Вырасту, женюсь!

Алиса все понимала. Это не хорошо, жаловаться. Особенно когда кому-то намного хуже, чем тебе. Это понятно, но… все равно было плохо. Каждый раз, когда Алиса закрывала глаза, проваливаясь в сон, ее преследовал один и тот же кошмар. Так и слышался папин крик «Алиса, беги!» и звук выстрела за спиной… и длинный-длинный черный коридор, и как она спотыкается и летит вперед, вот-вот больно ударяясь коленками об пол. Как она ободранными ладошками упирается в пол, чтобы встать и… слышит в черноте мрака едва слышный протяжный стон. И это так жутко, что сердце замирает. Каждый раз она просыпается с гулко бьющимся сердцем, и боится в первые мгновения открыть глаза. А что если, она все еще там?! Но спустя вдох она понимает, что лежит в постели под одеялом. И кошмар кончился хорошо… Или нет? Алиса не решается подойти к медблоку, где пропадает папа. Он пытается помочь, и… убежденно говорит Алисе, что с капитаном все будет хорошо. И Алиса хочет ему верить. Но другие взрослые все одно волнуются и пропадают в медблоке, просиживая целые часы у постели Третьего капитана. И понятное дело, ей там не место. Она помешает. Алисе почему-то так кажется. После очередного кошмара, она садится, кутаясь в одеяло. В каюте жутко темно, и одиноко и… Алиса не выдерживает, и, так и кутаясь в свое одеяло, покидает каюту. Папина рядом, но там ожидаемо никого нет… наверно, он опять ТАМ. Алиса глубоко вздыхает, и плетется по темному коридору в сторону медблока, тихо-тихо ступая по ледяному полу босыми ногами. Одеяло длинным шлейфом тянется позади нее, подметая пол. Алиса толкает створки дверей, робко переступая порог медблока. Совсем не хочется признаваться, что у нее кошмары… она же не маленькая, да? Но… – Папа? В медблоке пусто, и папы нет… но в полумраке каюты, где горит теплым ровным светом лишь ночник, лежит он – Третий. Который поворачивает голову и открывает глаза, смотря на нее. Алиса невольно отшатывается, и тут же плюхается на пол, запутавшись в одеяле. – Ой! - невольно вырывается у нее. – Ушиблась? – тихо спрашивает капитан. – Нет, – виновато отвечает Алиса. – Я не хотела вас будить! – Я не спал, – так же тихо, слабо, отвечает капитан. – Не извиняйся. Это хорошо… что ты пришла. – Правда? – Алиса встает, и смело подходит к койке фиксианца. Алиса смотрит на него. Такой худой, тонкий… обмотанный бинтами. И большие глаза, красивые, смотрят грустно и устало. Под ее взглядом, тот как-то смущенно прячет руки под одеяло, но Алиса прекрасно видит перемотанные белыми лентами запястья. И что дышать ему тяжело… – Вам больно? Очень? Может, папу позвать? – Алиса с волнением переступает ногами, готовясь в тот же миг бросится бежать дальше на поиски, но Третий останавливает ее. – Не надо… мне… лучше, – говорит он. Врет, понятно… Алиса это сразу понимает. – Плохо, да? – понятливо спрашивает она. – И страшно… да? Третий лишь вздыхает, устало закрывая глаза. Алиса садится на край его койки, под порывом жалости. – Это ничего! Это пройдет! – горячо уверяет она. – Папа говорит, что бояться это нормально. И ругается, что я не боюсь того, чего надо… а на самом деле, я очень даже боюсь! Только не говорю… это же не хорошо, жаловаться… Она смущенно прикусывает язычок, ругая себя. Ой, глупая! Нашла о чем говорить! – Боишься? Чего? – голос тих, как шелест осенних листьев. – Так… – бормочет Алиса. – Темнота… ТАМ. И… как папа кричит... Алиса замолкает, натягивая на голову одеяло. Зря она это все сказала! Зря! – Ясно, – понимающе смотрит Третий. Алиса виновато опускает глаза. Наверно стоило уйти и не мешать… но у нее вырывается: – А вы почему не спали? – тихонько спрашивает она. – Темноты боюсь, – серьезно признается он. Алиса невольно фыркает. Разве взрослый может бояться темноты? Но смотрит и понимает – может. Она дергает носом и решительно кивает. Спать хочется… но идти и искать папу уже не хочется. И капитана бросать совсем не хочется. И… вдвоем совсем не страшно. – Что ты делаешь? – удивляется капитан. Но человеческая девочка решительно перебирается к левому его боку и нисколько не сомневаясь, укладывается между ним и стенкой, и довольно вздохнув, утыкается лбом ему в плечо. – Вот теперь не страшно, – негромко сообщает она, закрывая глаза. – Вдвоем всегда не страшно. Третий теряется, не зная что ему сказать и делать. Да и что делать? Сил совсем нет… и тело по прежнему ноет, несмотря на все обезболивающее профессора Селезнева. И разрез на груди, и ожоги, уже начавшие подживать, и… сладкое сонное сопение у плеча все перебивало, и он отстранено понял, что девочка и впрямь уснула. Некоторое время он лежал, вслушиваясь в дыхание Алисы, этого невозможного человеческого ребенка… и сам не понял, как задремал и уснул окончательно... – Алиса! Алиса, – за плечо осторожно потрясли, и девочка сонно открыла глаза. – Это что еще такое? – возмущенно укорил ее папа. Алиса моргнула на него, заметила стоящего за ним Второго капитана – дядю Кима, с легкой улыбкой, – приподнялась на мягкой койке и встретила мягкий взгляд Третьего. – Ну, вот, – бурчит Алиса, – пришли и все испортили! – Алиса! – почти стонет папа, в то время как Второй капитан кашляет себе в кулак, весело смотря на девочку и друга. Папа обреченно качает головой, и подхватив девочку под мышками, вытаскивает ее из койки и ставит на пол. – Извольте объясниться, юная леди! – строго говорит он. – По какому праву вы беспокоите больного? Что ты тут делаешь? – Не надо ее ругать, – говорит Третий, в то время как Алиса недовольно и сонно трет глаза. Девочка похожа на встрепанную птичку – маленькую, желтую и очень-очень недовольную. – Чего-чего, – бормочет она, подымая головенку и упрямо смотря на отца и Кима. – Ничего. Сплю. Потому что вдвоем не страшно. – Алиса, это неприлично! – почти стонет профессор. – Вот еще! – хорохориться Алиса. – Прилично! И вообще… вот вырасту и женюсь! Взрослые дружно поперхнулись. А потом Ким расхохотался. – И ничего смешного! – обиженно зыркает на него девочка, в то время как ее отец только головой качает, не находя слов. Девочка оглядывается на Третьего и подтверждает: – Честное слово! Зуб даю! Тот удивленно подымает брови, почти с укором смотря на смеющегося друга. – Я… кх-м… спасибо, – невпопад говорит он. – Я старый. – Не-а. – Алиса, – отсмеявшись, говорит Капитан Ким. – Вообще-то, правильнее не жениться… а замуж. – Ну, ладно! – Алиса пожимает плечами, не видя проблемы. – Значит, замуж возьму! – Так, брысь! – папа не выдерживает и выталкивает Алису за двери. – Честное слово! – вопит Алиса из-за дверей, и ответом ей дружный смех капитанов. Вот только Алиса очень даже серьезна. И Третий капитан это чувствует. Но здесь и сейчас это так не своевременно, что кажется не реальным.