Перед прочтением хочу сказать особое спасибо тем, кто откликнулся на просьбу автора и поддержал его добрым словом. Только благодаря вам история получила продолжение.
Женщины способны на всё, мужчины — на всё остальное. Анри Ренье
Малфой взмахнул палочкой, запирая входы и выходы, и явно не собирался отпускать Грейнджер без ответа. Он не злорадствовал, не язвил, но и сопережеванием пока тоже не страдал. Его сердце, без сомнения, билось чаще, но разум будто отрицал сам факт грядущей смерти героини тире всезнайки и требовал подтверждения жуткой догадке, оттого Драко пялился в карие, блестящие от влаги глаза, стараясь заранее распознать в них признаки типичного гриффиндорского вранья. — Нет, — не слишком напористо выдала Гермиона, пряча за гневными искрами неприкрытую ложь. — В волшебном мире только одно проклятье — ты. И твоё вероломство! — Да, я сжульничал. Но я склонен называть это проницательностью, — флегматично оспорил Драко под немой восторг злобного предка. — Нормальные люди зовут это неблагодарностью, — с привычным занудством отчитала Гермиона. — Вот же гадёныш, — едко высказалась она, — я помогла тебе с Ноттом, а ты мне соврал! — Я не врал, я по-гриффидорски недоговаривал, — мстительно припомнил он. Конечно, Малфой неслучайно выбрал Гербовый зал... И далеко не случайно затеял авантюру. Уже лет пятьсот полутёмный уголок замка был мышеловкой, и нынче потомственный хитрец это оценил. От гордости его распирало: — Зато теперь твои фокусы с благими намерениями хотя бы объяснимы. — Ты из принципа не умеешь держать слово? Или подслушивать доставляет какое-то отдельное удовольствие?! — злилась она, и её губы стали ярче, а голос — пронзительней. Отчего предок на картине неприятно расцвёл, словно их стычка привнесла в его существование особенных красок. Николас, чуть приподняв белёсые брови, заёрзал, как уж, на холсте и приготовился к представлению в виде живописной разборки или того круче — дуэли. — Ничего не поделаешь, у чистокровных свои слабости, — Драко переглянулся со старинным портретом, словно искал одобрения или поддержки. — И судя по всему, очень расплывчатое представление о долге, — упрекнула его взвинченная Гермиона. — Ты отвратителен! — А я не считаю своим долгом нравиться тебе! — огрызнулся Драко. — Но если кто-то заумный рискует своей дружбой, карьерой и вроде как жизнью, то это определённо в сфере моих интересов, — констатировал он, вновь намекая на её самопожертвование и бесконечные тайны. — Чёрт, я почти понимаю Дафну, — колюче бросила Гермиона, сузив полные возмущения глаза. — Тебя уже не исправить, только убить! — А ты попробуй, — посоветовал Драко, постукивая по ноге волшебной палочкой. — Убить или исправить? — уточнила Гермиона, в противовес гневу источая ласковое тепло. Необъяснимо и волнующе. — Да хоть послать, — он надвигался на Грейнджер местным царьком и, следуя за желаниями, потянулся к кулону, что горел кровавым огнём. — Понимаю, ты зла, но, увы, уязвима. А я Малфой, и я тебе нужен. Ради очередной героической миссии. Только пока сложно понять, кого или что она рвётся спасать: себя, карьеру или очкастого дружка? Или вообще рыжего нищеброда? А Драко поступил так, как хотел. Никто не смеет принуждать Малфоев. По крайней мере, не Грейнджер. — Нужен? Ага!.. — язвительно бунтовала она, взмахнув рукой, и сбила его безотчётный жест. — Держи карман шире! — Откуда сарказм? — с налётом негодования спросил Драко. — Я ведь ключ не только от двери, но и от секретов моей семьи. Отрицать это — непростительно для дочери дантистов, — с усмешкой подметил он. — Не всё в мире вертится вокруг Малфоев, — не согласилась Гермиона и покосилась на подлеца в шапке. Тот покопался в складках одежды, извлёк оттуда обрывок пергамента и не смог промолчать: — Ещё скажите, что не всё продаётся, мисс. Малфой ухмыльнулся. — Можешь и дальше читать морали, — огласил он, — но ты уверена, что и я, и Николас от этого подобреем? Время идёт, Грейнджер... — вполне серьёзно предупредил он. — А меня страшно раздражает, когда девушки говорят "нет". Она с ловкостью аврора подхватила свою палочку, сжала цепкими пальцами и, сбиваясь дыханием, вынесла свой вердикт: — Ты нарушил договор, — она бесстрашно целилась в хозяина дома, запрещая приблизиться к ней хоть на дюйм. — Ради чего? Ради призрачной власти над положением?! Гермиона перевела взгляд на фальшивую стену и поморщилась, наверняка представив довольного собой Малфоя, наблюдающего за приватной беседой из тайного укрытия в обход всех приличий и правил. — Не моя вина, что ты столь наивна, — отчитал её Драко. — Переиграть Малфоя на его территории не способен даже великий Гарри Поттер, — будто школьник, он перекривил его имя. — Ты просто ска-азочный идиот, — нараспев выдала она. — И со своими "шахматами", — Гермиона обрисовала "кавычки", — феерично упустил, что, когда игра заканчивается, король и пешка падают в одну и ту же коробку, — она звенела тугою струной. — В нашем случае оказываются в конкретной заднице! И в чём-то была откровенно права. Их грядущая задница медленно разрасталась, ведь и его возмездие, и её репутация, как и прочие воздаяния, повисли на волоске. — Только вот незадача, королю не нравится, когда пешка водит его за нос, — не церемонился Драко. — Повторяю вопрос, карьеристка, — с ожесточением и иронией выдавил он, — тебя что, прокляли? — Будешь разочарован, но — нет, — упрямо отпиралась она, скорее всего сознавая, что ложь нередко шита белыми нитками. — Тогда что это было? С Шипами мантикоры? — насмехался Драко, не слишком веря любительнице делать из Малфоя дурака, и планомерно пытался свести последние события к чему-то логичному. — Простой академический интерес, — дёрнув плечом, Гермиона изобразила невинность. — К заклятью, что нельзя записать? — глумился он, растягивая рот в кривоватой улыбке и не скрывая масштаб слизеринской прозорливости. — Что с того? — не поддавалась она. — Между прочим, я не в лавке сладостей работаю, — напомнила Гермиона, нервно переступая. — И не обязана посвещать тебя в дела министерства! Где у меня есть не только права, но и обязанности, — отрапортовала она. Драко выдержал недолгую паузу, мельком оценив действующую угрозу в виде волшебной палочки, и озвучил своё стойкое мнение: — Тогда они не тому человечку это поручили, — чем дольше он думал, тем яснее убеждался, что защита, завязанная на смерти, отдаёт преступно тёмным. — Насколько я понял, чтоб поделиться потом заклятьем даже с паршивым нарлом, тебе нужно кого-то убить. Убить. Никак не занудством измучить. Драко напрягся. Но представить себе Грейнджер а-ля Волдеморт не получалось. Как и попытку презентовать некое опасное знание Поттеру. — И это лишний повод проявить к нему интерес! — заявила она. — Именно сейчас?! — допытывался Драко, чувствуя, как на ушах материализуется отнюдь не материальная лапша. — Наша гостья, безусловно, юлит, — невежливо вклинился Николас, улучив нужный момент. — Министерству давно известно, что это заклятье душегубов, — он спрятал дряблую шею в меховой накидке, — как и то, что его боится древо, земля и камень, — лицо на портрете заговорщически удлинилось. — Но не страшится порочный язык. — О как, — Драко приподнял брови, ехидно резюмируя подробности: — Не заклятье — редкостный дар! Записать его нельзя, а вот разболтать можно... Николас поднял вверх указательный палец и полушёпотом выставил: "Превосходно". — Этот сказочный идиот, — изрёк он специально для Грейнджер, — только что попал в точку. — Да, и мантикора ведь охотится на людей, чтоб обнять, — с прежним сарказмом продолжал Драко. — А с названием какие-то тролли перемудрили. В воображении тут же возникла голодная тварь с головой человека, телом льва и хвостом скорпиона с острым изогнутым жалом. От затылка побежали колючие мурашки, пока то же воображение воскрешало страницу из книги о чудовищах, где, пожирая свою жертву, мантикора утробно и сладко поёт. Оттого со времён сотворения мира встреча с плотоядной нечистью не входит в число заветных желаний любого волшебника. Драко обвёл взглядом Гербовый зал, дав ей пару секунд на решение, и шагнул к героине с видом прокурора: — Так во что ты влипла, Грейнджер? Она, отступив, задела доспех. Нормандский щит покачнулся, чары блеснули серебристым отливом, и безмолвный ещё мгновение назад рыцарь гортанно ухнул: "Назад". Гермиона отшатнулась, но позиции не сдала: — Я не обязана перед тобой отчитываться! — отбрила она. — Бесспорно, — кивнул Драко. — Тогда сделаем так, — он повернулся к почившему предку: — Что там за Шипы мантикоры? Они у неё с рождения, как и занозы в заднице? Гермиона разродилась "любезностью": — Зато они меньше твоих! Драко терял терпение. Хорошо не мозги: — Допустим, она проклята, но кто посмел? — риторически бросил он Николасу. — После всего услышанного смутно верится, что вокруг толпа волшебников, способных его наложить... Насколько это сложно? Он весь обратился в слух. Грейнджер — тоже. Воздух застыл вязким эфиром, а люстры, как зачарованные, убавили свет, отчего рыцари склонили головы в ритуальном поклоне. Но "Чистая смерть" не был болтлив: — Мне сие неизвестно. На что героиня лишь хохотнула. А Драко с безучастным лицом ворошил собственную память, стремясь выудить оттуда хоть скудные сведения о заклятии, но всё, что всплывало в башке, это: "Крэбб вроде им хвастался" и "Надо было отца расспросить". Палочка Грейнджер всё так же целилась в грудь, но её владелица уже отступала к выходу в надежде на бегство. Она на миг оглянулась на дверь, чем выдала и мысли, и намерения. — Далеко собралась? — Малфой обходил Гермиону, пресекая очевидный порыв. — За хроноворотом к Робардсу, — колко сообщила она, невербально посылая к драклам хозяина дома. — У него где-то точно один завалялся. — Очень оригинально... — Драко юмор не оценил. — А как же наше прелестное сотрудничество? — издевался он, оттесняя Грейнджер к комоду. — А ты не понял? Сделке конец, — резво отрубила она. — Не умеешь играть по правилам, ищи убийцу своих родных сам! Драко заиграл желваками, разя не обаянием, а фактами: — Ведь с того света ты его искать не планировала, — распаляясь, приложил он. — Узнаю гриффиндорцев! Блеф вышел на Превосходно. И после этого я отвратителен?! — Я говорила серьёзно! — чеканила Гермиона, оправдываясь. Однако Драко не умолкал, ведь нутро перемалывало железными иглами и шрам от ножа мерно пульсировал: — Поэтому ты сунулась в Мэнор без Поттера, — добивал он, — и кружишь возле меня доброй клушей, — догадка уже переросла в убеждение: — И поэтому отдала кресло Робардсу. Потому что умираешь! Голос внезапно сорвался. Иглы в груди растворились, и сердце окружил кармический страх. Драко почувствовал, как тяжесть сдавила солнечное сплетение и жалость тенью коснулась губ. Потому что и будучи слизеринцем, он не желал смерти ни недругу, ни спасителю, даже если это выскочка-Грейнджер. — Думай что хочешь, — отмахнулась Гермиона. — Я не даю пустых обещаний, — она посмотрела на картину и на миг перестала дышать, будто прощаясь. — И не надо свою вину перекладывать на меня! — Мне что, посыпать голову пеплом? — в циничной манере предложил Драко. — Так ты не по адресу! — он удивился, что камень на её шее растерял прежний цвет. Грейнджер поймала его взгляд и прикрыла потускневший кулон: — Как бы то ни было, я ухожу. Он подпёр спиной дубовую дверь и ощутил, как кончик её палочки упёрся ему в грудь. — Дай пройти, — приказала беглянка. — Или последствия тебе не понравятся. — А не рано ли пешка рвётся в коробку? — ёрничал он. — Давай начистоту, Грейнджер... Под угрозой смерти глупо строить обиженку. Он уловил её тяжёлый полурёв-полувздох: — Да услышь ты меня, идиот!.. Нет никакого проклятия, — закипала она. — И обязательств между нами теперь тоже нет. И что бы ты потом ни сказал — нет, нет и нет. Так дошло? — Не дошло. Ты заказывала портрет? Ты его получила, — Драко и без того был терпелив. — Тем более в твоём случае важен результат, а не способ. — Я просила о встрече на своих условиях, — напирала Гермиона, — а не на твоих! Права была Джинни, чести в тебе не больше, чем благородства. — Заткнись! — взвился Малфой и клещами вцепился в её запястье. — Не грязнокровкам учить меня чести! — Что?.. — Николас раздул крылья надменного носа. — Грязная кровь? — зашипел он. — В моём доме?! — Сейчас это мой дом! — прикрикнул на него Драко, а Гермиона вырвалась и, пятясь, исходила презрением. — Ну ты и гну-ус... — с оттяжкой приложила она. — Мандрагоры ты миммеркин! И пока Драко, сводя брови, пытался осмыслить оскорбление, холст едва не подпрыгнул на месте. — Бей её! — взорвался Николас. — Сбей её с ног! — скомандовал он, размахивая рукой. — Проучи попрошайку... Драко, погружённый не в самые светлые желания, с предвкушением направил палочку, а маглоненавистник почти ликовал, предрекая сладость расплаты: — Навесь ей маску позора!* — подстёгивал он, отирая о рубаху потные ладошки. — Если девчонка проклята, ей нельзя колдовать! — Что? — невольно сорвалось у Малфоя, и в горле встал душный комок. — Однажды это её добьёт, — чуть высунув язык ядовитым жалом, припечатал его Николас. Он пристроил к горлу два пальца, словно поставил на вилы. Гермиона сморгнула, на мгновенье замерла, но себя не выдала: — Бред! — возмутилась она, излучая боевую решимость. — Ты поверишь убийце? — не стеснялась в "титулах" она. — Или той, кто спасла тебе жизнь? Помнишь? Только Грейнджер не взывала ни к совести, ни к долгу, а лишь констатировала: её магия спасла его. С фактами сложно спорить. Там, на полу, подло раненным, измотанным, обессиленным, он обещал себе, что станет умней, если выживет. Что перестанет материть Грейнджер. Или хотя бы звать "грязнокровкой". И он обещал родным, что достанет ублюдка! Но точно не обещал стать козлом. Что ж... Может, он и выплыл бы из того дерьма сам, но именно гриффиндорская "попрошайка" повысила его шансы. Драко опустил палочку, однако Николас не сдавался: — Если она что-то сделала, — его крючковатый нос будто качнулся по ветру, — значит, этого заклинания нет в списке. — Что за список? — спросил Драко в унисон с Грейнджер, что окончательно запутало наследника древнего рода. Но не жестокого предка: — Все тринадцать шипов. Тринадцать заклятий. Проклятый словник. И дар, — Николас вдруг спохватился. И смолк. — А конкретнее? — Драко уставился на предка. "Чистая смерть" ухмыльнулся. И спрятал под одежду клочок пергамента: — Я и пальцем не пошевелю ради грязнокровки, — он оправил накидку костлявой рукой. — Но она спасла меня, — настаивал Драко. — Это не спасение, это унижение, — внушал ему портрет. — И я слова не скажу той, что околдовала Малфоя, — он тут же указал на безвольную жертву. Не восхваляя и в лоб. — Околдовала? — Драко не слишком удивлён. — Окрутила, — подтвердил Николас, вращая сухой бледной кистью. — Ска-азочный ляпсус, ма шер, — подтрунивал он над Гермионой. — И наверняка бескорыстный, — заводясь, съязвил Драко. — Так околдовала? — напружинился он, и люстры, как по волшебству, посветлели. А рыцари, будто проснувшись, стукнули щитами о пол. — Ничего подобного! — покачала головой Гермиона. — Иначе зачем мне сделка? — рьяно убеждала она. — Врёт, — полурыча выплюнул Николас. — Она опять врёт. Строит из себя чистенькую, а сама врёт! Ты поверишь родной крови или девчонке Уизли? Драко почему-то представил рыжую... и походя нищеброда. Долговязого, недалёкого дурака, что всю школу бесил его хлеще Грейнджер. Злил, поддевал и не однажды влупил. Уж чего-чего, а наглости у Трио хватало. Малфой вновь поднял палочку: — Допустим, но как? — Мне же нельзя колдовать... — подловила их Гермиона. — Не чужими руками, — авторитетно заметил Николас. — Всё-таки нельзя? — выяснял Драко, переводя взгляд с картины на Грейнджер. — Я же сказала: бред! — выкручивалась она. И путала. Бесконечно. Постоянно. Расчётливо. А он вспомнил, что видел. И трёх дней не прошло. Мышцы налились силой, язык — дерзостью. В башке, словно по наитию, раздался щелчок. Он, не думая, рявкнул: — Диффиндо! Заклятье рассекло рукав мантии, полоснуло по коже и под вскрик вечной "вруньи" оставило на плече Грейнджер открытую рану. Не опасную, но ощутимую. Наглую и правдивую. — Ты охренел?! — взвилась Гермиона, прижимая порез у локтя свободной рукой, и кровь уже проступала сквозь пальцы. — Залечи её! — приказал Малфой. — Лечи, живо! — его немного трясло. — А если я банально пошлю тебя? — не прогибалась она, чем не раз впечатляла. Не проблема. — Тогда следующим шагом будет дуэль. И твои шмотки, — он не блефовал: — Все. Грубо, но действенно. Он жаждал ответов: — Давай, Грейнджер... Всего одно слово. Ты уже это делала. Эпискей не сложнее Акцио. — Лечи! — сквозь зубы выдавил он, наблюдая, как своенравная Гермиона заносит над раной палочку. Заносит и молчит. Только рука чуть дрожит и губы чуть шепчут. Гулкое сердце отсчитывало удары, мозг ещё отказывался верить, но осознание уже накрывало: — Да чтоб тебя! — проорался он. — Чтоб тебя, Грейнджер! Какого дьявола!.. Он свирепел. Не только потому, что напал... Но её волновало другое: — Если ты хотя бы намекнёшь Гарри... — предупредила Гермиона, — я забуду, что есть какой-то там список. Тринадцать шипов — это не сто... Устрою тебе блицкриг, — теперь не блефовала она, предвещая расплату. — Или элементарно — придушу. — Плевать мне на твоего Поттера! — не миндальничал он. — Ты мне в лицо солгала! — он пялился на неё, словно в тумане, чувствуя горечь и стыд. — Иди к чёрту, дочь, блин, дантистов! Иди. К чёрту, — дёргано послал он. — А нечего было меня проверять, — она уловила его смятение. — А нечего было некать! — отзеркалил он и невольно присмотрелся к порезу. — Значит, тебя прокляли... Но кто? Грейнджер молчала. В башке Драко будто что-то затикало, и ответ всплыл сам собой: Она не знает. Она так много не знает, что, рискуя, припёрлась к нему. К Николасу. Подлому, своенравному старику. Припёрлась без доказательств. На дурака. Николас, получив свою порцию славы и сложив на груди руки, щеголял дорогими кольцами и едва-едва улыбался, искажая мышиный рот. Драко лицезрел его рожу и не видел ни просвета, ни выхода. — Уизел в курсе? — на автомате сорвалось. Гермиона вжала голову в тонкие плечи, остерегаясь нового "нет". — И почему? — Малфой никогда не поймёт девчонок. — Не твоё дело, — отбрыкнулась она и поморщилась. — А какое дело моё? — он вскинул палочку и произнёс: "Эпискей". — Помочь уйти на тот свет быстро и с честью? Драко вдруг осознал, что тогда, на полу, видел не только её страдание — он видел её жертву. А Грейнджер не просто спасла его, она воткнула в себя новый шип. Не первый. И не последний. Сколько раз ей вот так было больно? Пять? Семь?.. Её глупость его пригвоздила. Почти. — Но зачем? — Малфой терялся. И задался логичным вопросом: — Почему я?! Кроме Николаса что, убийц не нашлось? Гермиона наконец не юлила: — Про других я не знаю. — Думаешь, он помог бы такой, как ты? — повышая тон, спросил Драко. Он не нежничал: — Ты дура, прости? Не-дура не успела и слова сказать, как его осенило: — Так это ты подослала ко мне рыжую? Смелую, отвязную, чистокровную. Малфой на мгновенье её похвалил. — Никого я не подсылала! — прикрикнула Гермиона. — Если только Дафну, — кусаясь, поддела она. — Ещё соври, что кулон ваш — чистое совпадение, — юродствовал он. — Я видел его на подружке Поттера. И я ещё не оглох! Он не дешёвка, Прюэтты его заворожили. Драко не ждал правды от Грейнджер и повернулся к холсту: — Что за штуковина? Какой-нибудь оберег? — Это довольно сложная магия, — поглаживая подбородок, пояснил Николас. — Потому кулоны плодородия — истинная редкость, — он указал на огромную раму: — Арманд Малфой не даст соврать. — Плодо... чего? — запнулся Драко, столкнувшись с не менее потрясённой Грейнджер. — На простушке кабошон со знаком наследника, — продолжал Николас. — Её чрево готово к деторождению, и магия камня это обнажает. Не хворого — распаляет. Остальное уже во власти мужского начала и греховной природы. — Готово... чего? Родственник и вовсе потешался: — Не знал, что нынешние мужи столь не подкованы... Мне как-то иначе надо изложить? Чары камня удобрили её лоно, и ещё до полной Луны семена мужа дадут свои всходы, если жезл его ретив и крепок. — Чего до Луны?.. Жезл? — Драко обалдел. — В какой вселенной я первый кандидат на осеменение Грейнджер? В той, где я послушный баран? — Нет! — истошно отпиралась она и, смущённо сняв с шеи кулон, отправила его в карман. — Забудь, это недоразумение. — В волшебном мире только одно недоразумение — ты. Какого чёрта... — Драко отвлёк дробный треск. В Гербовом зале предстал домовик. Далеко не юный, в холщёвой тряпке, он на миг замер. Склонился и пропищал: — У Диппи послание для мистера Малфоя, не тер... Эльф Нотта съел окончание. С подозрением и опаской он покосился на Гермиону, которая уже краснела в тон волшебного камня и, наверно, была готова стереть последние минуты из собственной памяти, но сначала какого-то филантропа прибить. Диппи выпрямил тщедушное тельце, его ручки подобострастно сложились, а грязные ступни переминались, пачкая паркет. Большие глаза эльфа, без сомнения, ждали приказа, потому как услужливый вестник спешил. Гермиона обернулась и указала на дверь, однако Драко, качнув головой, отрезал пути к отступлению. Он не то чтоб не злился на Грейнджер, но уже поостыл. И решил, что честность сейчас предпочтительней. — Говори, — потребовал он, не глядя на эльфа. Диппи шевельнул ушами, похожими на крылья летучей мыши, и закончил: — Не терпящее отлагательств. Хозяин велел передать, что нашёл Дафну, — его длинный и острый нос опустился. — Но он опоздал. Главный аврор арестовал её десять минут назад. От такой новости Гермиона улыбнулась. И, как школьница, засияла. Однако Драко очень скоро её остудил: — Рано радуешься, — он знал Гринграсс куда лучше некоторых. — Дафна тебе не портрет, Грейнджер. — Как и ты не пророк, — приструнила она. Эльф щёлкнул пальцами и исчез, заодно стирая следы своего пребывания, и Малфой ощутил, как усталость застигла его врасплох. К тому времени он уже не сомневался, что связи героической подружки ему не помешают: — Есть весьма разумное предложение, — заявил он. — Я не скажу Поттеру про мантикору... — он придержал коней, дав ей шанс догадаться. — А что взамен? — Гермиона без страха и упрёка встретила его условия. Малфой набросил чары на холст, распахнул дверь, отпуская бывшую пленницу, и спокойный, как удав, сообщил: — А ты, если хочешь играть по-взрослому, устроишь мне очную ставку с Гринграсс.* * *
Драко немного удивился щедрости Поттера, когда тот, во-первых, не запер Дафну в подвалах министерства, предпочтя родные пенаты, а во-вторых, принял его чистокровную директиву без истерик и возражений. Домашний арест, конечно, нельзя назвать комфортным, когда кругом стоп-заклятий как грязи, только и тюрьму аврората — сносной. Где-то в душе Малфой подозревал, что подобное снисхождение — часть аврорской стратегии, пыль в глаза и маленький заговор, но всё это играло Драко на руку. Он знал поместье лучше Поттера и его шестёрок, а потому решил подстеречь Грейнджер до того, как она войдёт в дом и её очкастый дружок заподозрит неладное. Каменный особняк с круглыми башнями и арочными окнами был не старше и не больше Мэнора, и только парк, возможно, превосходил малфоевский в размерах. Поместье окружал Рокингемский лес, и чернобурые лисы, которых не один век держали владельцы, исправно наведывались в его дубравы и чащи в поисках добычи. Гринграссы обожали своих питомцев и лет двести назад даже приложили одного колдуна Непростительным — за охоту на лис. Им тогда повезло, что Визенгамот счёл убийство гербового животного серьёзным оскорблением, и Азкабан их предок увидел лишь на картинке. При всём богатстве и статусе влиятельного семейства парк нельзя было назвать образцовым, зато в его густых зарослях и закутках, словно в причудливых лабиринтах, любили порезвиться и дети, и живность. В западной части поместья цвёл кубышкой искусственный пруд и домик-менажерея** чаще пустовал, но Драко нравилась именно восточная сторона: её зачарованный фонтан с камнями, отливающими полярным сиянием. И что считалось истинным украшением поместья — мозаика из полудрагоценных камней, обломок стены магловского замка, что когда-то разрушил якобы потомок Салазара. Только сейчас Малфой не наслаждался остатками былой красоты, а не хуже хвостатого хищника стерёг Грейнджер у входа во флигель. И окликнул, когда её нога устремилась к порогу: — Стой, врушка, — Драко сбросил Дезиллюминационные чары, проступив перед ней очередным вероломным видением. — Надо поговорить. Она даже не удостоила его замешательством. Впрочем, и злостью. — Но нас там ждут, — Гермиона повернулась и, вскинув руку, указала на дверь. — Гарри с Да... — Подождут ещё пять минут, — оборвал её Драко, приближаясь под шорох дорожной гальки. — Не велика честь... — он невольно задержал взгляд на рукаве её новой мантии и подавил подобие вины: — Если помнишь, они оба пытались меня убить. — Намеренно — только Дафна, — поправила Гермиона, высясь немногословной судьёй. — Ты без кулона? — сыронизировал он, не найдя особого украшения. Строгий наряд с ним всё равно не вязался. — Что-то произошло? — поинтересовалась она. — Кроме того, что ты разучился шутить? Малфой мельком взглянул ей за спину, в ближайшее окно, но заметил лишь часть силуэта сквозь полупрозрачные шторы и вместо нотаций встретил сжатые губы Грейнджер. — У меня было время подумать, — пропуская её укол, выложил он. — Неужели? — И совсем не смешно, — он растянул рот. — Так вот, Грейнджер... Должен сказать, спасать меня, когда на тебе проклятье, было нелогично и глупо. Благородно и безответственно. — Не спорю, — ровно вставила Гермиона, вероятно стараясь понять, к чему он ведёт. — Мне этого не изменить, — продолжал Драко, сводя плечи и озираясь, словно могли подслушать. — Поэтому... — он чуть сморщил лоб, безотчётно шагнул к Грейнджер и, сглотнув неловкость, добавил: — Спасибо. Гермиона слегка отшатнулась. Губы её приоткрылись, в глазах отразилось недоумение, а в голосе — рассеянность. — И в чём подвох? — прищурилась она, явно не оценив столь огромной жертвы. — Его нет, — едва-едва возмутился Малфой и уловил недоверие. — Это ради отца с матерью? — предположила она, не страдая похвальным рвением в поисках убийцы. По меньшей мере, не в контексте мести. — Я же сказала, что сделка расторгнута. Драко ощутил, что его отчитали. Он был искренен, а его... мордой в пол? Принимая долг жизни за хитрость? За продуманный ход. — По-твоему, я настолько плох? — Да, — без колебаний врезала она и, будто бы усомнившись, прохладно уточнила: — Но я тебя услышала. А Малфой этого хотел? Он молчал, абсолютно не понимая, почему можно отдать за него кусочек короткой, пусть и яркой жизни, но не принять от него простое "спасибо". — Тогда так... — с лёту переиграл он. — Раз я безнадёжен, а тебе нельзя колдовать, то у меня есть только один выход. Драко переступил. А Гермиона сложила на груди руки и замерла, бесспорно, в ожидании отгадки. И король атаковал свою пешку: — Я помогу тебе с комнатой, и мы квиты. — Какое рыцарство, — не прыгая от радости, съязвила она. — Это всё? — покосилась на вход. — У меня и без того много дел, — отвернувшись, Гермиона поднялась на ступеньку. — Не хочешь спросить, что я узнал от Николаса? — бросил он вслед. — А ты что-то узнал? — насторожилась она и, сдавшись, одарила вниманием. — Нет, но мог бы. — Ты неисправим, — она потянулась к двери и схватилась за ручку. — Погоди, — метнувшись, он развернул её отвергнутым "королём". — Как давно ты поняла? Про Шипы? — Это сделала не я, — уклончиво сообщила она, избегая и ненужных вопросов, и лишних взглядов. — И я не уверена, что хочу с тобой что-то обсуждать. — Но нам всё равно придётся, — не вилял Драко. — Может быть, — Гермиона, вырвавшись, выстроила стену. — Только не сегодня. Она, не оборачиваясь, нырнула в мини-холл, и через приоткрытую дверь до Драко долетел гул голосов, перемешанных в тёплом воздухе. Малфой вошёл в комнату в тот момент, когда Дафна, сидя на кушетке нога на ногу и раскинув по спинке голые руки, чихвостила Поттера: — А можно без театральщины? Ещё раз повторяю, что я ничего не знаю, ничего не помню и не считаю себя убийцей. Гермиона дежурным патрульным маячила у окна, когда Драко пришвартовался в проёме: — Привет, незнайка, — поздоровался он. — Твои навыки убийцы несколько подкачали. Он осмотрелся, не желая столкнуться с внештатными ушами, и удостоверился, что её палочка, как арестантка, под запретными чарами покоилась на комоде. Да он пророк! — И это ваш сюрприз? — усмехнулась Гринграсс, склонив голову набок и подперев её изогнутой кистью. — Я теперь должна рухнуть ниц и умолять о прощении? — Нет уж, спасибо, — открестился Малфой, полный отнюдь не благодарности. — Где ты её нашёл? — спросила Гермиона у Гарри, будто специально допрашивая аврора при свидетелях. Скорее для Драко, чем из запоздалого любопытства. В чём он особо и не нуждался, получив сверхкраткий отчёт от Нотта. Их дружба дала основательный крен, но на плаву пока держалась. — А мне больше интересно "как"? — чего Дафна не скрывала, расправляя по ноге подол белого платья. — А мне интересно "зачем", — внёс свою лепту Драко. — Затем, что убийство Малфоя не входит в число мировых достижений, — расшифровал Поттер, одетый под стать кондуктору "Ночного рыцаря". — Так я вроде жив, — заядлый шутник, убеждаясь, себя ощупал. Гарри пожал плечами: — Не исключаю, что ненадолго. — Блеск! — отсалютовал Драко, как-то огорчаясь, что ревность святого Поттера на сей раз взяла выходной. — Так я получил отсрочку? Грейнджер, ты слышала? Но она никак не отреагировала. Смотрела на Дафну, козырявшую своим Я-вам-не-по-зубам с грацией лисицы, и, вероятно, искала прорехи в её обороне. — Значит, ты ничего не помнишь? — безобидно уточнила Гермиона и нарвалась на упрямый кивок. — Тогда зачем скрылась? — подловила она. — Гуляла бы по парку, пила полуденный чай... Если, конечно, и правда не помнишь, что натворила. — Если однажды очнёшься и увидишь своё платье в крови, тоже пойдёшь пить чай? — не попалась в ловушку Дафна. — Пусть даже и не полуденный. — Хочешь всех убедить, что тебя подвергли Империо? — Гарри её почти раскусил. Но поймать на горячем... не мог. — Только дошло? — качнув ногой, Гринграсс ухмыльнулась. — И с такой головой ты Главный аврор? — То есть у тебя в твоей голове дыра? — издевательски нагородил он. — И в Мэноре на Драко напала безвольная кукла, без чувств и памяти? — Гений! — ехидничала она, приставляя палец к виску. — Там, Мистер Аврор, толстенная завеса, будто отрезало. Никакой легилимент и "Пошли вы!" не вытащат. — Плохо училась в школе? — подстроилась под дружка Гермиона. — Или память реально отшибло? Уж Гарри знает, как действует Империус. Потому что умеет ему сопротивляться! Как и Нотт. Дафна оконфузилась. Но виду не подала, развернулась вполоборота и, поджав ноги, беззаботно приманила: — Марго, иди ко мне, девочка... — она постучала закрытой ладонью по сиденью. Чернобурка с пепельной сединой и пушистым хвостом показала из соседней комнаты свой глянцевый нос, немного помедлила и юркнула к хозяйке на меховых лапах, не спрашивая на то разрешения. Малфой не умилялся питомцам. Тем более этих пройдох сопровождали вандализм, пугливость со всеми вытекающими, громкий кошаче-собачий репертуар и острые зубы. От стойкого лисьего запаха всё убранство дома оберегала магия и... мебель со вставками из розового дерева, чей природный аромат лично у Драко вызывал отторжение. Дафна огладила "драгоценную" тушку и не сдалась: — Так я и не Поттер... Я слабая, беззащитная девушка. Проткнуть человека что брод перейти. — Слабая? — нервно хохотнул Драко и тут же задрал рубашку, обнажив шрам. — Тогда это что? Пунцовый рубец ей не понравился. Она стрельнула на него взглядом, отвела и зарылась пальцами в мягкую холку Марго, словно пряча их как улику, и Драко услышал звучное животное "ур-р-р". Половина поместья, наверное, услышала. Или треть. Чем "славились" местные лисы, так это орально-вокальными данными. Их заглушали специальные чары, куполом накрывшие родовое поместье, дабы не привлекать охотников-маглов. Гостям же, как и Гринграссам, порою приходилось терпеть или практиковать Силенцио по сто раз в неделю, если у чернобурых бестий сезонный гон. Марго быстро притихла, примостив лисий нос на ноги хозяйки, и Драко, заправив рубашку обратно в штаны, встал на рисковый путь. — Vale et me ama, Дафна, — выплеснул он, надвигаясь на её прямым осуждением. — Что это значит? Грейнджер вскинула брови. Что неудивительно, она не нуждалась в переводе, однако подоплёка от неё ускользала. — По-видимому... латынь, — сбивчиво предположила Гринграсс. — Я сейчас должна испугаться? — Нет, но чтоб говорить на латыни, её хорошо бы понимать, — едко заметил Малфой. — А что это значит? — не удержал Гарри. — Vale et me ama? — Вот Дафна нам сейчас и ответит, — державно провозгласил Драко. — Ведь это сказала она, проткнув мне любимую селезёнку. Его недоубийца была левшой. — Я ничего не помню! — отплевалась Дафна. — Чего ты от меня хочешь?! — оскалилась она. — Правды, — не скрывал Малфой. — Ну что я могу сказать?.. — елейно пропела Гринграсс, разводя одной рукой. — Всего лишь: "Мне жаль". Марго подняла на Драко свои янтарные глаза, отвернула мордашку и издала почти человечий, сардонический смех, отчего Малфою пришлось бороться и с улыбкой, и с раздражением. Такого кощунства от лис он ещё не слышал. — Где ты всё-таки её нашёл? — теперь Драко пытал Поттера — не ради ответа... Ради допроса. — Не поверишь, её прятал Гойл. Гарри иногда убивал своей честностью, но сейчас он грамотно поддразнил. Дафна явно разозлилась и рявкнула: — Шакал! Ну хоть не свинья. — Да ну? — Драко изобразил изумление. — Гойл?! Этот тупица? — Может, он и тупица, но не спит с чьей-то сестрой! — брызгала слюной Дафна. Естественно, не с Асторией. Но моральная дилемма Драко уже не тяготила. Нож в бок избавляет и от проблем, и от зачатков совести. — Найду, кто меня сдал, подсыплю ему червей в кашу, — пригрозила в пустоту Дафна. — Если найдёшь, — поддел Гарри и озадаченно переглянулся с Гермионой. Драко почему-то решил, что доносчик и Главному по очкам неизвестен. — Ещё гости будут? — белозубо поинтересовалась Дафна. Однако она никак не ожидала, что Малфой, шикнув на лису, сгонит её с места и, воткнув палочку Гринграсс под рёбра, растеряет прежнюю вежливость: — Или ты выложишь всё сама, или я завтра же пересплю с Асторией. Гарри аж кашлянул. — А она тебе даст? — заёрзала Дафна, чувствуя на себе не только похотливый взгляд Драко, но и его тепло. — Вот и узнаешь, — пришпилил он. — Ты не посмеешь... — Гринграсс приосанилась, ощущая жёсткий кончик его палочки. — Не посмел бы, — не шутил он, — если бы ты не перешла грань, — его голос внезапно смягчился, и он осторожно, почти интимно ударил ей в сердце: — Нам ведь было хорошо, Дафна... В повисшей тишине волнительный бриз окутал всё и вся, отчего аромат розового дерева незримо заструился по комнате, проникая в поры и трещинки, от которого на щеках цвёл румянец и кожу ласкало. От царящей уязвимости Марго закралась под кушетку, будто в нору, Поттер уставился на гобелен, а Гермиона отвернулась к окну, отыскивая за стеклом предмет для созерцания. — А ты зачем-то всё взяла и разрушила, — Драко ослабил нажим и сказочным засранцем отыграл на Превосходно: — У нас ведь могло получиться. Он совершал настоящее злодейство — он давал ей надежду, но праведные свидетели сего действа совсем не роптали. А стены и пол растеклись акварелью, словно древней легендой в Отделе тайн. — Тогда ты говорил иначе, — обронила Дафна, обличая собственную ложь. — Ты сделал мне больно. — А ты принесла нож, — упрекнул он, хмурясь, будто шрам дёргало или жгло. — Я не хотела, — спохватилась она. — Всё как-то само. — Так расскажи мне, — Драко блуждал взглядом по её лицу. — Чтобы я простил. Гринграсс из вздорной девицы вдруг стала слабой, ранимой девушкой. Её локоны лежали на плечах мягче, и влага в глазах искрилась росой. — Разве такое возможно? Она цеплялась за сладость момента, когда Малфой, коснувшись пряди её волос, вливал яд в заблудшую душу: — Vale et me ama, Дафна... Vale et me ama. — Прощай и люби меня, — тая от соблазнов, шепнула она. — Это всё, что я знаю: "Vale et me ama". — Тогда зачем?.. — Драко осёкся. — Разве я заслужил? — Это было не моё желание, — спешно оправдывалась она. — А... её. — Кого её? — Я не знаю! — вспылила Дафна. — Твоей боли хотела не я. Малфой приподнял её подбородок: — Ты не знаешь, кто тебя заколдовал? — верилось с трудом. Поджав губы, она покрутила головой: — Нет. Драко на дюйм отдалился: — Ты понимаешь, как это звучит? — Уж точно не как Империо, — вставила осмелевшая Гермиона. — Не было ощущения лёгкости? Свободы? Не было голоса? — Гарри Поттер превратился в аврора. — Шли бы вы вон! — осадила их Дафна, покорно ловя серый, ставший вдруг близким взгляд Драко. Но тот будто оброс чешуей. Резко поднялся: — Больше мне ничего из неё не вытащить, — сбегая, он стряхнул с себя груз, устав играть в гриффиндорца. И Дафна наконец поняла: — Ты... ты... — вскочила она, — ты лживый шелудивый пёс! — её ор оглушал. — Мило, — заметил Драко. — Подлец! Козёл, — не умолкала Дафна. — Бездушный сухарь! Нет, у тебя в груди не камень, а чистое дерьмо! Гермиона даже рот приоткрыла. — Что? — спросила она, однако Гринграсс уже понесло: — Только такой урод, как ты, мог открыть дверь! — Что? — от растерянности повторила Гермиона, пока Дафна рвалась врезать мерзавцу с ноги, а именно запустить в него чем-то вроде чаши с камина. — Откуда тебе?.. — отразив "снаряд", под звон меди, Драко никак не мог свести концы с концами. И пока Марго, точа зубы, грызла деревянную ножку, Гринграсс подыскивала месть потяжелей. День переставал быть томным. Ситуация накалилась, когда Дафна подобрала кочергу и... — Ступефай Дуо! — приложил её Гарри, и арестантка свалилась там, где стояла: немая, слепая и глухая. Аки бревно. — Погодите... — засуетился он, отпихивая лису, что злобной собачкой, прикусив ботинок, вцепилась в брючину, рыча и подвывая. — Но она... Пусти! — взывал Гарри, болтая ногой. — А то хуже будет... Отстань! Малфой наслаждался — герой спотыкался. Пушистая гвардия сжалилась над ним, когда запищала-затявкала и получила от аврора недобрым: — Дуро! — и стала твёрдой, как мрамор. Ни крика, ни шороха. — Она не может об этом знать! — выдохнув, выпрямился Гарри. — Мы никому не сообщали про дверь. Кроме Робардса, конечно. Только Дафна ушла с приёма одна, ещё до того как... Поттер уставился на Малфоя. — Я попал в твои лапы, — закончил тот, пририсовав ему когтей и иголок. — А знаешь, что это значит, Гарри? — Грейнджер сияла, однако Малфой не понимал почему. — Значит, её увела с приёма Любовь! Не буквально, естественно. И потом Любовь заявилась к нему, — она ткнула в Малфоя. — Чтобы убить. Раз сжечь не вышло. — В общем, наказать, — резюмировала она. — По-моему, мне пора испугаться, — просипел Драко. — Выходит так, будто Дафна отшила своего кавалера, вышла за мной, увидела, как я тащу Нотта в подсобку... — он повернулся к Её величеству Бревнышко. — Надо было её допросить, — он рявкнул на Гарри, — а потом вырубать! — Проследила за тобой, — дополнила Гермиона, — и... — Хорёк, ты не хорёк... Ты лопух, — аттестовал его Поттер. — Но версия худо-бедно годится. Вместе с Дафной Любовь покинула министерство, для неё нет замков и дверей. Кроме одной. — Так ваша хрень сейчас в ней? — проморгался Драко. — Значит, всё?! Всё кончено? — Не думаю, — озвучила опасения Гермиона. — Это глупо. Да и будь это так, она не дала бы себя схватить. Или посадить под арест. — Тогда где она? — спросил Гарри. — Я не знаю, — пожала плечами Гермиона. — Где-то! — Так, ладно... — отмахнулся Гарри. — И так узнали больше, чем хотели, — он, пялясь на застывшую Дафну, обратился к Грейнджер, не видя иного выхода: — Сотри ей память, Гермиона. Всё, что касается убийства и комнаты, сотри. Она всё равно всем врёт, что ничего не помнит. Малфой в целом поддерживал, если бы не одно "но"... — Я? — испугалась Грейнджер. — Почему я? — она растерялась, уловив всю степень угрозы. Драко почувствовал это кожей. Странно было видеть её такой... робкой. Она сроду не боялась ни Волдеморта, ни василиска, ни чокнутой тётки Беллы, ни тем более — самого Малфоя, но пасовала перед Гарри Поттером. Лучшим другом. Победителем. Гриффидорцем. И она скрывала от него правду. Что Драко почему-то нравилось. Ведь вся избранность Мальчика-который-выжил досталась в одночасье ему: Мальчику-который-всех-подвёл. Отца, мать, Нотта... А Главный аврор приятно слеп, когда дело доходило до Грейнджер. — Ты в этом деле лучшая, — спокойно объявил он. Гермиона, храбрая в своей беспечности, достала палочку, лихорадочно ища выход, и тогда Драко сделал логичный ход: — Насчёт "лучшая" весьма спорно, — он выступил вперёд и направил палочку на неподвижную Дафну. — Только посмей лишить меня этого, Грейнджер, натравлю нарла. Поттер удивился, но препятствий чинить не собирался, а врушка не подвела и вовремя подыграла: — У тебя нет полномочий. — Как это?.. Я же ключ, — напомнил Малфой. — Имею право. Обещаю, что не попробую её убить. — У меня день рождения в июле. Не время для подарков, — шутливо предупредил Гарри. Драко выставил палочку, будто средний палец. Вернулся к Дафне, сосредоточился и произнёс: — Обливиэйт. Под магическими усилиями, под властью желаний и мысли кончик палочки засветился и сработал, как по книжке, поглощая свежие события и трагические ошибки Дафны, а заодно и неприятный допрос. Гермиона с облегчением выдохнула "спасибо". Безмолвно, но абсолютно точно. Вдруг за окном прокричала сова. И почти сразу через дымоход во флигель влетело письмо. Оно приземлилось на полу, словно бумажный листок, и на нём читалась чернильная подпись: "Гарри Поттеру". Главный аврор вскрыл послание. — Это от Чарли, — успокоил он, но все в комнате понимали, что крылатый почтальон прилетел неспроста. В тишине и волнении Поттер пробегал строчку за строчкой: молча, зажато и почти стекленело. — Гарри, — слабо позвала Грейнджер. — Что случилось? Тот побледнел, встретившись взглядом с Гермионой. Его губы задвигались, но он сам будто не верил написанному: — Ничего не понимаю... Здесь сказано, что у Рона там с головою беда, — голос Гарри стал почти неживым. — И что его пытались убить. ______________________________ * Маска позора или узда сквернословия — металлический "намордник" с кляпом, которым в Средние века и в Англии, и в Шотландии наказывали женщин (чаще всего). Первоначально изделие представляло собой железную маску, по форме напоминающую уздечку, весило оно до 5 кг. Область применения такого наказания была огромна, и длилось это не одну сотню лет. ** Менажерея — помещение для птиц. От автора: Миммеркин — это стручок, и как не сложно догадаться, намекает на скромные возможности его обладателя. А Гермионе, наверное, стоило глубже погрузиться в средневековые ругательства).