз вышло не очень, но если мой отряд будет обеспечен таким прикрытием, что устроила ты, то можно постоянно кошмарить этих пёсьих детей! — с воодушевлением и надеждой предложила Вислава, перестав думать, отдав волю эмоциям. — С этим тоже будут трудности, — покачала головой Мартина, поближе наклонившись к девушке, — помнишь, мы с тобой в Казсах говорили о том, как у нас в Остерне всё устроено? Так вот, Совет это не единое целое, а настоящее змеиное гнездо, и, без сомнения, они страстно желают заново подчинить себе Далканы, вот только уже на иных условиях. После своего предательства, пусть и отдельных личностей, но край этот, скорее всего, станет вотчиной какого-то из магнатов. Старший Огинь никак не нажрётся, спит и видит, где бы ещё чего к своим рукам прибрать, Орновский, конечно, был бы даже неплох для этих земель, но сам одной ногой в могиле, Расселон и Више тоже не просто так отправили сюда своих детей-магов. От Красичь вообще заявилась их мать магесса. Да и как думаешь, отчего все магнатские дома решили не покидать войско, оставив своих представителей и детей? Преисполнились духом патриотизма? — ухмыльнулась Мартина, прищурив глаза. — Собираются делить кусок пирога, который даже не в состоянии проглотить целиком. Мартина! Неужели же они не понимают, что с далканцами так нельзя? Если они попробуют их подчинить, тут против нас не то что пять тысяч, тут все горы восстанут! — Радзин опёрлась на второй локоть и попыталась подняться. — Тсс, — Мартина приложила ей палец к губам, заставляя опуститься обратно на одеяло, — как это ни удивительно, но вот тут нам на пользу может сыграть обострившаяся осторожность и нерешительность нашего генерала. Дер Таген ещё после сражения под Белтоком крайне опасается явных шагов. Представители Совета на него давят, отчего он и согласился так живо наступать, но после случившегося тут, не помогут уже никакие увещевания… Во всяком, случае, в ближайшее время. Мы будем занимать крепости, перевалы, важные селения, но плохо, что меня, за нарушение приказа, сделают крайней, причём и генерал, и Совет. Скорее всего, я не смогу больше обеспечить тебе надёжное прикрытие, поэтому твои рейды пока придётся отложить, — закончила объяснять ротмистр. — Не обязательно, — поначалу расстроившись, вдруг ободрилась Вислава, — Мартина, ты сама сказала, что Совет не един. Так что, если нам сыграть на этом? Магнатов и их бойцов в первую очередь ведёт жажда наживы. Я могу формировать прикрытие из них. Мне нужно лишь получить разрешение на вылазки. — Генерал меня теперь за такую просьбу, как пить дать, вылюбит в хвост и гриву, — хихикнула Вильк, подмигнув, — но может сработать. А для верности я черкну ещё одно письмо своему родственнику в Варлаве. Его Величество, к счастью, заботит наш ближайший успех здесь и сейчас.       Радзин тоже улыбнулась. Нет, всё же она была совершенной дурындой! Кто же в здравом уме, едва не погибнув, лезет из огня да в пекло? А она не просто лезла, она прыгала туда с завидной регулярностью и неугасающим желанием. Но боги пресветлые, ей это начинало нравиться! Осознавая всю абсурдность ситуации, Вислава понимала, что ввязывается в такие политические игры, где её могут попросту прихлопнуть, как надоедливую мошку, если она вдруг лишится поддержки Мартины, и это уже не говоря про то, что в этих рейдах риск погибнуть высок, как никогда. — Ну так и тебе не в первой, госпожа ротмистр, — криво ухмыльнулась кудряволосая девушка, подшучивая. — Бывало и хуже, — подмигнула Мартина, краем глаза уловив, как ним приближается приставленная лекарь Ерошка, — ладно, ты давай, отдыхай тут, выздоравливай.       Вильк наклонилась совсем низко, чуть придерживая голову хорунжей, и припала к её губам страстным поцелуем. Чуть опешившая Радзин, вначале смешавшись, поспешно ответила, плавно прикрывая глаза и сплетая свой язык с языком старшей девушки. После всех увиденных ужасов, жестокой сечи, ранения и не самых радужных разговоров это было такое наслаждение, что она могла бы хоть вечность продолжать. Сердце ускорило ход, кровь прильнула к щекам. Кажется, ротмистр никогда прежде не позволяла себе подобного в присутствии остальных. Это заводило ещё сильнее. Чуть горьковатый привкус табака на губах и языке Мартины, чуть соленоватый привкус от собственных, до сих пор, кровоточивших после удара дёсен… И всё закончилось непозволительно быстро. — Лечись, как следует, — ухмыльнулась Вильк, немного отстраняясь, — скоро в какой-нибудь городок или крепость поедем. Там ты мне нужна в полном порядке. — Слушаюсь, госпожа ротмистр! — с готовностью отозвалась Радзин, заметив, как рядом замерла с вытаращенными глазами, абсолютно красная лекарь, — Ерошка, ты чего застыла? Слышала, что командующая велела? Лечи госпожу хорунжую!       Мартина широко улыбнулась, отходя в сторону, и не отказала себе в возможности обернуться. «А может быть, всё же да?» — задалась она вопросом. Вислава не была похожа на Полу, но ведь, с другой стороны, а кто говорил, что должна быть такой же? Может быть, стоило дать себе шанс? Вильк невольно вздохнула. Как же всё сложно было в этом мире… Или же до безобразия просто. Она вспомнила свой собственный девиз: «Хочешь? Делай, и будь что будет». Учитывая, что с ними творилось в последнее время, а в целом и всегда, хорошего или подходящего мгновения не могло возникнуть никогда. К сожалению, жизнь была дана лишь одна, а искать свой идеал можно было до потери пульса. Но сейчас? Когда они влезли в такую задницу из интриг и неопределённости? Так почему нет? Мартина привыкла играть по крупному. — Госпожа ротмистр! — перед ней возник Имран, тянувшийся изо всех сил, хотя у него и не получалось так умело, как у закалённых гвардейцев. Да и весь внешний облик едва напоминал усцара. — Как там наша хорунжая?       «Пребывает во влажных фантазиях от того, что я с ней сотворю, когда мы покинем это лярвино ущелье» — мысленно рассмеялась Мартина. Однако вид приняла строгий, даже суровый, прежде чем ответить: — Вылечена и находится под пристальным наблюдением нашего лекаря. Только не спеши дёргаться, пойдёшь, когда разрешу, — заметив краткий порыв мужчины, жёстко приказала ротмистр, критично оглядывая верного далканца, — что за вид, а?!       Имран, растерявшись, даже начал себя осматривать. Вильк мысленно возвела очи горя — конечно, седьмую хоругвь комплектовали немного наспех и не слишком заботились о внешнем виде, но не хватало ей ещё выслушивать замечания дер Тагена по этому поводу. Далканцы оставались верны себе: они не носили панцирей, предпочитая обходиться кольчугами, шлемы тоже таскали свои, зачастую используя те же кольчужные капюшоны, даже сапоги носили не длинные, а укороченные. Из всех признаков, определявших их, как солдат Остерна, были лишь синие штаны. — Не могу знать! — зычно отозвался мужчина. — Пойдёшь к нашему хорунжему интенданту, скажешь, что от меня. Попросишь себе и твоим людям хотя бы крылья и шлем… — Разрешите исполнять? — Нет, стой, — в очередной раз протёрла глаза Мартина. От волнения, ответственности и усталости, так и тянуло отыскать где-нибудь бурдюк с брантвайном или бутыль с раккы, да как следует приложиться, чтобы обжигающая жидкость продрала всё нутро, — что с пленными? Допросили? Узнали что-то? — Допросили. Толку нет, все, считай, простые солдаты. Головы совсем от тайхрановых мыслей посносило, — с презрением бросил Имран. — Ну и в расход их, — безразлично пожала плечами Вильк, — не хватало нам ещё чужие глотки, тем более, бесполезные, задорма кормить и поить. Вздёрни, как безродных собак. — Госпожа ротмистр, а можно я их рэзать буду? Как баранов? — осклабился далканец, явив свой акцент. Натерпелся он от бунтовщиков так, что запомнил навсегда. — Мне хорунжая как раз такой хороший кинжал подарила… — Делай, что хочешь. Только не жрите их, — злорадно усмехнулась Вильк. — И быстро. Пока основное войско не подошло, — вздохнула Мартина, — трупы можете сбросить в пещеры. Там, им, собакам и место.       «Всё же дикий народ» — мысленно хмыкнула ротмистр. В чём-то Радзин была изначально права, подозревая их во всех смертных грехах. С другой стороны, а были ли лучше сами остерновцы? Вильк не знала, она начала интересоваться историей только с подачи Стейн, да и то, поверхностно. «Каждому своё» — бесслышно вымолвила ротмистр.