О важности брачного союза в жизни Миши Шибанова

На задание их отправили в туристический город, где все гостиницы в этот сезон забронированы на два месяца вперед. Брагину с Шибановым относительно повезло — им досталась двухместная комната и даже с двумя отдельными кроватями. Относительно — потому что Миша предпочел бы свой собственный номер, где Брагин не разгуливал бы после душа в одном полотенце и не заставлял на себя смотреть, вызывающе сверкая чистым мокрым телом. Одного вчерашнего опыта было достаточно, чтобы понять, что в такие моменты и вплоть до того времени, как Юра оденется во все сухое и спрячет себя под слоем одежды от глаз, изо всех сил старавшихся глядеть исключительно по-дружески, Мише стоит находиться вне номера. — Я пойду вниз выпью, — когда Брагин направился в душ, сказал ему Шибанов: — тебе принести? — Нет, не хочется, — ответил тот, расстегивая на ходу рубашку, — Ты иди. Я потом сразу спать лягу, свет не включай ладно? Ночник тебе оставлю. Отводя старательно глаза от оголяющегося тела, Миша ответил: — Как скажешь, — и, нажав на ручку покинул номер, ставший опасным местом для сохранения их обоюдно трепетной дружбы в покое и неприкосновенности. * * * Когда, уже хорошо выпивший, Шибанов вернулся — Юра спал. Завернувшись в тонюсенькое одеяло, повернувшись набок и отвернувшись от двери к стене. Как и обещал, он включил ночник, в тусклом свете которого вполне возможно было, не причиняя себе физического ущерба, раздеться до трусов, повесить одежду на спинку стула, сходить в ванну и затем улечься в кровать. Только еще светильник Брагина нужно было выключить, чтобы в глаза не бил. Претворив все мероприятия в действительность, Шибанов отправился в ванную — по понятным причинам. Когда уже, стоя против зеркала, он намеревался приступить к заключительному этапу подготовки ко сну — то есть умыться и почистить зубы, глаза его поймал блеск золота на полочке — Юра забыл свое обручальное кольцо. — В водосток же упасть могло, — досадливо заметил Шибанов и, уже выходя из ванны, захватил кольцо с собой. Юра носил кольцо и днём, и ночью — видимо, боясь, что, если снимет сие свидетельство своего брака, на него, такого красивого и статного, сразу откроют охоту все незамужние дамочки — снимал только отправляясь в душ, чтобы оно не соскользнуло с пальца. Здешняя командировка так вымотала несчастного следователя, что он напрочь забыл об этой постоянно угрожающей ему опасности, и лег спать, совершенно перед тем не подстраховавшись. Будучи хорошим другом, которым намеревался оставаться всю свою жизнь, Миша присел возле спящего Юры на краешек кровати и осторожно, затаив дыхание, дотронулся до его запястья — спящий не проснулся. — Юр, это ничего не значит, не бойся, — сказал тогда Шибанов скорее себе, чем вряд ли слышавшему его Брагину и приподнял его кисть над покрывалом, мягко придерживая за пальцы, — просто дружеская услуга. В его помыслах и впрямь не было ничего более, чем опасение, что Юра потеряет свое кольцо, если не будет держать его, где обычно — то есть, на своем безымянном пальце. Но ровно в тот момент, когда Миша уже примерился надеть сие ювелирное изделие на тонкий белый палец своего друга, на память ему пришли не единожды повторявшиеся разговоры: — А ты чего не женишься? Девушка вроде хорошая, — спрашивал между прочим Юра, поднимая ворот своего пальто, (закрывая дипломат на защёлку/проверяя телефон/оглядываясь по сторонам, прежде чем переходить дорогу и др). — А зачем жениться, мне тебя хватает, — пожимая плечами, отвечал Шибанов по заученному шаблону, — А с Леной (Олей/Настей/Викой и др) у нас все и без того замечательно. Юра всегда улыбался на это, отправляя ему насмешливый взгляд: — Ну, ясно. — Что ясно тебе, Брагин? На тебе-то я жениться все равно не могу — ты уже занят, а разрушать семью… На этом возможность узаконивания отношений в жизни Миши заканчивалась тем, что Юра смеялся и, добрым голосом назвав его дураком, несильно хлопал друга по спине. Шибанов не обижался — ему нравилось, когда Юра улыбался. В обычные дни он беспрерывно копался в этой всей грязи и, понятно, потому ходил вечно хмурый и серьезный, но когда они шутили у Юры прояснялось лицо, и его улыбка легко заменяла Мише солнце, и жить вдруг становилось просто и приятно… Сейчас, головой на подушке, Юра не улыбался во сне, но казался умиротворённым и выглядел странно моложе: все морщинки — издержки профессии разглаживались, мышцы лица расслаблялись, брови больше не хмурились и чуть поднимались, придавая его в любом случае красивому лицу просветлённый, одухотворенный вид. Испытывая привычную нежность к своему Юрочке, Шибанов тихо произнес: — На тебе я и впрямь женился бы. Кольцо, зажатое между его пальцев, вдруг приобрело дополнительный смысл.