beyond enmity

— Ты слишком очевидная, Грейнджер, — он, ловким движением пальцев, убирает трусы в карман брюк и ухмыляется. — Могла бы взять не жёлтое такси. А то так даже скучно. — Отдай их, — она всё ещё стоит на месте, словно приклеена мощным клеем. Тело не двигается, а лоб мгновенно хмурится. Ситуация безумная: Гермиона стоит посреди пустой улицы, возле кирпичного здания и просит у своего друга собственное нижнее бельё. Да, и его нахождение здесь всё ещё ей неизвестно. — Серьёзно, Драко. — Забери, Красная Шапочка, — он продолжает ухмыляться, наслаждаясь тем, как она реагирует на каждую фразу. Все в компании знали эту историю: маленькая Грейнджер играла в школьном спектакле и в кульминационный момент вместо весёлой песни вырвала на тех, кто сидел в первом ряду. Кличка осталась, правда, никто давно об этом не вспоминал. Кроме него. — Большой и Страшный серый волк к твоим услугам. — Не называй меня так, — она нервно сглатывает и сжимает кулаки, всё ещё не двигаясь. Её терзало изнутри, словно кто-то режет ножом, причиняя с каждым порезом всё больше неприятных ощущений. Глупо было надеяться на его сочувствующие фразы или попытку спокойно выяснить все обстоятельства. Они дружили, но их трудно назвать друзьями. — Почему? Я думал, что маленькие красные шапочки любят подслушивать чужие разговоры, прячась в грёбанном шкафу, — Драко сам сокращает расстояние между ними, делая несколько больших шагов навстречу к ней. Его раздражало всё: то, что она следила за ним, то, что случайно услышала разговор, и то, что придётся отвечать на идиотские вопросы, стараясь держать честь репутации. Никто не должен был знать. Тем более, Грейнджер. — Я думал, ты умнее, Шапочка. — Это вышло случайно. Я просто… испугалась, вот и всё, — её голос предательски дрожит, а глаза отпускаются вниз. Гермиона понимает, что не права. Понимает, что виновата перед ним. Подслушивала, следила, пыталась унять своё любопытство, поступая как настоящая эгоистка. Лучше бы осталась в пансионате и праздновала удачную пересдачу Тео. — Я же не знала, что это ты! — Поэтому решила следить за мной, а не подойти и поговорить, м? — Малфой цокает и закатывает глаза. Он ненавидит ложь. В любом её проявлении. — Раз уж ты такая любопытная, то вот тебе урок от меня. Держи язык за зубами, поняла? Мне не нужны лишние вопросы. — Сначала ты расскажешь мне. — Что? — его лицо не меняется, но в голосе слышатся нотки раздражения. — Что ты сказала? — Ты расскажешь мне, что здесь происходит. Иначе, — она дёргается, — я узнаю сама и расскажу об этом нашим друзьям. В воздухе повисла зловещая тишина. Он пристально смотрит на неё, не отрывая взгляда. Она и сама не знала, почему поступила так. В её голове вертелось множество идей: заказать такси и уехать, забыв всё как страшный сон. Попытаться извиниться перед ним и стереть из памяти воспоминания события вчерашнего вечера, делая вид, что ничего не происходит. Закрыться в своей комнате и окунуться в сладкое чтение, погружаясь в мир любовных романов. Ну, или начать писать эссе, которое задали к концу месяца. Столько вариантов и теперь снова темнота. Гермиона всегда была упрямой. Речь идёт не только об оценках или блестящих попытках избегать вечеринки. Она всегда доходила до истины. Шла ли речь об истинной философии книги или о том, что тревожит друзей. Ей нужно было знать причину. Знать ответы. — Думаешь, что можешь ставить условия, Гермиона? — его голос сладкий и мягкий, настроение вмиг поменялось, пусть и на его лице ничего не изменилось. Он запускает ладонь в свои волосы и откидывает непослушные локоны назад. — Ты никому не расскажешь, даже если я тебе ничего не скажу. — Почему? — она не отступала. — У тебя нет силы мной управлять. Серьёзно, Драко, я хочу помочь. — Потому что, — он поднимает её подбородок большим пальцем и ухмыляется, — Большой волк тебя съест, — Драко рычит и с болью целует её, не давая возможности на сопротивление. Его язык грубо проникает в женский рот, не спрашивая разрешения. Она чувствует, как губы начинает покалывать от жесткости, с которой он кусает и тянет снова и снова, будто бы извиняясь, облизывает новые раны. Пытается поднять руку и ударить его в грудь, но парень перехватывает попытку, а затем берёт за вторую и задирает вверх. Гермиона, как бы этого не хотела, вытягивается и отчаянно делает вид, что ей не нравится. Нравится. Чертовски сильно нравится. Она просто не может признаться себе в том, что чувствует необъяснимое желание к тому, что является неправильным. К тому, кто полностью побеждал её во всем. Прижимается к нему поближе и тихо стонет, наслаждаясь его настойчивостью. Её запал сходит на нет, и внутри неё зарождается приятное возбуждение. Вторая рука Малфоя двигается вниз и ложится на спину. Какая ему выгода? Унизить и попытаться играть на струнах остатков адекватности? — Понравилось? — он шепчет ей в губы и вмиг отстраняется, словно ничего не произошло. Его зрачки увеличились, дыхание сбилось, но лицо не изменилось. Всё прежнее холодное спокойствие. — Ты… ты… что это было? — Гермиона не понимала себя. Не понимала, почему позволила ему овладеть собой, и не понимала, почему не дала ему между ног. Её словно вовлекали в странный гипноз, и она, пусть и не отдалась полностью, не оказала должного сопротивления. Страшнее от того, что внутри всё переворачивалось. Она ощущала странное покалывание внизу живота и то, с какой силой горят щёки. Это пугало. Всё это пугало. Сердце колотилось, а глаза бегали из стороны в сторону. Её собранность, как карточный домик, полетела вниз. — Моя страховка, — Драко пожимает плечами. — Хочешь рассказать всем? Валяй. Но не жди, что и я промолчу о нашем страстном поцелуе. Интересно, как твои сахарные мальчики на это отреагируют, м? — Ты ненормальный! Ты… ты… чудовище! — ей хотелось кричать на всю улицу, хотелось ударить его в грудь и убежать, скрываясь в темноте лондонских улиц. — Так нельзя поступать! — Я не притворялся хорошим, Красная Шапочка, — он дёргает её за нос и улыбается. — Ты сама приняла это решение. — Они не поверят тебе, — она вспоминает об его уголках и прикусывает губу, пусть это и больно. — Гарри и Рон никогда не поверят тебе. — Правда? Ты в этом уверена? Она промолчала. Ответ был очевиден обоим, но признавать своё поражение — слишком тяжело. Горькое разочарование от того, что всего можно было избежать, снова появилось во рту. Гермиона знала, что ему поверят, и дело не только в его репутации. Он мастерски умел убеждать. Любого человека, даже самого непреклонного и упёртого. Умело использовал лазейки и знал, как правильно преподнести и заставить верить. Как рассказать ложь, не попавшись на обмане? Сделать это правдой. Гарри и Рон не подозревают, что она близко общается с ними. Они познакомились чуть позже, и она просто не решилась на откровения. Что будет, когда вскроется правда? Они будут разбиты. Будут разочарованы. Перестанут с ней общаться, ведь Гермиона так долго врала и не посчитала правильным строить дружбу на честности. Они будут смотреть на неё с осуждением, станут шептаться в коридорах. Она была слишком привязана к друзьям. И не умела отпускать людей. — Ну что? Мы договорились? — Малфой знал, что она и так согласилась. Он привык к её молчанию и понимал, что в эти моменты она сдаётся. Как на занятиях, когда они ведут жаркий спор и последнее слово, в конце концов, остаётся за ним. Он всегда побеждал. — Да, — Грейнджер легонько кивает головой и ещё больше сжимается от страха. Происходящее влияло на неё слишком сильно: мысли были далеко от привычного состояния. Она думала о поцелуе, о нём и снова о поцелуе. Вспоминала о его губах и пыталась вырвать из себя навязчивые воспоминания. — Но ты всё равно расскажешь мне. — Что ты хочешь узнать? — он скрещивает руки около груди и пристально наблюдает за ней. Сейчас тайна перестала быть такой волнительной. — Где мы? С кем ты разговаривал? Что за процент? — адреналин ударял в голову и план плавного побега ушёл на второй план. Они должны быть равны. — Что тут происходит? — Какая ты любопытная, — Драко отходит в левую сторону и облокачивается о кирпичную стену. — Можешь называть это моим хобби. — Хобби? — С приятными бонусами. Деньги меня не особо волнуют, — он ухмыляется. — Дело в другом. — И в чём же? — она не подходит ближе, боясь снова сократить расстояния. Одна часть её тянула к нему, а вторая возвращала в реальность. — Ты можешь перестать говорить загадками! — Называй это усиленными тренировками. Больше я всё равно не скажу, — из его уст выходит недовольное цоканье. — Забудь это место. Такие маленькие девочки, как ты, могут навлечь на себя лишнее внимание. — Где мы находимся? — Гермиона начинала злиться, но пыталась сохранять равновесие. — Где мы находимся, Драко? Он не отвечает, а снова подходит к ней и хватает за руку, прижимая ближе к себе. Его дыхание размеренное и спокойное, но глаза наполнены животным желанием. Она не могла сказать чего именно: убить её или снова поцеловать. В отличие от неё, Малфой обладал контролем над собственным телом и головой. Никто не сможет разгадать его настроение, если он этого сам не позволит. — Послушай, — Малфой опускается чуть ниже, до её уха и обжигает своим дыханием фарфоровую кожу. — Есть вещи, которые сломают твой маленький внутренний мир, и никто не станет тебя жалеть. Лучше не лезь в мои дела, поняла? Иначе в следующий раз я не буду останавливаться. Его водитель ехал быстрее по незнакомым ей улицам и подъехал к стенам пансионата за пятнадцать минут. Может, прошло больше времени, но она не замечала. Её пустой взгляд лишь лениво разглядывал проплывающие мимо здания, стараясь сосредоточиться на размытых лицах случайных прохожих. Её мысли перестали терзаться учебой и сочинениями, вихрем возвращаясь к тому, что произошло в тот тёмном переулке. Она хотела это забыть. Хотела придумать для себя оправдания и поверить, продолжая жить так, как привыкла. Могла ли? Ответа нет. Гермиона всегда тянулась к сложным заданиям, ища правильные решения, несмотря на то, как становится трудно. Сейчас напал потерялся в темноте. Освещать эту бездну не было ни сил, ни желания. Сгореть в холодном огне? Что ж, принять поражение гораздо легче, чем раньше. Она безвольно тянула своё тело по лестнице главного входа, пытаясь выглядеть естественно. Волосы растрёпанные, пальто в суматохе расстегнулась, а губы распухли от поцелуя. Наверное, именно такой её хотел видеть Блейз после вечеринки. Правда, для такого состояния не нужен алкоголь и дорогое платье. — Гермиона! — Рон появляется внезапно, направляясь навстречу к ней. В его руках спортивная сумка и бутылка с водой. — Я не ожидал тебя увидеть. Ты из центра? — Ага, — она натянуто улыбается и кивает. Друзья не виноваты в том, что произошло, и ей нужно сохранить лицо. — А ты куда? — Решил поплавать, — его улыбка настолько солнечная, что не трудно было догадаться, как он рад этой встрече. — Гарри сейчас подойдёт. Не хочешь после встретиться? Вчера мы так и не посмотрели кино. — Я бы с радостью, но ноги отрываются от боли. Пришлось идти к новому книжному магазину пешком, — Гермиона умело врала. — Может, в понедельник? — Замётано. — Отлично, — Грейнджер подходит к двери и тянется к ручке, застывая на несколько секунд. — Гермиона? — она оборачивается на его голос и вопросительно изгибает бровь. — Ты в порядке? Выглядишь… расстроенной. — Конечно, — в её груди больно защемило, а перед глазами вспыхивают, будто нарочно, неприятные воспоминания. Она врала ему. Врала своему другу. — Просто устала. Путь до комнаты казался бесконечным. Она проходила мимо слоняющихся студентов, не обращая внимания на оклики. Ей казалось, что время специально шло медленно. Путь казался бесконечным. Голова пухла, раскалывалась на две части. Её тошнило, хотелось вывернуть желудок наизнанку. Стереть со своих губ сладкий привкус яблока, стереть его горячее дыхание, стереть его наглую ухмылку и томный голос. Гермиона ненавидела себя за враньё. Ненавидела себя за то, что попала в эту ловушку. Ей придётся смотреть в глаза собственным друзьям и держать внутри тайну, терзаясь из-за собственной совести. Она сожрёт себя. Рано или поздно окажется в луже и снова в полном одиночестве. Как маленькая и глупая девочка, стремящаяся за своими амбициями. — И где ты пропадала, дама в красном? — в комнате оказалось многолюдно. Пэнси сидела на краю кровати и хихикала. — Я уже полчаса тебя жду. — Напомни мне забрать у тебя дубликат ключей, — она тяжело выдыхает и закрывает дверь за собой. Сейчас у неё не было желания с кем-либо разговаривать, но выгонять подругу из-за плохого настроения не лучшая идея. — Что-то случилось? — Хочу спросить у тебя, — брюнетка подозрительно сужает глаза и пытается выглядеть серьёзно, хотя её и выдаёт озорная улыбка. Пэнси редко расстраивалась: она смотрела на жизнь иначе. Если получила плохую оценку, то просто пожимала плечами и не пыталась скорее исправить. Не переживала из-за слухов вокруг собственной персоны и не волновалась по поводу неудачных свиданий. Шла с легким настроением и не желала тратить своё время по пустякам. — Выглядишь так, словно сожалеешь о чём-то. Или нет. — Я просто устала, — Грейнджер потирает переносицу большими пальцами и тяжело выдыхает. На её лице всё написано. — Ты не ответила на мой вопрос: что-то случилось? — Всё отлично, кроме того, что Джек оказался грёбанным женатиком с маленьким членом, — Паркинсон недовольно цокает, — и прыщом между бровей. — Он женат? — её рот раскрывается в немом удивлении. — Вы же познакомились на вечеринке. — Да. Ему нравятся малолетки, вроде меня, и дрочить в грязных туалетах. В общем, — она демонстративно поднимает левую руку, — торжественно клянусь, что это моё последнее свидание. — Ты клялась три свидания назад, Пэнс. Серьёзно, — Грейнджер мягко хлопает её по спине и полностью сосредотачивается на проблеме подруги, — пора присмотреться к ровесникам. — Ну что я могу сделать, если их волнует только перепихон? — её возмущение, кажется, слышно на весь этаж. — Ладно, я тоже не против быстрого секса, но не на постоянной основе. — А мужчины, значит, зовут тебя замуж? — Я от них этого не жду, — женские пальцы нервно постукивают по экрану телефона, а глаза отпускаются вниз. — Ну, почти. — Пора понять, что возраст ничего не решает, — Грейнджер обнимает её за плечи и прижимает ближе к себе. — Надо просто влюбиться. — Может, стать лесбиянкой? — Отличная перспектива, — она ухмыляется. — Только я с тобой встречаться не буду. — Ладно, — Пэнси резко поднимается и поворачивается к ней, меняя небольшое раздражение на игривость. — Пойду приму ванну и запью всё вином в сладком одиночестве. Присоединишься? — Спасибо, но я воздержусь, — она хотела побыть в одиночестве, пусть и погрузиться в очередную тьму. Она остаётся наедине с собой спустя несколько секунд, и из груди выходит облегчённый выдох. Пэнси догадалась и будет задавать вопросы, а у неё не получится обманывать до последнего. Нельзя сдаваться. Гермиона просто не могла об этом рассказывать: во-первых, потому что касается другого человека, а во-вторых, этот человек ей угрожал. Если проболтается, то потеряет всех. Останется одна, в луже собственных иллюзий и обмана. А он? Он будет наблюдать и ухмыляться, не желая протянуть свою руку. Это Драко. Драко, мать его, Малфой.

от кого: неизвестный номер [Как ты отреагируешь на то, что страшный и большой волк наблюдает за тобой из шкафа?]