***
На улице уже чертовски темно, что в общем не удивительно. Сейчас конец декабря и в канун Рождества солнце уже давно зашло за горизонт, погрузив Чикаго в сонные грëзы. Мороз холодит пальцы, когда он надевает рюкзак на спину и вылетает с крыльца дома. В нëм ничего особенного, только маленькая рамка с их фото со свадьбы болтается по дну. В кармане кошелёк и телефон, перчаток нет. Фонари зажигаются по-очереди, когда он уходит по тротуару, и гаснут оставляя их с Микки дом за его спиной во тьме ночи. Йен медленно идет, идёт и идёт по тротуару, совсем новому, это новый спальный район, они переехали сюда недавно, а потом оборачивается и смотрит, может Микки вышел посмотреть куда он идёт? Но его там нет, и не будет, он сам сказал Йену проваливать. Галлагер смотрит на противоположную сторону улицы и гадает, что ему теперь делать. А впереди темно. Зима. Холод щипает щеки. Ему на самом деле страшно, что Мик его не простит или не пустит обратно. Не позвонит и этим всë между ними кончено… Он тянется снова набрать его номер, но брюнет не отвечает, поэтому Йен отправляется в путь, пока Мик не позвонит ему сам. Рыжик понимает, что его муж не такой отходчивый как он сам. Микки мягкий и близко принимает к сердцу проблемы… Йену чертовски стыдно за свои слова. Он идёт по двору окраины Вест-сайда направляясь к городскому парку. Это далеко. Галлагер прикидывает сколько ему идти обратно, если Мик вдруг позвонит и скажет возвращаться. Он очень надеется, что Мик ему скоро позвонит. Холодный воздух дует в лицо, опаляя щеки как огонь, хоть на улице и не такая низкая температура. Руки в тепле карманов ещё горячие. Ему нельзя торопиться, но и остановок он делать не будет. Наспех Йен накинул худи и спортивные штаны из одного комплекта, натянув шерстяные носки, которые натирают его пятки, но их ему дал Микки, поэтому он не жалуется. Его пуховик, хорошо греет верх, но ноги всë равно могут замёрзнуть, поэтому ему нужно держать темп. Он доходит до аллеи. Это уже чертовски далеко от их дома. Он думает о том как плохо сейчас наверное Микки, …но его ругательства всë ещё отдаются ответной болью в грудине, которая заставляет его идти дальше. Сначала он думал, что переконтуется на лавке в парке, но это изначально плохая идея. Ему нужно двигаться, чтобы не замёрзнуть. Прохожие на улице иногда заглядывают в его лицо, отчего Йену приходится смущено опускать взгляд. Его глаза наверняка ещё немного красные от слез, а щеки покраснели от мороза, что нихрена не красиво, а колит как сука. На улице немного людей, но многие выходят с семьями, чтобы полюбоваться гирляндами, развешаными по деревьям и фонарным столбам. Йен думает, что городская мэрия действительно постаралась и это выглядит завораживающе. Он даже хочет улыбнуться, но потом вспоминает, что они с Миком в ссоре и перестаёт хотеть. Настигает чувство будто Микки может как-то узнать, что он здесь веселиться пока ему там плохо и расстроиться ещё больше. Его Микки. Йен проходит перекрёсток, неуклюже чуть не поскальзывается посередь улицы, и тянется в карман за телефоном. Мик не звонил, но есть проблема и похуже у него 38% заряда. Что означает, что ему нельзя пользоваться телефоном на улице, в холоде, где он быстро сядет, или пытаться вновь дозвониться до Мика, иначе он не вернётся домой никогда. Галлагер опять об этом думает. Об их ссоре. Что если это действительно конец? Что если он будет гулять вот так до самого утра, а Микки не позвонит ему? Ему придётся ночевать на улице? Но ведь это чушь. Они обязательно помирятся. Он сворачивает с аллеи и идёт напрямик прямо через парк. Ночь прекрасная. Они всегда мирятся. И после всего брюнет обязательно должен позвонить ему и сказать возвращаться. Всё в порядке, но слезы рыжика лишены разума, поэтому всё равно застилают глаза. Йен шмыгает носом, прогоняет их и продолжает путь.***
Галлагер держит путь к центру Чикаго. Там Центральная ëлка. Огромная. А от самой еë макушки к фонарным столбам тянутся гирлянды огней. Он как раз хотел выложить пару фото с зимней темой в Инстаграм. Своим ходом он медленно добирается, до моста через шоссе. Перед самым мостом он останавливается и думает, что если сейчас повернёт налево на бульвар кафетериев, то сможет дойти до Мика гораздо быстрее, когда тот перезвонит ему. Он проверяет телефон. Ничего. 37%. Время полпятого вечера. Как же далеко он забрался.***
После моста, будет одна из длиннейших улиц, закрытая от неба высокими лиственными деревьями со слабым освещением, несмотря на то что шоссе левее его пути, мэрия додумалась хорошо засветить его, нежели оживлённую улицу. С одной стороны рай для маньяков с ножом. Но они не пугают Йена. Он с грёбаной Южной стороны. Их район был домом этих самых маньяков. И его бесстрашие открывает ему другую сторону. Рыжик смотрит в звёздное небо. Такое большое и синее, синее, как море. Он никогда не был на море. Ему приходится отвести взгляд от неба, потому что вот он уже перешёл мост и идёт по аллее конца которой не видно в ближайшие 200 метров. Где-то с боку орёт группа подростков. Тут и там идут люди разных возрастов с сумками, бумажными пакетами или со своей барышней за ручку, что неумолимо заставляет Йена думать о Микки. Он проходит мимо маленьких магазинчиков на первом этаже жилых многоэтажек. Тонал Вудс, маленькая версия Нордсторма, Хоул Фудс. Немного флагов Америки прямо над его головой. Черт, они заставляют его чувствовать себя хуже, словно ему здесь не место. Насколько маленьким он кажется, по сравнению с этими магазинами? Он упрямо игнорирует своë отражение в блестящих витринах, потому что глупо надеяться увидеть там модель нижнего белья с идеальной укладкой, когда на тебе несуразные вещи и капюшон на голове, потому что ты дурак и надел осеннюю шапку вместо зимней. Его спина становится влажной и это плохо, потому что если он зайдёт в торговый центр и вспотеет, то ему придётся ждать ещё, пока он не высохнет, иначе он может серьёзно ранить иммунную систему. Кажется его челюсть уже красная от холода… Черта с два, он посмотрит в ебучую витрину и понизит свою самооценку. Он продолжает идти, пока до следующего выхода на перекрёсток не останется метров 35, а из-за верхушек лиственниц и редких ëлок не виднеется Рождественская красавица — Центральная ëлка. Его предвкушение смешивается с тревогой. Он зашëл пиздец как далеко и не до конца уверен дойдёт ли обратно, но эта тяга идти дальше манит его на центральную улицу. Ему страшно, что вот вот позвонит Микки, а он незнамо где и не может точно вспомнить как дойти до дома. Его бёдра онемели от холода, а пальцы на ногах замёрзли. Он замечает от себя слева странное движение, а потом бежевая бездомная собака пробегает мимо него и мимо машин на пешеходном переходе прямо на площадь. И Йен следует за ней. Его телефон молчит, когда он проверяет его. Без десяти пять. 36%.***
На площади нет толпы, люди свободно гуляют вокруг ëлки фотографируясь на фоне декораций. Впечатляющих декораций. На минуту Йен представляет, что попал в сказку. Огромные полые статуи подарков, снеговиков и рождественских эльфов. Какие-то из них надувные, какие-то смастирены из сияющей гирлянды. Он проходит огромные ворота с райскими колоннами, заходя в тоннель из жёлтой гирлянды освещающей проход до ëлки. Редкие висюльки — части гирлянды свисают вниз, создавая эфект небрежности, мгновенно завораживая рыжика. Он выходит из него и видит прямо перед собой огромную рождественскую ель. Живую, украшенную гирляндой, шариками, хлопушками, сосульками в тон шарикам и тысячами ярких огней, заставляющими еë переливаться золотистыми оттенками, чередуя их с красными цветами шариков и редких игрушек. Йен делает фото. Он выпускает блаженный вздох, прогоняя тёплый кислород из лёгких. Потом он закрывает глаза и вдыхает это потрясающий рождественский запах. Гоголь моголь, запах ели и немного чего-то сгоревшего, наверное это феерверк. Только чтобы открыть и ещё раз восхититься. Они с Микки должны быть здесь, ночью Рождества, когда помирятся. Он хочет, чтобы Микки тоже восхитился всем этим. Йен идёт ближе к катку, но не принимает участия в общем веселье. Он делает пару фотографий, потому что ледяная ограда непременно сочитается с афигеть какими яркими огнями гирлянды, развешеной сверху двумя куполами. Хотя лампочки настолько больше гирлянды, что похожи на маленькие фонарики, а в ночи и вовсе, на маленькие солнышки. Он проходит вдоль улочки, между торговыми палатками с игрушками и удивляется, когда продавщица пытается втюхать кому-то огромного трендового гуся за непомерные деньги. Какой идиот будет покупать его втридорога? Его нос улавливает новый запах. Йен безошибочно определяет что это. Это горячая кукуруза, яблоки в карамели и немного морозной свежести. Он черт возьми жалеет, когда щупает худой кошелек и думает, что скорее всего там не соберётся даже на метро. Галлагер проходит обратно в начало площади и садится на дальнюю лавочку, чтобы посмотреть сколько денег с собой он взял. Скамейка холодная, а его и без того несчастные бёдра почти отмëрзли и в его кудрявой солнечной голове рождается идея зайти в ТЦ отогреться. Он встал и уже наметил путь в Блок 37, когда обращает внимание справа на возрастающие радостные вопли людей. Прежде чем услышать, звон бубенцов и громкое " ЭГЭЙ, ПОСТОРОНИСЬ, ЮНОША! » Йен не успевает среагировать и валится с ног от неожиданности. Он поднимает голову и видит как упряжь с оленями тормозит, и как еë заносит санями в его сторону, и, Иисусовая Хуйня, кажется он отключился отхолода и валяется на лавке в бреду, потому что то, что происходит дальше, он никогда не сможет объяснить никому логически. Перед ним накряняются сани, и он зажмуривается от страха. Что-то падает на его коленки, но когда рыжик открывает глаза, то видит перед собой настоящего… Большого Толстопузого Краснощекого Санту, чëрт возьми, Клауса — «Хо-хо-хо, — старик наклоняется к нему и Йен может сказать, что его борода похожа на настоящую — извини, Йен, ты не ушибся? " — " Н-нет, всë в порядке… " — «Вот и отлично, — он лязгает хлыстом по оленям и отправляет свои огромные красные сани с золотыми витиеватыми узорами в путь, стремительно и как-то впопыхах, напоследок кидая — возвращайся домой, милый, и не забудь оставить мне, старику, печенье на ночь, хо-хо-хо» Галлагер встаёт и хочет пойти за Сантой, чтобы сказать, что он обронил подарок и вернуть его ему, но он бы ни за что не смог бы догнать сани, запряженные мохноногими северными оленями, которые под аплодисменты вылетают на трассу и под громкое " Весëлого Рождества! " уносятся вдаль.***
Йен в шоке. Это никак не объяснишь. Он может представить, как бедный старик испугался, что чуть не сшиб его насмерть и пожертвовал ему один из сладких подарков детей на заказанном ему мероприятии за молчание и никакого заявления полиции Чикаго. Но он назвал его по имени. Обратился к нему и угадал его имя с возможностью всего в 20% по миру?! Галлагер вертит подарок в руке и натыкается на бирку с адресом его точного местоположения конкретно. В данный. Чертов. Момент. И подписью «для Микки» красивым витиеватым почерком, прежде чем засунуть коробку украшеную дорогой синей оберточной бумагой и золотыми атласными лентами с нешикарным, но милым бантом посередине в пакет.***
Где-то в небе над Лондоном. — «Ох уж эти Галлавичи, ничего без меня не могут, — покачивает головой и посмеивается Санта, — хо-хо-хо, кто у нас дальше Фредерик?!» Маленький колпачок эльфа и нос картошка выглядывают на Санту сзади из отсека для подарков. Он разворачивает маленький свиток который развивается по ветру превращаясь в длинную ленту, которой не видно конца. — «Кажется это… Генри и Алекс, сэр.» — пропищал эльф. — " Тогда держись крепче! " — воскликнул Санта и повëл оленей вниз.***
Двигаясь вверх по панорамному лифту на второй этаж торгового центра, Йен представляет как вернётся домой к Микки, как брюнет будет рад его видеть и как Йен упадёт к его ногам и будет просить у своего мужа прощения на коленях, вот только он проверяет телефон, но ни одного звонка не предвидется и его губы подрагивают от печали. Микки выгнал его из дома, и он должен позвать Йена обратно. Он должен. Он… Он сделает это. Не сомневайся, черт тебя дери, Йен! Прогуливаясь между павильонами он натыкается на книжный магазин Куимби и наверное он рад этому. Заходя внутрь, его приветствует чудный аромат новых книг, их бумажных переплётов и свежего издательства. Яркий стенд с бумажными закладками немного веселит его, потому что на них написаны немного матершиные и разговорные пометки и он даже хочет купить один набор, но вспоминает, что у него кажется совсем немного денег. Он идёт ближе к кассе, ставит пакет с подарком на прилавок, чтобы взять кошелёк и заглянуть внутрь. 5 долларов, негусто. Однако ему в голову приходит, что возможно ему хватит денег на скромный подарок для Микки. Он ходит между прилавками с сувенирами в виде канцелярии с любимыми героями книг и видит пару закладок с современным Шерлоком и даже обложки для паспорта с Нилом и Эндрю. Мик бы заценил, но ему не хватит на что-то такое и метро, поэтому он идёт к кассе и табличке всë по скидке 50%. Йен думает, размышляет, гоняет мысль из одного полушария в другое. Перед ним дилема века. Чехол для карточки с Дартом Вейдером или с достойным артом чëрного ворона летящего на фоне ясного голубого неба в стиле акварельных рисунков. Но он в конце концов сдаётся, потому что его взгляд неизбежно возвращается в сторону третьего лота. Двух белых зайцов, обнимающих друг друга на сером фоне. У них с вороном одна автор-художница и он должен отдать ей должное, потому что лопоухие за короткое время стали дороги его сердцу и кажется он пойдёт пешком. В итоге он стоит на кассе с брелком с Дартом Вейдером (на всякий случай) и обложкой для карточки с двумя зайцами (которые напоминают Йену их с Миком дуэт🥺 и вы не имеете права осуждать его за это). Йен по ошибке тянется, в карман на чехле телефона, чтобы расплатиться картой, но тогда он раскроет Микки свои планы, он переворачивает телефон и его глаза комично расширяются, а рот приоткрывается, потому что: Микки звонит ему Но вместо того чтобы поговорить с ним, он нечаянно отвечает и сразу сбрасывает звонок. — «Блять! "***
Он плюëт на ебуче-медленный лифт и несëтся вниз по лестнице на выход, попутно набирая Микки. Один гудок, два гудка… — «Алло? — «МИК?! — «Йен… " Его голос грустный и обессилевший, Мик произносит его имя с облегчением и кажется у Йена рождается надежда, что не всë потеряно. — " Микки, чëрт, прости меня, можно мне вернуться домой? " -» Я так устал, Йен, — он скучает по Йену, рыжий это слышит, ему грустно — возвращайся домой. " — «Я вернусь, любимый. Бегу. "***
Йен несëтся обратно. Скромные подарки греются в кармане, руки прижимают пакет к торсу, чтоб не мешал, а самому Йену глубоко посрать, что он вспотеет как лошадь, и отмёрзнет к хуям собачьим. Он пробегает аллею, потому что ему кажется, что она тянется бесконечно долго. Он останавливается запыхавшийся, чтобы обнаружить, что пробежал всего полпути, а его дыхание уже остывает, пока онемевшие пальцы крепко держат коробку напротив подрагивающего живота. Он не знает, что внутри и не хочет открывать еë. Это подарок для Микки в дорогой подарочной упаковке. Возможно от самого настоящего Санты Клауса. Он заслужил этот подарок и кто Галлагер такой, чтобы не доставлять его емуему? Он возобновляет ход, но уже менее резво. Зубы дрожат, стучат — ругаются. Холодный воздух обдувает горло, лоб и щеки. Он спешит. Ему всё равно, что подумают люди. На пути в парке ему попадаются одни парочки и он очень надеется, что это хороший знак. Отдохнув он бежит вновь.***
Он видит белый дом с белыми ставнями на красивых английских окнах. Темно серую крышу с прорезиненой черепицей. Два этажа Американской мечты. Их дом. Они скитались по съемным квартиркам, откладывая на настоящее жильë, ночами в постели споря что им купить. Апартаменты или дом? Потом эти споры перерастали в заигрывания, а там дело доходило и до секса. Когда зубастый рот Микки впивается в полные губы мужа, пока всë что делает брюнет это кружит бёдрами и сжимает член Йена своими узкими стеночками, словно хочет выдоить из него всю сперму. У Галлагера пальцы ног тогда поджимаются, а руки щупают, гладят полушария задницы Микки, направляя еë, не давая его сладкому местечку передохнуть от стимуляции и бесконечного удовольствия. И тогда всë, что бы не предложил рыжий искуситель, на всë Микки отвечает что-то типо: — " Дааааммм… Йен… Даааааа-х» В конце-концов у них собралось немало денег на сберегательном счету, а потом объявился Лип и горячо похлопав брата по спине, сообщил ему, что время возвращать долги. Так к ним вернулись деньги за долю дома Галлагеров с небольшими процентиками, которую он когда-то давал брату, и суммировав их со своими накоплениями, у них нарисовывалась нехилая сумма (вот тут Микки пригодились бы сумки для денег). Они купили дом, взяли новый диван, раскладывающийся в кровать и у них осталось немного денег до зарплаты Йена, что само по себе казалось просто сказкой. Смотря на их теперяшний дом, принадлежащий им и никому больше, Йен чувствует гордость. Они смогли, у них получилось.***
Ещë чуть-чуть и он подойдёт к заснеженой лужайке, а там и крыльцо с непристойным чёрно-белым ковриком и надписью «Fuck U-up» — очень остроумный подарок Карла на годовщину. Чуть-чуть. Надо только научиться заново передвигать задубевшие ноги. Йен подскальзывается на льду и падает на спину. Он встаёт пошатываясь и благодарит судьбу, что не сломал никаких позвонков, чтобы засунуть руки в карманы куртки и заново проклясть еë. Чехол для карточки потерялся в снегу. Бес перчаток Галлагер роется в сугробе на коленях, прежде чем осознаёт, что его сопли стикают вместе со слезинками, а руки уже не красные а зеленовато-синие. Его кто-то отчаянно зовёт, и прежде чем найти подарок, он видит перед собой Мика, бегущего к нему в пижаме.***
Микки впервые за долгое время вспоминает Господа, когда тащит продрогшее тело мужа в дом. Он обещает прилежно посещать церковь раз в неделю и молиться за столом перед каждым гребаным приëмом пищи будь то индейка на день Благодарения или жевачка, когда стряхивает, срывает с него одежду и прислоняет к стене, пока стаскивает пижаму. Анализируя ситуацию, он думает, что ни за что в одиночку не сможет дотащить великанскую тушу Йена вверх до настоящей ванной по их крутой неудобной лестнице, поэтому он заводит его в душевую кабинку ванной на первом этаже и сам заходит следом в узкое пространство. Мик облокачивает мужа на себя, заставляя его обвить еле живые руки вокруг горячего тела брюнета, пока сам настраивает душ. Он думает о том, что Йен настолько холодный, что горячая вода, покажется ему адским котлом с кипящей водой, поэтому терпит противный еле тёплый душ, пока ждёт несколько минут, прежде чем добавить горячей воды. И так в час по чайной ложке им удаëтся дойти до действительно горячего душа. Постепенно тело Йена оживает. Он крепче прижимает к себе Микки, пока брюнет гладит его щеки и прижимается губами к губам рыжего мужа. Ничего сексуального. Только желание отогреть это холодное солнышко, чтобы оно вновь осветило Мику жизнь. И когда с лица Йена спадают отёки и красный нездоровый румянец, а бёдра перестают быть такими же опухшими, он выключает душ и выходит сам, чтобы помочь Галлагеру. Он снова прислоняет его как куклу к раковине, пока сам обтирает мужа махровым полотенцем. Нежно и аккуратно. Любяще. А сам обтираемый теряется в блаженстве. Спокойствие и безопасность окутывают его с ног до головы, когда они с Миком лежат в постели, под пушистым двуспальным одеялом, бок о бок и много-много раз извиняются друг перед другом, стуча зубами. А потом его как током шиблет. Йен смотрит на часы. Уже 12 часов — Рождество. Он выбегает в коридор за подарками Микки, пока тот непонимающе вопрошает с кровати. Он возвращается обратно, и поздравляет Мика с Рождеством, потому как, чтобы с ними не произошло, он чертовски любит своего мужа. Ему к слову нравятся подарки. Очень. А потом он разворачивает синий, чтобы нервно закрыть еë крышку обратно и прикрыть рот рукой в шоке. — " Эй, Мик… Всë в порядке?.. " — " Да, блять, Йен, всë в порядке, просто… , — он поднимает свои голубые глаза и смотрит прямо Йену в душу — откуда, это у тебя, ëбанный Боже? " Йен не может ответить на вопрос. Он просто пересказывает курьëзный случай со странным Сантой и слушает, как Микки фыркает и смеëтся. Он поднимается с постели подходит к подоконнику и берёт оттуда открытку, цепляет на подарок и возвращает его Йену. — «На самом деле он для нас обоих. Я хочу, чтобы ты открыл. " Йен тянет, рассматривает открытку с белыми полярными мишками. Красивая. Он открывает крышку подарка, чтобы увидеть статуэтку двух выдр, обнимающих друг друга, сделанных в мультяшном стиле. Они красивые и одна из выдр темнее нежели другая. А под их обнимающимися лапками в области животиков расположено красивое красное сердце. С гравировкой «I + M» Господи блять… Йен думает, что вот-вот расплачется. Он смотрит на Микки и ждёт объяснений. — " Заказал их у девушки с Тамблера. Она подобрала эскиз. — он отводит взгляд и явно смущён вниманием. — Сначала я предложил ей сделать медведей, но она сказала, что работает только с выдрами. В любом случае заказ должен был задержаться на таможне и… Я блять не знаю как тебе удалось, но я не хочу верить в ту историю с Сантой, потому что тогда поверю в подкроватных монстров, мужик. " Под конец Йен немного смеëтся. Он не может поверить, что замужем за этим мужчиной. — " Я люблю тебя, Микки Галлагер. — произносит он в темноту спальни, сжимая в руках статуэтку, которую они поставят к свадебным фотографиям. — " И я тебя люблю, Йен Милкович. " — ухмыляется в ответ Мик и тянется поцеловать эти желанные губы его мужика. И всë у них будет хорошо.***
Они засыпают в позе ложки, когда ты обнимаешь своего мужа и защищаешь его от всех невзгод этого мира. И парочки подкроватных монстров, муа-ха-ха-ха