воришка

эрмина не из тех, кому бывает стыдно – но когда выясняется, что это бенедетто, бенедетто данглар месяц назад в милане облапошил сына мерседес до нитки, она всë же краснеет. конечно, никто её не обвиняет: во-первых, кто же знал. во-вторых, альбер сам обманываться рад – это по секрету ей шепчет мерседес, подливая ещё чая в фарфоровую чашку. – каждый раз, стоит ему уехать за границу, мы ждём вестей. однажды он в два дня потратил всё, что рассчитал на месяц, потому что очаровался арабскими скакунами – и почти всё пустил на них. не на скачки; он просто отдал деньги конюху, чужому конюху, и попросил приодеть коня в попону. потом как-то получил обратно. эрмину веселит, с какой лёгкостью мерседес говорит о сыне – ей о таком до сих пор только мечтать. бенедетто рос один, диким вьюнком – это до сих пор заметно. его нежность до сих пор похожа на карманничество, спешная, осторожная, незаметная. эрмина замечает. слишком долго искала его в молитвах, что начала понимать. он лицом зарывается в её юбки, голову кладёт на колени, никогда не садится рядом, только на пол. и боится смотреть в глаза; она гладит его волосы как может осторожно, чтобы перестал бояться, зверëныш. я тебя не сужу, догадывается она. он не зовёт её «мамой» также как она не зовёт его «бенедетто». «Ты» и «сын». странные, поломанные, неотесанные. и совместное время – немного испуганная тишина. – у меня есть одна мысль, эрмина. мерседес утомленная и стлевшая, но до сих пор очень красивая. эрмина вскидывает брови, закрываясь чашкой от её блестящего взгляда. она улыбается мягко-мягко. – но я позволю всему идти своим чередом. тем же вечером бенедетто тихо стучит в дверь её спальни, а после мнётся на пороге, делая глубокий вдох. эрмина, в ночном чепчике, мысленно готовится читать за спасение души. – мам, – начинает бенедетто, и у него ломается голос. – мама. выдыхает, поднимая глаза к потолку. опирается на дверь спиной, и эрмине самой становится страшно от его полуночных признаний. – иди сюда, – шепчет она ласково, хлопая по краю кровати. бенедетто лицом рушится в одеяло у её ног. что-то бубнит, но голос тонет в перине. – что? – она тянется ладонью до его волос, и он заметно расслабляется. спустя минуту чуть поворачивает голову, глядит на неё блестящими глазами. – мне понравился… виконт. мне нравится. альбер де морсер. эрмине нечего сказать, кроме благословения. от облегчения она смеётся и путает его волосы, а он, заражаясь, улыбается тоже и ложится совсем рядом с ней, прячется в её мягкие объятия. – известно, что ты украл, бенедетто. в ответ он только тянет: «ма-ам».