Тепло

      Дни сменялись днями, постепенно приводя все к какому-то хрупкому равновесию.       Разговоры с роботом почти вошли в прежнее русло. Но некая недосказанность все же мешала Хенджину чувствовать себя так же расслабленно, как и прежде.       Хенджин был бы и рад вернуть тот уровень доверия и взаимопонимания, что успел установиться между ними, ведь Нью-Ликс стал для него слишком важен, чтобы так легко выкидывать его из своей привычной рутины. Робот не лез больше в душу, не поднимал сложных тем и не пытался что-либо выпытать. За все это Хван не мог не быть ему благодарен. Но тот факт, что разговор на крыше растревожил новую тему для переживаний в душе парня, увы, уже было не отменить.       Феликс же преследовал его ежечасно, ежеминутно и, конечно же, еженощно.       От мыслей о нем кружилась голова. И это не были только тоска и тревога, как прежде. Какое-то душное, невыразимое, сосущее под ложечкой чувство возникало всякий раз, стоило припомнить какое-то событие из их совместного прошлого.       Все теперь виделось иным через призму подозрений, что заронил в мысли Джинни робот. Свои собственные эмоции: восхищение другом, восторг от его близости, тепло от его взглядов, боль и страх от его исчезновения — скурпулезно разбирались теперь на мелкие детали и рассматривались внимательно, точно под микроскопом.       Чем больше пазлов этой головоломки находил в своих воспоминаниях Хенджин, тем страшнее было собрать ее воедино и узнать, что же за картину она скрывает.       Хенджин будто тонул. Вяз в топкой трясине, а выхода не было, куда не глянь. Привкус упущенного времени на языке терзал своей горечью. Потому и признавать уже вполне оформленные внутренние ощущения не хотелось, давая им название.       Нью-Ликс, так похожий на человека, вдруг взбудоражившего все мысли и чувства, тоже стал триггером.       Только вот если прежде робот пугал и раздражал, то теперь, стоило тому приблизиться, парня бросало в жар стыда и неловкости. Танцевать с ним стало буквально невыносимой пыткой, а не избегать общения — титаническим усилием воли.       Робот был не виноват в душевных метаниях Хвана. Он был лишь слишком внимательной и слишком болтливой машиной. Но это не уменьшало чувства неловкости в душе Джинни, как бы он того не желал.       Ритуал совместных походов на крышу был негласно отменён. В целом общение с Нью-Ликсом теперь не выходило за рамки совместной работы. Казалось, они откатились назад во времени и вернулись к той самой точке, где Хенджин лишь терпит присутствие робота на камеру. Хотя теперь между ними хотя бы не витали флюиды непримиримой вражды.       Это было больно и обидно, ведь Хенджин нуждался сейчас в поддержке проклятого андроида не меньше, чем боялся ее же.       Хенджин не решался признаться себе до конца, что за чувства обнажил в нем чертов робот.       Он не обсуждал новые переживания и эмоции со своим психотерапевтом, хотя потребность выговориться буквально распирала изнутри.       Он страдал молча и как-то даже немного апатично, принимая для себя, что время уже упущено и все равно нет никаких шансов что-либо прояснить между ним и его самым близким другом.              Да и смог ли бы он?       Если бы сейчас Феликс был рядом, как прежде, сумел ли бы Хенджин поставить на карту их дружбу, чтобы?.. Чтобы что?       В голове была каша. Море вопросов к самому себе и ни одного ответа. Даже антидепрессанты, употребляемые ежедневно, слабо помогали справиться с наплывом новых потрясений.       Как всегда самым сложным оставались сны.       В них Хенджин больше не видел робота. Только Феликса. Всегда прекрасного настолько, что ставилось больно. И настолько же холодного и недоступного.       Пробуждения от этих снов сопровождались солёными дорожками на щеках от слез, что текли из глаз помимо воли в бессознательном состоянии, и нервным напряжением, которое немного отпускало после очередной таблетки.       – Земля вызывает Юпитер! — ворвался в утренний сеанс самокопания голос Минхо.       Хенджин, погруженный в свои мысли, вздрогнул от неожиданности и едва не выпустил поводок из рук.       Утренняя прогулка с Кками сегодня была в компании друга, чему на самом деле Хван был рад, ведь оставаться наедине означало снова перекручивать все свои страхи и переживания в мясорубке тревожных мыслей.       – Прости, я ещё немного сплю, — попытался он оправдаться.       Минхо только выдал скептичное хмыканье.       Молчание снова начало наползать из-за угла, давя внутренними переживаниями, но Ли будто почувствовал, что друг куда-то уплывает и снова вспорол тишину комментарием:       – Я на самом деле удивлен.       Хван состроил недоуменное выражение лица и полу-обернулся к спутнику.       – Ну, знаешь, вы были с роботом в последнее время такие неразлучники, но ты вдруг уже третий день подряд будишь на прогулки с псом меня, а не зовешь своего никогда не спящего друга. Что между вами опять произошло?       Хван раздражённо скривил губы и пожал плечами. Отвечать на такие вопросы не было ни желания, ни сил.       Он просто хотел компании, чтобы кто-то был рядом, не давая сойти с ума окончательно. Новых гостей в своей душе он вовсе не ждал.       – Этот робот допек тебя своей заботой? – начал сыпать предположениями Хо, — Он бывает жутко назойливым. Или ты признался ему в своих пламенных чувствах, а наш железный дровосек отверг бедняжку Дороти?       Щеки Хенджина предательски вспыхнули алым, а сам он раздражённо прошипел:       – Что ты несёшь? Какая нахрен Дороти? Совсем придурок?       Но видимо слова произвели на друга противоположный эффект, лишь убеждая того в собственной правоте.       Лино остановился и шокировано протянул:       – Оу…       Хенджин разозлился ещё больше. И где только обещанное медикаментами, что он принимал, спокойствие?       – Что за оу? Не выдумывай очередной ерунды! – воскликнул он.       Но друг, шагая вперёд и задумчиво глядя вдаль, будто и не слышал его слов.       – Блин, ты серьезно залип на робота –пробормотал Хо, будто самому себе, даже не спрашивая уже, а вполне утверждая.       А у Хенджина от возмущения дух перехватило.       – Просто. Прекрати. Нести. Чушь, –отчеканил он, постепенно повышая голос, – Пока я тебе не врезал! У меня чувства вовсе не к Нью-Ликсу, понял?       – А к кому? — как бы невзначай уточнил Ли.       – А к Ф… – Хенджин замолчал в последнюю секунду и шокированно зажал себе рот рукой.       Как до этого могло дойти? Он чуть было не выдал Минхо тайны о своих чувствах, которые таил даже от самого себя.       – Думаю Кками уже нагулялся, – сухо процедил Джин, резко сменяя как тему, так и направление движения.       – Ну, ты чего так обиделся? – законючил Хо, шутливо сверкая глазами.       Для него все это было лишь забавой и глупыми подначками. Этот факт раздражал Джинни ещё больше.       Оказавшись снова в своей комнате Хенджин первым делом помыл лапы собаке.       Следующим же был прием таблетки. Уже второй за это утро. Он знал, что повышать дозу самовольно не стоило. Но что было ещё делать, если лекарство не срабатывало как надо?

***

      Хенджин обожал фансайны.       Купаясь в любви своих фанатов, он всегда чувствовал себя как рыба в воде.       Внимание и забота казалось бы абсолютно чужих и незнакомых людей трогали до глубины души. И он был готов на все ради того, чтобы получить это внимание в изобилии. Так, во всяком случае, было прежде.       Сейчас же его хрупкого ментального здоровья едва хватало на то, чтобы не вздрагивать от двусмысленных вопросов своих фанатов и не морщиться от фантомной боли под ребром всякий раз, когда кто-то говорил о Феликсе и его двойнике.       А люди говорили.       И говорили много, заставляя страх сжимать сердце парня мертвой хваткой.        Вопросы были невинными. О том, знает ли он где Феликс сейчас и нравится ли ему сотрудничать с роботом. Но порой и переходили границы невинности, заставляя парня прогуливаться по самой грани своих тревог, шаг за которую грозил новым нервным срывом.       Вопросы о том, тоскует ли он по Енбоку.       Вопросы о том, каково работать с кем-то настолько похожим на него.       Вопросы о том, не ощущает ли он себя предателем, сближаясь с искусственной копией друга.       Все это будто проворачивало нож в груди Хенджина, заставляя задыхаться от ужаса возможного разоблачения.       Казалось, все вокруг могут легко заглянуть в его мозг и узнать его новую постыдную тайну.       Казалось, все и так уже знают и просто насмехаются над его душевными муками.       Окончания этой встречи он ждал, как самого большого праздника.Но и в конце его ждало ещё одно испытание.       Чёртовы фанаты умоляли о совместных фото с роботом. Стоя в его объятиях Хенджин ощущал, как неистово колотится сердце в груди и вспоминал, как всего год назад его талию обвивала другая рука, теплая, живая и такая родная.       В то время он не придавал значения своим собственным ощущениям. Но помнил четко, как уже за кулисами после фанвстречи стоял напротив Феликса, что поправлял его прическу.       Друг был таким серьезным, с этими сосредоточенно сведенными к веснушчатой переносице бровями, и, в то же время, таким трогательным в своей мягкой ненавязчивой заботе, что в груди щемило от нежности.       В тот миг взгляд Хенджина скользил по губам Ликса и тело будто обливало кислотой. В голове шумело от внезапного приступа адреналина, а сердце колотилось так, что казалось вот-вот пробьет грудную клетку и улетит куда-то под потолок.       Хенджин тогда не осознавал причин своих ощущений, не понимал, какие желания томят его тело. Ему казалось, что это просто радость после проведенного с фанатами времени и удовольствие от заботы друга. А то что его губы кажутся такими манящими? Ну, это просто адреналин. С кем не бывает, да?       Сейчас же это воспоминание заставило издать глухой стон то ли стыда, то ли тоски. Что же было бы, пойми тогда Хенджин собственные желания и коснись алых губ друга своими? Теперь этого уже никогда не узнать...       – С тобой все в порядке? – пропел сладкий голос за спиной, заставив Хенджина вздрогнуть.       – Прости, не хотел тебя пугать.Ты засиделся в гримёрке, поэтому я хотел проверить, все ли у тебя в порядке. А тут ты, сидишь на полу, стонешь.У тебя что-то болит?       Робот плавно приблизился и уселся на корточки перед Хенджином, тревожно заглядывая тому в лицо.       Линзы его глаз, встроенные, как теперь уже знал Хенджин, приобрели новый насыщенно-лиловый оттенок. А в волосы, белые как снег, были вплетены тонкие золотистые пёрышки. Веснушки на лице тоже сияли золотом, будто подсвеченные изнутри, а на губах блестел полу-прозрачный тинт с каким-то стальным оттенком.       Его лицо сегодня было подчёркнуто нечеловеческим и, как никогда прежде, не похожим на лицо Феликса. Но в горле Хенджина против воли пересохло от сходства происходящего с воспоминаниями из прошлого.       Словно вживую Хенджин видел перед собой теплые карие глаза друга. Он помнил, как его собственная ладонь перехватила руку Феликса, поправлявшую его волосы, а пальцы второй опустились на теплую щеку парня напротив. Тело его в тот миг чуть подалось навстречу и замерло настолько близко, что тепло чужого дыхания оседало мурашками на коже. Хенджин чуть склонил свою голову, сокращая жалкие сантиметры, что разделяли их с Феликсом губы. Глаза друга расширились в растерянности и недоумении.       – Хенджин-а? – отчего-то хрипло пробормотал Енбок, – Что-то не так? Что-то с моим лицом?       И Хенджин сглотнул, нервно поправляя несуществующий изъян в макияже на лице друга своим пальцем и поспешно отстраняясь.       – Хенджин? – вернул голос робота парня в реальность.       И тот моргнул пару раз, фокусируя взгляд на чужом лице.       Лице, что было сейчас непозволительно близко.       Лице, которого касалась его собственная рука.       Все его тело сковал ужас происходящего.       Погрузившись в воспоминания о едва не произошедшем в прошлом поцелуе с Енбоком, он сейчас чуть не поцеловал робота.       От мысли о том, что могло произойти что-то столько непоправимое, парня бросило в холодный пот, а на глаза сами собой навернулась слезы стыда и отчаяния. И все же он не в силах был отстраниться от проклятого робота. Не в силах просто пошевелиться, ведь казалось, что его мир разобьётся на осколки от любого движения.       Рука робота мягко накрыла его пальцы и отвела их от прохладной щеки. Затем сжала и прислонила к своей груди, в то время как вторая обвилась вокруг подрагивающих плеч, притягивая парня в теплые объятия. Хенджин, совершенно не владеющий сейчас своим, ставшим вдруг совершенно ватным, телом, покорно спрятал свое лицо за плечом робота.       – Все в порядке, – шептали его губы сводящим с ума до боли знакомым, дорогим и любимым голосом, пока рука мягко поглаживала спину, – Тебе нечего стыдиться, и не о чем переживать.       – Есть, – отчаянно замотал головой Хван, глотая непрошенные слезы.       Он буквально ненавидел себя сейчас. Задыхался от этой едкой невыносимой ненависти.       – Нет, ты не виноват, что так скучаешь по нему. И не виноват, что меня сделали таким похожим. Мне жаль, Хенджин, правда жаль, что все так происходит. Ты достоин того, чтобы быть с тем, кого любишь, – шелестел голос в пряди его волос мягким шепотом.       И Хенджину становилось легче. От того, что не нужно быть сильным, не нужно отрицать собственные чувства, не нужно ничего скрывать.       – Ты был прав, чертов робот, – горько прошептал он, обнимая Нью-Ликса в ответ, – Ты был как всегда, блин, прав.       В ответ в голосе робота послышалась улыбка:       – Пора бы уже привыкнуть, Джинни, что я никогда не ошибаюсь.