Двенадцать месяцев

      Демир вернулся к дому Толстого. Кровь отлила от его щек. Что он ощущал? И сам не знал. Это было очень похоже на высокую, до судорог, температуру. Ему было очень холодно в конечностях и очень жарко в районе легких (ага, как же, легкие гораздо севернее, Демир). Так жарко, что получалось дышать только очень быстро и поверхностно.       Ворота, а потом и дверь открылись со щелчком — с пульта.       Демир крутил в руках смартфон Шатуна, как горячую картошку. Протягивал перед собой, будто кто-то невидимый мог его забрать, лишая Демира колючей ноши.       Парень скинул куртку прямо на пол и стоял, секунду смотрел на груду ткани, пытался вспомнить, что он еще не сделал.       (разуться забыл, точно)       И вдруг услышал смех.       — Да вы знаете кто я такой? Посмотрите на тачку, на которой я приехал, — говорил Тони уверенным голосом актера в гангстерском кино, а потом, захлебываясь смехом, — сука…. ахахаххха, я, по ходу, правнук какого-то наркобарона-неудачника… Спиздил эту развалюху из сарая Крестного отца… Он в ней трупачину возил. А вот. Глянь, мэтр, я сейчас обоссусь от смеха. Это же не автомобиль, это сука какой-то печеный картофель на велосипедных колесиках. Ахахха.       Демир моргнул. Снова раздалось заливистый голос Шатуна, такой, когда ему настолько смешно, что он не может договорить фразу до конца, не заикаясь. Потом искренний, раскатистый смех Толстого.       «Как, бля?.. Что творится вообще. Только что кричали, теперь смеются. Кажется, я схожу с ума», — подумал Демир и таки забыл разуться, прошел по ковру и замер в дверях на входе в Черную комнату. Вытаращил глаза, пытаясь совладать со своим ускоренным дыханием.       Эти двое так и не потрудились одеться. Камин полыхал. На диване сидел, развалившись, Толстый, закинул руку на подголовник. Шатун растянулся в полный рост возле него, опираясь спиной о торс старшего партнера.       Тони держал айфон (очевидно, Толстого) и, видимо, использовал какой-то фильтр, потому что снимал себя, показывал Толстому изображение на экране и ржал.       Они оба подняли головы на входящего Демира.       — О, привет. А куда ты делся так внезапно? — спросил Шатун таким счастливым голосом, что Демир заморгал. Толстый молча улыбался.       — Так… мне чего сидеть-то здесь. Вы ж это… заняты были.       — Ну… типа да, — расплылся в довольной улыбке Тони. — Заходи, Железо, сейчас мы оденемся тогда.       — Да нет, я уже пойду. Случайно перепутал наши мобилы, твою взял. На вот, возвращаю.       Тони, пока разговаривал с Демиром, видимо, не выключал камеру на смартфоне в руках. Он повернул к Толстому изображение и снова прыснул:       — Железный, по ходу, притягивает дорогие тачки. Глянь, мэтр, какая у меня на него конина встала, — он взял из рук Демира свой смартфон и небрежно отбросил на диван. — Демир, знаешь фильтр в тик-токе «моя тачка»? Оборжаться просто. Хочешь попробовать?       — Нет, сейчас не хочу, спасибо, — Демир засунул в карман возвращенный ему аппарат и обернулся уйти: он не мог успокоиться, не мог спокойно дышать, и уж точно не мог сидеть здесь и улыбаться — перед его глазами стояла картина: Лео, который размахивался каким-то стремным кабелем, и мужчина перед ним, голый, дергающейся, покрытый ужасающими кровоподтеками.       В дверях парень, поколебавшись, обернулся. Почесал лоб, загреб назад густую пепельную шевелюру:       — Мужики… вы извините. Я должен сказать, что влез в телефон без разрешения и посмотрел там видео с Лео. Поступил, как кретин, конечно, но… это. Я прям не мог по-другому.       Мужчины на диване переглянулись, а Демир поднял руку, указывая в сторону спальни, и ладонь у него дрожала:        — Скажите, вот там… примерно то же самое происходило, да? Судя по звукам…       Толстый похлопал Шатуна по плечу, мягко предлагая ему подняться. Заговорил спокойно:       — Демир, зайди, присядь, поговорим. Тони, принеси, пожалуйста, нашу одежду.       Но выражение лица Демира было напряженным и растерянным, как у загнанного зверя. Он встряхнул головой, будто отгоняя ночной кошмар, потом отвернулся:       — Не могу, Толстый… мне надо Лео позвонить сначала. И бля… Я не понимаю… как вы теперь вдвоем просто сидите здесь и смеетесь? У меня ощущение, что я в каком-то зазеркалье.       — Демир, на пять минут присядь и пойдешь, — голос Толстого мягко, но неизбежно кристаллизировался в металл.       — Нет, — ответил Демир, стрельнув глазами из-под бровей. — Извините… Я че-то теперь боюсь, когда мне слышатся тут… приказы. Риал боюсь. Простите, мне надо… на воздух.       Он выскочил из дома, словно за ним гнались демоны.       Тони поднялся, чтобы его догнать. Но его остановил глубокий голос Толстого:       — Тони, оставь. Ему нужно немного остыть и, возможно, выговорить все Лео. Давай возьмем паузу — все-таки, это их отношения, пусть попробуют разобраться сами. ***       Демир набрал Лео несколько раз. И каждый раз попадал на автоответчик. Один раз он дождался длинного сигнала и попытался заговорить:       — Лео… я. Нам надо поговорить. То, что ты сказал тогда, про «пожестче»… Это… — дальше он чертыхнулся и оборвал связь. Он даже и в голове не мог сформировать себе вопросы к Лео, а уж тем более надиктовывать в пустой эфир.       Мысли беспорядочно роились, словно пчелы, потревоженные в улье.       «Господи, где он? Занят на конференции, или парней других охаживает? Срывает их там, блин блинский, как он сам говорил, будто яблоки в городском саду? Или, майгош, избивает кого-то до потери сознания? Кто это был, тот голый мужик, прикованный цепями к подъемнику, что спиной стоял? Его второй краш, о котором я не знаю? Ведь я никогда не спрашивал, являюсь ли я единственным, так к чему теперь мое возмущение?       А я таки возмущен? Ну, по правде, да. Я возомнил себе хрен знает что про наши отношения. Я расстроен… и обижен? Не понимаю. Осознаю только, что мне пиздец страшно — я, оказывается, совсем не знаю Лео. А может там, на видео, это было никакое не сексуальное действо, вдруг это только я какой-то извращенец озабоченный? Ну нет, блин, Лео тому мужику так интимно что-то на ухо шептал, пиздец просто. Ну и Толстый отправлял это своему крашу с припиской «возбудишься»…»       Демир шагал по улице, не замечая ни прохожих, ни светофоров. Каким-то чудом проскакивал то на голубой свет, то на свеженький красный, а иногда просто тупо шагал по проезжей части, игнорируя сигналы машин.       «Черт, а сам-то я разве не возбудился? Кошмар, я больной. Я точно неадекватный больной мудак. Меня завело видео, на котором мой любовник издевается над чужим каким-то кренделем. Я в шоке от себя, от Лео, от этого мира. И полностью в ахуе с того, что творилось дома у Толстого. Там даже представить страшно, что было за дверью. А я от тех звуков, от криков… чуть не кончил прямо в штаны. Пиздец блядский.       А может, весь этот мотоклуб тупо увяз в криминале? То были эти дурацкие разговоры об украденных сумках. Теперь вот какие-то избиения адские в гараже… Прямо в том месте у подъемника… Боже… На том же месте, где мы с Лео в первый раз…» Он застонал и зажмурился — с ресниц слетели пара слезинок.       Демир побродил по городу и в итоге все же направился к гаражу — домой идти в таком раздрае чувств не хотелось, а то злополучное СТО стало для парня уже больше чем просто рабочим местом — в нем было что-то сакральное.       По дороге он еще несколько раз безуспешно набрал Лео, потом зарулил в супермаркет и выпил чекушку коньяка прямо между рядами, внаглую, с витрины (хоть ему и исполнилось уже восемнадцать, выглядел он младше, а айди-карту, чертову, он тоже сегодня забыл).       «Вот он, правильный Демир, который до этого никогда не воровал — полюбуйтесь. Заглядывает в чужие телефоны и тырит выпивку в магазине», — горько хлестнул он себя.       Оплатил пачку орешков, сверху кинул еще несколько фунтов, чтобы от совести откупиться, и поплыл к СТО. ***       В гараже возле своего байка возился Муха, невысокий крашеный брюнет с темными глазами. Примечательным на его лице была заметная родинка возле губы. Фигурно выбритые брови — одна с пирсингом — создавали ему подростково-обезбашенный вид, хотя подростком, очевидно, он уже давно не был.       — Железный, приветствую. Можешь помочь измерить уровень масла в движке? Я прогрел как раз. Придержи мот, чтоб не в наклоне, — обратился он к Демиру и достал измерительный щуп.       — А ты… подождал, пока масло… того. Осядет. То есть… типа стечет? — Демиру казалось, что язык у него совсем не заплетается. Но Муха поднял голову и посмотрел очень внимательно.       — Пацаненок, ты что, в хламину?       — Н-нет. Чутка, разве что. Выпил. С Шатуном мы… гуляли.       — Аааа, ясно. То с Кэпом гуляешь, то с Шатуном. Ну, молодец. А где же сам Шатун?       — Да нет, я с Шатуном чисто… по дружбе. Сейчас он типа… домой пошел. Или на встречу на какую-то, я не особо понял, — Демир пробормотал это, крепко держа байк. Он все же справился с задачей, хоть дирижабли и начали свои техно-танцы в его голове.       Демир поглядывал в сторону подъемника. Цепи с перекладин убрали. Стремного ремня, который был на видео в руках у Лео, тоже нигде не было видно. А то б Демир пошел хоть дотронулся. К пыточному инструменту, блядь. Кошмар.       Потом парень вспомнил о видеокамере и вперился нетрезвым взглядом в стену. Ему казалось, он видит красный огонек.       Звука в том видео в вотсапе Шатуна не было. Интересно, камера не пишет звук, или именно при пересылке озвучку убрал сам Толстый?       — Главное, за руль бухим не садись. Выйдем на улицу, перекурим? — предложил Муха.       Демир кивнул.       Затянулся на улице великодушно подаренной ему сигаретой и почувствовал тошноту. Танцор, хороший сын, ответственный ученик, планирующий поступать в престижный Королевский колледж Лондона, и вот теперь бухой и с сигаретой, в каком-то полу-криминальном СТО, в гараже, который посещают ребята с неопределенным кругом интересов.       А через неделю он поедет с ними на заброшенную ферму, где водятся призраки. Охуенно, нет?..       Отправится на удаленную ферму с компанией байкеров, хоть сам на моте не удержится, должно быть, больше пяти минут. Да, Лео показал основы управления мотоциклом, но практики, считай, не было. Как Демиру, если что вдруг пойдет не так, добираться домой?       Да что это он! Совсем что ли веру в Лео потерял. Черт возьми, капитан с ним был таким заботливым всегда. Их трах был вообще волшебным. Ну не может быть, что Лео отморозок. Ведь Лео помог освободиться отцу Демира, и за это парень таки навечно благодарен.       И тут Демиру пришла в голову новая неприятная мысль. Раз Лео так легко удалось выручить его отца, то насколько легко он сам может отмазаться от любого криминального дерьмеца? Наверняка, с таким уровнем связей, капитану мотоклуба позволено почти все. А разве ж вседозволенность не развращает? И ведь отвязалась же полиция от Демира с их претензиями по поводу испорченного микрофона. Сходу отвязалась, после одного звонка Лео.       Тошнота усилилась.       — Эмм, Муха… Тебя как зовут на самом-то деле?       — А? — Муха очнулся от каких-то своих, казалось, глубоких мыслей, — Ну, Ричард, но меня так никто не называет. Рич — самое оно. Или Муха — тоже прикольно, мне нравится, — он показал рукой на родинку над губой. — Меня так изначально прозвал мой младший брателло. Он, пока мелкий был, реально думал, что это мне на губу муха села. А пацаны потом сказали, что мне подходит кликуха из-за стиля езды.       — Офигенно. Младший брат, значит, — Демир тщательно выговаривал слова, чтобы не выглядеть бухим тупицей. Было стыдно, что он напился в супермаркете.       — Да, брат, мелкий… — задумчиво произнес Муха, глядя куда-то вдаль поверх головы Демира.       — Он тоже на байке катает? Или пока только мечтает?       Муха перевел взгляд и посмотрел на Демира так, будто вместо слов у парня изо рта пошла пена.       — Катает? Он уже нихрена блядь не делает. Мой малой давным-давно червей кормит.       Демир растерянно заморгал, пробормотал «Мне жаль», и осекся, не зная, что сказать.       Выражение лица у брюнета стало злобное, черты лица заострились:       — Можно бы сказать за это спасибо нашему Кэпу. Но мы же люди благородные, блядь. Даже верующие, так ведь? Так что ничего подобного не скажем. Ну и ты, Железный, раз не в курсе, то я тебе тоже ничего не озвучивал — просто забудь, — потом лицо Мухи немного расслабилось, челюсть разжалась. — Иди поспи, у тебя глаза какие-то дикие, перепуганные, будто ты курил не сигареты, а афганку. А с Кэпом, я слышал, у тебя хухры-мухры. Ну вы это… когда будете… хехе… в жопу долбиться… то осторожненько. Лучше к нему спиной не поворачивайся, а то он мужик опасный — еще помрешь. Ну ладно, я пошутил, правда. Че-то я сегодня много базарю. Поехал я, у меня свидание. Девочек нельзя заставлять ждать долго, так ведь, Демир-малышка?       Муха выбросил остаток сигареты и пошел в гараж, мрачно посмеиваясь, будто что-то из его слов действительно было хоть немного забавным.       Демир почувствовал, что вдоль позвоночника у него шагает холод. И с температурой воздуха это было никак не связано. ***       Это был явно очень неудачный день. Прямо скажем, срань-день, переходящий в дерьмо-вечер.       После непонятного разговора с Мухой Демир поставил телефон в режим «самолета» и таки поспал немного на втором этаже в своей каморке. А потом забыл включить связь обратно.       Спустился вниз и столкнулся в пустом гараже с Жизой — это была их первая личная встреча после неудачного знакомства.       — Хуясе, какие люди, и на ночь глядя, — протянул Жиза, высовываясь из-за своего байка и поглядывая из-под локона засаленных волос на входящего Демира.       Парень планировал порепетировать в пустом гараже, скомпенсировать нездоровое поведение днем и заодно выгнать с потом остатки алкоголя из крови. Но взгляд на недруга — и желание танцевать напрочь пропало.       — Жиза… Добрый вечер, — Демир замер, не зная, куда ему теперь идти. Развернуться и тупо уйти — вроде как невежливо. С другой стороны, о какой вежливости речь, если здесь человек, которого Демир на дух не выносит.       — Добрый, ага. Да ты не стремайся, пацан, заходи, а то смотрю, ты вроде на высаде. У нас с тобой хреново как-то первое знакомство прошло. Ты это… извини, лады? Я перепил в тот вечер. Но мне уже очень даже доходчиво донесли, что… пить много мне нельзя, — Жиза не смотрел на Демира, он снова наклонился, потер фару.       — Да и мне тоже… нельзя много пить, — ответил Демир и сделал вид, что у него важное дело — собрать со стола разбросанные там кем-то болты.       — Вот такая жиза, ага: вечером пьем, утром бросаем. А я вот решил глянуть, почему фара слабо светит. То ли аккумулятор подзарядить, то ли стеклышко просто шлифануть… Чтобы в дом с привидениями ехать аккуратно. Да и там на месте… Кто знает, что может пойти не так. Нужно точно знать, что колеса в порядке, и в любой момент можно быстренько съебаться. Правильно, малой?       Демир покосился молча.       «А ведь Жиза с Мухой частенько вместе время проводят, я так понял. И если я спрошу этого чувака про ту историю с младшим братом, то он мне, очень может быть, и расскажет. Он ведь явно пытается наладить со мной контакт», — подумал Демир.       Подошел поближе:       — Да… Помощь, может, нужна тебе? С фарой.       — Не, справляюсь.       Демир уселся прямо на стол и решился:       — Слушай, Жиза, я только узнал историю младшего брата Мухи. Ужас вообще. И как… Как это все отразилось на компании?       Жиза поднял глаза от байка и смотрел пару долгих секунд молча. Его взгляд был холодным — как черная пиявка, он, казалось, присасывался к коже.       — В смысле? Что ты узнал? — голос у мужика был колючим.       Демир сглотнул:        — Что он… трагично умер. Только вот я не понял, при чем тут Лео.       Жиза поднялся в полный рост и подошел, сутулясь. Демира передернуло, но с места он не сдвинулся.       — Так, а при том, что трахнул твой дорогой капитан малолетку, да не просто трахнул, а жесткач какой-то устроил, использовал велосипедную цепь для удушения. Ну, игры у них такие были, или хер его знает — тебе виднее, я думаю, ты ж теперь в теме, — Жиза говорил, слегка наклонившись, и Демир почувствовал неприятный запах из его рта. — У пацана того проблемы были подростковые, что и логично в пятнадцать или шестнадцать лет. С наркотой типа, или просто эмоциональная нестабильность, я хызы; это уже точно никто тебе не скажет. И вот пацан уехал от Лео после какой-то их сходки. Вроде как, уехал, но не факт. Типа, прямо с той цепью на шее на байк брата уселся — и не справился с управлением. Цепь, которая как-то там за рогач при падении зацепилась, чуть ему шею нахер не разрезала, так что загадка, от чего на самом деле умер пацан. С той цепью и похоронили — решили из шеи не выковыривать, по решению какой-то там купленной медэкспертизы. Ой, сорян, я хотел сказать, по решению доблестных законников. Сосать у быков — у ментов — наш Кэп и его папаша ой как умеют, поэтому ты им лучше дорогу не переходи, малец. После смерти того парнишки все это дело красиво замяли. Выплатили солидную помощь семье. Лео отбелили: будто, никакого секса, ни-ни, и уж тем более садистского, да ни в коем разе. С братом малого, с Мухой, Лео законтачился, от грехов его прошлых в банде однопроцентников тоже по доброте душевной… — ага! — отмыл. И в мотоклуб к себе взял всех, кто пожелал уйти из банды. Так и пришли в мотоклуб Муха, а с ним кореша Бобер и Пекарь. Ты их, может, еще не знаешь, но познакомишься — они тоже будут с нами на Проклятой ферме. Вот такая история, пацан. Так что ты там поосторожнее. А то после какого-то неудачного эксперимента капитана мокрое место от тебя останется, и все это спустят на тормозах, и имени твоего не спросят. С ремнем в жопе остатки твои так и похоронят — в семейном, блядь, стиле, как у них принято.       Демир прожигал в Жизе взглядом дырку. Он смотрел не в его лицо, а на его мерзкий дергающийся кадык.       «Врет, падла. Ну врет же», — повторял себе Демир все время, пока слушал, и ощущал, как в нем все сильнее нарастает такая жгучая ярость и отвращение, которых он еще не чувствовал. Зачем Демир только с ним заговорил?       — Жиза, отойди от меня, пожалуйста. Не в обиду, но меня что-то подташнивает. Чтобы я тебя вдруг не обблевал, — прошептал Демир и поднялся.       Жиза сделал шаг назад и оскалился, то ли в улыбке, то ли в гримасе презрения.       — Ага, меня тоже от таких историй мутит, я тебя понимаю. А уж когда меня твой Лео вот здесь отходил ремнем просто для своего удовольствия, меня не просто подташнивало, я чуть не сдох. Рыгал дома, кровью харкал. Ну, я понимаю, в теории, что это у нашего Кэпа потребности такие, все дела. Но не всегда могу понять, как он себе выбирает, кого бить и кого ебать. Типа, неужели всех подряд, кто достаточно бесправен, чтобы не пикнуть?       Демиру стало действительно плохо. Так вот кто был на видео с Лео. Жиза… Фу, как мерзко. И с этим… подлым и уродливым птеродактилем… Лео так интимно обращался. Жестоко, да, но ведь очень интимно. Жиза сказал «кого бить и кого ебать»? Господи, какой пиздец. А еще эта история с мертвым малолеткой. Что из того, что сказал Жиза, правда? Муха вон тоже прямым текстом на Лео указал. Елки-палки.       — Рад был… Пообщаться. Пока, Жиза, — Демир вышел из гаража на ватных ногах. И не заметил, как мерзко мужик улыбался ему вслед.       «Это ты полицейская шлюха, да, серо-мастный грызун? — проворчал Феликс еле слышно. — Ну, а кто еще? Все остальные давно в шайке, зачем им. И только ты тут такой блядь… белый, как морская пена. Случайной волной, блядь, прибило к нам — ага, как же. Ну, я тебе организую… будешь долго рассказывать полиции потом, что к чему».       Когда Демир включил телефон, оказалось, что там куча пропущенных. Но он так и не смог заставить себя перезвонить. ***       Лео уже вернулся в город, а Демир все еще избегал его и всех остальных байкеров. Он каждый день вставал с мыслью «сегодня я с ним поговорю», а потом находил целый ворох причин этого не делать. Занятость, учеба, репетиции. Так он себя оправдывал.       И зачем он общался с Мухой. И уж тем более, с Жизой. Теперь Демир постоянно повторял себе, что нельзя составлять мнение о любимом человеке с чужих слов. Но ощущения во всем теле у парня были хреновые. У него получались корявые плие. Валились из рук вещи. Он нарушал режим питания.       Он задавался вопросом, ехать ли ему на Адскую Ферму.       «Если я не поеду, окажется, что Жиза победил. Ведь этот убогий птеродактиль точно манипулировал, когда гадости мне рассказывал. Лучше бы я просто сразу поговорил с Лео, а теперь с каждый днем это становится как-то сложнее», — так Демир размышлял, когда выходил с занятия по балету. Задумавшись, он не смотрел по сторонам.       И когда его схватила за локоть чья-то рука, он вздрогнул всем телом.       — Ох! – Демир дернулся, и его принудительно развернули.       Перед ним стоял Лео, одетый во все черное, в классической одежде, не байкерской.       Глаза у него метали молнии:       — Демир, ты не потрудишься мне что-нибудь объяснить? У тебя телефон украли, может?       — Эммм, привет, Лео.       — Да, черт побери, привет, Железный. Зайдем в кафе? Или, может, ты убежишь от меня прямо на улице с дикими воплями?       — Зайдем… не собирался я убегать. Просто… собирал мысли в кучу, чтобы поговорить адекватно.       Они уселись за дальний столик в неприметном углу.       — Демир, давай не будем ходить вокруг да около. Ты увидел видео, на котором я наказывал Феликса за кражу, и сбежал, поджав хвост? Несерьезно как-то, малой.       Демир взглянул на подошедшего официанта, насупившись. Сделал какой-то заказ на «отъебись» и снова повернулся к Лео.       — Лео, я не сбегал. Я переваривал. Да, видео меня шокировало, честно скажу. Ты когда говорил о том, что любишь «пожестче», я как-то не представлял себе членовредительство. И я хотел поговорить, правда. Но потом… потом мне рассказали всяких… историй. И я уже не знал, с чего начать разговор.       — Каких таких историй?       — Ну… про какого-то малолетку-пацана, брата Мухи. Которого ты… будто бы… как-то там типа то ли имел, то ли нет — не знаю — но пацан на том и закончился. Я правда не хочу пересказывать всю эту хрень! Оно плохо звучало. Ну и да… Ты побил Жизу. Не просто побил, а раздел, связал и шептал ему что-то. Это таки выглядело сексуально, хоть и страшно очень. Это же со мной… Нет, здесь я лучше… умолкну.       Лео помолчал, глядя на Демира внимательно — на скулах у капитана играли желваки.       — По порядку, Демир. Феликса я бил не в виде сексуальной игры. Я наказал его так, как умею и люблю, но без сексуального подтекста, ясно тебе? И то, что я это люблю, не значит, что я на каждом встречном проверяю тяжесть руки, Железный. Феликс просто выпросил. Совершенно это не значит, что я точно так же поступлю с тобой. С тобой — все совсем по-другому, и может быть очень даже понятно, красиво, и приятно для всех. Но только в одном случае. Знаешь, в каком?       Демир дернул головой неопределенно — то ли согласился, то ли нет. Но смолчал.       — Только в том случае, Демир, если у нас будет адекватный диалог. Словами через рот. Только так, и никак иначе.       — Тебя не было в городе и ты не отвечал на звонки именно тогда, когда мне очень было нужно. А потом пошло-поехало.       — Да, блядь, но диалог такая штука — лучше поздно, чем никогда. Иначе все пойдет в итоге по оленьим рогам. Понимаешь?       — Понимаю, да. Так что с пацаном тем случилось, Лео? Что за история с цепочкой на шее?       — Бля, — Лео чертыхнулся и снизил тон, наклонился поближе. — Как тут рассказать кратко и понятно. Я повстречал на БДСМ вечеринке парня. Выглядел он совсем не как молокосос, да и при входе у всех участников проверяли документы, поэтому сомнений в возрасте у меня тогда не возникло. Мы начали игру в клубе, а продолжили дома у… моих знакомых. У пацана был кинк — он постоянно просил его придушить чем-то интересным. И в итоге… после пары часов разнообразных игр, я стянул его шею велосипедной цепью. И ему зашло. Прямо очень, до эйфории зашло. Он с той цепью так и дальше ходил. В душ с нею же, по дому. И вот, тусили мы у Толст… у моих знакомых пару дней. Практиковали тогда такие… затяжные вечеринки. Стал я примечать определенные тревожные звоночки в поведении мальца: то он телефон на стреме хватал и входящие вызовы сбрасывал, то в куртке прятал что-то, то исчезал на несколько часов. Для понимания попросили мы его объясниться и показать документы. В итоге этот котик-обкурок показал мне свой айди с таким радостным смехом, будто обыграл Национальную лотерею. Несовершеннолетний плюс с какой-то зависимостью, сложная комбинация. Мы парня аккуратно выставили, такси ему вызвали. Хоть он и разозлился, кричал, истерил, потом все же уехал. Ну и… не добрался домой. На мотоцикл зачем-то полез и отправился прямиком в байкерский рай. С моей злополучной цепью на шее. Без которой, вполне вероятно, выжил бы… Муха от горя столько херни тогда натворил, страшно вспомнить. Но мы его… вытянули. И его, и товарищей его. Потом подружились. Такая вот история, Демир.       — Господи, Лео, а ведь эту же историю Жиза мне совсем по-другому преподнес. ***       Пейзажи Уэльса Демира впечатлили.       Темно-фиолетовые, с оранжевыми боками облака, плывущие над горами. Низкие изгороди — то каменные, то живоплот. Между горами — тонкая паутина туманов, покрывающих зеленые клочки долин. Живописные ручьи… И ухоженные змеящиеся дороги, бесконечные, медитативные.       Казалось, что даже дышалось здесь по-особенному.       Демир сжимал ногами мотоцикл, а руками — торс Лео, и чувствовал себя волшебно, когда ветер омывал их потоком. Лео ехал на медленной скорости, «ботанил», давая возможность Демиру насладиться видами.       Ферма, на которую прибыли мотоциклисты, выглядела пасторально и очень вайбово — каменные старинные стены, деревянные окна, черепичная, покрытая потеками и мхом крыша.       Старшие байкеры, которые приехали первыми — Дек, Боцман и Пират, со знанием дела сразу занялись растопкой камина и заготовкой дров, для поддержания атмосферности прошлого века. Мужики снимали окрестности на видео. Решили, что саму ферму интереснее будет снимать ночью.       — Угу, когда сюда придет дух самой Лиззи Рич, — прокомментировал Шатун, закатывая байк во двор следом за Лео и снимая рюкзак.       Демир осматривался с интересом.       — Лиз Рич еще жива, Шатун, что ты лепишь, — ответил Лео, ухмыляясь.       — Так, не порти мне шоу, зануда, — ответил Шатун и приобнял Демира за плечи. — Знаешь, малой, а ведь этот дом был построен из надгробий с оскверненного кладбища.       — Иди ты, — ответил беззлобно Демир.       — Вот здесь я вообще не шучу. Я читал об этой ферме две недели, чтобы вас всех порадовать интересными рассказами. Короче! Обратите все внимание. Вот здесь во дворе когда-то давно стоял сатанинский алтарь. На нем приносили в жертву животных с фермы. Поэтому ни в коем случае нельзя наступать на этот камень на земле в центре. Иначе древнее проклятье… взъебет со всей мощью.       Сзади к Шатуну подошел Муха.       — Ага, наступать на камень нельзя, а в «бочку» играть и колесом наезжать — это можно, да, Шатун? Ты первый предложишь катать по этому замечательному двору, мы ж тебя все знаем.       — Ну нееее, катать по сатанинскому алтарю тоже нельзя. Ты чувствуешь запах, Муха?       — Типа какой?       — Типа, запах серы. Эта ферма славится своими странными, возникающими из ниоткуда ароматами. Если почувствуешь тошнотворно-сладкий смрад… или вонь серы… То беги, мужик. Беги быстрее.       Муха рассмеялся и похлопал Шатуна по плечу:       — Ну, красава, синеглазка, ты будешь сегодня гвоздь программы, застращаешь нас всех до шоколадных штанов. Давай, жги, тренируй губы на страшные истории, а мы пока с мужиками пойдем по дому пройдемся, поищем призрак костлявой старухи… ну и сортир, — на этих словах Муха прошел внутрь.       За ним, ухмыляясь, Жиза и двое их друзей, с которыми Демир не был знаком, но о которых был наслышан.       — Сегодня нас на ферме десять, надо же, какое круглое число, да, Железный? Десять негритят собрались пообедать, один вдруг поперхнулся — и их осталось девять.       Демир улыбался, слушая Шатуна и входя в дом последним. Нужно будет и ему вспомнить какую-то страшилку, чтобы поддержать атмосферку.       И все же, когда за Демиром громко хлопнула, закрываясь, входная дверь, он вздрогнул. Ручку двери-то он не трогал. Ай, ладно, туристическое место: конечно, здесь все сделано так, чтобы напугать приезжих.       Шатун обернулся и подвигал загадочно бровями:       — Готовься, пацан, сегодня здесь будут оживать призраки давних преступлений.       Демир вздохнул — поделом ему. Он довел Шатуна до фобического приступа — теперь нужно разгребать обраточку, слушать бредни Тони о привидениях.       — Тони, хочешь пива, а? Не подумай, не чтобы рот занять.       — С удовольствием. Я могу одновременно и пить, и разговаривать, и сос.. А, это уже не отсюда. Идем, малой, пиво - это всегда хорошая идея.