Слепая любовь

Помощь приходит утром, когда Хонока просыпается и видит удивительное: смски от Годжо, которые к ней не приходили уже очень давно… Она встревоженно открывает чат и видит набор разных стикеров, среди которых и сердца и… что-то в этом стикере девушку тревожит. В постели парня нет, так и не пришёл. Она вскакивает с кровати, а на сердце у неё такая дикая тревога, что оно готово выпрыгнуть из груди. Пока девушка не увидит своими очами Сатору и не убедится, что он в порядке, она не успокоится. — Годжо! — кричит она, теряя тапки, — но поддалась панике зря. Парень спокойно посапывает на диване, где ранее и возился всю ночь. — Ты чего кричишь с утра пораньше? — сонно спрашивает он, отрывая лохматую голову от диванной подушки. — Боже! — она закрывает рот рукой и переводит дыхание. Все хорошо. Он здесь. Жив и здоров, никуда не делся. Она накрутила себя с полпинка до такой степени, что… — Я испугалась, что ты… впрочем, неважно. Сатору зевает, всё ещё сонный и дезориентированный. Шарит рукой по дивану, потом по полу в поисках своих очков. Внутренне ликует, когда нащупывает их, и надевает. Садится ровно и не двигается. В комнате очень тихо, а он всё ещё слишком плохо ориентируется в пространстве. — Хонока? — Я здесь, Сатору, — она устало проводит рукой по своему лицу и идёт к дивану, садится рядом. Только после этого он поворачивается в сторону девушки. — Ты напугал меня. — Я не хотел? — он чувствует себя уязвимо. — Ты видела, ну, там… — Сообщения? — Сатору кивает. — Видела. Ты сам это сделал? — она буквально чувствует, как он закатывает глаза. — Спасибо, милый, — Хонока берёт его руки в свои и оставляет мелкие поцелуи на его ладонях. Ещё в самом начале она вычитала о том, что ладони у слепых людей намного чувствительнее чем у зрячих. — Эй, они же грязные, — Годжо вздрагивает от этих приятных, ярких ощущений. — Хонока, что ты делаешь? Что случилось? Девушка прижимает его руку к щеке, и Сатору чувствует, что её кожа влажная от слез. Она плачет, опять. Но… — Я так счастлива, — всхлипывает она, — ты даже не представляешь, как сильно я счастлива. Спасибо тебе, Сатору. Спасибо. Годжо интуитивно понимает, в чем дело. — Иди сюда, — предлагает он ласково и вслепую сажает Хоноку к себе на колени. Гладит по спине, похлопывает, как плачущего младенца. Она прижимается к его плечу лбом, старается перестать плакать. — Ну же, не плачь. — Не буду, — снова всхлипывает она и опять заходится в плаче. Как давно она не плакала во весь голос? И как же хорошо иметь возможность это сделать сейчас, ни в чем себе не отказывая. Он крепко её держит, гладит спину и шепчет какие-то глупости на ухо. Успокаивает. Когда слёзы перестают течь, они сидят ещё несколько минут молча, слушают дыхание друг друга. Девушка вытирает мокрые щёки и слезает с коленей Сатору, садится рядом на диване. Годжо «смотрит» прямо, не знает, куда деть руки — нервничает. — Можно? — он поворачивается к ней и протягивает руку. — Можно мне потрогать твоё лицо, или, как там, «увидеть»? — он говорит неуверенно, ему непривычно, слова выходят так, будто они чужие. — Чёрт, звучит тупо, — Годжо чувствует себя точно так же. — Да, да, Сатору, можно, — она берёт его руку и прикладывает его ладонь к своему лицу. Он нервно облизывает пересохшие губы. Его пальцы аккуратно блуждают по женскому лицу, нежно очерчивают каждый изгиб, её нос, губы, глаза, лоб, щёки, подбородок. — А я и не замечал какой огромный у тебя нос, — шутит он, на что получает лёгкий тычок и недовольное бурчание: «нормальный у меня нос»… Сатору глупо хихикает. Его ладони обхватывают её лицо, такое родное, самое любимое. Он опускает голову вниз, тяжело выдыхает. — Я так боюсь забыть, как ты выглядишь, — ему чертовски тяжело. Тяжело признавать себя неполноценным. Тяжело, блин, пытаться «увидеть» через прикосновения. Он ни черта не понимает. У него глаза открыты, а вокруг тьма. Никаких силуэтов или какого-то блеклого света, серого фона или чего-то подобного. Из худшего ему досталось самое худшее. — Мне тяжело, Хонока. Мне нужна… — Сатору будто давится, будто его бьют по солнечному сплетению. — Мне нужна п… — он снова запинается, девушка его не торопит. — Помощь. Она обхватывает его руки своими. — Я здесь, я всегда буду рядом. Я помогу. Мы справимся, по чуть-чуть, шаг за шагом. Начнём с самого простого. За это время ты здорово справляешься, ты знаешь? Ты достаточно хорошо ориентируешься в квартире. Не путаешь право и лево… — В отличие от тебя… — Да, Сатору, в отличие от меня, — она в шутку, по-доброму закатывает глаза. Ну, что она с этим сделает? Да, она путает грёбанное право и лево. — Но тебе всё ещё трудно передвигаться. Мне страшно смотреть на то, как ты собираешь все косяки и углы в этом доме. Если ты будешь пользоваться тростью, тебе будет легче. У Годжо на лице написано, что он об этом думает и как он этого не хочет, но он молчит, потому что понимает, даже если совсем немного — она права. — Хорошо, я буду пользоваться ею, — он тяжело выдыхает. — Начнём с малого, — она улыбается. — Ммм, кое-кто ночью проголодался? — она заметила, что моти нет на тарелке, которую она оставила для Сатору, а после замечает перевернутую кружку на полу. — Ты съел их в сухомятку? — он пожал плечами. С этого дня он начинает учиться жить по новым правилам. Сатору удивительно способный. Он действительно умеет всё, по крайней мере, он хорош во всём, что делает, и это действительно так. А ещё он быстро учится. Всего за неделю он привык к трости и перестал собирать все углы в доме. Синяков стало значительно меньше, но нервных клеток у Хоноки не прибавилось. Теперь Сатору — ходячая прилипала, везде ходит за ней. На возмущение девушки невинно отвечает, что он тренируется и оттачивает жизненно необходимый для него навык. Впрочем, она все равно радуется, что он пытается быть собой. Годжо без возможности видеть — это непривычный Годжо, но он понемногу становится таким, как был раньше: шутливым и прилипчивым. Хонока покупает для него «умную» колонку — они вдвоём учатся общаться с Алексой, потому что девушка тоже без понятия, как приручить эту девчонку в коробчонке. Но у них получается. Теперь, когда Хонока куда-то уходит, Сатору может переругиваться с искусственным интеллектом и заставлять её включать себе подкасты. Это спасает от скуки. А спустя ещё пару недель он приходит к своей девушке с серьёзным выражением лица. Опускает рядом свою трость, сцепляет руки в замок на коленях и смотрит куда-то в сторону, где, как он думает, сидит Хонока, хотя она сидит чуть в другом направлении. Это тоже очень непривычно в общении с Годжо, но… она постепенно привыкнет и к этому. — Я готов, — заявляет он. — К чему, милый? — она кладёт ему руку на колено, чтобы показать, что она рядом. — Взглянуть страху в глаза, — отвечает он. Потом давится кашлем и смехом и фыркает. — Поняла, да? ВЗГЛЯНУТЬ страху в глаза. Хонока не знает, какую эмоцию юзануть: то ли смеяться, то ли плакать. А Сатору успокаивается и, наконец, говорит серьёзно: — Жаль, что ты не оценила мой каламбур, я его придумывал целую вечность. Ну так вот. Я думаю, что готов попробовать выйти из дома… ненадолго. Она застывает с широко открытыми глазами и ртом. — Что? — Я хочу выйти на улицу. Чёрт, теперь это звучит ещё более неуверенно… — Пять минут, милый. Я всё подготовлю, — Хонока тут же вскочила и начала носиться по комнате, пока он не передумал. В первую очередь нужно подобрать одежду для Сатору. Она помогает ему одеться. Годжо всё ещё клюёт неприятно чувство, когда он не может нормально справиться с такими простыми, ежедневными задачами, но он держит лицо. Он не хочет расстраивать свою любимую. Они готовы выйти. Стоят одетые и обутые возле входной двери. Сатору надевает свои любимые очки, берёт свою нелюбимую трость и дышит через раз. Волнуется. Хонока берёт его за руку. — Я с тобой, всё хорошо, — она нежно улыбается и открывает входную дверь. Выходит первая. — Осторожно, порог, — Сатору этот порог тростью прощупывает, аккуратно переступает, руку девушки не отпускает. — Ты молодец, милый. — Мы же пойдём к лифту? — с мольбой в голосе спрашивает он и облегчённо выдыхает, когда слышит «да». — Я буду держать тебя за руку всё время, пока мы идём, хорошо? — успокаивающим тоном приговаривает девушка. — Ты главное не переживай. Ничего страшного не происходит и не произойдёт, пока я с тобой. Ты мне веришь? — Верю, — более уверенно отвечает он. Они выходят из лифта и следуют на выход из подъезда. Далее препятствие более весомое — десять ступеней. Прежде Хонока никогда не знала, сколько ступенек на пороге их дома, но теперь она такие вещи будет знать и помнить. Впрочем, Годжо прекрасно справляется и сам, она лишь держит его руку в воздухе, но скорее для моральной поддержки, чем для физической. Парень он очень ловкий. — Ты умница, — хвалит она, когда они стоят внизу. — Куда хочешь пойти? — Очевидно же, — с широкой ухмылкой заявляет Сатору, — пойдём, куда глаза глядят. В ответ на очередной каламбур — а Годжо выдавал их сегодня один за другим, наверное, это нервное, — Хонока легонько цокает языком. А потом говорит: — Ладно, мы просто сделаем круг вокруг дома для начала, хорошо? А там посмотрим. — Да, — искренне веселится Сатору, запоминая ещё одну фразу, — а там посмотрим! Надо же было ей так оговориться. Да, она не скоро привыкнет к таким его шуточкам… Они выходят на улицу. Поскольку они живут в элитном жилом комплексе, здесь хорошая ровная дорога, а это означает, что Сатору будет удобно и безопасно ступать по асфальту. Они стоят какое-то время на месте. Сатору вертит головой, отбивает ритм ногой и тростью, прислушивается. — Пошли! — уверенно говорит он. — Кругосветка за пять минут! — Они идут неторопливо. Она рядом, держит его за руку и внимательно следит за дорогой. — Ты не устал? Присядем на лавочку. Сатору отрицательно качает головой, нет, он не устал и может идти дальше, а ещё он бы не сказал о своей усталости, даже если бы валился с ног. Но соглашается присесть. Уже сидя на лавке, он от нечего делать, как маленький ребёнок, начинает прощупывать тростью дорогу. И натыкается на что-то мягкое. Аккуратно тычет. — Сатору, это кот. — Мягенький, — небрежно говорит он, но тыкать прекращает. Жалко животное доводить, а ведь кот, в отличие от него, ничего плохого не сделал. — Я отдохнул, пойдём дальше. Первая прогулка прошла успешно. Годжо по мере возможностей старался проявлять самостоятельность, и хотя Хонока была ему плечом и опорой, он все равно не мог позволить себе постоянно во всем на неё полагаться, и втайне лелеял надежду, что рано или поздно сможет обходиться без неё. Так и случилось. Ещё через пару недель Сатору попросил девушку быть рядом, но не помогать ему, пока он сам не попросит, и он справляется просто отлично. Единственный раз, когда Годжо забеспокоился и испугался, был тот, когда ему под ноги подвернулся ребенок, и ещё не известно, кто из них двоих оказался больше напуган. Спустя ещё какое-то время Хонока узнаёт, что Мэгуми выписали из больницы, и решает сообщить об этом своему парню, ведь у тех двоих были довольно близкие отношения. — Сатору, — осторожно начинает она, — я подумала… Может быть, ты хотел бы встретиться со своими учениками? Пауза. Он выглядел задумчивым. — Ну, я бы не отказался. Было бы интересно посмотреть, во что они превратились, — с дурацкой ухмылкой выдал он. Иногда она хочет его придушить. Самую малость. До хруста чужой шеи. Но это же Сатору. Если он шутит, значит всё хорошо. — Я прямо отсюда вижу, как ты убийственно на меня смотришь, дорогая, — он смеётся, а Хонока улыбается. — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, милый. Хонока садится рядом с Сатору на диване, а после ложится, удобно устраиваясь головой на коленях. — Где устроим встречу? Позовём ребят сюда или мы можем посидеть в кафе? — Кафе. То, что с котами и вкуснейшим горячим шоколадом, — они были там пару дней назад. Кафе недалеко от дома, с кучей милых пушистиков и огромным содержанием сахара. Сатору был любителем сладкого, а не котов, но после встречи с Пухляшом, так теперь зовут дворовую животинку и физического контакта в виде почёсывания пушистого пузика, он пришёл к выводу, что это очень приятно и успокаивает. Следующие две недели он клянчил у Хоноки кота, но девушка была против. Поэтому они нашли такую альтернативу, которой были все рады. — Замечательно, Мэгуми будет в восторге, — она открывает чат с Нобарой и пишет ей сообщение-приглашение со временем и местом встречи. — О да, это будет великолепное зрелище. — Может, хотя бы не будешь так шутить при детях? — интересуется Хонока. Ей уже заранее жаль студентов. Она бы на их месте просто не знала, как на такое реагировать… — Как я могу, милая, — хихикает гаденько Сатору. — Я уже даже придумал лучшие шутки, и все для моих любимых студентов. Девушка тяжело вздыхает, но ничего не говорит. Кто она, в конце концов, такая, чтобы лишать Годжо маленьких радостей в жизни? *** Они встречаются в том самом кафе с котами. Все студенты уже на месте и радостным гулом встречают Годжо-сэнсэя. Он улыбается и машет им, — немного промахивается и машет не в ту сторону, но это неважно, и выдаёт: — Мои любимые студенты, как же я рад вас видеть! Как же мы давно не виделись! Хонока демонстративно делает фейспалм, пока ребята сидят с открытыми ртами. Где-то далеко слышны сверчки. — Сэнсэй, не вижу ничего смешного, — говорит Нобара. — И я! И я не вижу ничего смешного! — Сатору смеётся, привычная повязка на глазах впитывает выступившие слёзы. — Фух! — выдыхает он. Девушка помогает ему снять пальто, убирает его трость, чтобы она никому не мешала, и усаживает его за нужный столик. — Хонока, дай мне кота! — он хлопает себя по коленям и ждёт пушистика. — Заказывайте ребятки, — говорит он попутно. Подростки, честно говоря, тормозят. Смотрят на учителя и пошевелиться не могут. Вроде это всё тот же самый Годжо-сэнсэй, но то как он «смотрит» исключительно прямо, не на них, это… непривычно и… Первым не выдерживает Итадори. Он бросается ему на шею и крепко обнимает учителя, к нему присоединяется Нобара. Сатору смеётся и обнимает учеников в ответ. Хонока кладёт ладонь на плечо Мэгуми и улыбается. — Пойдём сделаем заказ и принесём ему самого большого живущего здесь кота. Фушигуро еле заметно улыбается. Он очень худ и бледен, и девушка это видит. Она знает, как тяжело парню пришлось в последние месяцы. Как им всем тяжело пришлось. Но всё-таки, они живы, а это уже немало. И вот они впятером сидят, и все как будто бы ни в чем не бывало. Только Сатору лишился зрения, Нобара — одного глаза, Мэгуми едва не лишился жизни, а Юдзи попрощался с нервной системой. Но живы же. — Как вы, Годжо-сэнсэй? — спрашивает Мэгуми спокойно. — Что собираетесь делать теперь? — А ничего, — пожимает тот плечами и разводит руками. — Я вырастил новое поколение сильнейших, по-моему, я свою задачу выполнил. Правда, большая половина моих студентов не пришли на встречу со своим любимым учителем, и вот в этом я вижу полное неуважение ко мне. Хонока старается давать студентам знаки, чтобы не обращали внимание на его каламбуры. Те, кажется, потихоньку начинают привыкать. — Так ведь, сэнсэй, видите ли, какое дело, — Юдзи готов от стыда провалиться, что у него это невольно вырвалось, — сэмпаи уехали в Малайзию в отпуск. Маки-сэмпай и Оккоцу-сэмпай вот готовятся к свадьбе… давится своим приторно сладким напитком и заходится в кашле. Хонока забирает из его рук стакан и помогает ему откашляться. — Господи, Хонока, дети на глазах растут! — он дурачится, а Хонока снова закатывает глаза. Сатору рад за своих учеников. — А вы когда собираетесь устроить свадьбу? — слишком прямолинейно задаёт вопрос Нобара. Теперь вместе с Годжо давится и Хонока. — Нобара-тян! — возмущается девушка. Такого ножа в спину от студентки она не ожидала. Теперь и ей очень неловко. Правда в том, что они с Годжо обсуждали такую возможность, но это было очень давно, задолго до того, как он остался незрячим. Задолго до противостояния в Синдзюку. Задолго до Сибуя, когда Сатору оказался в кубике. Это было действительно давно, а после… как-то не было возможности всё обсудить. — Видишь ли, Нобара-тян, — ловко выходит из ситуации Годжо, — мы договорились пожениться только после того, как все наши ученики обзаведутся семьями… Ученица многозначительно промычала и сделала глоток своего напитка. — А у вас как дела, ребятки? — одной рукой он гладит пушистое брюшко кота, а второй стучит пальцами по столу. — Сейчас у всех продолжительные каникулы, — начал Итадори, — но мы определенно собираемся закончить обучение в колледже, — Нобара утвердительно мычит, Мэгуми кивает. — И… мы будем вас ждать, сэнсэй! — Пусть вы и придурок, — бормочет куда-то в сторону Фушигуро, так что его никто не слышит. Сатору хмыкает довольно громко, продолжая наглаживать пушистого кота у себя на коленях. Его шёрстка белая-белая, а глаза ярко-голубые — глухой кот живёт в этом кафе, и о нём заботится персонал. Годжо об этом не знает, а Хонока как-то не смогла вставить свои пять копеек по этому поводу. Специально ли они с Мэгуми принесли именно белого кота? Нет, на самом деле, кот самостоятельно пришёл и начал тереться об ноги шамана. Шаманы сидят так ещё около часа, обсуждают всё на свете, шутят дурацкие шутки, смеются, мечтают и надеются. Как всё сложится в итоге никто не знает. — Поживём — увидим.