beyond enmity

Она испепеляла взглядом экран телефона и не могла пошевелиться. Её тело парализовано: вряд ли способна была убежать. Глаза наполняются животным страхом, а руки сжимают корпус до побеления костяшек. Если страх обладает лицом, то ей известны его черты. У страха серые глаза, платиновые волосы, спадающие на лоб, и дьявольская ухмылка. Собственный кошмар, сидевший в шкафу. Этого ведь не может быть, верно? Он не мог ехать за ней и не мог попасть в пансионат раньше. Не мог пройти мимо главного входа и не столкнуться с ней. Не мог, просто не мог! Драко был занят делами и не бросил бы их ради дешевого розыгрыша. Разум боролся со страхом. Она всегда следовала за логикой и не поддавалась панике, даже в самые внезапные моменты. Всегда действовала строго правилам — и это помогало. Помогало избавиться от острых когтей тревожности, царапающих её изнутри. Не могла позволить себе поддаваться. Не сейчас. Не снова. от кого: неизвестный номер [Молчишь, Красная Шапочка? Нравится, что я наблюдаю за тобой? Мне тоже это нравится] Телефон вибрирует и Гермиона нервно сглатывает. Пальцы дрожат, и она боится перевести взгляд на большой коричневый шкаф, стоящий с правой стороны от кровати. Боялась, что увидит там его. Но ведь он ей знаком, верно? Это не маньяк или убийца, преследующий свою жертву по пятам, ища удобного момента для нападения. Почему сердце колотится? Почему бьётся в бешеном ритме, а по коже бегут мурашки? кому: неизвестный номер [Это не смешно, Драко] от кого: неизвестный номер [Кто сказал, что я шучу?] — Его там нет, Гермиона, — она говорит шёпотом и закрывает глаза, медленно качаясь из стороны в сторону. Обнимает себя руками, как делала в детстве. Поглаживала свою кожу и представляла, что находится в другом месте. Это должно помочь. Должно. от кого: неизвестный номер [Думаешь, правильно следить за людьми, сидя в шкафу? Я лишь показываю тебе каково это] кому: неизвестный номер [Я поняла тебя! Я уже извинилась и сказала, что это вышло случайно! Прошу, перестань так издеваться надо мной] от кого: неизвестный номер [Почему ты не присоединилась к Пэнси? Ей явно нужна твоя поддержка, Шапочка] Она ощутила холодные руки страха на своей шее. Её горло сдавливали, сжимали и собирались задушить. Медленно давили и наслаждались зелёными глазами, наполняющимися ужасом. Момент, когда грань превращается лишь в иллюзию и ты наблюдаешь за отчаянными попытками человека схватиться за последний шанс. Последний вздох. Её сознание дорисовало оставшиеся детали: не нужно было убивать для того, чтоб ощущать леденящие сознание эмоции. Отчаяние. Безысходность. Кошмар. Он не причинит ей вреда. Не причинит. кому: неизвестный номер [Прекрати, ты пугаешь меня] от кого: неизвестный номер [Так открой эту дверь, Красная Шапочка. Убедись] Гермиона переводит свой взгляд на двери шкафа и звучно вздыхает. Её сознание отчаянно кричит, что нужно выйти из комнаты и сообщить куратору о происходящем. Направиться в зону отдыха и присоединиться к друзьям, празднующим пересдачу Тео. Позвонить Паркинсон и попросить вернуться. Сделать то, что делала всегда. Не подходить, не открывать, не заглядывать. Не поддаваться. Грейнджер не слушала собственный голос. Она, словно загипнотизированная, медленно поднялась с кровати и направилась в лапы монстра. Шкаф теперь казался невероятно огромным. Настолько огромным, что там действительно мог уместиться большой волк, как из сказки. У неё было немного вещей и он внутри всегда был полупустым. Ощущает внутри себя сожаление. Нужно было соглашаться на постоянный шоппинг с подругой и заполнять полки бесполезной ерундой, которая не имеет для неё никакой пользы. Она предоставила ему место. Пространство. Возможность. — Всё хорошо, — инстинктивно кусает губу и тянется к золотистой ручке, резко потянув дверцу на себя. Зажмуривает глаза и отворачивает голову в сторону, боясь ощутить тёплое дыхание на своих щеках. Сжимает кулаки, готовясь отбиваться от него. Готовясь защищаться. Ничего не произошло. Ни через секунду, ни через пять, ни через десять. Вместо язвительных комментариев и вынужденных прикосновений явилась тишина. Мёртвая тишина, заставившая её открыть глаза. Никого. Внутри шкафа, помимо большой спортивной сумки, в которой она перевозила вещи, никого не было. Ни единой живой души. Внутри неё кипела ярость, словно раскалённый металл, смешиваясь с горьким чувством очередного поражения, словно пустота, в которой звучит его сладкий голос с лёгким акцентом. Глаза темнели от негодования, а сердце билось с силой, напоминая о том, как легко её могут обвести вокруг пальца. Он обманул. Играл на ней, как на собственной гитаре. Ощущал яркий вкус победы на кончике языка и наслаждался той властью, которой владел. Драко Малфой владел всем. Но ему всегда будет мало. Воскресенье прошло для неё незаметно, словно плывущая вода, смывающая следы времени. День, обычно наполненный умиротворённой тишиной и мягким светом, оказался мрачным и бесцветным из-за разбитого состояния её души. Из-за очередного поражения. Вместо покоя день принёс лишь тяжёлые размышления о происходящем, делая каждый момент серой тенью, стоявшей над ней непрерывно. Она не выходила из своей комнаты, ссылаясь на отравление. Не смогла подняться с кровати даже тогда, когда желудок подал естественные позывы. К счастью, Тео заглянул после обеда и принёс куриный бульон вместе с рассказами о прошлом вечере. Гермиона старалась слушать, старалась притворяться, что с ней ничего не происходит. Ей нужно, нет, необходимо выйти из этого состояния. Драко больше не отвечал, не писал и не запугивал. Возможно ли всё забыть? Нет. Возможно ли всё время притворяться? Возможно, этот вариант единственный. Правда, у неё это всегда плохо получалось. — Доброе утро, понедельник, — за окнами замедленно разгонялась дремучая тьма ночи, уступая место пастельным оттенкам утреннего неба. В коридорах зазвучали приглушённые шаги учащихся, создавая невидимую симфонию начинающегося дня. Она еле открыла глаза, проснувшись за несколько минут до будильника. Вчера пришлось сесть за домашнее задание гораздо позже, чем обычно. Не могла собраться, переделывая задания несколько раз и находя всё новые ошибки в сочинении. Гермиона ненавидела себя за то, что не могла прогулять. Проклинала судьбу за то, что не проснулась с высокой температурой и не смогла таким образом избежать встречи. Встречи с ним. С друзьями, которым приходится врать. Гермиона шла как в тумане. Под глазами огромные синяки, которые получилось удачно скрыть толстым слоем тонального крема. Губы, искусанные в кровь, спрятаны оттеночным блеском. Она выглядела как всегда: с собранными в хвост волосами и идеально выглаженной школьной формой. Аккуратные чёрные балетки и гольфы, плотно прилегающие к капроновым колготкам. Это лишь оболочка. В её душе скрывалась тайна, замаскированная улыбкой и идеальным внешним видом, словно приглушённым светом в заслонённой комнате. Глаза, которые казались ясными, скрывали туманные оттенки, а каждая деталь была тщательно отобрана. В этом состоянии притворства она, к сожалению, становилась мастером. Грейнджер тщательно маскировала истинные чувства страха и ужаса, поглощающие её изнутри. Она танцевала на грани между реальностью и иллюзией, оставаясь собой. Идеальной Гермионой Грейнджер. Она заходит в класс за несколько минут до начала занятий. Раньше всегда приходила за пятнадцать минут, стараясь настроиться и подготовиться к школьной рутине. Сейчас ей хотелось спрятаться ото всех и пробежать на своё место, оставаясь незаметной. Тем более, Тео сегодня взял отгул и уехал к родителям, забирая свою машину из домашнего ареста. Гермиона планировала провести последующие сорок пять минут в полном погружении с физикой и желанием её понять. Но разве неприятность может закончиться так быстро? — Что ты тут делаешь? — на её месте сидел Драко, улыбаясь, обнажая белоснежные зубы. Она видела его на своём месте, раскинувшего колени по обе стороны. Он выглядел абсолютно непринуждённо: его не волновал этот факт. — И тебе доброе утро, — Малфой ухмыляется. — Ты разве не видишь? Я сижу. — Это моё место, — Грейнджер поджимает губы и сжимает кулаки, пытаясь совладать с эмоциями. То, что произошло между ними на выходных, не должно мешать учебе. Его не должно быть здесь. — Это место Тео, а он любезно его мне уступил, — он пожимает плечами и двигается влево, давая ей больше пространства. — Садись, ты ведь не любишь оказываться в нелепых ситуациях, верно? Она снова испугалась. События вечера вспыхивали в подсознании, и у неё не получится выбросить их из головы. Всё проносилось вновь и вновь, а её взгляд наполнялся покорностью. Гермиона могла занять другую парту, попросить Блейза поменяться, прикрываясь желанием поддержать подругу после неудачного свидания. Могла продолжать с ним спорить, оставаясь непоколебимой перед его ледяной стеной. Осознание того, что покорность стала наручникам, сковывающими её руки, стало последним. Он не позволит ей. — Ты меня напугал вчера, — Гермиона садится на своё место и звучно хмыкает, раскладывая учебники по деревянной парте. Голова немного болит от бессонной ночи, но портить свой день окончательно не имела желания. — Я даже не начал тебя пугать, — он пожимает плечами, теребя карандаш между длинными пальцами. Его поза расслаблена, абсолютно спокойна и безмятежна. Он знал, что побеждает её. Мог взять свой приз сразу, но ведь гораздо лучше наслаждаться процессом, верно? Наслаждаться тем, как она медленно теряет собственную независимость. — Вижу, что ты хранишь наш маленький секрет. Польщен твоей верностью. — Мне приятно, что я могу порадовать тебя, — она язвит, не скрывая своего раздражения. — Урок начинается. Будь добр, сделай хоть вид, что заинтересован в этом. Класс постепенно стихает, и в кабинете становится тихо. В её глазах мигрировала усталость, будто волнующие вопросы физики становились иллюзорными тенями на фоне бездонного сна. Размытые взгляды странствовали по страницам учебника, но слова казались далёкими и недоступными, словно загадочные символы. Она не могла слышать учителя. Мистер Чейз объяснял новую тему, выписывая на доске формулы, но перед глазами всё плыло. Гермиона ничего не понимала. Абсолютно ничего. Впервые в её голове не было вопросов о новой теме или желания взять дополнительное задание для повышения основного балла. В её голове была тьма. от кого: Рон [Доброе утро, Миона. Как ты? Хотел напомнить о киновечере, если ты вдруг забыла. Мы будем тебя ждать :)] Телефон вибрирует, отвлекая её от пустых взглядов на незнакомые формулы и возвращает в реальность. Она и забыла о своём обещании, сказанном в порыве неизвестности и страха от того, что произошло в субботу. Снова притворяться, улыбаться и смотреть фильм, не понимая, что происходит. — Твой друг волнуется за тебя, Красная Шапочка? — за большую часть урока он подвинулся к ней, ощущая теплоту женской кожи. Он видел сообщение и знал, что никто не смеет менять его правила. — Читать чужие сообщения нехорошо, Драко, — Гермиона уже перестала паниковать, думая, что всё пройдёт нормально, но в этот же момент ощущает холодные пальцы на внутренней стороне бедра. Она вздрагивает, и из её пальцев тут же выпадает ручка. Голова резко поворачивается в его сторону, вопросительно хмурясь. — Ты же не хочешь сейчас опозориться перед всем классом, учителем и прослыть шлюхой на всю школу? — он приближается к её уху и говорит полушёпотом, не давая другим увидеть моменты столь сладкой игры. В нотках его голоса слышно, как он наслаждается её возмущением и негодованием. — Убери, — Гермиона шипит и пытается сжать ноги как можно сильнее, пытается сопротивляться, не позволяя забирать себя в коварные лапы очередной игры. Ей хватает секретов. — Ты же понимаешь, что не можешь мной управлять. Расслабься и не делай себе хуже, — он угрожал. Малфой раздражён её попыткам дать отпор. Пытаться выиграть. Зачем? Она всегда проигрывался ему. Гермиона оглядывает аудиторию, пытаясь найти спасение. Преподаватель продолжает что-то рассказывать, объясняя новую тему. Одноклассники либо слушали, тщательно записывая конспект, либо занимались своими делами. Никому не было дела до третьей парты, где происходила настоящая война. Никто не мог ей помочь. Она раздвигает ноги, давая парню полный доступ к тем местам, которых не касался никто и никогда. Гермиона чувствует себя жалкой шлюхой, дурой, не имеющей права выбора. Слабой неудачницей, которая боится потерять своих друзей. Жалкой дурой, находящейся вечно в тени. Всегда на второй месте. Она ненавидела себя за то, что позволяла этому происходить. На лице Драко расплывается торжествующая улыбка, он медленно двигает руку вверх, задирая юбку и сжимая нежную кожу. Малфой чувствует, как ноги маленькой отличницы начинают подрагивать, и это приносит неописуемое удовольствие. Наравне с хорошим сексом, когда ты не пытаешься искать быстрый перепихон. Наравне с эйфорией, когда ты ломаешь самую набожную девственницу. Он накрывает рукой ткань нижнего белья и слышит тихий всхлип, она не смогла сдержать вздох возбуждения. Она не могла совладать со своими эмоциями и снова ненавидела себя за это. Ощущение долбанного поражения. — Ты мне нравишься такой, — Драко начинает двигать пальцами по ткани, которая с каждым движением становится всё более влажной. Обыкновенные хлопковые трусы, похожие на те, что он спрятал в своей тумбочке. Так соблазнительно. Так вкусно. Гермиона сжимает руками край парты, переставая контролировать собственные мысли. Она старается, отчаянно старается сосредоточиться на словах учителя, но горячий узел, завязывающийся внизу живота, не даёт сосредоточиться ни на чём. Потерять контроль над телом страшно. Потерять контроль над собственным сознанием гораздо более ужасающе. Признать то, чего она хочет. Она хочет этого извращённого монстра. — П-прекрати, — Грейнджер начинает дышать чаще и громче. Сердце бьётся, а ладони становятся влажными. Мокрыми. Грязными. Драко не отвечает, а лишь наслаждается вздохами и понимает, что его член твердеет, принося ему дискомфорт. Он желает большего. Пульсирующий орган требует схватить девушку, усадить на парту и войти в неё так грубо и резко, как только возможно. Это подождёт. Это может подождать. — Терпи, Шапочка, — Малфой отодвигает ткань и поглаживает нежные складки своей любимой подруги, пусть они и не были друзьями. Ноги Гермионы трясутся всё сильнее, дыхание становится прерывистым и резким, она прикрывает глаза от удовольствия, которое доставляет девушке её личный садист. Личный ночной кошмар, следующий по пятам. Она не может держать себя в руках. Из губ рвётся стон, а остатки здравого смысла пытаются это подавить. Голова кружится от новых ощущений, и кажется, что через несколько минут упадёт на холодный пол, не имея возможности встать. Это и есть оргазм? Нет. — Что… ты… — Гермиона теряется в собственных словах и мысленно считает. Кусает губу, пытается отвлекаться на стены. На картины с учёными, на люстры, в которых давно не меняли лампочки. Пытается рассмотреть Глена, сидящего по правую сторону от неё. Разглядывает его школьную форму, эмблемы и золотые пуговицы на рукавах. Старается не думать о чужих пальцах в собственном нижнем белье. Старается не думать о том, что упала в бездну. Провалилась в самую грязь, не желая подниматься. — Я не шутил про страшного волка, Грейнджер, — он резко убирает руку и ближе придвигается, касаясь языком мочки её уха. — Даже если тебе кажется, что ты одна и можешь лепетать своим язычком, знай, — Драко делает паузу и достаёт телефон из внутреннего кармана своего пиджака, — я всегда слежу за тобой. Гермиона Грейнджер стала не просто свидетелем случайного разговора, попав в ловушку из-за собственного любопытства. Гермиона Грейнджер стала жертвой, добровольно идущей в лапы своего пожирателя. Почему? Ведь Драко Малфой записал этот разговор.