Чудеса же случаются, правда?

— Пап! Паа-па! Входная дверь дома Кривицкого со стуком захлопнулась, пропуская в просторный холл нагруженного чемоданами юношу, быстро стряхивающего с тёмных вьющихся волос капли воды и с выдохом облегчения бросающего свою ношу на пол. Стройная эффектная брюнетка, вошедшая следом за ним, отскочила от чемодана, упавшего в опасной близости от острых носов её замшевых сапожек, и с укоризной посмотрела на брата, складывая зонтик и приставляя его к стене. — Алекс, можно поосторожнее? Не мешок с картошкой несёшь! Молодой человек обернулся к сестре и, закатив глаза, рассмеялся в ответ на её реплику. Они были очень похожи внешне и абсолютно разные по характеру. Лёша относился к той породе людей, про которых говорят "без царя в голове". Он мог заснуть в одном городе, а проснуться в другом, мог забыть о памятных датах близких людей и вообще был очень далек от любых обязательств, которые, как ему казалось, только понапрасну ограничивают человека. Он обожал свободу и не променял бы её даже на карьеру врача, которую ему без сомнений пророчили все родственники, так или иначе задействованные в медицине. Лёша был умным мальчиком, схватывал все на лету, и все были уверены, что его ждёт большое будущее. Тем более было удивление родителей, когда он бросил медицинский на втором курсе и уехал путешествовать автостопом. О чем, надо сказать, ещё ни разу не пожалел. Алексей часто убеждал отца, возмущающегося, что сын не получит достойного образования, что не готов тратить свою жизнь на нелюбимую работу и унылую рутину; его мечтой было повидать мир, познакомиться с разными культурами, искать себя и получать удовольствие от каждого прожитого дня. Несмотря на легкую безответственность, он был настолько добрым, компанейским и открытым парнем, что с лёгкостью очаровывал всех окружающих, без труда заводя новые знакомства и кучу друзей. Мария Геннадьевна же в свою очередь была девушкой серьёзной, вдумчивой и несколько строгой. Она скептически относилась к образу жизни брата, не забывая напоминать ему об этом при каждой встрече. Выучившись на экономиста, Мария уехала в Европу, где благополучно вышла замуж и строила карьеру, стараясь не забывать о родителях и встречаться с ними как можно чаще. И хотя младшие Кривицкие, казалось, были совершенно непохожими, между ними существовала невероятно тесная связь и большая тёплая любовь. — Судя по тяжести твоих баулов там не картошка, а кирпичи. Мань, два чемодана! Ты приехала на неделю. Зачем столько шмотья? — Ну не всем же путешествовать с одной сумкой, — девушка бросила брезгливый взгляд на потрёпанный рюкзак брата, и, обойдя его на почтительном расстоянии, направилась в гостиную. — К тому же там не только мои вещи, но и подарки папе. И даже тебе, между прочим. — Ммм, санкционочка! Спасибо, сестрица. — Алексей быстрым шагом припустил за девушкой, оставив вещи валяться у порога. — Ладно тебе, Мань, не бурчи. Лучше давай выяснять, где наш светила медицины. Я рассчитывал на эмоциональную встречу, бурные рыдания, объятия и всё такое, а он... Опа-па. Лёша налетел на сестру, остановившуюся у входа в гостиную, и с удивлением уставился на ярко наряженный фикус, гордо красующийся в углу комнаты. — Кажется у папани того... Бачок потёк на фоне одиночества, — обойдя девушку, Кривицкий младший подошёл ближе к украшенному дереву и внимательно стал его рассматривать. — Как думаешь, может зря мы это всё? Все-таки возраст не тот, надо было как-то аккуратнее. — Да прекрати говорить глупости, — Маша проследовала вглубь комнаты вслед за братом. — По-моему это даже мило, и если... Ей не дал договорить звук торопливых шагов, доносившийся с лестницы, и уже через секунду в гостиную с заливистым лаем влетел пёс, вперед нерасторопного хозяина встречающий нежданных гостей. Он мгновенно подбежал к Лёше и, вертясь у него в ногах и тычась в его колени, стал задорно повиливать хвостом, продолжая приветливо лаять. — Элвис, малыш! Хотя какой ты малыш — смотри, как вымахал, — Кривицкий младший присел на корточки и с большим удовольствием начал обнимать вертящуюся собаку, уворачиваясь от еë шершавого языка и зарываясь носом в шелковистую шерсть. — Машка, смотри какой стал! — Да уж, только ты мог сделать отцу такой подарок. До сих пор помню его шокированное выражение лица, когда ты преподнёс ему щенка и собрался уезжать в Непал на пол года, торжественно водрузив на него все заботы о таком малыше, — девушка, сдержанно улыбаясь, потрепала Элвиса за ухом и позволила ему практически нежно лизнуть свою раскрытую ладонь. — Зато смотри как они потом подружились! Папа в Элвисе души не чает, так что считаю это одним из самых осознанных и продуманных своих поступков. Тебе, между прочим, тоже не мешало какую-нибудь живность завести, глядишь добрее стала бы. Лёша хитро улыбнулся, пока сестра возмущенно фыркала на его тираду. Тем временем звук шагов из коридора слышался всё отчётливее и вскоре в гостиной появился сам хозяин дома. А следом за ним вошла незнакомая женщина в домашнем халате, удивлённо хлопающая заспанными глазами и явно ничего не понимающая. — Лешка! Маша! Вы как здесь? — Геннадий Ильич, не веря своим глазам, бросился обнимать детей. — Вы же сказали, что не приедете! Я вас не ждал. — Да мы так и поняли, — со смехом прохрипел Лешка, отпустивший Элвиса и сжимаемый в крепких отцовских объятиях. — Что вы поняли? — мужчина отстранился и с восторгом рассматривал детей, тряся их за руки, будто не до конца веря в реальность происходящего. — Как же я рад вас видеть, а! Но как? Как Вам удалось вырваться? — Пап, это всё он, я не причем, — Маша с виноватой улыбкой ткнула брата в плечо. — Я была за то, чтобы предупредить! — Фу, ну ты и скучная, Мань. — Лёша увернулся от наманикюренного пальчика сестры. — Па, я просто сюрприз хотел сделать, удивить тебя. С новым годом и правда не получилось, но на Рождество вот удалось выбраться. Но походу сюрприз ждёт нас, да? Юноша многозначительно взглянул на женщину, всё ещё стоявшую в дверях и теребившую пояс от халата, по всей видимости испытывающую огромное смущение перед внезапно нахлынувшими гостями. Геннадий Ильич, будто очнувшись от своих восторгов, подошёл к незнакомке и взял её за руку, глядя на неё с таким восхищением и обожанием, что теперь неловко стало его детям. — Это Ира. Ирина Алексеевна Павлова. — Кривицкий старший не сводил взгляд с женщины и, когда пауза несколько затянулась, вздрогнул, услышав насмешливое покашливание сына. — А это мои дети. Алекс, — Геннадий махнул рукой в сторону юноши. — И Мария. Алексей сделал шаг вперёд и, взяв в руку ладонь Ирины, поднёс её к губам. — Мне очень приятно, Ирина Алексеевна. Очень! — Алекс у нас немного... взбалмошный, — Кривицкий со смесью гордости и настороженности смотрел на сына. — Но хороший. Ты привыкнешь. Геннадий смущённо кашлянул, отводя взгляд от детей. — Ого, па... Значит нам уже нужно привыкать друг к другу? — лицо Леши вытянулось от удивления. — Ну я тобой горжусь, ты просто красавчик. — Да перестань ты, ну! — Маша толкнула юношу в бок, выходя перед ним и оттесняя его собой от Ирины, которая, кажется, начинала заливаться краской. — Очень рада знакомству. — Взаимно, — Ирина пожала протянутую руку девушки и тепло улыбнулась. — Вы очень похожи на отца. — Все так говорят. — Ага, а ещё они одинаково нудные и абсолютно лишённые чувства юмора, — подал голос юноша. — Я официально являюсь единственным лучом света в этом тёмном царстве. — Алексей! — Лёша! Отец и дочь вскричали в один голос, возмущённо уставившись на родственника, чем ещё больше подтвердили своё абсолютное сходство, но Кривицкий младший только рассмеялся в ответ. А затем подошёл к ним и, обняв обоих за плечи, притянул к себе, сжимая в объятиях. — Да не ворчите, ну ладно вам! Я же любя! Па, а есть че пожевать? Я голодный жуть, в последний раз ел больше суток назад. С радостью готов опустошить ваш холодильник. — У нас от вчерашнего ужина утка осталась, Ира готовила. Я салатик настрогаю. Пойдём, будем тебя кормить, голодающий. Лешка радостно всплеснул руками и, отпустив отца и сестру, почти вприпрыжку побежал на кухню, свистнув по дороге Элвису, который тут же сорвался следом за юношей; извиняюще улыбающаяся Маша последовала за ними. А Геннадий подошел к Ире и, обняв её за талию, внимательно всмотрелся в её глаза. — Всё хорошо, Ириш? — Да, — Павлова удовлетворённо кивнула, мгновенно расслабляясь в мужских объятиях. — Это было неожиданно, конечно. Но в целом вроде неплохо. У тебя чудесные дети. Ирина прижалась к нему еще ближе, проводя губами по щеке мужчины и прикрывая глаза от удовольствия, чувствуя, как большая тёплая ладонь легла на её затылок, а мужские пальцы стали аккуратно перебирать её волосы, слегка массируя кожу головы. Сердце затопило неконтролируемой волной нежности, к которой она уже почти успела привыкнуть за последние несколько дней. Улыбнувшись звукам, доносившимся из кухни, Ира отстранилась от Кривицкого и, оставив на его губах лёгкий поцелуй, потянула его на помощь молодёжи, пока та не устроила настоящий погром, опустошая холодильник. Похоже, у них будет самое настоящее семейное рождество. *** Ирина, кажется, готова была беспробудно проспать до самого вечера, если бы не витающий в воздухе аромат свежесваренного кофе, бесцеремонно вырвавший её из утренней дремоты. Как они с Геннадием вчера переместились в спальню Павлова помнила плохо, зато все остальные воспоминания минувшей ночи озаряли её мысли яркими всполохами, заставляя щеки отчаянно алеть, а кожу вновь покрываться мурашками. Расслабленно потянувшись, не открывая глаз и не желая проверять действительно ли её новогодняя сказка произошла наяву или это был всего лишь прекрасный сон, она настороженно прислушалась к звукам в комнате. Чуть слышные шаги. Шелест сминаемого постельного. Аромат кофе дополнился потрясающими запахами свежей выпечки. — Доброе утро. Ирина медленно открыла глаза и, приподнявшись на локтях, увидела перед собой улыбающееся лицо Кривицкого, сидящего на её... его постели с подносом в руках. — Доброе. Значит это всё действительно был не сон. Значит она, наплевав на свою адекватность и здравый смысл, совершила самый безрассудный поступок в своей жизни. Почему-то тут же захотелось с головой спрятаться под одеялом или наоборот — откинув его быстро выскочить из кровати, скрыться из комнаты, убежать из этого дома, из города, из страны. Но карие глаза мужчины, глядящие, казалось, прямо в душу, убеждали Иру, что именно это будет её самой большой ошибкой. Никто и никогда на неё так не смотрел. Никто не старался предугадывать её желаний. Никто не заботился, не ценил, не... Не любил? Наверное и это тоже. Чувства, которые Ирина испытала за несколько дней в компании этого мужчины по своей силе могли составить беспроигрышную конкуренцию всему многообразию эмоций, испытанных ею за всю свою жизнь. И сейчас, отпивая кофе и доедая круассан, Павлова думала о том, как благодарна Брагину за его внезапное приглашение, которое стало настоящим пропуском в её личную новогоднюю сказку. Покончив с завтраком и отодвинув поднос, Ирина робко и нежно провела рукой по щеке мужчины, предвкушая ещё один прекрасный день вдвоём. И не смогла не заметить тень, пробежавшую по его лицу. — Что-то случилось? А внутри всё опустилось. — Пойдем, — Геннадий встал и, подав Ире руку, помогая выбраться из кровати, тут же её отпустил и не оборачиваясь отошёл к окну. Плотнее закутавшись в мужскую рубашку, кроме которой на её теле больше ничего не было, Ирина проследовала за ним, остановившись позади и с беспокойством проследив за его взглядом. Снег на улице растаял почти весь. О недавней метели напоминали лишь огромные лужи, хаотично рассыпанные по всему участку и редкие снежные кучи, которые и сугробами можно было назвать с большой натяжкой. Ещё вчера Геннадий, выгуливая пса, сказал, что стало гораздо теплее, но тогда Ира отмахнулась от этой мысли, словно от назойливой мухи, вызывающей смутное раздражение. Сейчас, глядя на свой одиноко стоящий форд, ей хотелось отчаянно заскулить от очередной несправедливости этой жизни. — И что? — выдавила из себя Павлова. — Теперь ты сможешь уехать, — голос Кривицкого прозвучал глухо и надломленно. Он всё ещё стоял к ней спиной и не сводил взгляд с проплешин зелёной травы, виднеющихся на своём заднем дворе. — Могу. Геннадий, будто о чем-то раздумывая, постоял еще с минуту, а затем кивнул и молча вышел из комнаты. Ире ничего не оставалось, как одеться и спуститься вниз, прихватив с собой сумку. Он вышел её провожать и даже помог надеть пальто. Он ничего не говорил, упрямо отводя взгляд и закусывая губу. Он не знал, что если бы попросил её остаться, она наплевала бы на всё и больше никогда не покинула этот дом. Не попросил. Холодно попрощавшись, Ира вышла из дома, закрыв за собой дверь. Она шла к машине, утопая сапогами в размокшей грязи, и думала о том, как могла так сильно ошибаться. Как сумела позволить себе надеяться, что у них что-то получится. Как допустила такую опасную брешь в своей броне и где теперь брать силы, чтобы её залатать. Садясь в автомобиль и заводя мотор, Ира уже не пыталась бороться с непрошеными слезами, предательски бежавшими из её глаз. Ей было так больно, так обидно, так горько, что казалось, будто грудь стянуло тугим кольцом, лишая её возможности сделать глубокий вдох. Она не проронила ни одной слезинки, когда уходил Павлов. Она рыдает со страшной силой сейчас, когда сама уходит от мужчины, с которым знакома всего несколько дней. Стукнув кулаком по рулю и стиснув зубы, Ира начала вытирать лицо, размазывая слезы по щекам, как вдруг сквозь застилающую глаза прозрачную пелену увидела, как перед лобовым стеклом показался мужской силуэт. Не успев ни о чем подумать, она тут же выскочила из машины и, не закрыв за собой дверь, бросилась к нему навстречу. Кривицкий выбежал из дома в одном свитере, домашних брюках и тапочках — взволнованный и запыхавшийся, похоже он считал, что уже опоздал и не до конца верил в то, что она действительно не уехала и стоит сейчас перед ним. — Гена... — Не уезжай! Пожалуйста, не уезжай! — Кривицкий подбежал к Ире и, обхватив ладонями её лицо, начал сцеловывать мокрые дорожки с её щёк. — Я дурак, прости. Я такой дурак, но я не могу тебя отпустить... — Ген... — У тебя дежурство ещё через два дня. Останься. Я знаю, что я не самая завидная компания для такой женщины как ты, но я очень хочу, чтобы ты провела эти дни со мной. А может и много других дней. — Гена... — А ещё я знаю, где ты работаешь, и если ты сейчас уедешь, то я буду приходить к твоему институту каждый день. Каждый день, обещаю! Или ещё чего доброго, устроюсь к тебе в отделение челюстно-лицевым... Я не могу тебя отпустить, слышишь? — Гена!! Кривицкий продолжал сжимать её в объятиях с такой силой, что кислорода обоим хватало только на несколько вдохов. Будто боясь, что стоит выпустить её из кольца своих рук и она тут же исчезнет. Растает, как эфемерное видение, как мираж, как сон — самый прекрасный и восхитительный, но такой далёкий от реальности. Он боялся отвести от неё взгляд и боялся услышать, что она скажет ему в ответ. — Пойдём домой, Гена... Холодно, я замёрзла. И хочу чаю. У тебя, по-моему, ещё осталось печенье? Кажется, что до Кривицкого не сразу дошёл смысл её слов, и только весёлый лай Элвиса, подбежавшего к ним, вывел его из оцепенения, заставляя расслабленно выдохнуть и счастливо рассмеяться. Он обнял Ирину ещё крепче, прижимаясь к её лбу своим, чувствуя женские ладони, подрагивающие на своей спине, и, зарываясь рукой в её волосы, чуть слышно прошептал: — Это лучший новый год в моей жизни. И Ира с ним согласилась.