Пустота. В ней нет ничего. Она — абсолютный антипод материи, полное отсутствие любого вида физической вещественности. Нечто намного более парадоксальное, чем прозрачный космический вакуум. Однако, мир не заканчивается тем, что могут ощутить ограниченные человеческие рецепторы. В Пустоте нельзя полагаться на телесные органы чувств. Физике и биологии здесь нечего делать, как, впрочем, и всем остальным естественным наукам. Человек, находясь в грубой земной оболочке, никогда не окажется в Пустоте. Ощутить, почувствовать её всепоглощающую глубину может только душа. Душа, лишившаяся тела.
«Легенда о Пустоте»,
неизвестный мироходец
* * *
Плотный комок густого мрачного тумана степенно проплывал по холодному пространству гротескно-необъятного Междумирья. Вокруг сверкали мириады бледных, почти потухших звёзд. Поблёскивали, бурля таинственной энергией, бесформенные воронки разноцветных порталов, парящие то тут, то там. А клубок дыма всё плыл и плыл, медленно, но верно преследуя безызвестную цель. Впереди сосущим бездонным провалом зияла Чёрная Дыра. В ней исчезало всё, что имело неосторожность подлететь к ней слишком близко, но туманный ком не менял ни скорости, ни направления. Он приближался к своей цели спокойно, не торопясь и не сомневаясь. Как запрограммированный последовательным и чётким алгоритмом робот. Как существо не живое, отличное от человека, непредсказуемого в нерушимости своей, данной Провидением, свободы выбора. Дым подплыл к Дыре вплотную и… пропал. Хотя, вернее будет сказать, переместился. Вошёл прямиком в её беспроглядное жерло. Дымный ком оказался в Пустоте, не повредив, однако, её хрупкого нутра. Но он не остановился на достигнутом, продолжая уверенно плыть к цели. К цели, что теперь была в его распоряжении. В предполагаемой сердцевине Пустоты парили три маленькие звёздочки, мягко разливающие невидимый людскому глазу тихий свет. Души́. Человеческие души. Это были именно они. Клубок дыма, передвигаясь всё так же степенно и плавно, подплыл к ярким огонькам и протянул к ним три длинных туманных щупальца. Щупальца обернулись вокруг беззащитных звёздочек, казалось, перекрывая их огню дыхание плотным кольцом дыма. Свет душ задрожал. Через жуткие щупальца по маленьким огонькам проходили, как удары тока, волны страха и уныния, тоски и отчаяния. Мутно-тёмный туман выжидал, прекрасно осознавая, что происходит. Одна за другой души медленно гасли, задыхаясь. Вот уже последняя из них, третья, сдалась. Туманные отростки деловито и неторопливо отпустили жертв. Вместо бывших, светлых, сверкающих звёздочек из-под щупалец показались три слабо тлеющие, измученные искорки. Клуб дыма установил, что работа завершена и равнодушно поплыл в обратном направлении. Пустота прорезалась, приоткрылась, ожидая, когда сможет выпустить мглистый клубок из своих беспросветных недр, но туман был всё так же безжалостно нерасторопен. Тусклые поблёкшие крошечки душ остались позади. Туману не было до них дела, так как задачу свою он выполнил полностью. Дым уже преодолел большую половину пути, когда та самая, погасшая последней звёздочка внезапно мигнула и вспыхнула. Её тихий, собирающийся с силами огонь неравномерно, то почти погасая, то опять ослепительно вспыхивая, разгорался. Парящие рядом со снова запылавшей душой искорки, будто согревшись её жаром, стали робко, нерешительно загораться следом. Так, пока дым, почуяв неладное, медлительно оборачивался и плыл назад, все три души уже ярко полыхали. Ком тумана попытался снова подползти к душам, но ему их было уже не нагнать. Искрящимся клином они пронеслись мимо него и ускользнули в открывшуюся для комка щель выхода. Но дым не останавливался. Он плыл за ними, стремясь закончить выполнение «алгоритма». Пылающие души, даже высвободившись из мрачного плена Пустоты и оказавшись в Междумирье, продолжали нестись вперёд, подгоняемые страхом. Они летели, сломя голову, не видя дороги и не обращая ни на что внимания. Их неосторожность аукнулась им почти в самом начале пути. Невнимательные звёздочки влетели во вставший у них на пути портал и исчезли в нём. Дым замер, навсегда потеряв цель из виду. А звёздочки перемещались в новый для них мир. Потоки энергии портала сначала швыряли души из стороны в сторону, не зная, что с ними делать, а потом догадались немного изменить реальность своего мира, чтобы как-то запихнуть нежданных гостей в материальные рамки. Первой переместилась та душа, которая, зажёгшись, согревала и вела за собой остальных. Второй переместилась одна из ведомых, шедшая след в след за лидером. Третьей переместилась чуть отстающая последняя, светившая самым лёгким светом. Мир принял их и они стали его неотъемлемой частью. Элементом его конструкции.* * *
10 октября 983 года Деревня Скрытого Листа Кушина Узумаки, она же Кровавая Хабанеро, она же Красноволосый Демон Листа, рожала своего первенца. Её лицо было бледным, по сморщенному от боли лбу скатывались капельки холодного пота. Четвёртый хокаге, отец рождавшегося, стоял подле жены и волновался. Хотя основной его задачей было сдерживание Девятихвостого в печати — во время родов джинчуурики не могли делать это самостоятельно. Акушеры подбадривали роженицу, супруга Третьего, Бивако Сарутоби, контролировала ситуацию. Анбу стояли на страже у входа в импровизированный родильный зал. Наконец, раздался громкий плач. Светловолосого младенца быстро вытерли, запеленали и показали матери. Мать счастливо, хотя и измученно, улыбнулась. Минато вытер внезапные слёзы облегчения, осчастливленный и немного ошеломлённый фактом отцовства. Роды прошли успешно. Все присутствовавшие собирались уже выдохнуть, как родившая только что женщина вдруг переменилась в лице, а Сарутоби скомандовала: — Не расслабляемся, второй пошёл! Напряжение, смешанное с изумлением в равных пропорциях, снова отяжелило воздух. Красноволосая куноичи закричала, поднатужилась, и… снова родила. Пространство пещеры пронзил ещё один детский голос. Этот плач был тише, жалобней. — Девочка. — огласила Бивако, промакивая животик новорождённой запасным полотенцем. — Удивительно, двойня. Видимо, брат загородил её собой на УЗИ. Поражённые родители посмотрели на нежданную дочь, переглянулись и пару секунд смотрели друг другу в глаза, прежде чем Кушина робко улыбнулась и, предлагая, произнесла: — Ашина? Минато нежно посмотрел на жену и решительно кивнул: — Ашина. И супруги перепели пальцы рук, чувствуя мягкую, теплую, самую тесную близость людей, окончательно ставших семьёй. Тем временем, человек в маске, бывший ученик новоявленного отца двоих детей уже перебил, быстро и бесшумно, всю многоопытную охрану пещеры. Мимолётное счастье четы Намиказе было разрушено, растоптано и развеяно по ветру. Плачущего грудного мальчика никто не успокаивал, притихшую девочку с дрожащими ручонками никто не утешал. Тёмная кровь сочилась из сквозных дыр в животах ещё тёплых родителей. Вокруг царила ночь, разруха и неопределённость. Большие серые глаза младенца были наполнены ужасом.