Изнанка судьбы

      Снег хрустел под ногами. Хватало нескольких секунд пройтись по затоптанной тропе, чтобы остановиться и понять — дальше пути нет. Ночью ударили сильные морозы, отчего тропинка, ведущая к школе, покрылась толстым слоем льда, которого не было видно из-за только что выпавших осадков.       Сильный ветер и тёплая шапка, натянутая по самые уши, не дали услышать молодой учительнице гул, царивший на пороге учебного заведения. Она медленно ступала по заснеженной улице, думая лишь о своих заботах. В голове крутилась песня, точнее мелодия, которую та услышала сегодня утром по радио — слова не запали ей в душу так, как это сделал мотив.       Только подойдя к порогу школы, она услышала пронзительный девичий крик, от которого в ушах появилось неприятное ощущение. Девушка обернулась и сразу же ринулась в толпу, отгоняя вопящих детей, которые уже успели собраться в плотный круг вокруг происходящей потасовки.       «Бей его, бей!», — кричали подростки и жестом указывали на молодого парня, который лежал на морозной земле, укрываясь от рук обидчика. Он тоже кричал, корчился и звал на помощь. Но ни один из полсотни присутствующих не ринулся ему помогать. На это была своя причина.       Стянув с рук вязанные варежки, девушка с особым усилием начала расталкивать толпу, пробираясь в эпицентр событий, чтобы поскорее разнять дерущихся и узнать причину их столкновения. Видя, кто пытается помочь, ученики подбирали ранцы и как можно быстрее удирали внутрь помещения.       — Прекратите!       Она пыталась их разнять, тянула за руки и оттягивала за рукава — они никак не реагировали. Паника нахлынула на девичье сознание в тот момент, когда на снегу появились окровавленные следы, кричащие о том, что парня, который находился сверху, остановить ей не под силу. Он не контролировал себя.       Благо вовремя появились охранники, если их можно было назвать так. И почему они не были на рабочем месте? Двое высоких и в меру крупных мужчин подняли молодых людей за шкирку и начали трясти в воздухе. При виде такого обращения, учительница не выдержала и ступила вперёд, несильно ударяя одного из охранников влажной от снега варежкой.       — Что вы делаете? Ему же плохо! Его бы вообще не трогать, а вы будто вытряхиваете из него что-то. Оставьте парня в покое.       — Анастасия Владимировна! — взвизгнул парень с окровавленным лицом и потянулся к земле, чтобы отдохнуть и кое-как попытаться прийти в себя. Больше он не проронил ни слова, молчал и вглядывался в красные следы, которые он оставил на снегу.       Девушка поправила тёмные волосы, выбившиеся из шапки, и указала на побитого.       — Значит, этого в больницу, ну, а этого, — она указала на парня, кулаки которого были разбиты и окровавлены. — Он пойдёт со мной на воспитательную беседу.       Она могла узнать обидчика ещё по его нестандартной для учеников этой школы голубой куртке, но не сделала этого. Осознание само пришло в голову, когда тот наконец оторвал взгляд от носков своих ботинок и перевёл его на свою классную руководительницу. Брови полезли на лоб, а глаза расширились сами по себе от удивления. Это был Марат.       В его карих глазах испуг мешался с негодованием, придавая лицу несвойственную ему строгость. Марат первым сделал шаг, вырываясь из рук насмехающегося работника охраны и, больше не взглянув на своего преподавателя, направился в школу, опустив голову и засунув руки в карманы.       «А ведь он только начал исправляться», — пронеслось в голове брюнетки. Оставив избитого на попечение пугающих её мужчин, направилась ко входу, чтобы следовать за парнем по пятам, но в тоже время не тревожить его и так взбудораженные мысли. Марат шёл по пустому коридору, сгорбившись. Его мало волновали следующие за ним звуки каблуков, отбивающиеся о стены узкого помещения. Без особых просьб поднялся на третий этаж, а после толкнул дверь, на которой красовалась старая деревянная табличка с номером «Тридцать восемь». Сел за первую парту и подпёр израненный подбородок рукой, скрывая от Анастасии свой взволнованный взгляд.       В свою очередь девушка пыталась не показать ему, как разочаровалась в нём. Пару месяцев назад, когда она только устроилась на работу в эту, как ей показалось, новую цивилизованную школу, Марат представлял из себя хулигана, который не то что не слушал её монологи — он не появлялся в школе. В журнале постоянные двойки, в телефонной книге Анастасии Владимировны номер его матери был выделен красным маркером, а после был перенесён на первую страницу. Его отец появлялся редко, только в особых случаях, когда дело могло дойти до милиции и до заведения уголовного дела. И, кажется, такой случай наступил снова.       Она скинула своё пальто на рабочее место, туда же положила и шапку. Расписание поменяли, что не могло не подсобить Марату, у неё не был первого урока. Достав из верхнего ящика комода, в котором хранились тетради, аптечку, поставила её на стол перед парнем и вытащила вату с бутылочкой перекиси водорода.       — Рассказывай, — негромко произнесла она, выдавливая жидкость на кусочек ваты и поднося к лицу хулигана. Он не хотел говорить и поворачиваться в её сторону тоже, притупил взгляд, а после и вовсе прикрыл глаза, шумно выдыхая. — Послушай, — Анастасия облокотилась на стол и поджала губы, подбирая нужные слова, — Тебе четырнадцать. Ты просто не понимаешь, что есть поступки, о совершении которых ты будешь жалеть, когда станешь старше.       Он молчал. Придвинул стул ближе, подставил лицо, готовясь к ещё получасовому монологу преподавательницы о преступных группировках и их влиянии на него. Раны неприятно защипали, отчего Марат зажмурил глаза и резко пустил воздух из лёгких.       — Они приставали к ней, — коротко отозвался кареглазый и снова замолчал.       — К кому?       — К какой-то девочке, она была младше меня, может быть, такого же возраста. Говорили ей всякие гадости и почти плевали в след, — парень резко встал со своего места, начал расхаживать по кабинету, меряя его шагами, — Не помню, чтобы я когда-то заступался за девчонок, но с другой стороны при мне никогда не унижали их до сегодняшнего дня. Просто она ещё ребёнок, и я подумал…       — Марат, — учительница подошла к молодому человеку ближе, кладя руки на его плечи, — Ты поступил правильно, когда решил заступиться за неё, но запомни: такие дела не решаются кулаками, да и вообще в нашем мире ничего не должно решаться ими. Слова — вот твоё оружие.       Его кивок не вселил в молодую девичью душу ни капельки надежды, но для скорейшего завершения их разговора она слегка улыбнулась в ответ, на что получила такую же натянутую улыбку. И вроде бы воспитательная беседа проведена, её слова услышаны, что-то всё-таки не давало ей покоя. Его тон и манера разговор стали обыденными и привычными для Анастасии, но когда Марат говорил о «девчонке», голос его дрогнул.       — Ну, я пойду? — кивнул парень в сторону двери и пошатнулся, собираясь улизнуть из кабинета под чётким взором своего учителя.       Девушка села за рабочее место и достала первую стопку непроверенных тетрадей, которые нуждались в срочном штудировании и плохих оценках. Она прищурила глаза, постукивая красной ручкой по деревянному столу.       — Да, вот только мне всё же придётся позвонить твоему отцу. Не хочу в сотый раз звонить твоей матери. От разговоров с ней нет никаких результатов.       Марат прищурил глаза и прикрыл дверь. Брюнетка заметила, как сжались его кулаки, но не подала виду. Он разозлился, хотя вряд ли хотел вымещать на ком-то свою злость. Подошёл к столу и взглянул на своего учителя по-новому — жалобно или умоляюще.       — Не звоните отцу.       — Ты хочешь, чтобы на тебя завели уголовное дело?       — Вы можете поговорить с моим братом. Он очень справедлив по отношению ко мне, всыплет ремня, если понадобится. Только не нужно вызывать отца.       Под пронзительным взглядом карих глаз Анастасия решила согласиться только при одном условии — Марат будет присутствовать и слышать всё, что она скажет про него, а после пойдёт в полицию, но уже с родителями.       Парень закрыл за собой дверь, оставив молодую учительницу одну в кабинете дожидаться конца первого урока. Стопки тетрадей были быстро проверены, а оценки выставлены в журнал. На стене висели старинные школьные часы, стрелки которых шумно перемещались от точки к точке. Маленькая стрелочка медленно двигалась к цифре девять, когда большая наворачивала не первый круг.       — Восемь тридцать семь.       Дверь скрипнула в кабинет заглянула женщина средних лет, на голове которой красовался некачественный отвратительный рыжий парик. Она была одета в юбочный костюм коричнего цвет, немного подвыцвевший синий шарфик прикрывал длинную шею. Короткие ножки двигались быстро и резко, ей явно было неудобно в этой юбке, облепившей бёдра так, что двигаться было невозможно.       — Настенька, — женщина улыбнулась кривой улыбочкой, села на край стула рядом с местом преподавательницы.       Анастасия Смирнова — двадцатиоднолетняя учительница Казанской школы. Полгода назад закончила университет в Чебоксарах и вернулась в родной город передавать юным ученикам знание, которое та приобрела за годы обучения. Её мать, Надежда Викторовна, после смерти мужа совсем отчаялась и отправила дочь получать образование в ближний городок в попытках уберечь единственного члена семьи от влияния формировавшихся в Казани группировок. Женщина ещё хотела, упрашивала родную кровиночку остаться в Чебоксарах, там устраивать свою карьеру и заводить семью, на что получила прямой отказ.       Насте нравилась эта работа, точнее, она хотела так думать. Дети здесь неблагодарные и противные, хотя можно найти таких, которые стремились получить образование хотя бы девяти классов. В основном контингент здесь криминальный. Группировки, которые брали в свои ряды школьников, распространились по всей школе, и теперь никому не хотелось лишний раз выходить за пределы кабинетов.       — М? — девушка с неохотой оторвалась от тетрадей, развернулась в сторону только что вошедшей женщины.       — Я слышала, что Марат снова подрался. Правда, али врут? — женский зоркий взгляд скользил по молодому лицу, пытался разглядеть на нём прятанные эмоции. Её парик неестественно накренился, когда опытная преподавательница нервозно поправила длинными ноготками рыжие волосы.       Смирнова приподнялась с места и присела на край своего рабочего стола, опустив взгляд ниже, попыталась придумать в своей голове быструю отмазку для парня, ведь она знала, как Нинель Осиповна относилась к парнишке.       — А вы с какой целью интересуетесь? Хотите выступить свидетелем? Так я вас там не видела. И простите меня за мою бестактность, но не суйте нос в чужие дела.       Её слова прозвучали грубо, чего сама Настя не ожидала услышать от себя. Хотя подобранная интонация с первого же удара смогла заткнуть рыжеволосую, отчего та обиженно нахмурилась и поджала губы. Выражение лица стало похожим на сморщенный изюм, придавая коже неприятно старый вид.       — Спасибо, Настя, не ожидала. — она развернулась в сторону выхода и направилась к нему такой медленной походкой, будто намекала, что у Смирновой ещё есть шанс извиниться.       Девушка поджала губы. Знала, что с минуты на минуту изо рта могут вырваться слова, которые поставят её в унизительное положение перед женщиной. Дверь захлопнулась, и брюнетка громко выдохнула, внутренне радуясь тому, что сегодня она сделала шаг к тому, чтобы поставить на место эту выскочку.       Прозвенел звонок, и как по сигналу в кабинет ввалилась целая толпа учеников в мокрой от снега одежде с влажными волосами и красными щеками. Они практически хором поздоровались и спросили разрешения сесть за свои места. Возле входа осталась лужа.       Это был пятый «Б». уже не малыши, но ещё и не подростки, хотя иногда казалось, что дети никак не могли отвыкнуть от начальной школы. Девочки сидели за партами, аккуратно положив руки. На умненьких головках были завязаны красивые белые банты, которые от игры в снежки на улице не выглядели так, как положено. А эти белые фартучки… форма в этой школе нравилась Анастасии Владимировне куда больше, чем в соседней. Мальчики, в свою очередь, оторвались на улице по полной: красные галстучки были вывернуты наружу, у некоторых вообще сняты, рубашки сидели набекрень, а брюки по всей длине были заляпаны грязью.       Первый урок прошёл быстро. Сегодня изучали Пушкина. По ленивым взглядам учеников было понятно, что эта тема их совершенно не интересовала, но отрывать взгляд от преподавателя даже не пытались. С задних парт изредка слышались мальчишечьи голоса, но от строго голоса учительницы сразу же замолкали.       Так прошло ещё четыре урока. Незаинтересованные пустые детские глаза, отсутствие желания к учёбе, да и к посещению занятий тоже — всё это изрядно измотало Настю за эти полгода. А ведь это только старт её преподавательской карьеры, в который ей предстоит работать до пенсии. Что она получит через несколько лет такой вот работы? Стресс, бедность и отсутствие желания жить? С другой стороны, Смирнова знала на что идёт, когда подавала документы в университет. Сейчас в стране катастрофически не хватает кадров, поэтому кто будет спасать народ, если не такие простые люди, как Настя?       Рабочий день близился к концу, на часах было уже около пяти вечера, а Марат со своим братом таки и не появился. Если брюнетка просидит ещё здесь хотя бы час, то проверять контрольные работы и готовиться к завтрашним занятиям будет до глубокой ночи. Взяв первую стопку, которую Настя уже упаковала в свою сумку, начала нервно постукивать ручкой по столу, прикусывая нижнюю губу. В животе неприятно стянуло, Смирнова вспомнила, что забыла пообедать сегодня в школьной столовой, отчего теперь вынуждена страдать.       В коридоре послышался шум, поэтому нервозность девушка достигла высшей точки. Она вскочила со своего места и заняла своё любимое место в этом кабинете — присела на угол рабочего стола, скрещивая ступни. Половица напротив двери в её кабинет скрипнула, это означало, что кто-то вот-вот войдёт внутрь, отчего страх накрыл молодую преподавательницу с головой. Вести разговор с родителями — это совсем не то же самое, что беседовать со старшим братом её ученика, который, возможно, очень симпатичный, а может, ещё и умный, но это если повезёт ещё.       Дверь скрипнула. Послышался мужской голос, из которого Настя смогла разобрать лишь: «Малой, вот только по-быстрому прям. Дел сегодня выше крыши».       На пороге появился Марат, а затем в кабинет вошёл высокий мужчина лет двадцати семи. На его лице красовалась усмешка, адресованная младшему брату. На голове набекрень сидела меховая шапка, девушка сразу заметила, что материал был не из дешёвых, в Казани точно таких не продают. Плащ, застёгнутый на одну пуговицу, точно был сшит из натуральной кожи.       Заприметив девушку, мужчина выпрямился, расправил плечи.       — Ну, а в принципе никаких дел у нас-то и нет, — коряво улыбнулся тот и сделал несколько шагов навстречу Насте.       — Анастасия Владимировна, — она протянула руку для знакомства, закусив нижнюю губу от произведённого на неё впечатления.       — Кирилл Саныч, — протянутую руку он поднёс к губам и оставил короткий поцелуй на ледяной девичьей коже. — Приятно познакомиться, мадемуазель.       Её глаза встретились с парой карих, и что-то неприятно кольнуло в левой части грудной клетки, будто давно знакома она с этим мужчиной. Почему-то именно сейчас воспоминания из детства: последний день рождения с отцом, ночные посиделки на лавочке возле подъезда и возвращение отца из командировки всплыли в её голове. Настя сразу поняла кто он и чем занимается. Сейчас вся Казань кишит преступниками, бандитами и отморозками. Оставалось только понять в какую категорию входит этот мужчина.       Марат топтался с ноги на ногу, шмыгая носом. Парнишка решил остаться у выхода, не подходил ближе. Может, хотел слинять, когда начнут его отчитывать. Его внешний вид говорил о том, что вряд ли всё это время он находился в школе и прилежно штудировал учебники. Куртка была потрёпана, вся в грязи, а возле ворота вообще появилась дырка. Волосы влажные и взъерошенные, а если приглядеться, то у левого глаза можно заметить зреющий синяк.       Девушка перевела взгляд на того, кто сейчас волновал её больше всего. Смотря на него, низ живота неприятно потягивало, завязывая чувства в крепкий узел. Страх — единственная эмоция, которую Настя могла испытывать, находясь в одном помещении с группировщиками. Присела на краешек стула и выпрямила спину, будто в неё воткнули сразу несколько иголок. Поджатые губы свидетельствовали о том, что она не знала с чего начать.       — Итак, — откашлялась Смирнова и уставилась на старшего брата Марата.       Хоть брюнетка этого не чувствовала и не могла заметить, большие карие глаза исследовали каждую часть тела юной преподавательницы, подмечая изгибы и неровности. Тёмные распущенные кудри длинных волос аккуратно лежали на плечах. У самого горла была застёгнута пуговица белоснежной рубашки, воротничок которой укорачивали длинную шею Насти. Прямую юбку с небольшим вырезом до колена мужчина заприметил ещё в тот самый момент, когда только зашёл в кабинет, но сейчас красивые длинные ноги скрывались под столом от любопытного мужского взора.       — Я так понимаю, что вы знаете, почему я позвала Вас сегодня? — она слегка улыбнулась, сразу же поджимая губы. Смущение незаметно подобралось к щекам брюнетки. Настя стыдливо увела глаза от пронзительных карих глаз.       Ему совершенно был не интересен Марат и его проблемы в учёбе. Анастасия Владимировна — единственное, о чём он мог думать. Мысли, которые до этого носились по голове с невероятной скоростью в плотном потоке, сейчас испарились и перестали носить какую-то ценность.       Неуверенного кивка хватило для Смирновой, чтобы та быстро сказала всё, что думает, и пошла домой. За день она устала настолько, что теперь могла только бессвязно говорить и таращиться в одну точку.       — Марат избил мальчика, это я ещё не говорю о его предыдущих проступках. На прошлой неделе, например, он разбил окно на втором этаже. Вам же известно об этом?       Ещё один кивок.       — Я больше не могу прикрывать Марата перед директором нашей школы и уговаривать пострадавших от его рук не писать заявления, — Насте казалось, что она несёт полную ахинею и выглядит полной дурой. Это первый раз за день, когда та задумалась о том, что и как говорит, ведь никто из учеников не изучал её так пытливо и нескромно.       — Это я понял, — хриплый голос разнёсся по помещению, останавливая монолог Анастасии Владимировны. Скрестив ноги под партой, за которую Кирилл сел во время её речи, снял шапку, кладя головной убор рядом с собой. — А что, собственно, требуется от меня? Ты… — он осёкся, — Вы хотите, чтобы я бегал за ним и сопли ему подтирал?       Его брови нахмурились.       Настя инстинктивно вжалась в стул, впиваясь ноготками в металлические прутья. Теперь она точно уверена в том, что сказала что-то лишнее, теперь придётся разбираться ещё и в этом.       Мужские ладони, на костяшках которых красовалась застывшая кровь, сложились в замок, как обычно делали это простые люди, когда начинали спорить, но Смирновой это действие показалось угрозой, нежели чем-то безобидным.       — Нет-нет, — Смирнова выставила руки вперёд в успокаивающем жесте, — Вы не так меня поняли. Здесь помогут только определённые меры. И я, конечно же, имею в виду воспитательные действия, а не насильственные, — последняя фраза была адресована с особым акцентом, что заверить Кирилла в том, что они действительно неправильно поняли друг друга.       — И это и всё?       — Я думаю, что да, этого будет достаточно, — заверила она его.       До девичьих ушей дошёл грубый смешок. Ей было совершенно неприятно находиться в этой комнате с тем, кто скорее всего занимался бандитизмом и в целом был преступником и лицемером.       Брюнетка с особой жалостью посмотрела в окно, за которым уже давно смерклось. Никого близ школьных ворот не было видно, отчего новая волна начала подкатывать к горлу. Пойти одной было бы совершенно безответственно с её стороны. В такое время суток напороться на одну из группировок — самая обыденная вещь.       — А что там с оценками у Маратки?       Мужской голос вывел девушку из размышлений, вводя в лёгкий ступор, от которого та избавилась прежде, чем Кирилл смог повторно задать ей тот же вопрос.       — Оценки? Да, сейчас.       Смирнова встала с места и направилась к полкам, где постоянно оставляла журнал своего класса.       — Катись отсюда, — одними губами произнёс мужчина, заставляя теперь уже мальчишку непонимающе пялиться на него.       — Чего?       — Вали домой, — также безмолвно он отдал приказ и повернулся обратно, натягивая на лицо лукавую улыбку, на которую велась каждая встречающаяся ему на пути женщина. — Так это, — неловко произнёс парнишка, переминаясь с ноги на ногу, — Могу идти домой?       Настя обернулась и кивнула.       — Да-да. Только завтра, пожалуйста, обойдись без драк.       Когда дверь захлопнулась, в помещении повисла неловкая тишина, которая легла на девичью душу отдельным грузом. С каждой тянущейся минутой надежда на то, что Настя вернётся домой в целостности и сохранности, испарялась так же, как и её последние нервные клетки.       Пока мужчина пытливо всматривался в бумажные записки учительницы, она жалостливо наблюдала за медленно двигающейся стрелкой часов. Брюнетка сочла это хорошей возможностью получше рассмотреть нового знакомого. Между бровей залегла морщинка от постоянной хмурости, которую хотелось разгладить, избавиться от неё. Зубы кусали пухлые, как показалось зеленоглазой, нежные губы.       Кирилл встал со своего места и направился к рабочему столу, не отрывая взгляда от журнала, делал вид, что что-то изучает и анализирует, но на самом деле не прочитал ни одной фамилии и не рассмотрел ни одной циферки. Облокотился о деревянную панель так же, как любила делать это Настя.       — Может, вас проводить?       Темноволосая подняла глаза и захлопала ресницами, будто не понимала, о чём он говорит и что хочет получить взамен.       «Разве такие люди, как он, могут предлагать что-то хорошее и не получить чего-то взамен?», — пронеслось в умной головушке и сразу же вылетело.       — Нет-нет, спасибо. Я как-нибудь сама, — протараторила она, нервно теребя красную ручку, которую тётя привезла ей из Грузии.       — Уверены?       Лёгкого кивка было достаточно, для того чтобы мужчина понял, что ничего не получится и что Настя, как она подумала, дала ему от ворот поворот. Тот, поджав губы, захлопнул журнал и с громким хлопком положил его на стол. Лёгкой рукой поднял плащ и шапку, направился к выходу.       — Ещё увидимся, Анастасия Владимировна.       Этот нескромный прищур карих глаза Настя запомнит ещё надолго. — До свидания, Кирилл Саныч, — хмыкнула брюнетка после того, как дверь за мужчиной захлопнулась.       Выждав десять минут, чтобы ненароком не пересечься с обладателем хитрой улыбки, Настя направилась домой, да не просто, а прям побежала, боясь нарваться на злостных правонарушителей. И благо не заприметила никого, на лице было пусто — ни единой души. Забежав в квартиру и заперев замок на ключ, облокотилась об деревянную дверь. Устало скатилась по ней и спрятала лицо в коленях, кутаясь в мокрый от снегопада шарф.       В её душе уже несколько часов под закрытым замком трепетало незнакомое чувство, требующее немедленно достать с верхних полок шифоньера альбомы с фотографиями, запечатлевшими её детство.       Усталый вздох и нужда в горячем душе — единственное, что она успеет сделать за сегодняшний вечер.