Лягушачья шкурка

Андрей витает в облаках. Так явно, что уже старшеклассницы горестно шепчутся. Андрей Сергеич влюбился и совсем теперь никого не замечает. А он и правда. Рабочий день проходит в тумане. Андрей что-то делает, с кем-то говорит, но мыслями снова и снова возвращается в сашину спальню. И очень хочет ещё. Андрей не ожидал, что будет так. С Димой они ничего такого не делали. Хотя в рот брать натренировался именно на нём. Нравилось, хотелось уметь круто. Теперь же Андрею кажется, что ничего и не было толком. Так, побаловались немного. Сам он пробовал пальцами, даже не раз, было приятно, не больше. Андрей вообще, если честно, ничего не ожидал. Все мифы и легенды про первый секс считал давно пройденным этапом. Соглашался легко. Но Саша с ним сделал что-то непоправимое. Стыд Андрею был неведом, пока он не обнаружил себя с раздвинутыми ногами под огромным горячим мужиком. Почти не соображающим от бесконечно оттягиваемой развязки. Просящим не своим голосом совершенно непристойных вещей, о которых до этого думал, может, пару раз в жизни. Саша не дал этому новому для Андрея чувству даже шанса. Было так круто не вести, ничего не контролировать, доверяться. Чуть выше левого соска под рубашкой прятался синяк от сашиных зубов. Боли Андрей не запомнил. Он его вообще увидел только утром в зеркале. И весь день потом иногда трогал, чтоб убедиться в реальности. Больше следов не осталось, ничего не болело ни в каких интересных местах. Было даже немного обидно. Саша был образцово аккуратен и бесчеловечно медлителен. Долго тискал и зацеловывал, без слов уговаривая расслабиться. Андрей думал, с ума сойдёт, пока дело дошло хотя бы до пальцев. Мозги растекались клубничным киселём от ощущения силы, которая точно не навредит, но сделает всё и ещё больше, чтоб было хорошо. Что сила эта не игрушечная, что он может и по-плохому, Андрей уже видел, на себе прочувствовал на кухне. И было круто. Теперь же он с почти исследовательским любопытством рассматривал распалённого Андрея и замечательно себя контролировал. И, словно издеваясь, спрашивал, всё ли Андрею нравится. Саша укусил после первых движений члена внутри. И тут же, не останавливаясь, принялся сбивчиво извиняться между поцелуями, спускаясь, чтоб вылизать укус и горящие соски. Андрей только невменяемо смеялся и с удовлетворением понимал, что не его одного тут кроет. Собственный оргазм перекоротил все системы. Сашин следом добавил ощущений загнанным до упора вздрагивающим внутри членом. Когда после Саша полез мазать Андрея пантенолом, стесняться было бы уже совсем глупо и поздно. Прохладные пальцы покружили по ещё приоткрытому входу и немного внутри. Забота Андрея просто доломала. Колени разъехались, он чуть не дёрнулся навстречу, так захотелось, чтобы снова, чтобы ещё. Но сил уже вообще не было. Звонок вырвал Андрея из вязкого сиропа в голове. Как дурак час просидел в пустой учительской, а журналы так и не заполнил, будьте они прокляты. А и хуй с ними. До понедельника никуда не денутся. Застёгивая на ходу пуховик, Андрей выскочил на крыльцо. Телефон зажужжал в кармане. Саша. Как чувствовал. Андрей даже не собирался удерживать лицо. – Я щас мимо твоей школы поеду, можем пересечься на минутку? Отказываться было мучительно, но больше Андрей не собирался повторять старых ошибок. К Саше только в счастливой куртке. – Сорри, я уже убежал. Маме надо помочь там с кое-чем. Увидимся вечером. Это не враньё, это техника безопасности, убеждал себя Андрей по дороге домой. Саша, может, и не верит, но у Андрея накопилось достаточно доказательств, чтоб верить самому. В мишкиной мастерской нестерпимо воняло горелым деревом и лаком. Сам Мишка выскочил весь в пятнах сажи и мелких опилках, отказался сразу обниматься, убежал отмываться. – Письменный стол одного из великих князьёв! Как же я с ним заебался! – Миха азартно тряс лохматой гулькой на затылке. Первым подал руку Саше. Познакомились. – Показывай, что там у вас, – потребовал Миха, потирая руки. Андрей, естественно, пересказал ему всю историю. Тот был заинтригован. – Ты предлагаешь мне отдать золото цыганам? – Саша обращался к Андрею и уже в середине фразы поменялся в лице, сообразив, что несёт что-то не то. Андрей, не сдержавшись, захрюкал, хотя шутка была вообще-то обидная. Ничего не мог с собой поделать. Если Саша шутил, даже не смешно, Андрей смеялся, потому что, ну, Саша. Как школьница влюбленная. Хотя, почему же как. Миха клоунски укоризненно на Андрея посмотрел. А на Сашу угрожающе свёл брови и набычился: – Слыыышь! Кто цыган? Я татарский мурза!! – И заржал, развеивая неловкость. – Не ссы. Ща посмотрим, что там у вас за драгметаллы. И унёс свёрток за железную дверь. – Бля, дебильная шутка была, – Саша сдавил пальцами переносицу, жмурясь. – Поверь мне, не самая дебильная в жизни Михи, – Андрей успокоительно улыбнулся. Миха вернулся из-за двери воодушевлённый и уже распустивший волосы по плечам. – Ну вы и притащили! – Нет! Стой! – Саша резко вскинул руки в защитном жесте, – не надо. Не хочу знать. Миха озадаченно остановился с цепочкой в протянутой руке. – Пока не знаю, с этим ничего не надо делать, – продолжил Саша уже тише.– Вдруг оно правда это, – и замолк, не подобрав аргументов, кроме "боюсь". Но озвучивать его собирался в самую последнюю очередь. – Мих, давай, ты мне на ушко потом расскажешь, – нашёлся Андрей, – а я передам, как надумает. – Лааадно, – с сомнением протянул Миха, возвращая цепочку. Саша подцепил её двумя пальцами и утолкал во внутренний карман, пытаясь незаметно протереть рукавом свитера. – Да мы с ним всю юность шизовали! – Андрей только что закончил рассказывать при поддержке Михи историю их знакомства на практике по отмыванию потолка в женском туалете Инженерного замка. Миха деланно возмущался: – Чё сразу шизовали-то? – А чё? Нет что ли? – Андрей, изнутри подогретый пивом, горел щеками и смеялся. Саша сидел напротив, очарованно улыбаясь. Андрею хотелось, чтобы Саша всё время так ему улыбался. – Ты вот в Эрмитаж идёшь залы смотреть, а в подвалах ты никогда не окажешься. А мы там работали. Там лабиринты. Миха согласно закивал, оторвавшись от своего сладкого сидра. Андрей продолжил: – Мы там играли. Горшок был убийцей Мейсоном, а мы, типа, от него гасились. А там, знаешь, коридоры и все дела. Он в роль вошёл по полной программе. – Миха захихикал. – И ходил так грузно, дж-дж, трясся, – Андрей изобразил что-то вроде припадка, закатив глаза, – а мы от него смывались, потому что он реально такой ходил. У него ещё заточенная деревяха была, то есть, он ещё и зарезать мог. Миха прыснул в стакан. Андрей со смешками говорил дальше: – Вот мы гасились от него, гасились. А долго играли, целый день, всё рабочее время. Тогда нам, наконец, надоело играть. А он из роли всё не выходит. И пришлось нам его там заколбасить в конце тоннеля. Андрей подкрепил финал истории звонким ударом кулака в ладонь. Саша смеялся, показывая длинную шею в высоком вороте. Расслабился, наконец, убедился, что дурацкими шутками андреева друга не напугаешь. – Смотри! Я морж! – Миха откопал в тарелке две самые длинные палочки картошки-фри и запихал в рот, изобразив бивни, и скосил глаза к переносице, передавая всю тяжесть бытия моржом в вечернем питерском баре. Андрей фыркнул только что отхлебнутым пивом и со ржачем схватился за салфетки. – Я тогда пришелец с планеты Плутон! – Андрей примерил два кальмаровых колечка к глазам и скорчил рожу, высунув язык, до куда высунулся. Саша, через смех, его поправил: – Андрюш, Плутон – не планета. Миха внезапно посерьёзнел и, плюнув картошку, возмутился: – Да в смысле не планета?! У него даже спутник есть! Харон! – Но Плутон очень маленький для планеты, – возразил Саша, дёргая сползшие очки на место. – И, на самом деле, Харон весит всего в восемь раз меньше Плутона. Это по космическим меркам хуйня же совсем. И у них из-за этого общий центр тяжести, причём вне поверхности Плутона. Ну и они очень близко. Это не планета со спутником, а бинарная система, единое целое. Такая тема. Миша хлопал глазами и раздувал ноздри, явно злясь. Андрей попытался предотвратить взрыв: – По-моему, Плутону похер, кем вы его считаете. Хоть кометой. Миша на него же и взорвался: – Какой кометой, Андрюх?! У него своя орбита есть!! Спутник! Понимаешь, да! Плутон – планета! У Саши загорелись глаза и щёки, было видно, что ему есть, что сказать по этому поводу. И Андрей сбежал. – Пойду поссу, – пробормотал он, покидая этот микроколизей. Саша кивнул ему, почти не поворачиваясь, и снова азартно напустился на Горшка: – У него орбита совсем другой формы! Вытянутая! Академия наук... Дальше Андрей уже не слышал, спрятавшись за дверью туалета. Действительно, вдумчиво отлил, хорошенько вымыл руки, тщательно вытер каждый пальчик бумажным полотенцем. Подумал немного и ещё и умылся. Потоптался перед зеркалом, зачесывая от лица отросшую чёлку влажной пятернёй. Словом, тянул время. Андрею, только лет в двенадцать выяснившему, что родители, оказывается, могут ссориться, до сих пор было неуютно, когда рядом кто-то ругался. Лишь бы не в драку. Андрей с силой несколько раз вдохнул-выдохнул и пошёл обратно. Его не было в лучшем случае минут пять, а эти двое, мало того, что не поубивали друг друга, но ещё и сидели теперь, склонив головы, почти соприкасаясь лбами. Мишка приобнимал Сашу за плечи и что-то бухтел вполголоса, жестикулируя второй рукой. Саша периодически кивал. Стаканы перед ними были почти пусты. Андрей решил остаться верным своему наиболее эффективному правилу жизни: работает – не трогай. И с улыбкой забрался обратно на своё место. – О, Андрюша! – Миха оторвался от Сани. – Ольга Викторовна позвонила, минут через двадцать меня заберёт. Пойду я тоже схожу. – И ушёл в туалет. – Давай счёт тогда попросим? – Предложил Андрей Саше. Тот кивнул и зашарил глазами в поисках официантки. – До чего доспорились? Саша удивлённо вскинул брови: – Мы же и не спорили, на самом деле. – Ага, – Андрей совсем успокоился. – Что решили с Плутоном? Саша исполнил лицом сложную мыслительную деятельность, вспоминая: – С Плутоном? – И, всмотревшись в Андрея, сообразил, – ааа, году к две тысячи шестнадцатому вернётся аппарат НАСА, там скажут точно. – Хорошо. – Андрею и, правда, стало хорошо. – Есть повод дожить. – Он сменил вектор и двусмысленно постриг бровками, – ко мне пойдём? – Пойдём, – Саша заулыбался и украдкой погладил андрееву коленку под столом. Оля цепко окинула Сашу взглядом и, видимо, картиной удовлетворилась. Саша под этим пытливым сканером слегка съёжился. Андрей открыл рот, чтобы представить, но Миха опередил: – Это Саня. Андрюхин, – и подвис, комично округлив глаза, в поиске подходящего слова. – Андрюхин, короче, – сдался Мишка. Андрей выдохнул. – Отличный парень! – Отрекомендовал Миха и обернулся к жене, умилительно улыбаясь, – а это Оленька – моё счастье. В такси Андрей извёлся. Сам не понял, с чего так растащило. Даже не пил почти. Всё вместе сложилось: полутьма салона, тихая музыка, проплывающие фонари, вспышками выхватывающие сашин прямой профиль. На лестнице чуть не навернулся, пытаясь шагать в полоборота к Саше. Рассказывал, как переезжал сюда от родителей. Саша не дал ему ткнуться носом вперёд, ухватив большими ладонями почти за жопу. Терпение андреево повисло на последней ниточке. И с хлопком двери, наконец, ухнуло вдребезги. Саша поймал его снова, не позволил прямо на пороге стечь на колени, уцепившись за ремень: – Тихо-тихо, – со смехом разорвав поцелуй, успокаивал Саша, мягко поглаживая по спине. – Куда так торопишься? Всё успеем. – Не знаю. Пиздец, – Андрей сам себя накрутил так, что ноги подгибались. – А ты чё такой спокойный? – А меня так же крыло после первого, кхм, опыта, – Саша сделал паузу, стаскивая ботинки. – Ну, после первого, который понравился, на самом деле. Андрей настороженно притих, сразу додумывая за этим скупым пояснением хреновую историю. Саша что-то прочитал по его лицу и поспешил эти фантазии развеять: – Никаких ужасов. Просто человек, наверное, был не тот. Давай по чаю? Пока Андрей, притормозив, наливал чайник, Саша потрошил свой рюкзак. На свет появились пижамные штаны в шотландку, чёрная футболка с ощерившимся лого незнакомой группы, пенал или косметичка что ли. Андрей немного устыдился, вспоминая, как сам явился в гости с ночёвкой неподготовленным. Даже зубную щётку ему Саша выдал из запасов. Последним появился бумажный пакет, соблазнительно пахнущий корицей. Им Андрей заинтересовался. В пакете были песочные человечки. Андрей вытряхнул печенье на тарелку и достал кружки. Только взявшись за горячий чайник, понял, что вообще-то и замёрз. Чай был хорошей идеей. Всё-то у этого Саши по уму. Саша раскладывал печеньки хороводом и посетовал: – Блин, сломался. Инвалид теперь. Андрей поставил кружки с кипятком на стол, пошуршал коробкой с чаем и сел рядом, оглядывая сервировку. – Не инвалид, а пират. Смотри, – Андрей дотянулся до пакета со сладкой соломкой и вытащил одну, – во, деревянная нога, – отломал кусочек и приставил вместо отломанной ноги. – Сразу видно – капитан! Саша повеселел: – О, а этот с поплывшим глазом, тогда боцман, – и подключился к игре. – А теперь на корабль напал Кракен! – Саша подцепил ближайшего человечка и откусил ему голову. – Человек за бортом! – Андрей макнул печенье в кружку. После душа Андрей обнаружил Сашу в комнате. Тот с улыбкой рассматривал разной степени дурацкости фотки, пришпиленные к доске над столом. С практики, где они с Михой корчат рожи по уши в штукатурке, чинные с михиной свадьбы, парочка детских, Андрей с гордой мамой на собственной выставке, недавние со школьных утренников. – Блин! Не смотри! – Андрей подскочил к столу и запихал в ящик одну из папок, – там, эээ, сюрприз. – Я ничего не трогаю, – Саша честно показал ладошки, – только смотрю. Андрей в одном полотенце прижался к сашиному пушистому свитеру. Саша, приобняв, ткнул в фото, где Андрей на сцене с гитарой и в лягушачьей шапке, а вокруг третьеклассники в таких же поют и изображают какую-то торжественную процессию: – Что вы там поёте? – Лампасы про лягушек, – заулыбался Андрей, – пришлось немного отредактировать текст. Это день Нептуна был для начальной школы. Лягушачий парад встречает морского царя. – Ты играть умеешь? – Ну, не прям играть. В армии три аккорда выучил. Выбора особо не было. А там первый год в школе работал. Пихали во всё подряд, как самого молодого. – Вообще-то Андрею больше всего и нравилось в работе всё это галлюциногенное безумие школьных постановок. Но он зачем-то это скрывал. – А тут что? – Саша ткнул в Андрея в костюме поросёнка с поролоновой, явно дохрена удобной, головой. Андрей захихикал: – Это поросёнок Чуня на празднике чистоты. Тоже для мелких. Башка эта пиздец: ничего не слышно, обзор никакой, в двери не проходит. Чуть Королеву Зубную Щётку со сцены не сбросил случайно. – А тут? – на чёрно-белом фото Андрей-подросток с мелкой остромордой собачкой на коленях. – Это Чинк, моя первая собака в деревне. Вырастил меня практически. Саша повернулся, подключая к объятиям вторую руку. Андрей разрыл лицом воротник свитера и прижался губами к сашиной шее. – Я тебе там полотенце положил на стиралку. Пока в ванной лилась вода, Андрей, сбросив полотенце, пытался улечься покрасивше. То ли прикрыться, то ли наоборот. Закинул руку за голову, вытягиваясь, томно закусил губу. Получалась какая-то хуйня. Не быть тебе, Андрюша, порноактёром. Дверь ванной скрипнула, щёлкнул выключатель. Андрей, ушедший в свои поиски, от неожиданности ткнулся ничком в подушку, прикинувшись спящим. И теперь сквозь опущенные ресницы наблюдал за приближающимися клетчатыми штанами. Хорошо, что Саша такой умница. В андреевы он бы не влез. Пришлось бы ходить без штанов. Бля. Или не умница. Саша, улыбаясь, осторожно опускается рядом, невесомо одними кончиками пальцев скользит по пояснице и чуть ниже, сколько позволяет сброшенное одеяло. И собирается встать, видимо, чтоб выключить свет. Андрей не даёт: молниеносно вцепляется в руку и дёргает, валя Сашу рядом на постель. И тут же забирается сверху. – Ах ты!! – Саша деланно возмущается, но включается мгновенно, обхватив горячими ладонями бесстыжую голую задницу. – В засаде лежал, значит. Андрей хихикает: – Ждал, когда ты придёшь и мне засадишь. Саша аж прыскает. – Уверен? Можно же и без этого. – Ненене! – Андрей горячо протестует. – Давай с этим! Саша просит, сильно сминая пальцами упругие половинки: – Дай рюкзак. Андрей склоняется к рюкзаку на полу. Саша с видом фокусника извлёкает из внутреннего кармана тюбик и пачку презервативов. – Слышь, я взрослый мужик ваще-то! У меня тоже всё есть! – Театрально уткнув руки в боки, оскорбляется Андрей. – А вдруг мне твои не подойдут? – Саша вздёргивает бровь. – Хочешь хуями помериться? Андрей укладывается сверху, притёршись через тонкую тряпочку уже окрепшим членом к такому же сашиному. И внезапно очень серьёзно и тихо произносит в самые губы: – Хочу. У Андрея что-то бесовское гуляет в крови, пока он вылизывает сашин рот. Хочется чего-то вытворить, спровоцировать что ли. На что именно, Андрей сформулировать не может даже себе. Чего-то хочется не такого спокойного и вдумчивого как в прошлый раз. Оторвавшись, он просит, сам не понимая, что: – А можешь? Саша не даёт досообразить: – Могу, – и подталкивает под задницу выше. Андрей перебирает коленями и понимает задумку, оказавшись сидящим у Саши на груди. Саша уталкивает под голову подушку комом и мокрым горячим языком лижет качающуюся перед лицом головку. Андрей сладко вздыхает, послушно прогибается под рукой, давящей на поясницу. – Так? – У Саши в глазах те самые бесы, как тогда, у него же на кухне. Андрею хочется орать от того, как это ему делает горячо везде. – Да. Так заебись. – И сам толкается вперёд. Саша сосёт, не прекращая лапать Андрея от груди до коленей. Ощущение будто рук у него больше двух. Или это самого Андрея уже так троит, что касания горят на коже дольше. Рот на члене невозможно жаркий. Саша на каждое движение забирает почти полностью. Андрей не мешает, не пытается давить. Только чуть подаётся бёдрами навстречу и назад, держась за подлокотник дивана за сашиной головой. Вот теперь завтра точно будут тянуть какие-нибудь мышцы, о которых Андрей не знал. Но сейчас ему так эгоистично приятно в этом ровно пылающем удовольствии, что он не делает ни единой попытки сместиться удобнее для себя или для Саши. Из транса его достает ощущение влажных пальцев. Когда только успел. Саша не лезет сразу внутрь, просто с мягким усилием гладит вверх-вниз, оттягивая ягодицу второй рукой. В Андрее сквозь блаженное марево проступает жажда деятельности. – Подожди, я тоже хочу, – Андрей возится, слезая. У Саши красные щёки и губы. Он хлопает поплывшими глазами. Но, глядя на андреевы перемещения, соображает, чего тому надо, и помогает стащить с себя штаны. Андрей вытягивается на боку вниз головой и, не дразня, забирает в рот. Саша сверху стонет, пуская вибрацию сквозь андреев член. Андрея этот звук совсем выгоняет из горячечного тумана. Он снова ощущает себя здесь и сейчас. В дополнение к губам и языку Андрей подлезает рукой снизу, заставляя Сашу согнуть ногу, и обхватывает яйца, перебирая. – Бля, а ты замечал, что яйца похожи на киви в шерстяном носке? – Вдруг выдает Андрей, отрываясь от члена. – Чего блять? – Саша пару секунд осоловело смотрит вниз и начинает хохотать так, что трясётся диван. Андрей хохочет следом, утыкаясь лбом ему в бедро. – Блять, какой же ты пиздец! – Саша садится на постели, утирая глаза запястьем. – Ну похожи ведь! – Андрея разобрало и никак не отпустит. Саша тоже ржёт, заражаясь от него. Но, не смотря на щёки, горящие от хохота, член даже не собирается падать. За попытками угомониться, Андрей пропускает сашины манёвры. А тот времени не теряет. Отхохотавшись, Андрей находит себя перевёрнутым на живот и надёжно придавленным Сашей сверху. Тот, удобно усевшись Андрею на бёдра, как кот методично и совершенно будто не эротично мнёт андрееву жопу двумя здоровенными руками. Андрею смешно теперь уже от этого. Но хотя бы не до припадка уже. – Продолжим? – Саша переключается на поглаживания половинок, словно случайно проходясь по влажному входу. – Или похохотали и баиньки? – Нет, только не баиньки! – Андрей оглядывается через плечо. Саша всё такой же румяный от смеха и сказочно красивый с растрёпанными волосами. Даже красивее, чем на портрете, который Андрей рисует для него к новому году. – Только можешь, – Андрей отвлекается на массирующие поглаживания между ягодиц, – можешь не так долго, как в тот раз? Саша хмурится: – Будет больно. – Не будет. Андрей понимает, чего Саша тянет. Андрей сам бы себе руку отгрыз, если бы сделал ему больно. Но сейчас хочется чего-то такого, чего Андрей не знает, как объяснить. – Не больно. А, – Андрей бьётся лбом в диван, – бля, не могу объяснить. Саша своими непрерывными ласками думать вообще не помогает, зато пробует вместе с Андреем подобрать нужное слово: – Не так долго? Не так осторожно? Без лишних церемоний? – Блять да! – Андрей аж вскидывается, оборачиваясь на Сашу, – вот охуенное слово! Бесцеремонно! В яблочко! – Ладно. Это можно, – Саша улыбается Андрею последний раз мягко и как будто перекидывается снова в то хищное и опасное, которое возило Андрея коленями по кафелю. Это всё ещё Саша, но неуловимо другой. Всё происходит быстрее и интенсивнее. Андрей временами слегка выпадает из реальности от плотности ощущений. Саша такой же, но чуть решительнее, чуть твёрже, не спрашивает, нравится ли Андрею. Андрею сейчас по умолчанию нравится всё, что Саша ему даст. Саша дёргает его за бёдра вверх, ставя на колени. Андрея дополнительно трусит с того, что он такой огромный: выше, шире, сильнее. И может с Андреем сделать всё, что захочет. И эффективно возразить у Андрея вряд ли получится. Андрей забывает, что можно и на руки опереться, так и остаётся, прижавшись щекой к простыне. Первый толчок не плавный. Андрей чувствует каждый миллиметр растяжения. Это всё ещё не больно, но ощущается невыносимо остро из-за одного только намёка на возможность боли. Андрей точно издаёт какие-то звуки пересохшим ртом. Стонет, хнычет. Может, даже повизгивает. В какой-то момент Саша почти ложится сверху и зажимает ладонью рот. Угол толчков меняется, и это охуеть что такое. Молчать становится совсем невозможно. Хорошая добротная простыня, подаренная мамой, внезапно оказывается бессовестно скользкой. Колени по ней разъезжаются едва ли не в шпагат. Член так входит по самые яйца. Саша его не жалеет, вбивается сильно, низко нашёптывает на ухо, какая у Андрея горячая тугая дырка, и как он хорошо принимает хуй. Андрей запоминает урывками между шлепками кожи о кожу. На части про то, как Саша хотел бы ебать его целую вечность, Андрей догадывается обхватить свой готовый взорваться член, и его, наконец, выкручивает. Отскулившись, Андрей благодарно лижет сашину ладонь. Его ещё потряхивает. Ноги совсем тряпочные. Андрей окончательно ложится. Саша убирает руку с его рта и пытается отстраниться. До Андрея доходит, что он ещё не всё и, похоже, что собирается кончить снаружи. И по этому поводу Андрей чувствует почти ужас. – Нет-нет-нет! – Андрей одновременно подаётся задницей вверх, сжимается внутри, а для надёжности ещё и непослушной рукой тянет Сашу за зад к себе плотнее. – Дюш, пусти. – Саша задыхается, он весь мокрый, его лихорадит, тело никуда не хочет отстраняться и покидать ласковый жар андреева нутра. Это явное вот-вот, но он всё ещё пытается сдержаться. – Больно же будет. – Да не будет, – Андрей ещё раз дёргается вверх и отчаянно умоляет, – пожалуйста, давай, ну. Саше хватает пары движений, чтобы скрутило. Андрей чувствует зубы на загривке. И вот это гораздо больнее, чем дискомфорт от толчков после собственного оргазма. И, один чёрт, всё оно смывается диковинным ощущением, которое Андрей запомнил ещё с прошлого раза, как член внутри чуть увеличивается и несколько раз вздрагивает на самом пике. Саша сверху снова пытается отстраниться. У Андрея сил нет удерживать, но он всё же просит: – Ещё минутку, пожалуйста, всего минутку. – Я тебя люблю, – Саша лижет место укуса и, действительно, не вынимает, – ты такой пиздец. Я думал, сердце выскочит. – Саша частит, как будто пытается успеть сказать, пока разжиженный эндорфинами мозг не соображает, что стыдоба. – Я очень тебя люблю. Со всеми твоими охуительными идеями, включая киви в носке. Андрей ржёт, рефлекторно сжимая дырку со всей дури. Саша блякает, больно втыкаясь ему лбом в седьмой позвонок. – Да что ж ты делаешь, – Саша со стоном скатывается на диван рядом и ещё разок вздрагивает остаточной судорогой, невидяще пялясь в потолок. Андрей подбирается ближе и целует его то в колкие кошачьи щёчки, то в уголки губ, нарочно из хулиганских побуждений обходя сами губы. Саша улыбается, пытаясь поворачивать голову так, чтоб подставить рот под очередной клюющий поцелуй, но в итоге не выдерживает и целует нормально сам, обхватив Андрея за шею. – Я тоже тебя люблю, – говорит Андрей между поцелуями. – Идём картошки пожарим?