Шрамы имеют власть над людьми. Они напоминают нам, что прошлое реально. из к/ф "Красный дракон"
Зелёные искры растаяли в воздухе, образ голодного грима померк, в боку, казалось, не нож, а раскалённое жало — и Драко паниковал. Его рубашка липла к коже, тёплая влага сочилась сквозь пальцы, дрожь в них ожидаемо пугала, в ушах стоял не то шум, не то гул, и он снова ощущал себя неумелым подростком: раненым и истекающим кровью на полу туалета. В нос будто ударил тяжёлый, металлический запах, смешанный с дымом ламп Хогвартса, а голова напрочь отказывалась соображать. То ли от слабости, то ли от шока он не мог вспомнить не только тихий голос Снейпа, пытающегося вернуть в него жизнь, но и слова заклятья, что избавит его от жуткой боли хотя бы на пару минут. А такое заклятье вообще есть?.. Или его воспалённый мозг просто ищет лазейки, дабы вытащить Драко из полной задницы. Сердце билось о рёбра со скоростью страха, из тела, наверно, струилась не кровь, а магия, но и малодушным Драко сознавал, что выбора у него откровенно нет. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Тем более если они волшебники. Пожиратели — в прошлом. Как и придурки. Но всё же способные сделать хоть что-то! Завалившись на бок, на согнутой руке он приподнялся над полом, перевёл взгляд на каминное кресло и мысленно довесил себе боли, что придётся терпеть, стараясь добраться до цели. Ведь волшебная палочка осталась в мантии, а до неё, должно быть, дальше, чем до могилы. Только такой придурок, как Малфой, мог расслабиться перед красоткой, которую на раз-два бросил, абсолютно забыв, что назвать Дафну добренькой смеет лишь Гойл. — Лопу-ух... — взвыл он и ощутил, как стальная "игла" огладила внутренности. — Мать твою!.. Рукоять тошнотворно качнуло. А мозг не выдал ничего, кроме брани. Сама мысль, что из него торчит железная хрень, что замок окропляет далеко не вода, растаскивала обрывки знаний по кусочкам. Драко задержал дыхание, попробовал проволочь своё бренное тело на какой-то фут и, матерясь похлеще жулья из Лютного, понял, что это даже тяжелее, чем он себе представлял. Он снова взвыл: — Су-у-ка! И зажмурился, стремясь удержать ненужные слёзы. Кто-то внутри — злой и жестокий — зарычал надрывно и дико, исходя вселенской тоской... Зарычал, лихорадя сухой воздух, и этот звук вылился в дурной, истеричный плач. Противный. Дешёвый. Грязный. Драко чуть не закашлялся и пообещал сделать из Дафны тюремную шлюху. Полный гнева, боли и безобразной беспомощности, он упёрся в пол правым предплечьем и, напрягая мышцы, толкнул всё тело вперёд, отирая бедром твёрдый холодный замок. Подавился слюной, неровно вдохнув, и размазал по лицу солёную влагу, что побежала без спроса из глаз, когда от спазмов нутро полоснуло. Но Драко не сдался. На весь Мэнор он принялся считать каждый ползущий "шаг", скалился умирающим зверем и нёс какую-то бессвязную хрень с придыханием и отчаянием: — Ах-х... жишь... ать... ука! Драко судорожно моргал. Пыжился. Краснел от натуги. Отчего исправно кровил, размечая алой полосой гобелен. Однако полз и полз по полу жертвенным змеем. Но чем ближе было к нему желанное кресло, тем сильнее проступал на лбу мелкий пот и тем яростней он твердил теням на стене, что они получат его подлую душу не раньше, чем Малфой пустит кровь другому ублюдку. — М... ма-ам, — без мольбы и надежды звал он её одиноким ребёнком и просил не о помощи: — Не сейчас, не-ет... Заклинания кружили на языке, стучали в висках, путались и терялись, реальность распадалась на части, раскачиваясь, и эта карусель в башке превращала отчий дом в херов аттракцион, где на арене — чистокровный маг и по совместительству клоун. — Я смог... гу, смогу, — внушал он себе каждый раз, когда клинок, казалось, выворачивал его наизнанку, а он тащил волоком свою задницу по чинному полу. Наконец он протянул руку и, дёрнув мантию за подол, сбросил накидку на пол. Плюх! Рухнул сам. Распластавшись у кресла окровавленным бледным бревном, Драко шарил в складках одежды, наверное, вечность, прежде чем нащупал заветную палочку. Елозя по ней мокрыми костяшками, он победно прикрыл глаза, будто обрёл не нечто своё, родное, а давнюю мечту. — Вы... куси, — с остервенением, бесцветными губами выдавил он, пока не представляя, как выкарабкается из того дерьма, что настигло его так не вовремя. Он сжал древко малопослушными пальцами, приподнял над телом и через пару секунд опустил, пытаясь склеить в башке мешанину из слов в некий план. Одно Драко знал точно — с клинком в боку залечить рану ему не удастся. А уж смертельную... Где-то на задворках памяти, подобно летящему платью, прошелестел голос Гринграсс и приговорил его к скорой гибели, гавкнув чёрным псом на латыни: "Vale!" — Х-х-хрена с-с два, — вышипел он давно скрывшейся Дафне и, превозмогая болезненный вдох, подбирал заклятье, которое сделает нож адским воспоминанием. Акцио?.. Драко боялся, что резкая нестерпимая боль не только разорвёт нервы, но и отправит его сознание в долгое путешествие, и вот тогда он встретится с семьёй гораздо раньше, чем рассчитывал. Однако холодный металл, тёплый от человеческой крови, ставил жертву перед неоспоримым фактом: Легче не станет. Драко, собрав силы, направил палочку на кинжал, пытаясь унять дрожь в пальцах и пропитать мышцы, как корни, жаждой жизни. Он уставился на навершие, убеждая себя, предков, древние стены, Мерлина и даже треклятого грима, что на счёт "пять" у него хватит духа (и даже яиц!) избавиться от этого орудия милосердия. Стараясь не замечать ни багровых пятен, ни таких же багровых рук, Драко пробубнил: "Раз, два, два, три, п... пять..." — и решил, что медлить не значит спастись: — Де... депульсо, — заплетаясь, произнёс он, но чёртово лезвие, толком не стронувшись, причинило жгучую боль, что превратилась в утробный крик. А потом — разочарование. Кинжал по-прежнему торчал в боку, как какой-нибудь вертел! Драко выругался и повторил заклинание, стерпев новый виток боли, и под частые удары сердца уже не сомневался, что вместе с кровью испарялась из тела его магия. К тому же клинок, вонзённый волшебницей, это не магловская выходка из серии "нож в печень — никто не вечен". — Блин, не дай же мне сдохнуть! — воззвал он в пустоту. — Просто не дай, — накапливая подобие воли, просил Драко и... несомненно, умирал. Медленно и верно. А потом совершил невозможное: Отложил палочку и, согнув шею, сморгнул ужасную картинку, чтобы обхватить рукоять. Он вдавился затылком в пол, смежив тонкие веки. — Та-ак, — Драко стёр со лба пот, сделал несколько коротких вдохов, стиснул зубы и... ...сдвинул мизерикорд. Да! Завывая, как скорченный когда-то от пыток Роули, Драко тащил острый и тонкий нож настолько медленно, насколько мог, испытывая не просто нескончаемую боль, а жутко навязчивый страх узреть в какое-то мгновение свои проколотые кишки. Живот пульсировал. Рану жгло. Во рту язык, наверное, лип к нёбу, а в глазах временами темнело, однако дюйм за дюймом, жмурясь и проклиная весь грёбаный мир, Драко приближал миг спасения. Он даже не заметил вспышки в камине, не услышал спешных шагов, а увидел уже растерянную Грейнджер в тот момент, когда кинжал показал своё остриё поверженному герою. Рука обессиленно стукнула об пол, и оружие выпало. — Нельзя было этого делать, — взволнованно произнесла Гермиона, присев рядом. И как только она это сказала, Драко послал её в интимные земли, приподнял голову и испытал новый шок: Кровь потекла из тела вдвое быстрее. — Я сейчас, — полусобранной, убеждала она, сжимая палочку и пялясь на открытую рану. — Не двигайся, я сейчас! Главное — остановить кровотечение... Я читала, — словно зазубрив урок, она трепетно лепетала: — Остановить кровь, наложить повязку и доставить в Мунго, я знаю... — самой себе внушала она. — Заучка, — еле двигая губами, "порадовался" Драко. А она уже направила палочку. — Эпискей, — шепнула Грейнджер и вмиг побледнела. Сдвинула брови, глухо застонав, чуть приоткрыла рот в безмолвном крике, но тут же звучно выдохнула: — Это поможет, поверь... Малфой если бы и хотел, то не стал бы спорить. Вся его язвительность размазалась по полу и стекла в пятки под угрозой бесславной смерти. Заклятье, видимо, запечатало рану, оттого лицо Гермионы разгладилось, взгляд просветлел, и только её тон выдал гриффиндорскую докопучесть: — Кто? — требовательно спросила она. — Объяснения подождут. Просто скажи: кто? Было что-то в её голосе тёплое и неравнодушное, а в лице — неуловимое, отчего Драко почти сглупил: — Даф... — он спохватился, так и не назвав имя. — Дура одна. — Дафна? — потрясённо озвучила догадку Гермиона. Она убрала со лба свои длинные кудри и уточнила, словно не веря: — Тебя хотела убить Дафна Гринграсс?! Драко следил, как она поднялась на ноги, полная сотни вопросов, и пресёк ненужный допрос: — Не убила же. — Но почему?.. — на эмоциях воскликнула она, не видя разумной причины. — Разочаровал, — без стесенения выдал Малфой. — А я-то думал, что в сексе я бог... Иронию Грейнджер, видно, не оценила: — Господи, ты и с ней спал? — недоумевала она. — Это не моё дело! — махнув рукой, открестилась Гермиона. — И давно за секс с тобой стали убивать? — Это заводит, правда? — Драко скривился и облизал пересохшие губы. Гермиона нервно хохотнула и обернулась, ступая к камину: — Волшебники теперь режут друг друга? Что происходит, чёрт возьми?! А если бы я опоздала? — Кстати об "опоздала", — раздирая горло, начал Драко и закашлялся. — Что ты здесь?.. — он не закончил, а только задвигал бескровными губами, меняя полёт её мыслей и тему. — Я же говорила, что приду, когда буду готова, — пояснила она, наблюдая его усталые муки. — Молчи, береги силы, — в привычной манере скомандовала она. Драко, сдавшись, прикрыл глаза, не в состоянии сопротивляться и зазнайке, и слабости, но услышал, как грохнулась на пол чаша с волшебным порошком. — Я вызвала помощь, — тут же сообщила Грейнджер, — через камин. Потерпи ещё немного, всё будет хорошо. Если повезёт, и шрама не останется. — Не люблю, когда приходят без... — теряя нить, обронил он, мысленно сказав судьбе-злодейке спасибо. И не понял, когда пелена накрыла сознание.* * *
Драко лежал на скрипучей больничной кровати, немного потерянный от лечащих зелий, и ворочался, будто в первую ночь в Хогвартсе, хотя обещал себе продрыхнуть до самой выписки, дабы не сдохнуть от скуки. Его волшебная палочка пряталась в тумбе неподалёку, а на стуле висела вчерашняя одежда, может местами и штопанная, зато идеально чистая. Отдельная палата не предполагала королевских масштабов или прочих излишеств и вряд ли могла бы вместить больше двух посетителей, однако всю прошедшую ночь никто не раздражал Драко сапом или того хуже — стонами, а колдомедики заходили строго по необходимости. Загреметь в Мунго никогда не входило в его планы на завтра. Больничные стены с детства ввергали Драко в уныние и пробуждали беспричинные страхи, да и местные целители не слишком считались с регалиями и отличались нездоровой педантичностью. К тому же не любили обсуждать своё лечение и за непослушание вполне могли наложить малоприятные чары. Но не признать, что они спасли его от фамильного склепа, — это выставить себя неблагодарной задницей. Их стараниями боль в боку существенно поутихла, слабость в конечностях больше не мучила и, несмотря на нелёгкие воспоминания, жутко хотелось домой. Или в бордель. В общем, куда-то, где он не чувствует себя бесполезным бревном, которому даже сон казался чем-то недостижимым. Проворочавшись с полчаса, Драко решил, что проще подсунуть ему "Ежедневный пророк", чем раз за разом пересчитывать воображаемых пикси, стремясь отправиться в царство Морфея раньше, чем стукнет полночь. Стрелки часов еле шли — не бежали, и жрать хотелось... до колик. Мунго не тюрьма, но скудный ужин был наказанием. Даже книзлам давали больше! И пусть сон — это лекарство, ему не помешало бы принять чего-то покрепче зелий и посытнее бульона. Драко как раз отвернулся к стене, когда услышал голос Грейнджер. Тот становился ближе и ближе, торопливо донося до него избитый до оскомины смысл: — Надо поговорить, Малфой. Да неужели?.. Драко почти усмехнулся. Он почесал лоб, будто его вновь укусила невидимая мошка, и лениво повернулся к просителю: — Ты бы сменила пластинку, — предложил Драко, вяло подтягиваясь на руках на измятой постели. — К примеру, "нам надо переспать"... Я откажусь, но хоть какое-то разнообразие! Он взглянул на неё с неохотой. Грейнджер топталась у кровати лохматым дозорным и явно не желала вступать в перепалку: — Сболтнёшь Гарри про сделку, — спешно предупредила она и ненадолго обернулась, — я сама тебя убью. Она оправила министерскую мантию и изобразила невинность. Не строя догадок, Драко хмыкнул: — Про какую из двух? — подхватил он, по её скромному "наряду" предвосхищая официальный визит и чётко прописанные последствия. Но что бы ни вообразила Грейнджер, откровеничать с её очкариком ему хотелось меньше всего: — Иди, погрози пальцем Говарду Робардсу!.. А если не струсишь, то — средним. Думаешь, я втихую встречаюсь с Поттером? — А что, хочешь? — приглушённо поддела Гермиона, пропустив типичный укол. — Я серьёзно, Малфой!.. Скажешь ему хоть слово, и я нашлю на тебя порчу. Драко невольно глянул ей за спину, подозревая, что Мисс Гриффиндор беспокоится неспроста, раз примчалась в палату раньше дружка. — Для Поттера меня нет, — он пристроил затылок на грядушку, сложил на покрывало вялые руки и прикрыл веки. — Ты тоже вали! Он издал показательный храп, однако через секунду его какофонию прервал пронырливый Поттер. Тот, шлёпая лапами не хуже ежа, проследовал в палату походкой царя, а именно — Главного аврора: — Не делай вид, что спишь, Белоснежка. Малфой мало представлял, что это за персона, но от очевидного намёка чуть не запустил в обормота подушкой. — А что, опять кого-то убили? — открыв глаза, он принял аврорский вызов. — Нет, но шансы есть, — продолжил язвительный Гарри и пристроился к Грейнджер бесплатным то ли сторожем, то ли соглядатаем. Драко не заметил на его небритом лице даже намёка на сострадание. Потёртые шмотки и непрезентабельный вид не выдавали в нём сильных мира сего, и Малфой подумал, что годы аврората так и не стёрли героя в герое, как не стёрли в слизеринце желания его подцепить: — Значит, приходи завтра, — открестился он. — И надень лучшее из своих платьев! — по-своему мстя, посоветовал Драко. — Поверь, Глава сектора волшебных недугов это оценит. — Так займи мне балетную пачку, — ответил взаимностью Гарри. — Ну ту, розовую... В которой ты неотразим! — Это ту, что ты проиграл в карты? — с энтузиазмом подхватил Драко, добавляя новых деталей: — Вместе с кляпом и плёткой. Я тогда ещё сказал, что у авроров какая-то странная экипиров... — Это чтоб всякие извращенцы завидовали, — не дав закончить, перебил Гарри. Он не любил больничные стены, как и словесные шашки: — Смотрю, мистер Абаси был прав — ты в порядке, шутишь как раньше: неумело и пошло. — А ты всё так же ревнуешь, — тут же заключил Драко. — Для галочки зашёл или просто позлорадствовать? Гермиона нерешительно, но встряла: — Вообще-то он обязан тебя допросить, — как бы оправдываясь, просветила она. — Покушение на убийство это не взлом с проникновением, — колко добавил Гарри. — Да и ты не жертвенный козёл. Но как бы мне ни хотелось послать цветов Дафне, я должен соблюдать процедуру. Осознав, что Мисс Я-за-добро-и-справедливость Поттеру проболталась далеко не о сделке, Драко мысленно обозвал её "тарахтелкой" и пригладил больничную пижаму: — Давно ты запал на Гринграсс? — открыто увиливал он. — И раз уж нужен мой совет, учти, она любит белые лилии. Вероятно, Грейнджер не оценила его жест и познания, потому снова вмешалась: — А ещё — ножичком в кого-то потыкать. Поттер, без сомнения, выключил ревнивца и включил зануду: — Не дури, Малфой... Чисто формально ты должен озвучить имя. Имя того, кто напал на тебя. Но если ты не перестанешь играть в Купидона, лилии пришлют тебе, — тоном Трелони пообещал он. — Только уже на похороны. — Это угроза? — Драко не слишком поверил и перешёл к сути: — Потому что я не знаю, о чём ты говоришь. Дафна не пыталась меня убить. Поттер переглянулся с Грейнджер. — Но как же... — растерянно начала она. — Ты ведь сам... Мисс Всезнайка явно не ожидала такого поворота. Как и её дружок: — Хочешь сказать, это была не Дафна Филомена Гринграсс? — по-аврорски не унимался он. — Тогда кто? — Никто, — соврал Драко. — Я сам... — он пару секунд искал подходящее слово: — Оступился. Правда, здесь он уже не лгал. Секс с Дафной Малфой давно считал банальной ошибкой. Поттер немного обалдел от такой наглости: — То есть ты отрабатывал гранд батман и фуэтнулся? — издевался Гарри, приплетая балетные пируэты. — Слушай, я же не идиот! — Это спорно, — не согласился Драко, вспомнив не самый приятный ужин с его рыжей подружкой, — раз выдаёшь желаемое за действительное! Плохо, что Грейнджер его раскусила: — Защищать Дафну — это не благородство, это — глупость, — сбитая с толку, поучала его Гермиона. — Та-ак... — заумно протянула она, — ты что-то задумал. Ведь ад скорее замёрзнет, чем ты будешь обелять Дафну из чувства вины! — не сомневалась она. — Наши чистокровные разборки не твоя забота, Грейнджер, — осадил Драко. — А трепи ты меньше своим языком, мир бы стал куда лучше! И это уже не намёк — обвинение. — В следующий раз, — в занудной манере отчитывала она, — такие разборки могут плохо кончиться. А по факту теперь Гарри должен тебя охранять! — Это ещё зачем? — взбунтовался Драко, приподнимаясь на постели. — Гавейн Робардс считает, что Малфоев убить ни с того ни с сего не пытаются, — прохладно ответил Гарри, цитируя высокое начальство. — И как только я арестую Дафну, узнаю за что... — Сначала арестуй, — напружинился Драко, пряча обеспокоенный взгляд. — И передай Робардсу, что в его охране я не нуждаюсь! — огрызнулся он. — За Грейнджер своей следи... А то, бедняжка, уже жить без меня не может. Гермиона даже рот приоткрыла. — Теперь ты выдаёшь желаемое за действительное, — не купился Гарри. — Разве? — Драко хмыкнул. — Думаешь, она в Мэнор просто так шастает? — Малфой ходил по тонкому льду, стараясь задеть Грейнджер. — И мы уже целовались... Или про это она не докладывала? — Он врёт! — на эмоциях выпалила Гермиона, чем вызвала новую волну оголтелых наездов: — Как и ты — Поттеру, — опасно намекнул Драко и уставился на аврора опытным заговорщиком. — О чём это он? — забеспокоился Гарри и перевёл взгляд на Гермиону, но удостоился лишь короткого: "Бред!" Поттер едва заметно напрягся, ведь обмануть друга сложней, чем врага: — Тогда что ты забыла у него дома? Вчера, — Главный аврор не растерял хватку. И мозг. — Трусы, — отмочил Драко и почти сразу получил от Грейнджер сочный шлепок прямо по несчастному телу. Ойкнул и схватился за страдальческий бок. — Поттер, тут опять попытка убийства! — гримасничал он, ощутив, что рана неприятно заныла. — Я же говорила, — Гермиона покраснела — и не членовредительство тому причина, — что Малфой сам назначил мне встречу. На что Поттер поправил далеко не наивные очки. — Гарри, ты что, мне не веришь? — сложив на груди руки, вполне правдоподобно возмутилась она. А ещё — выкрутилась. — Слишком часто последнее время я наблюдаю его злобную рожу, — вслух рассуждал Поттер. — Что тебе нужно от неё? — спросил он у Драко, качнув головой в сторону Гермионы. — И не вздумай сказочки сочинять! — За сказками тебе к Робардсу, — полурычал он, буравя Грейджер полумстительным взглядом, но решил ей немного подыграть. — А я только хотел спросить, когда и при каких обстоятельствах ты и твоя подружка использовали хроноворот, — наобум брякнул он и насладился реакцией. Гермиона аж слюной подавилась, а Поттер малость растерялся: — Когда Крауч тебя в хорька обратил, — приврал он. — Смаковали этот момент раз триста! — На триста первый, видимо, кончили, — пошло поддел Драко. — Судя по вашим геройским мордам, я попал в точку, — заключил он, решив раскрутить Грейнджер на подробности. Потом. — А теперь пошли вон! — негалантно послал он. — Скажи спасибо, что ты в Мунго, — зашипел Гарри. — И учти, как только твоя задница выйдет, мы обсудим и плохие манеры, и страсть к чужим девушкам! — предупредил он. — Ты про рыжую или лохматую? — съязвил Драко. — Согласен сразу на двух, — ёрничал он. — И не мечтай! — одёрнула его Гермиона и переглянулась с Гарри: — Пожалуй, пора допросить Паркинсон, они с Дафной — члены одного клуба. — Униженных и оскорблённых? — не любезничал Поттер. Его волновало только одно: чтоб членом этого клуба не стала Уизли. — Я вернусь, — топчась у кровати, предупредил он. — Жду не дождусь, — Драко чуть склонил голову и вызвал очкастое: — Сгинь! — Идём, Гарри! — скомандовала Грейнджер, толкнув плечом друга. — Пока вы не поубивали друг друга, — она уставилась на Драко, внушая: "Заткнись", пока Главный герой черепахой брёл к выходу. Что всегда вызывало зависть у Малфоя — аврорское чутьё, у Поттера его было в избытке: — Так что ты делала в Мэноре? — бросил он Гермионе, застыв на пороге. — Я же вижу, ты о чём-то молчишь, а Малфой пургу несёт... Только я не знаю причины. — Я хотела угодить Робардсу, — запахнув мантию, извернулась она. — А заодно напомнить дураку-Малфою, что за ним должок, — отстучала Гермиона и, рванув с места, налетела на Нотта. Оба смутились, отступили и предпочли обойтись без дежурных приветствий. Нотт, залившись неровным румянцем, прошёл к невзрачной постели, а Грейнджер, указав Драко на настенные часы, одними губами произнесла: "Жду" — и поспешила за Гарри лохматым хвостом, обозначив для встречи не самое подходящее время. Но Драко это не взволновало. Перед ним стоял его друг: неидеальный и — не буквально — раненный, пусть и не ножом, но максимально мерзким характером. Его разные от природы глаза сейчас казались вполне человеческими, без хищно-коварной искорки и, несмотря на ревность и обиду, он хотя бы не жаждал его придушить. Тео не улыбался, не истерил и даже подтрунивал: — Завёл себе нелюбимого пса? — он, как и Малфой, особо не жаловал Поттера. — Поосторжней с ним! — предупредил Тео, обернувшись в сторону коридора. И закрыл больничную дверь. — Он не твой друг, игр с Грейнджер тебе не простит. Нотт, несомненно, поостыл, и у Драко с груди будто камень свалился: — У меня с ней ничего нет, — вновь оправдывался он, ощутив, как штаны от мелкого вранья подгорают. — Ничего, что помешает тебе затащить её в койку! Но Тео, видимо, почувствовал фальшь: — Не уверен, что хочу об этом говорить... — вполне вежливо отшил он и добавил: — Как ты? — Как барашек на вертеле, — сообщил Драко и слегка улыбнулся, не желая перетирать прошлые грехи. — И я рад, что один из нас не ведёт себя как кретин! — повинился он, не в силах даже мельком сказать спасибо. Только Нотт не стал ближе или терпимее: — Мы всё ещё не друзья, — сунув руки в карманы, осадил он. — И я здесь, потому что Астория меня попросила. Такого Драко точно не ожидал: — Попросила? Что именно? — злясь, насторожился он. — Проверить, насколько я мёртв?! Вдруг сестрица меня не добила... Семейство Гринграссов сегодня бесило. А Драко лишний раз убедился, что у плохих новостей длинные ноги. Как у гриффиндорцев — безобразно длинные языки. Малфой сжал кулаки, но совсем не для драки: — Так Астория теперь в курсе?.. Насчёт меня и Дафны? — сделав неприличный жест, спросил он. — И что Грейнджер ещё раструбила?! — закипал Драко. — Что и с рыжей я спал? Ведь её херов Поттер вцепился, как клещ! Драко откинулся назад — трах! — и грядушка звякнула. Бросив: "Гадство!" — он зарычал, потирая ушибленный затылок. — А при чём тут Грейнджер? — не понял Тео, подмечая гневные нотки. — Во-первых, прознай про всякие шуры-муры Астория, она бы первая тебя прибила. А во-вторых, в поместье Гринграссов были авроры. Весь дом, как нарлы, перетряхнули! — просветил Нотт. — Астория сбита с толку, она ищет Дафну... Короче, шестёрки Поттера заявили, будто... Лучший друг, очевидно, не верил. Оттого замолчал. — Дафна меня пырнула? — продолжил Драко. — Хорошо, не оскопила. — Считаешь, это смешно? — Нет, но как минимум странно, — поделился Драко, полный сомнений. — Потому что Дафна и нож... — он тронул звёздчатый шрам через пижаму, — плохо совместимы! — Но зачем ей тебя убивать? — всполошился Нотт, не скрывая неравнодушного сердца. И Драко снова ощутил себя подлецом. Который лишил друга больше, чем палочки, — своей преданности. Поттер прав, Малфой просто козёл!.. — Вот выйду отсюда и спрошу Дафну сам, — отрапортовал он. — Может, это была не она? К примеру, Оборотка? Или Империо? — с надеждой гадал Тео. — На тебя не только у неё зуб! Прискорбно, но факт. Только если б за блуд убивали, род Малфоев давно бы исчез. Это маглы могут резать друг друга, как свиньи, а волшебники... В боку снова кольнуло. Пострадавшие кишки с ним не согласились. — Если Поттер до сих пор не схватил Дафну, то это была она, — засыпал его логикой Драко. — Думаешь, успела бы Гринграсс спрятаться, если б её подставили? — И ведь не поспоришь, — кивнул Тео. — Слушай, а ведь Паркинсон с ней дружит... Может, Дафна у неё? — предположил он. — Дружит?.. — усмехнулся Драко. — Ты точно про Панси говоришь? Да ей её ресторан дороже Дафны, тебя, меня, а также отца с матерью! — провозгласил он. — Нет, к Панси сунется лишь полная дура... А Дафна дурой никогда не была. — Пока с тобой не связалась, — по привычке подколол Тео. — Ты лечись, — подбадривал его он, — с остальным разберёмся! — У меня есть идея получше... Драко не терпел вонючую от зелий пижаму. И раз он не смог подкупить главу отделения, сможет его обхитрить: — Этот индюк в мантии, мистер Абаси, упёрся ослом. Соври, что-нибудь, но вытащи меня, ты ж невыразимец! — грубо польстил он. — А я устрою тебе свидание с Грейнджер, — вжав плечи, ляпнул он. И почти сразу пожалел об этом. — Вот до этого момента ты не выглядел козлом, — огрызнулся Тео. — Я совру, что меня прислал Робардс, — Драко одобрительно просветлел, — но за это ты будешь сидеть в Мэноре тише воды, ниже травы! Пока я не найду Дафну. Малфой, недолго подумав, кивнул. Но учуял подвох: — И кому ты это пообещал? — Тому, кто хочет тебя прибить за длинный язык, — не стал скрывать Нотт, намекая на шум и огласку. — Астории, — старый друг улыбнулся и вышел. Дверь заунывно скрипнула, в палату вбежал колдомедик в зелёно-лимонном одеянии, изобразил участие и сунул ему под нос очередной пузырёк: — Пейте, мистер Малфой... И не говорите, что пахнет клопами! Это заглушит боль, — ворча, тараторил он, — и подавит воспоминания. Ненадолго, — добавил целитель. Только Драко не об этом мечтал... Но подчинился. В коридоре раздался чей-то ропот и стон, в ушах зазвенело, а в башке всплыл образ заботливой, бесконечно живой матери... И Малфой снова ощутил, что он одинок. Но что ещё хуже — несчастен.* * *
Драко сиял, как первокурсник, который только что ступил на порог родного дома. Увы, Мэнор не стал многолюднее или приветливей, но каждый кирпич столетнего замка встречал своего хозяина, будто скучал. Блеск напольных ламп, тёплый полуденный воздух, даже книжная пыль давно стали частью самого Малфоя, заменив близость родных людей, а цветущий неухоженный сад — их запах. Приятно было сознавать, что Тео его не подвёл. Драко словно сам лицезрел лысого, что стеклянный шар, Абаси, и как друг втулял ему про Отдел тайн и его великую миссию, про интересы волшебного мира и Малфоя, а потому на следующий день вчерашний больной смылся из Мунго вполне здоровым, но всё таким же неблагородным и злым. Его падшую душу грела надежда, что когда Нотт отыщет Дафну, то Драко наконец разберётся, с чего её потянуло отправить Малфоя на тот свет весьма унизительным магловским способом. А ещё — зачем Грейнджер его подловила. Николас Малфой — не предел мечтаний. Выражаясь точнее, он гад. Скользкий, низкий, расчётливый. Тот, кто продаст кого угодно — даже родную мать, если это сделает его выше других: богаче, сильнее, избраннее. Отец давно окрестил покойника шельмой, мать — опасным изувером, прадед не выносил его нрав, как и прочие предки, и потому со времён Септимуса Малфоя портрет влачил своё скучное существование не в лучшем крыле замка, а в потайной нише, подальше от врагов и друзей. Вернувшись в Мэнор, Драко не застал там ни домовика, ни аврорских ищеек, ни колючего Поттера. Зато подумал, что о недавней трагедии напоминают лишь кровавые пятна в гостиной... и небольшой шрам, который не поддался ни лечебной магии, ни зелью, будто в тело вонзилось не острое лезвие, а чистая ненависть — тёмная по природе своей. Рана уже не болела, но служила верным знаком: От отношений одно зло. Тем более если это секс... не с той девчонкой. Драко решил, что западная комната совсем не подходит для тайных визитов, как и коварных планов, и перенёс портрет Николаса Малфоя в Гербовый зал, где свидетелем их беседы мог стать лишь Арманд Малфой — первый Малфой волшебной Британии, но даже он посещал эту часть замка, когда избегал ссор со своими потомками, чьи великосветские физиономии украшали в основном фамильную галерею. Гербовый зал был довольно скромным по замковым меркам и никогда не служил для балов или прочих приёмов, а вот для осознания величия рода — да. Голос там звучал несколько громче, свет падал более зловеще, старинная мебель отличалась готической мрачностью и огромный герб на стене напоминал, что Малфои никогда не очернят себя добротой и безотказностью. Четыре статуи нормандских рыцарей охраняли и историю Мэнора, и его хозяев, а резной потолок с двумя массивными люстрами, казалось, делал посетителей ниже и незначительнее. Драко услужливым эльфом рассеял магией серую пыль, приоткрыл ставни, пристроил предка на высокий комод с кованой столешницей, набросил на раму плотные чары и бухнулся в ближайшее кресло с томиком по древней латыни и твёрдым убеждением, что быть обязанным Грейнджер раздражает куда больше, чем её гриффиндорская задница. Её Зазнайское Величество явилось по первому зову около восьми, при этом ничто, кроме памятного кулона на шее, не намекало хоть на малейшую попытку его соблазнить. Драко даже решил, что покопается-таки в книгах и, возможно, найдёт, чем объяснить свою тягу к кровавому камню, его волшебные переливы и явное желание увидеть сие украшение на абсолютно голой Грейнджер. Она вышла из камина с невозмутимым лицом, не снизошла до "привет" и прочей галантности и спросила, не думая: — Что ты читаешь? — Как навести на болтушек порчу, — ответил Малфой, захлопнув книгу, и приткнул её между собой и локотником. — Ты по делу или с извинениями? Простым вопросом Драко напомнил Грейнджер, что он ей не подружка, чтоб обсуждать его внезапные пристрастия. И причина её визита — портрет. — А я должна извиняться? За что?! — не повелась она, изучая фамильный герб. Малфой в удивлении поднял брови: — За попытку свести меня с Поттером, — отчитал он. — Я, конечно, дурак, ляпнул по слабости "Дафна", но именно ты, сломя голову, ему донесла! — Драко поймал её мимолётный взгляд, когда та на каблуках развернулась. — Что, важны только твои тайны? Гермиона шагнула навстречу — прямая и тонкая, в тёмно-зелёной, словно мох, бархатной мантии, чем очень напомнила Макгонагалл. Отчего Драко захотелось встать, лишь бы не уступать ей как минимум в росте. Он сжал пальцами книгу, опёрся на кресло, но даже не успел толком выпрямиться, когда услышал: — Ничего смертельного не случилось, — вздёрнув нос, защищалась она. — Попытку убийства сложно держать в тайне, и что бы ни думал, Гарри — мой друг. — Но не мой! — взбрыкнул Драко, качнув в воздухе увесистым томиком. — Всё равно мы должны найти Дафну, — убеждала она, обходя комнату, будто дозорный, и остановилась перед комодом, миновав статного рыцаря. Чары на портрете, сгущаясь, блеснули. — И Гарри это сделает, будь уверен! Она крутанулась на месте, представ перед хозяином дома лёгким искушением в мягкой на ощупь мантии и с охраной в доспехах за спиной. — А по-моему, у него только один талант: находить проблем на свою задницу, — подметил Драко, наблюдая, как Грейнджер опять сжимает подвеску тонкими пальцами, пробуждая магию камня. — Кто бы говорил... — поддела его Гермиона, пока рубин излучал первобытную страсть. — Твоё недавнее рандеву в Мунго, наверное, подвиг! — Ещё какой!.. — оборонялся он, подходя ближе и не уступая ей в битве взглядов. — Великий Поттер явился ко мне на свидание! Хотя бы букетик прихватил... Но то, что он мечтал сделать сам, оказалось под силу даже девчонке! — Не льсти себе, — кусалась Гермиона, пока Драко мечтал прикусить её болтливый язык. — Чтобы отправить тебя в больницу, Гарри не нужна Дафна!.. Достаточно и Клювокрыла, — пригвоздила она. Драко вскипел. И, ткнув зазнайку книгой под рёбра, припугнул: — Ещё слово в таком духе — и тебе, мерзавка, светит не портрет, а полёт на метле в нетревиальном направлении! Тебе понятно?.. Гермиона, наверное, почувствовала, что перегнула, но менее любопытной не стала: — Что произошло? — невыносимо дотошно допытывалась она, отводя рукой книжную "угрозу". — Между тобой и Гринграсс. Никогда не поверю, что ни с того, ни с сего она пырнула тебя ножом развлекаясь. Вот же... заноза! Острым углом издания Драко отвёл от лица её досужие пряди. Он был хитёр и банален: — Я же сказал, что с ней спал. — Что, ты настолько плох? — цеплялась она, игнорируя теснённый край, что секунду назад лёг ей на плечо. — Конечно, — саркастично протянул он, ловя смелый блеск её губ, — и поэтому мы сделали это трижды. — Если ты решил меня впечатлить, — она не уступала ему в наглости, — считал бы её оргазмы... И будто забыла, что для вечерних свиданий Грейнджер слишком одета. — Я знал, что ты извращенка! — заводясь, усмехнулся Малфой, отводя книгу и опуская руку. — Или это праздное любопытство? — боясь ошибиться, уточнил он. — Нет, но мне не помешают подробности, — дразнила его она. И отступив, вернула Драко на грешную землю: — Когда речь идёт об убийстве, важно каждое слово. Как и то, чем ты её обидел. А секс с Дафной это не повод. Драко почти согласился: — Ревность тоже не повод? — спросил он, понимая, что Грейнджер куда больший эксперт в "тараканах" девчонок. — Иногда, — огласила она, обводя Гербовый зал взглядом. — Как любовь, зависть и ненависть. И тебе придётся всё рассказать... — переступив, она дотронулась до нормандского щита. — Не сегодня, так завтра. Драко качал головой, без борьбы не сдаваясь: — Идея так себе... — уклонился он. — Спросить у Дафны по меньшей мере логичней, — подчиняясь манерам, Малфой жестом предложил ей кресло. — Видимо, ты не настолько умна, как мечталось. — А ты сказочно аморален, — ответила взаимностью Гермиона, отказавшись присесть и подарить ему шанс смотреть на неё сверху вниз. — Спать с сестрой Астории? Серьёзно? — она покосилась на зачарованную раму, выдавая свой интерес и нетерпение. — Теперь понятно, почему Запертая дверь тебе поддалась. Ты не ключ, ты бессовестная отмычка! Он чуть склонился вперёд, не спеша уступать её "картинным желаниям": — Да, но другого меня у тебя не будет. — Что очень раздражает, — Гермиона почти сражала своей откровенностью. — Но, учитывая, что ты устроил у Говарда Робардса... толку от тебя, как от козла — молока. — Не слишком ты прозорлива, Грейнджер, — он хмыкнул. — И в чём состоял твой коварный план? — едва улыбнувшись, поинтересовалась она. — Представить себя идиотом? Драко отбросил книжку на кресло: — Non omnis error stultitia est. Не всякая ошибка — глупость, — с ампломбом провозгласил он. — С точки зрения врага, его лучше недооценивать. А мои шансы с самого начала были ничтожны. — Mea culpa. Моя вина, — задумалась Гермиона, не ожидая таких познаний в латыни. — Выходит, я тебя тоже недооценила. И зачем было прикидываться перед Робардсом недалёким болваном? — не особо надеясь на правду, спросила она. Однако Драко не смог не похвастаться: — Теперь я знаю, где Робардс прячет Пророчество и кто его охраняет! Хотя нельзя не признать, что мне повезло. Грейнджер даже запнулась: — Так ты... ты хочешь ограбить Главу отдела? — поражённо выдала она. — Совсем помешался? — Что ненормального в том, чтоб услышать Пророчество? — не скрывая мотивов, выложил он. — Отца уже не вернуть, разве нет?.. Но брехун Робардс или нет, я смогу оценить только сам. А не по чьим-то рассказам! Грейнджер наступала на него живой совестью: — Если Робардс узнает — любой из них, — разумно озвучила она, — тебе очень не поздоровится. А ты не пробовал просто спросить? — негодовала она, отчего на щеках проступил свежий румянец. — Это скучно, — гордо выдал Драко. — А ограбить — любого из них — приятнее, чем упрашивать, — за миг он обрёл наглость и осмотрительность. — Сдашь меня Поттеру, наложу такие чары, что мозгошмыги в башке покажутся цветочками! Обойдя Малфоя, Гермиона нашла иной довод: — Лучше я наслажусь, как Робардс тебя спалит! — с предвкушением предрекла она и улыбнулась. Ведь тот, кто вломился в Гринготтс, не устроит шум из-за шара с Пророчеством. Её попирание правил ему понравилось, а настрой — нет: — Не слишком веселись, Грейнджер... — злословил он, вдруг вспомнив тепло Дафны. И подлый удар. — Ведь если ты не изловишь эту вашу Любовь, Робардс и тебя не похвалит! — Моя работа не твоя забота, — отбрила она. Гермиона подняла с кресла книгу: — И зачем так понадобилась латынь? — не понимала она. — Затем, — отвертелся Драко, потянувшись к карману. — Я же не спрашиваю, зачем тебе понадобился портрет, — он указал палочкой на комод, отчего чары, зарябив, чуть не спали. — Ты хоть немного в курсе, что он за тип? — Безусловно, Николас не подарок, — доложилась Грейнджер, повернувшись к картине. — Маглоненавистник и сноб. — Всё? — жёлчно поддел Драко. — Он не твой золочёный Поттер!.. Он — бесчестный, двуличный змей! — Это у вас наследственное, — ершилась Гермиона. — Знаешь, как звал его Сигниус Блэк? — шепнул он, запечатав камин. — Чистой смертью. — И это должно меня напугать? — невинно проясняла она. — Обычный негодяй, ни отнять ни прибавить, — Гермиона оправила мантию и добавила: — Ну и что?! То. Её хладнокровие раздражало. — Прежде всего он Малфой! — прикрикнул Драко, отрезвляя. — Не Нотт, не Крэбб, даже не Лестрейндж... Он — Малфой. Ему по хрену на твои заслуги! Он о них всё равно не слышал... — И это прекрасно! — заключила Гермиона, подойдя к двери, и поторопила Малфоя: — Мне кажется, время платить по счетам. — Она распахнула её, не стесняясь его выпроваживая: — Извини, но свидетели мне ни к чему. — Грейнджер, шестьсот лет назад он пытал и убил не одного магла, — предостерёг Драко, мало представляя, чем её вразумить. — И при этом избежал наказания. В какой вселенной он вообще станет с тобой говорить?! — И снова — не твоя забота, — упиралась она, скрипя железными петлями. — Малфой, ты не хочешь полетать на метле? — открыто намекала Гермиона. — Нет? Тогда ты и Поттер... может, вам поиграть? — Он псих, — заявил Драко, не двигаясь с места. — Я о нарле... — уточнила Гермиона. — А я о ком? — прикинулся он. — Пожалуйста, — директорским тоном убеждал несостоявшийся замминистра, — не вынуждай меня... — С чего ты решила, что я прогнусь? — перебил Драко. Её наглость всегда поражала. Он смахнул с холста защитные чары — и портрет предсказуемо ожил. Николас Малфой разлепил веки, будто очнувшись от многолетнего сна. Немолодые скулы почившего предка говорили о худобе, а тонкие, почти незаметные губы — о скрытном характере. Он закряхтел и встретил гостей водянисто-осуждающим взглядом, когда Грейнджер пустила в ход козырь: — С того, что я спасла тебе жизнь. Драко на секунду застыл. И вместо ответа... ...дошёл до порога. — Стой, — задержала его Гермиона, столкнувшись с налётом негодования. — Дай слово, что не будешь колдовать и подслушивать. Он уставился не неё — на её кулон, чуть хмелея от винных бликов. Захотелось его сорвать, но избавиться наконец от соблазна испить чего-то покрепче прямо из жадных губ. Под властью камня даже голос Грейнджер казался вкусным: — Просто — дай, — повторила она. — Да хоть тысячу! — Драко выскочил в коридор, прошагал метра три и свернул направо в соседний проём. Хлопнул дверью, щёлкнул замком... и громогласно крикнул: — Вот хрень! Гермиона простояла неподвижно целую минуту, прислушиваясь к случайно-неслучайным звукам, закрыла дверь, снова открыла, проверяя порог, убедилась, что Малфой не греет свои слизеринские уши, и нырнула в карман. Достала Орущий хранитель из "Всевозможных вредилок", выпустила его в коридор лихим часовым и вернулась к портрету вполне удовлетворённой, ведь появись хитрец там, на сутки оглохнет. Николас Малфой молчал как рыба. В тёмной расшитой рубахе и меховой накидке он смотрелся богатым англичанином того времени, а его прямые длинные светлые волосы, как и у многих Малфоев, лежали на плечах седым покрывалом. Пожалуй, только высокая без полей шапка с тульей в полтора фута выдавала в нём средневекового модника, а не волшебника. Его хищный нос искажала горбинка, а белые, еле заметные ресницы обрамляли глаза. Круглая бородавка на правой щеке делала его лицо отталкивающим, но отнюдь не уродливым, только Гермионе сложно было забыть, что перед ней убийца и плут. — Что вам угодно? — устав от тишины, спросил он, пряча опасный нрав за участливой речью. Грейнджер, словно на школьном экзамене, расправила плечи. — Мне угодно говорить с вами, сэр, — обмолвилась она, и лишь штрих в её голосе выдал волнение. — Не удивительно... — седым "профессором" изрёк он. — Для всего прочего я не гожусь, — едко проворчал Николас. — Я ведь мёртв! — швырнул он и изучал даму напротив, словно подбирая перчатки на цвет и вкус. — Нужда привела меня к вам, сэр, — сохраняя негромкий тон, она не хуже лицемера играла в вежливость. Гермиона замерла в реверансе: — Нужда и неотвратимость, — воскрешая этикет, Грейнджер не поднимала глаз и явно старалась не сесть в средневековую лужу. Только Не-глупец-Николас был к её учтивости глух: — Не продолжайте, — жёстко осадил он, не склонив головы и не сняв шапки с круглой фибулой. — Мы не представлены, мисс, а потому вести наш разговор — это скорей дурной тон, чем необходимость. — В делах мирских это мелочь, не находите? — Гермиона стала подсекать куда тоньше: — Что, имя?.. Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, — устами Шекспира убеждала она, плавно уложив на плечо свои распущенные волосы. — Только вы не роза, вы репей, — не кокетничал портрет, прибегая к иносказаниям: — Но даже ему нужен садовник. Гермиона выпрямилась и сомкнула перед собой руки: — Или подходящий сад, — подхватила аллегорию она. Однако Николас не стал податливей: — Скажу более доходчиво: ни одна волшебница — ни в нашем веке, ни в вашем — не достойна стоять здесь без нужных рекомендаций! — поучал он, насмешливо сообщая: — А среди ваших прелестей их нет. — Я здесь с разрешения хозяина замка, — не теряла надежды Гермиона. — Чем не рекомендация, сэр? — Драко не самый умный из Малфоев, — не слишком любезно заметил он. — Раз вы околдовали его, дерзкая мисс, — он уставился на её грудь, украшенную алым кулоном, поднял свою мёртвую ладонь, поднёс пальцы к лицу... и не поддался: — Но не меня. Эти стены не сад, и вы самозванка, а я достаточно пожил, чтобы не угодить в дамские сети. Напыщенным простачком он не был. — Рассчитывать на иное — весьма опрометчиво, — здраво рассудила Гермиона. — Но я уверена, что услышать можно и самозванку, если это кому-нибудь выгодно. И "кому-нибудь" согласился: — Так в чём моя выгода? — Николас постучал пальцем по носу. — Дать околпачить себя незнакомке? — Ни одной незнакомке не обмануть обманщика, — умело переплетая слова, польстила Гермиона, — даже если она училась в Хогвартсе вместе с Драко Малфоем, сыном Люциуса Малфоя, — и надо же, совсем не врала! — А он — наследник рода, и в представлении не нуждается. — Тогда почему вы выставили его за дверь, мисс? — не повёлся Малфой, блеснув чернённым перстнем. — O tempora, о mores!* — скрипуче попенял он и не сменил гнев на милость. — Англия не Померания, а этот дом не вертеп, в нём свои правила, — рьяно напомнил Николас. — Семейный учитель не обучил вас манерам? — Мои учителя — это книги, — нашлась Гермиона, поймав его укоризненный взгляд. — Tempora mutantur et nos mutamur in illis, — прибегнув к пословице, заискивала она и сама перевела изречение: — Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, — чем вызвала к себе интерес. Портрет под впечатлением поднял брови. — Лет триста в этом замке не звучала латынь, — смягчившись, нараспев произнёс Николас и присмотрелся к недурной незнакомке: — Вы родом из Прюэттов? — поддавшись слабости, уступил он и, указав на кресло, предпочёл узнать о нахалке побольше. — Никак нет, — обронила она, отказавшись сидеть в присутствии сноба. — Вы мужняя жена кого-то из Прюэттов? — допытывался он, будто заведённый, и посветил её в причины такой настойчивости: — На вас особый кулон Прюэттов, мисс. — Просто подарок... — выкрутилась Гермиона и перевела взгляд на его фибулу. На чёрной, что ночь, шапке её серебряный цвет не уступал белизне волос, а змеиные головы на концах дуги делали брошь похожей на греческую "омегу". — Любопытный подарок, — подметил Малфой, всматриваясь в камень, его новый оттенок. — И не случайный, — он будто требовал объяснений... — Я невеста одного из них, — схитрила Гермиона и отчиталась по полной: — Если угодно знать, сэр, я невеста Рона Уизли, шестого сына Артура Уизли и Молли Прюэтт, — и, сглотнув волнение, не смогла солгать: — Меня зовут Гермиона Джин Грейнджер. Она снова слегка склонилась. Всего на секунду, но этого хватило. — Грейнджер? Грейнджер... — собеседник поморщил свой длинный нос и, безусловно, напрягся, бередя вековую память. — Ваши Прюэтты мне не нравятся и не нравились, — скривился Николас, обнажив редкие зубы, — а гриффиндорцев в роду Уизли, как среди маглов — чумы... Гермиона поняла, что ходит по краю, и опять схитрила: — Поэтому я — бывшая невеста, — она развела руками. — Ваши родители подыскали более удачную партию? — задрав тяжёлый подбородок, рылся в её биографии он. — В наше время это не практикуют, — неосмотрительно сообщила она и определённо сглупила: — Я вольна сама выбирать себе мужа. — Смешно! — брезгливо выплюнул тот и почти раскусил Гермиону: — Ваш статус крови, мисс? Для истинной леди подобные мысли недопустимы. Ваш статус! — напирал Николас. — Я волшебница, этого мало? — отбивалась она. Но Николас не унимался: — Кто ваши родители, мисс? — его голос стал сталью. И, должно быть, вонзился Гермионе под рёбра. Кровь отлила от её лица, она рвано вдохнула и обмахнулась ладонью, как опахалом: — Дантисты, — чудом нашлась Грейнджер и предупредила логичный вопрос: — Они мучат маглов за деньги. — Похвально, — с одобрением протянул Николас, не нагружаясь подробностями. — Смею предположить, что дочь дантистов умеет быть убедительной. С таким кулоном — тем более. Вы не оставили бедному мальчику и шанса, — с усмешкой констатировал он. — Но чем вы возьмёте меня, мисс Грейнджер? — Должностью, — храбрилась Гермиона, обретая невидимые крылья. — И сейчас я говорю с вами не как гостья этого дома, а как будущий заместитель министра. — Вы?! — не сразу поверил Николас и получил: — Мои родители — данти-исты, — мысленно подмигивая, важничала она. — Лучшие в Англии, — и напустила тумана: — Absit invidia verbo. Да не осудят меня за эти слова. — И?.. — любопытство взяло верх. — И поэтому, — Гермиона сделала шаг, уменьшая дистанцию между ними, — могу предложить вам, мистер Малфой, более значимое место, чем тёмная ниша в фамильном поместье. Герои-и-ический блеф. — Хм... такая щедрость имеет цену, — заметил Николас, оживившись. — Цена моей щедрости — тайна, — отчеканила Гермиона. — Что за тайна? — насторожился он, поправляя на пальце массивный перстень. Гермиона подкручивала старинный кулон и, несомненно, терялась, будто перед ней некая грань, после которой обратного пути уже нет. — Мисс Грейнджер, — резко окликнул Николас, — сarpe diem! Используйте момент, — встряхнул он. И Гермиона решилась: — Речь идёт о заклятии, — осторожно произнесла она. — О том, что невозможно предать бумаге, — и, похоже, очень трудно говорить. — О нём шепчутся. Его стыдятся. Им стращают. И оно не для всяких ушей... Николас даже запнулся: — Чт... что? — ноздри его хищного носа дрогнули, словно почуяли западню. — Вы выражаетесь слишком аморфно, — откровенно юлил он. — Я не... — Возможно, — перебила Гермиона. — Только вы меня поняли, — не купилась она. — "Шипы мантикоры". Это заклятье нельзя записать. И даже нельзя озвучить... Она перевела дыхание, чем старый Малфой тут же воспользовался. И добавил: — Если однажды не совершить зла. — Вы выражаетесь слишком аморфно, — ехидно передразнила Гермиона. — Скажу прямо: если однажды им не убить. — Для этого и нужны проклятья, — не удивил Николас, — очень часто они убивают. Но с чего вы взяли, что эта тайна мне известна? — отчуждённо спросил он. Ведь холст это не доска медиума, где кровь создателя — хлипкий мостик между миром мёртвых и миром живых. Перед Грейнджер обычный портрет, который знает только то, что ему поведал не какой-то нарисованный негодяй, а вполне реальный. — С того, что людям легче держать горящий уголь на языке, нежели тайну, — заметила Гермиона. — А некоторые тайны можно доверить только себе, — не сомневалась она. И, безусловно, попала в точку. Только "Чистая смерть" не настолько наивна... — Всё это весьма интересно, — смежив веки, проскрипел он, не собираясь открываться нахалке. — Но я ничем не могу вам помочь. — Хорошо... — подхватила Гермиона. — Что "хорошо"? — не понял Николас, открыв глаза. — Убиваете — хорошо, врёте — плохо, — смело обвинила она. — А вы забываетесь, мисс! — прикрикнул Малфой, на мгновение показав своё истинное лицо. — Ещё слово — и я напомню, что меня не мистер Грейнджер зовут, вы, маленькая дрянь! Но тут: тук-таки-тук... Глухо и мелко. Гермиона, сжавшись всем сущим, обернулась на шум и, кажется, язык проглотила. Хотя плечи её опали, карие глаза мечтали испепелить, рука — врезать, а волшебный кулон — как минимум сжечь. Потому что пройдя через стену, будто та — пустышка или мираж, по залу ступал Драко. Он выдал запросто, без колебаний: — Грейнджер, тебя что... прокляли? _______________________ * O tempora, о mores!* — О времена, о нравы! (лат.) * Фибула (лат. fibula, скоба) — металлическая застежка для одежды, одновременно служащая украшением, брошь или булавка. Формы бывают разные, часто фибула состоит из иглы и кольца (полукольца), соединенных между собой с помощью пружины. P.S. В связи со скромным молчанием читателей и полной растерянностью автора вынуждена нарушить свои же правила и процитировать Дрисса из кинофильма "1 + 1": "Нет ручек — нет конфетки!" Можно мне на вас хоть глазком взглянуть?..)) *автор — редиска, но ему бывает обидно*