В Доме Блаженств было непривычно шумно. К звукам праздника добавлялись восторженные выкрики с улиц Призрачного города. Из всех углов звучала разных народностей музыка и сыпались нестройные, но переполненные восхищением поздравления горячо любимого и уважаемого всеми градоначальника.
Но самому Князю Демонов нужна была любовь лишь одного человека — и он, держа своего бога за руки, шёл за ним по длинным коридорам резиденции, смотрел в отливающие золотом медовые глаза и иногда, оставаясь с Се Лянем наедине, прижимал его к стене, чтобы украсть несколько нетерпеливых поцелуев, пока кто-нибудь из слуг не вышел из-за угла.
Если же кто-нибудь и выходил, Хуа Чэн бросал на него взгляд прищуренного глаза, Се Лянь отстранялся и, опустив голову, посмеивался ему в шею, а призрак, который случайно становился свидетелем
такого градоначальника с его супругом, в мгновение исчезал.
— Какой же ты грозный, Сань Лан, — протянул Се Лянь со смешливой, снисходительной улыбкой, поглаживая прохладную щёку супруга раскрытой ладонью.
Хуа Чэн, смотря на бледный румянец на скулах своего божества, фыркнул и потянулся за прерванным поцелуем.
Чем ближе они продвигались к спальне, тем тише становился шум празднования, а прикосновения рук и столкновения губ — настойчивее, нетерпеливее. Если бы у них не было цели дойти до одной из комнат, не исключено, что они бы так и остались — где-нибудь у стены, за очередным заворотом, где только тусклый свет свечей под потолком и совсем никаких слуг. В конце концов, такое уже не единожды случалось.
Но вот они, дошедшие до дверей спальни, останавливаются буквально в чжане от неё, сливаются в очередном поцелуе, как…
Се Лянь мягко отталкивает демона в грудь и, с нежностью посмотрев в его раскрытый в вопросе глаз, произносит:
— Сань Лан, ты можешь… Подождать здесь некоторое время?
Хуа Чэн, держа руки на талии принца, не стал прижимать его ближе, но и не отпустил, только поднял бровь и уточнил:
— Гэгэ? Мне не послышалось?
— Совсем немного, Сань Лан, всего лишь…
— Что-то случилось?
— Нет, мне нужно лишь пару минут, это…
— Гэгэ всегда может рассказать, если его что-то трево…
— Нет!
Се Лянь воскликнул это так внезапно, что Хуа Чэн, не договорив фразу, закрыл рот и удивлённо поднял бровь ещё выше.
Принц же, не выдержав беспокойства в поглаживании большими пальцами поясницы, вздохнул, обхватил ладонями лицо ошеломлённого супруга и поспешил объясниться, пока его слушали:
— Всё в порядке, Сань Лан. Я просто хочу подготовить для тебя кое-что, это займёт совсем немного времени. Прости за такую странную просьбу, но я не мог сделать всё заранее. Ты… Всё поймёшь, когда войдёшь.
С каждым словом взгляд Хуа Чэна смягчался, а под конец, заметив, как волнительно Се Лянь вздохнул, он усмехнулся и, наклонившись, поцеловал его в лоб.
— Хорошо, гэгэ. Но, ты помнишь, если тебе нужно подготовиться, я всегда готов…
— Сань Лан!
Се Лянь выпутался из рук посмеивающегося супруга и, улыбнувшись ему, поспешил скрыться за дверями спальни, оставив Хуа Чэна дожидаться в коридоре.
Остановившись в центре комнаты, Се Лянь осмотрелся, пытаясь решить, с чего ему стоит начать, и, пожалев, что не продумал всё до мелочей, принялся быстро развязывать пояс своих одежд, чтобы не занимать слишком много времени. За верхними одеяниями на пол стремительно упали и нижние.
Се Лянь, оставшись полностью обнажённым, присел, поднял с ковра одежду, наспех сложил её и отправился к сундуку, где хранились комплекты его нарядов, в которых он выходил в свет крайне редко, по особым случаям; например, как сегодня. Плотная ткань прошитых узором одежд заменилась в руках на полупрозрачный белый шёлк с множеством лент и металлических колец.
С тихим
звяк Се Лянь опустил это бесстыдство на постель и приблизился к зеркалу, стоящему в паре чжанах от кровати.
Комнату озарила вспышка золотого свечения, кончики встрепенувшихся волос защекотали округлившиеся бёдра, а пара грудей упала на рёбра. Меж двух округлостей блеснуло кольцо на тонкой цепочке.
Се Лянь придирчиво осмотрел в отражении своё женское тело, провёл руками по мышцам пресса и бёдер, которые сохранили свою рельефность после перевоплощения, и, наклонившись ближе, повертел головой, рассматривая девичье лицо. Общие черты стали мягче, глаза — немного больше, но в целом практически ничего не изменилось. Его это абсолютно устраивало.
Оглянувшись на закрытую дверь, Се Лянь задался вопросом, сколько прошло времени, но, решив больше не задерживаться, приблизился к кровати, взял в руки сложенный в несколько слоёв белый шёлк. Металл колец, сквозь которые были продеты ленты, вновь зазвенел.
Се Лянь вздохнул, вернулся к зеркалу и вновь посмотрел на себя. В комнате было прохладно, и всё же скулы покрывал бледный румянец, почти незаметный, пока руки не развернули ткань.
По прошествии некоторого времени Се Лянь тяжело дышал, волосы на висках были влажными, а щёки горели. Не из-за смущения — о, если бы из-за него.
Принц дотошно поправлял белые ленты на своём теле, постоянно поворачивался спиной к зеркалу и одёргивал газовую ткань, которая всё норовила задраться и лечь на бледную кожу некрасивыми складками. Всё должно было выглядеть
идеально. Ведь сегодня День рождения Хуа Чэна.
Полупрозрачная ткань совсем ничего не прикрывала, и отражение в самом деле отражало степень
крайнего бесстыдства.
Принц напомнил себе: главное — чтобы
ему понравилось.
Совсем потеряв счёт времени, Се Лянь окинул себя критическим взглядом с ног до головы, покрутился, проверив, всё ли хорошо сидит, и, удовлетворённый собственным видом, глубоко вздохнув, проследовал к центру комнаты.
Кольца на лентах тихо звенели с каждым шагом.
Звяк. Звяк. Звяк.
Остановившись напротив двери, Се Лянь на мгновение засомневался, но сглотнул и, сцепив руки на уровне бёдер, позвал супруга своим обычным голосом в личной сети их духовного общения:
— Сань Лан! Ты можешь заходить.
В голове принца промелькнула мысль, что серебряная подвеска всё ещё лежит в небольшом сундуке рядом с кроватью. Она была аккуратной и, что не менее важно, безвредной, с выгравированными бабочками и лепестками цветов. Се Лянь старался над ней не одну ночь, и всё же…
Дверь с тихим скрипом отворилась, и Хуа Чэн, сделав шаг вперёд, так и остановился.
Демон замер на пороге комнаты, озорство в тёмном глазу и улыбка на его бескровных губах застыли, и он как никогда в мгновение стал не отличим от одной из статуй в пещере Десяти тысяч божеств.
Се Лянь вздохнул, несколько расстроенный тем, что его сюрприз не удался, опустил голову и уже собрался извиниться, как до его ушей донёсся судорожный вздох:
— Ох, Ваше Высочество…
Хуа Чэн двинулся вперёд, цепочки на его сапогах едва успели звякнуть, как Се Лянь оказался опрокинутым на кровать позади себя.
Вес супруга на собственном теле — одно из самых приятных ощущений, которые Се Лянь когда-либо испытывал, поэтому, вжавшись демону в шею, он запустил пальцы в его распущенные волнами волосы и, притянув к себе, вполголоса позвал:
— Сань Лан, Сань… Лан.
Спальню прорезал глубокий женский голос, и в воцарившейся тишине прозвучало несколько коротких вздохов, прежде чем Хуа Чэн, повинуясь рукам своего бога, приподнялся и прижался к нежным, привычно мягким губам нетерпеливым поцелуем. Его рука скользнула по талии, собирая газовую ткань, накрыла круглую грудь и сжала, уверенно, но без грубой силы.
На тихом вздохе, сорвавшемся в поцелуй, Се Лянь вспомнил, почему вообще задумал весь этот… Всё это… Почему решил перевоплотиться в девушку и подумал, что это могло понравится его любимому супругу.
Хуа Чэн никогда не проявлял интереса к кому-либо, кроме самого принца, его взгляд не становился даже на десятую часть заинтересованным, если перед глазами качали округлыми бёдрами танцовщицы или обнажались во время выступлений особенно смелые юноши, чтобы продемонстрировать гибкость своего тела. Се Лянь даже не мог сказать, что нравилось Князю Демонов, ведь казалось, что никакого ответа, кроме как «гэгэ», такого простого и в то же время уверенного, не могло быть.
На самом деле, единственным, что двигало Се Лянем, были моменты, когда Хуа Чэн уделял особенное внимание его грудным мышцам. Сложно было сказать об этом, ведь внимание, уделённое
всему принцу, порой доводило Его Высочество до бессознательности, а по следам зубов и пятнам от жадных губ, расцветающих после по
всему телу, выделить какую-то часть тела казалось просто невозможным.
Однако Се Лянь знал своего супруга достаточно хорошо, чтобы, рассматривая перед зеркалом саднящую после их весенних игр грудь, сделать выводы, которые привели к такому подарку на День рождения Хуа Чэна и к тому, что демон, осыпая ласками, прижимал к постели женское подтянутое тело.
В этом облике Се Лянь был ниже обычного на несколько цуней, и Хуа Чэн, который и до этого был заметно выше, теперь полностью закрывал его своим телом. В этом было что-то ошеломляющее, заставляющее сердце трепетать немного быстрее, разгоняя горячую кровь, которая приливала к щекам.
Распластанный на шёлковых простынях, Се Лянь чувствовал, как от слабых метаний ленты тёрлись о кожу, а кольца между ними, сталкиваясь с металлом украшений на руках Хуа Чэна, оглушающе тихо звенели.
— Ваше Высочество, — восхищённо выдохнул демон в зацелованные губы и, спустившись поцелуями на шею, несдержанно провёл ладонью от груди до низа живота, задевая все кольца, чтобы вызвать повторный звон.
Се Лянь гладил супруга по спине и сквозь вырывающиеся из груди вздохи улыбался благоговейному трепету в его голосе, одному из самых приятных тонов, с которым Князь Демонов обращался к Его Высочеству.
Хуа Чэн коснулся губами проколотой мочки ушей, провёл по золоту языком и зашептал в ухо непристойности, от которых Се Лянь, смешавшись, прикрыл глаза и, обхватив супруга ногами, прижал к нему голени, подрагивающие от сладкого спазма внизу живота.
***
Се Лянь предполагал, что ощущения в женском теле будут отличаться от того, к чему он привык, но не думал, что будет
такая разница.
Се Лянь, выгибаясь навстречу любимым рукам и цепляясь за простыни, чувствовал себя распятым, его пятки скользили по красному шёлку, а взгляд, если глаза не закатывались, срывался к чёрной макушке Хуа Чэна, который склонился между его ног. От движений языка снаружи и длинных пальцев внутри, от того, насколько всё было влажным, там, внизу, впервые за долгое время хотелось прикрыть пылающее лицо и сдавить рот ладонью, чтобы уменьшить громкость высоких стонов.
— Ваше Высочество, — позвал Хуа Чэн, отстраняясь так, что дыхание при его словах прохладой лизнуло нежную кожу.
Се Лянь, подняв голову, встретился взглядом с горящим в прищуре глазом и вопросительно выгнул брови:
— Да, Сань Лан?
Губы Хуа Чэна, покрасневшие и блестящие от слюны, растянулись в улыбке, показывая ряд белых зубов с острыми клыками. Демон ничего не говорил, только сжимал свободной рукой отведённое в сторону бедро, гладил большим пальцем следы от собственной ладони и смотрел в золотые, тёмные из-за падающих теней глаза.
Се Лянь вздохнул, приподнялся на локте и вопросил:
— Что-то не так, Сань Лан? Тебе что-то не…
Хуа Чэн усмехнулся, прижался щекой к влажному от напряжения бедру и, прикрыв глаза, расплылся в более широкой улыбке.
— Гэгэ просто прекрасен, — почти промурчал он, потеревшись щекой о бедро. — Или… Сегодня мне следует звать тебя цзецзе?
Се Лянь удивлённо распахнул глаза и, вздохнув, пробормотал:
— Я думаю, не сто…
Пальцы внутри него толкнулись глубже, ладонь прижалась к клитору, и бедро, прижатое к щеке Хуа Чэна, дёрнулось.
— Мм! Не надо, Сань Лан…
Се Лянь упал обратно на постель и прикрыл глаза, вслушиваясь в собственное прерывистое дыхание и бесстыдные звуки от движений руки между его ног.
Хуа Чэн повернул голову, щекоча своими длинными волосами, приник губами к внутренней стороне бедра, придерживая ногу под коленом, где выпирали напряжённые мышцы, прикусил покрасневшую от пальцев кожу и втянул её в рот, ускоряя движения рукой внутри влажного и горячего женского тела.
Се Лянь закинул свободную ногу на широкую спину в попытке поддразнить да и просто приблизить к себе супруга.
— Цзецзе куда-то торопится? — прозвучало ему в ответ, зубы коснулись кожи.
Принц рассмеялся и, прикрыв глаза, простонал:
— Сань Ла-а-ан! Не зови меня так…
***
Затягивая на своём теле ленты, Се Лянь не думал, что это
так понравится Хуа Чэну. Настолько, что наличие белого шёлка привлекало его внимание сильнее, чем тот факт, что были подчёркнуты женские особенности.
Тем не менее — кожа на груди горела, всё тело покрывали налитые кровью следы от зубов, а крепкие бёдра, блестящие от пота, сводило от напряжения: Се Лянь так подавался ими навстречу рукам Хуа Чэна, который изводил его до сорванных криков, что довёл мышцы до судорожной дрожи. Хотелось плакать от повышенной чувствительности. Се Лянь молил о пощаде, сквозь вздохи звал супруга и, если не цеплялся за простыни, пропускал сквозь пальцы его волосы, сжимал их у корней, то пытаясь отстранить, то, вопреки своим словам, притягивая ближе.
Се Лянь не сомневался, что Хуа Чэн, слушая
его, вздохи и крики своего божества, испытывал особенное удовольствие, но каждое всхлипывание, вырывающееся из груди, заставляло жмурить глаза от смущения, а все попытки быть тише приводили к большему напору Князя Демонов —
да куда уж больше — и вероятности удушья.
— Гэгэ, не стоит сдерживаться, — прервавшись на улыбку, Хуа Чэн отстранился от разгорячённой кожи и с нежностью очертил одну из покрасневших округлостей груди. Пальцы коснулись цепочки на трепыхающихся рёбрах. Игриво потянули за кольцо, металл натянулся на задней части шеи.
Се Лянь невольно подался вперёд и из-за прикрытых глаз не заметил, как супруг склонился над ним, а понял это только тогда, когда губы накрыло чем-то тёплым и влажным. Открыв глаза, принц увидел тёмный, налитый жидким огнём глаз, второй закрывала повязка, и Се Лянь, зарывшись рукой в волосы на затылке, потянул за тесьму, стягивая и отбрасывая чёрную ткань куда-то за пределы кровати.
Хуа Чэн замер лишь на мгновение и, выдохнув через нос, продолжил целовать своё божество, не прекращая ласки между разведённых женских ног, ловя каждый стон собственным ртом.
Се Лянь, с трудом отстранившись от влажных губ, отвернул голову в сторону и пробормотал:
— Стой, Сань Лан.
Хуа Чэн замедлил движения руки, но не прекратил их, продолжая медленно ласкать возбуждённую плоть.
— Я слушаю, Ваше Высочество, — ответил он томно, с нежностью и в то же время с игривостью.
Се Лянь свёл ноги, зажимая между ними руку супруга, чтобы тот всё-таки остановился, и надавил на его плечи, не отстраняя от себя, а поднимаясь вместе с ним. Хуа Чэн, поняв всё без слов, пересадил принца к себе на колени. Рука, влажная и тёплая от нахождения в женском лоне, выскользнула из Его Высочества и улеглась на внутреннюю сторону его бедра.
Се Лянь, смешавшись завороженного опущенного взгляда, поднял глаза и произнёс:
— Сань Лан так хорошо знает особенности женского тела и то, как доставить ему удовольствие. Могу ли я спросить, как мой дорогой супруг получил такой опыт?
Улыбка на лице Хуа Чэна — лисья, довольная и обольстительная.
— Гэгэ ревнует этого Сань Лана? — спросил демон дразняще, со снисходительным смешком.
— Гэгэ хочет знать, не экспериментировал ли Сань Лан со своим телом в женском облике.
Хуа Чэн поражённо моргнул здоровым глазом, а Се Лянь, добродушно усмехнувшись, оставил на розоватой щеке супруга поцелуй и начал перебирать пальцы, пропуская через них пряди волос цвета вороного крыла.
На заданный вопрос Хуа Чэн молча кивнул и получил в ответ удовлетворённое «хорошо».
— Значит ли это, что гэгэ хочет меня как женщину? — спросил демон спокойно, но в то же время с любопытством и готовностью перевоплотиться.
Се Лянь нежно рассмеялся, обнимая супруга за шею.
— Сань Лан, я хочу тебя любым. И как-нибудь обязательно ты продемонстрируешь мне свою женскую форму. Тшш, — он целует Хуа Чэна в уголок приоткрывшегося рта, — но не сейчас.
— Как пожелаешь, — протянул Хуа Чэн, прежде чем вовлечь принца в полноценный поцелуй.
Всё будет, как пожелает Его Высочество, ведь сегодня день рождения Хуа Чэна.
