beyond enmity

Она не знала, когда это пройдёт. Не знала, когда всё закончится и ноющая, пронзающая каждый участок её кожи, боль утихнет. Всё случилось слишком быстро: у неё не было возможности даже прийти в себя. Известие о помолвке Драко Малфоя с Асторией Гринграсс пронзило её, словно она оказалась на острие клинка, болезненно разделяющего её мир на две непримиримые половины. Её дыхание замерло, когда каждое слово проникало в её сознание, словно яд, проникающий в её кровь. В глазах мелькнули воспоминания, словно фантомные муки прошлого, которые до сих пор мучили её душу. Она ощутила резкий укол утраты, словно роза, цветущая в саду, была обрублена клинком безжалостной реальности. Гермиона чувствовала, как внутренние стены её защиты рушатся под напором эмоций, как замок, охраняемый многочисленной стражей, падает перед натиском врага. Женские руки дрожали, когда она пыталась удержать контроль над собой, но внутри неё бушевал вихрь чувств, непонятных и болезненных. Хаос, разделивший её жизнь на две половины, сломал последнее, что держала Грейнджер на плаву. В сознании мелькали образы прошлого — моменты с ним, которые она бережно хранила в своей памяти, пусть и пыталась отрицать всё, что происходило. Предательство и пустота охватывали её, словно ледяной омут, глубокий и необъятный, и она оставалась одинока с этими чувствами. Гермиона снова осталась одна. Наедине со своими демонами, призраками прошлого, что бесчеловечно преследуют её на каждом шагу. — Я рад, что ты приехала, милая, — её отец, чьи волосы давно покрылись сединой, а в уголках губ образовались маленькие морщинки, всегда с теплотой встречал единственную дочь. Он был гораздо эмоциональнее своей жены: женщина просто не умела подбирать правильные слова. — Как учёба? Ты не заболела? — Всё хорошо, просто отравление, — ей пришлось соврать медсестре и взять липовую справку, ведь больше оставаться в пансионате не могла. Единственным решением было - уехать к родителям. Она знала, что они будут рады, пусть и внезапный приезд отличницы может вызвать вопросы. Сейчас это не имело значения. Гермиона не хотела видеть ни Драко, ни друзей, ни Гарри с Роном. Не могла смотреть им в глаза и знать, что каждая фраза, сказанная в последнее время, была чередой обмана и фальши. Она просто устала. — Как твоя работа? — О, дорогая. Всё отлично, — он делает несколько глотков крепкого чая и немного приспускает очки. В его взгляде читалась скрываемая усталость: хотя, это не было чем-то удивительным. С годами Том стал гораздо чаще уставать, отдавая предпочтение дневному сну. — Взял небольшой отпуск. Мне нужно разобрать бумаги. — А где мама? Снова гостит у мисс Маркал? — мама часто уезжала в соседний город к своей давней подруге, и её отсутствие не удивляло. Хотя сейчас нелепые и простые диалоги приносили ей некое умиротворение: в них она забывала о том, что происходило. Несмотря на все старания, скрытые косметикой синяки не придавали ей жизни. Гермиона плакала. Плакала, пока ехала в машине. Плакала, когда стояла на крыльце дома. Плакала, когда закрылась в ванной комнате, стараясь скрыть истерику от отца. Разве может быть так много слёз? Разве ей не должно стать легче? Почему нельзя стереть воспоминания? Почему нельзя проснуться и больше не помнить его имя? Больше не видеть болезненные воспоминания и не чувствовать себя полнейшей идиоткой, не способной отличить игру от истинных чувств. Зачем нужны книги, если она не разбирается в жизни? Так должно было случиться. В конце концов, она знала его не первый год и могла предположить, что всё кончится полной катастрофой. Злиться на него? Бессмысленно. Она злилась на себя. Злилась, ведь понимала, на что идёт. Злилась, ведь дала ему силу, дала ему власть. Почему? Потому-что боялась потерять друзей. Боялась, что они не поймут её. Боялась, что снова останется одна. Какая же ирония. Гермиона Грейнджер осталась одна, со своими демонами и муками совести, поглощающими её изнутри. — Да, твоя мама… отдыхает, — Том прочищает горло и откладывает фарфоровую чашку в сторону, укладывая руки в замок. Ему было тяжело: последние недели выдались трудными и разговор с дочерью всегда откладывался в дальний ящик. Не хотел отвлекать от занятий, к тому же, разве это имело значение сейчас? Она давно выросла. — Миона, нам нужно поговорить. — Конечно. О чём? — она едва ли слушала его. Мысли давно потерялись в потоке бесконечных вопросов, упреков и злобы. — Что-то случилось? — Это ни коем образом не отразиться на тебе, милая. Всё, что происходит между нами не должно касаться тебя. Мы всё ещё остаёмся семьёй, и ты достаточно взрослая, чтоб понять нас. — Ты о чём? — она поднимет уголки губ в нервной улыбке. — Я не понимаю. — Мы разводимся, Миона. — Ч-что? — её голос дрожит, а глаза снова наполняются слезами. Она не могла поверить в то, что услышала. Не могла поверить в то, что между ними существовали проблемы. Да, родители ссорились, да, у них случались крупные конфликты, но они всегда разрешались. Всегда. Мама ведь не умела долго злиться, правда? Судьба не может быть так жестока к ней. — Понимаю, что тебе трудно это воспринимать, но в твоей жизни ничего не изменится. Мы любим тебя и всё ещё остаёмся одной семьёй. — Семьёй? Пап, ты серьёзно? — она резко поднимается, и стул с треском падает на мраморный пол. Ей было трудно дышать: слёзы душили её, и больше не было смысла сдерживаться. Всё в один день рухнуло. Рухнула вера в любовь, потеряна искренность и не было больше семьи. Больше не было нормальной жизни. — Я… я не могу поверить! Не могу поверить, что это происходит на самом деле. — Милая, пожалуйста, успокойся. Просто выслушай меня, — мужчина поднимается вслед за дочерью, но кажется, это делает только хуже. Гермиона не хотела слушать оправдания: возможно, она отреагировала бы менее остро, не случись та ситуация с Драко, но это уже не имеет значения. Всё перестало иметь значение. — Давай потом, папа, — она отрицательно качает головой и закрывает лицо руками, пытаясь остановить истерику. Ей было больно. Безумно больно. Боль ли от того, что Драко женится или больно от того, что её семьи больше не существует. — Давай ты немного отдохнёшь и мы поговорим? Прошу, милая, мне больно видеть твои слёзы. — П-почему? Почему это произошло? — её губы тряслись, а истерика набирала новые обороты. Она не была готова услышать ответ, но должна была спросить. Наверное, это и есть взросление? Когда ты признаёшь свою боль и свыкаешься с мыслью, что жизнь не похожа на радужные страницы книг. Это не роман, где в любой момент можно изменить ход сюжета. В реальности всё гораздо хуже. В реальности приходится мириться с тем, что готовит для тебя судьба. — Иногда люди понимают, что больше не могут быть вместе, — Том потирает переносицу и делает глубокий вдох, обдумывая каждое своё слово. Любая перемена могла повлиять на дочь, а ей, судя по всему, было плохо гораздо раньше. — Но это не значит, что я перестал любить твою маму. Или то, что мы перестали быть семьёй. — У всего есть конец, не так ли? — она сглатывает слёзы и сжимает кулаки. Впервые ей хотелось притвориться, что ничего не происходит. Притвориться, что больше никого нет. Никого и ничего. от кого: Гермиона кому: Тео [ Привет. Прости, что не предупредила и уехала. Знаю, что это неожиданно, но могу тебе позвонить? Это важно ] — Ребят, я отойду, — Тео поднимается с дивана, оставляя компанию друзей в стороне. Они собрались в комнате отдыха: каждый казался заинтересованным общим диалогом, но каждый из них не был обычным. Не был в привычном настроении, даже Блейз, раньше не замолкавший ни на минуту, оставался в стороне. Все знали повод, но не знали причину. Внезапный отъезд Гермионы застал врасплох всех. Кроме двоих. Пэнси понимала, что всё заходит слишком далеко ещё тогда, когда увидела их вместе в первый раз. Это не было обыкновенной встречей или долгом за оказанную услугу. Она слишком хорошо её знала: Гермиона никогда и ни за что не будет просить помощи у того, кто всегда превосходил. В баллах, домашних заданиях и рейтингах. К тому же, у неё не было проблем с учёбой, а если и были, то всегда предпочитала справляться сама. Даже когда Забини предложил запугать несчастного преподавателя, та лишь отрицательно кивала головой и переводила всё в шутку. Паркинсон знала, но терпеливо ждала, когда подруга расскажет сама. Надеялась, что страх исчезнет и она сможет с ней поделиться своими переживаниями. Сможет рассказать о том, что происходило последние недели. То, что произошло вчера - сломало Грейнджер. Брюнетка не знала о помолвке и была зла на Драко ровно также, как и хотела придушить Асторию. Никто не любит её. При первом знакомстве она показалась слишком заносчивой, с кучей аристократических комплексов. Старчески зализанная причёска, мерзкий блеск на губах и строгий костюм, словно вышла из самой скучной книги, которая может существовать на белом свете. В разговоре всегда вытягивала гласные и, казалось, что у неё обыкновенный насморк, а не благородный акцент. — Теперь всё понятно, — Нотт вернулся в комнату растерянным и смятённым: он не ожидал, что подруга будет в настолько расстроенных чувствах. — Нам необходимо помочь Гермионе. — Что-то случилось? — Забини, оторвавшись от окна, резко поворачивает голову в сторону друга. В последнее время поведение Гермионы и ему показалось странным: хотя тогда он и не придавал этому значение. Лишь сейчас обеспокоено перебирал пальцы, проклиная себя за каждую, неосторожно брошенную фразу. — Она в порядке? — Её родители разводятся, — парень присаживается в коричневое кресло, стоявшее недалеко от настильного тенниса и закрывает глаза. — Она побудет с отцом до конца недели, а потом вернётся в пансионат. — Боже, — Паркинсон тяжело выдыхает, осторожно переводя взять на Драко. Он был осторожен, холоден и абсолютно безразличен. Его глаза прикрыты, руки сложены в замок и, казалось, что ему было всё равно на то, что происходило в компании. Да и какая разница? Она точно не хочет его видеть. — Я поеду к ней. Всё равно мне плевать на оценки, к тому же, все промежуточные экзамены прошли. — Не думаю, что это хорошая идея. Нужно дать ей время, — Забини поднимается со своего места и мерит комнату большими шагами, словно размышляя над чем-то важным. Он и вправду размышлял: хотел помочь. А что мог? В этот момент понимаешь, что деньги, власть и связи ровным счётом не стоят ничего. — А потом отвлечь. Не нужно напоминать об этом. Задавать вопросы, пытаться понять. Это сделает только хуже. — Впервые слышу от тебя дельную вещь, помимо планирования масштабных вечеринок, — Нотт ухмыляется, получая в ответ декоративную подушку. У него совершенно не было настроения для прений. — Ладно, ладно. Тем более, мои родители не против, чтоб она переехала к нам на время каникул. — Переехала? — Драко, до этого находясь в спокойном расположении духа, резко открывает глаза и хмурит лоб, кидая в парня вопросительные взгляды. Он всё внимательно слушал: знал, что Гермионе плохо, но вряд ли мог помочь. Не мог снова причинить ей боль. — Гермиона переезжает к тебе? — Да, она сама захотела. Не хочет быть участником семейной драмы, — Тео пожимает плечами, абсолютно не реагируя на внезапную реакцию блондина. — Моя семья относится к ней, как к родной, так что это лучший вариант. У нас есть гостевая комната, ей будет спокойно. — Она не может переехать к тебе. — А что, у тебя какие-то проблемы? — Паркинсон не выдержала. Она понимала, что друзья не поймут её со стороны и начнут задавать вопросы, но сейчас ей было плевать. Плевать на то, что соберёт на себе косые взгляды и плевать на то, что обратит на себя гнев Малфоя. Пэнси просто не могла простить его. Не могла молчать, когда её подруга разрывается от боли, находясь совершенно одна. Это всё из-за него. — Ты без пяти минут муж, так что, твоё мнение не учитывается. Я считаю, что это отличная идея. — Ходить на слепые свидания тоже было отличной идеей? — он вопросительно изгибает бровь, переводя на неё испепеляющий, наполненный злобой взгляд. Драко готов был уничтожить и её, за слишком длинный язык и Тео за то, что посягнулся на чужое. — Я говорю, что она не может переехать к тебе. — О чём это она, Драко? — Блейз останавливается и подходит к нему ближе. — Ты всё-таки женишься на этой старой стерве? — Это сейчас не имеет значения. — А вы не знали, — она ехидно улыбается, осматривая его презрительным взглядом. — Во всех газетах трубят. Наша снежная королева обручился. — Закрой рот, Паркинсон, — его голос становится громче, а руки сжаты в кулаки. Контролировать эмоции становится всё сложнее и сложнее. — Речь сейчас не об этом. — Не смей затыкать меня, Малфой! — Хватит, — Нотт поднимается на ноги и встаёт между двумя друзьями, пытаясь контролировать ситуацию. Он не ожидал такой реакции, но задавать вопросы у него не было желания. Вопрос закрыт и нравится это Драко или нет, ничего не изменится. — Этого хочет Гермиона. И мы должны уважать её желания. — Пиздец, этого хочет Гермиона, — Драко фыркает и отталкивает от себя Блейза, который стоял на пути к выходу. Его все раздражили: друзья, семья, Астория, строчащая миллион сообщений в минуту. Нет, он не даст ей уехать к нему. Он не позволит Красной Шапочке ускользнуть из его лап. — Обязательно дай ей верёвку, когда она захочет повесится на двери в ванной. Ведь мы уважаем её желания. от кого: Драко кому: Гермиона [ Перезвони ] от кого: Драко кому: Гермиона [ Чёрт, я знаю, что поступил неправильно, но возьми, блять, чёртову трубку! ] от кого: Драко кому: Гермиона [ Ты хочешь, чтоб я приехал к тебе? Ты этого добиваешься? ] от кого: Драко кому: Гермиона [ Почему ты не сказала о разводе? Почему ты решила переехать к Тео? Что за бред? ]