Ведь главное — желание.

***

Последние пару дней пролетели довольно смутно. Я решила взять «выходной», который плавно перетек в 4 дня, прогуленных самым наглым образом, потраченных на размышления о бренности и смысле этого всего. Сказав маме о том, что я устала и решила направить свои силы на подготовку к экзаменам, а не уроки в школе, я лежала дома эти злощастные дни. И, боже, как же бессовестно я врала, прикрываясь подготовкой, ибо выходные тратились не на восстановление сил и ботание вариантов, а на саморазрушение. По началу я максимально старалась затмить свои мысли буквально чем угодно: ютубом, музыкой, даже заебавшим ЕГЭ, но спустя два дня поняла, что более не способна даже на это. Никотин, музыка, слезы и припрятанная с каникул водка — верные компаньоны. Знаете, хотелось кричать: истошно, дико, сдирая горло и срывая голос, но все, что мне оставалось — прожигать дырку в легких, медленно и верно убивая себя. Смотря на валяющийся на полу сборник задач по обществу я невольно усмехнулась себе под нос: каким я буду психологом?Понимающим, разве что. Выбирала я факультет, походу, наобум, ибо в конечном счете пришла к психологическому, хотя назвать себя уравновешенным человеком я явно не могла. И оставалось лишь надеяться на то, что все тянущиеся следом прошедшие года были просто наполнены обостренным восприятием пубертатного подростка, а не психическими расстройствами. Иначе максимум, с чем я помогу клиентам на сессиях — это с выбором пистолета. Телефон уже который день валялся где-то около кровати, разряженный и не подающий признаков жизни. Лишь Кате я написала о том, что «исчезну» на некоторое время и ей не стоит волноваться. Однако, брюнетка уже привыкла и вряд ли вспоминала меня сейчас: уже который раз я пропадаю на несколько дней, не отвечая ни на звонки, ни на смс. Конечно, по началу подруга заламывалась в квартиру после первого же дня, боясь увидеть в моей комнате повешенную или застреленную Яну, но после пары таких случаев я все же начала предупреждать об «уходе». В целом, волноваться обо мне было больше некому. Грише? Вряд ли. Забавный получился бы парадокс, ибо именно он загнал меня в это состояние. Наверняка, сейчас хуй он клал на меня и нашу дружбу, даже не вспоминает и не беспокоится, где я и с кем. Возможно, конечно, написал пару раз, но это я узнаю тогда, когда возьму в руки телефон и заряжу его.. хотелось бы мне знать, когда это произойдет. Единственный, кому сейчас действительно хотелось написать или позвонить — Тема. Правда, он не был в курсе наших с Гришей взаимоотношений. В подробностях. В последнем звонке я лишь вскользь упомянула то, что мы неплохо поладили и вроде как общаемся, чему блондин был очень рад. Хотя, после новогоднего поцелуя Никитин не шибко верил в нашу дружбу, но я заверила брата, что это была хуйня по пьяне, и, в целом, с кем не бывает. Но у меня не было сомнений, что если бы сейчас я позвонила ему и рассказала обо всем: о своем самочувствии, ситуации и прочем — он бы понял. Не упрекал, не шутил, просто понял, и, возможно, даже помог бы. Но я привыкла справляться сама. Хотя, признаюсь честно, сейчас как-то не получалось. Вновь затягиваясь я продолжала выстраивать мысленную цепочку, пока ее не прервала зашедшая в комнату мама. — Фу, блять, опять электронки свои куришь,— с явным раздражением и осуждением сказала зашедшая. Мама знала о моей вредной привычке и, конечно, была против. Но кто ее спрашивал, в целом,— к тебе пришел Ляхов, сказал, что трубки не берешь, в школе не появляешься. Сказал, что очень просит, чтобы ты вышла. Иди, он в подъезде,— сказала она, а затем вышла. «Забавно. Все же беспокоится, значит. Долго ты опоминался, Ляхов»— промелькнуло где-то в моих мыслях. Вставать с кровати не хотелось, но ноги сами повели меня в коридор, ко входной двери. В глазах потемнело, то-ли от волнения, то-ли от низкого гемоглобина и резкого подъема.. хуй его знает. Подойдя ко входной двери я посмотрела в глазок и увидела шатена, грустно улыбающегося, с букетом белых роз.. Пиздец, романтик нашелся. Если подумал, что можно подкупить цветами — то проебался. Открывать не стала, да и не собиралась, в целом. Хотелось лишь послушать, что скажет парень. Честно, хотелось даже просто услышать его голос.. — Ян, я слышу, что ты там,— тихо сказал парень, после чего, улыбка сразу сползла с его лица,— слушай.. выйди, пожалуйста, поговорим,— неуверенно продолжил тот, а я слышала, как поддрагивает его голос. Отслонившись от глазка я прижалась к двери одним ухом,— или не поговорим.. Просто выйди, пожалуйста. Послушай хотя бы,— и, поддавшись искушению, я все же вышла в подъезд, прислонившись спиной к уже закрытой двери. — Привет,— шепотом сказала я, смотря парню в глаза. Тот сразу улыбнулся и даже немного оживился,— что пришел?— без ответной радости произнесла я. — Выглядишь хреново,— усмехнулся брюнет. «Хреново? Пиздец, да знал бы ты, как мне сейчас хреново. Из-за тебя» — Слушай, блять, я понимаю, что проебался,— начал школьник, но я его перебила. — Проебался? Чувак, не знаю, что ты такого сейчас скажешь, но да, проебался ты пиздец,— давила я до последнего. Я знала, и не по наслышке, какие у Ляхова проблемы с агрессией, потому и старалась максимально вывести, хотя, вполне могла бы получить в ебало прямо сейчас. Но было уже плевать, хотелось лишь наблюдать, насколько долго тот продержится и насколько имеет мораль. — Да, знаю,— «вау, никакой реакции?»— прости. Понимаешь, после Кристины.. после нее мое понятие любви и отношений очень размылось. Я любил ее, очень сильно, знаешь, первая настоящая любовь, все дела,— сказал парень, садясь на ступеньку и закуривая сигарету, а я продолжала стоять у двери со скрещенными на груди руками, пытаюсь понять, к чему клонит брюнет,— но она изменила мне. Поебалась с каким-то типом на тусовке, но сама же созналась и после слезно просила прощения. В тот момент у меня не укладывалось в голове лишь одно: как можно даже смотреть в сторону другого человека, когда любишь? Эта мысль и молящая о прощении некогда любимая девушка вызывали ебейший диссонанс. Я все еще любил ее, но простить не мог, у меня-то голова хоть немного работала. А она, в свою очередь, продолжала таскаться за мной: написывать с разных аккаунтов, прикидываясь другими девушками, подлавливать в школе и прочее. Ну и я, конечно, был хорош.. Начал спать со всякими левыми, надеясь заткнуть этим внутреннюю боль. Но, блять, не помогает это нихуя, лишь делает хуже. Я сам не заметил, как создал себе репутацию какого-то бабника, а когда понял масштаб, было уже слишком поздно что-то менять. Потом появилась ты, но, буду честен, до того, как мы поцеловались я даже никак не воспринимал тебя в любовном плане и не мог представить наши отношения. Но после той ночи я понял, что что-то поменялось: словно кто-то дернул переключатель, и я стал видеть тебя совершенно по-другому. Стал замечать ямочки на щеках, когда ты улыбаешься и смеешься с моих ебучих шуток, подметил, что твои руки всегда теплые и то, что ты любишь белые розы, которые, тебе, кстати, очень идут. Стал замечать, насколько красиво раскрывается цвет твоих волос на солнце: пряди будто злаковые колосья на поле. И, знаешь, мне тоже хотелось написать тебе среди ночи. Просто потому что. Соскучился. Но принять эту симпатию было тяжело: я знал свою репутацию, знал свою больную голову и агрессию, я просто не хотел сделать тебе больно. Я чувствовал себя ужасно грязным, будто каждые одноразовые отношения, каждый секс и каждая проведенная с кем-то ночь пятнали мою душу самыми темными красками. И я не хотел портить тебя, я не хотел пачкать такую нежную и светлую девчонку, понимаешь? Я старался выстроить барьер, дистанцию между нами. Я думал, что если буду поддерживать образ грубого парня, то у меня не получится подпустить тебя слишком близко. Но у меня получилось. Конечно, хуй я клал на учебу и подготовку, и когда Мария Геннадьевна сказала, что попросит одну старшеклассницу подтянуть меня по русскому я одновременно и надеялся, и боялся, что это будешь ты. Потому что знал, что заниматься я буду только с тобой, ибо мне хотелось показать тебе, что я не безнадежен, а ты — очень умная и хорошая девочка, за что тебя обязательно похвалит русичка. И вот, тот день, когда ты подходишь ко мне и говоришь о том, что неопределенное количество времени именно ты будешь подтягивать меня по русскому во мне зажглась надежда. Надежда на какие-либо отношения между нами. Я был не прочь даже дружеских, я просто хотел быть рядом, хоть это и делало мне больно. Я хоть и был близко, но при этом, как будто, так далеко.. И я даже думать не мог о том, что все чувства, что я испытывал — взаимны. В день нашей последней встречи я опешил от твоих слов настолько, что и сам не мог ничего сказать или сделать. Я знаю, что поступил как ебло, промолчав тогда, да и фальшиво представлять тебя своей девушкой мне не хотелось, ведь я хотел, чтобы это все стало явью. Но в тот момент я лишь обозлился: на тебя и на себя. Все те девушки, что были со мной все последнее время никогда не проявляли ко мне каких-либо чувств, кроме любовных и плотских, поэтому твоя истерика очень выбила меня из колеи и я не понимал, что мне делать и стоит ли. Тогда я разъебал в своей комнате дверь, и теперь живу без нее, прикинь.. А когда после этого ты пропала на несколько дней? Представь, что мне оставалось думать? В школе не появляешься, на звонки и смс не отвечаешь… Давно во мне не бушевало столько эмоций, даже во время драки с Саней. К его выебонам я привык и он просто бесил меня, хотя, тот последний случай, конечно, был намного жестче, чем обычно. Но в этот раз я понял, что испытываю что-то новое, целый шквал неизведанных мне раннее чувств. И это пугало: пугало и то, что я прекрасно понимал, что дело в тебе. Ты вызываешь во мне самые яркие, сильные, и пусть не всегда положительные эмоции. Как я могу бежать от того, что срывает мне крышу буквально своим присутствием? Ты хоть понимаешь, что испытываю рядом с тобой? Даже сейчас, вдыхая аромат твоего то-ли лосьона, то-ли шампуня вперемешку с табаком я чувствую, как где-то глубоко внутри снова разгорается то пламя, что я старательно пытался зажечь уже сколько времени. И я готов бороться за это. За любовь, за твое сердце, за возможность быть с тобою рядом. Я хоть запишусь к ебучему психологу и позволю ему копаться в моей башке сколько угодно, лишь бы ты была довольна, а агрессия хоть чуть утихла. Но, пока, единственная, кто смогла успокоить меня — это ты. Повторюсь, я, блять, сделаю все, что угодно, лишь бы быть с тобою рядом и ты была счастлива. Яна, прости меня за все,— выдохнув, закончил парень, а затем поднял взгляд, дожидаясь моего ответа. А я в этот момент пыталась переварить услышанное. Под конец монолога у меня самой сорвало крышу, а слезы начали литься как в последний раз. Я даже думать не могла, что он так умеет. Что тот, кого я даже побаивалась может сейчас стоять у меня в подъезде, курить сигарету, потому что волнуется, и толкать настолько душевные и чувственные речи. Сомнений в искренности его слов у меня не было: я буквально чувствовала все то, что он сказал. Слышать о себе в таком ключе и от третьего лица было очень необычно: неужели кто-то действительно воспринимает меня так? Вместо слов я просто села рядом, а затем поцеловала Гришу. Думать не хотелось ни о чем, я лишь вспоминала себя, буквально десять минут назад, такую напыщенную и нервную лишь от внезапного визита Ляхова. Думала, что все же выслушаю парня, затем скажу что-нибудь и провожу домой, а сама пойду дальше разлагаться. Однако, поверила бы я в то, что через считанные минуты буду сидеть на ступеньке подъездной лестницы и целоваться с виновником сего торжества? Самой было смешно, но, был ли смысл бежать от того, к чему тянуло? Тот факт, что я знала и понимала, что шатен испытывал то же, что и я — срывал крышу. Чувства были смешанные, безумные, но определенно приятные. Я ощущала теплое дыхание парня на своих устах, каждый вдох и выдох. Чувствовала тепло его рук на своей талии. Чувствовала, будто наши души сплетаются воедино, а я сейчас, должно быть, не на лестничной клетке, а в раю. Я отстранилась, изучая эмоции на лице парня, а затем осторожно отодвинула спадающую на лицо шатена прядь, открывая обзор на глаза. Лицо Гриши расплылось в улыбке, которую было видно и по глазам, однако, сам взгляд был таким чутким, нежным, внимательным. Сама я также улыбнулась, невольно, а затем вновь притянулась и коснулась манящих губ. Я чувствовала запах уже знакомого и полюбившегося одеколона вперемешку с табаком. Движения Ляхова была уверенными, но нежными, он явно волновался и боялся сделать что-то не так. И это было мило: то, как он волнуется и смущается буквально со всего, будто не его прозвали чуть ли не главным бандитом и драчуном школы. Но со мной он другой. Милый, чуткий, спокойный, внимательный… И мне это было очень ценно. Спустя какое-то время мы все же отлипли друг от друга: оба были запыхавшиеся и растрепанные, но, сука, такие довольные. Влюбленные и глупые. Я вновь взглянула на губы парня, что успели раскраснеться и опухнуть за все наши поцелуи, а затем перевела взгляд на глаза. — Ян, ты будешь встречаться со мной?— спросил шатен. — Да,— довольно сказала я, а затем улыбнулась. Будто я могла ответить что-то другое.