Цена иной реальности

«На поляне под мировой ивой в полнолуние всегда распускались цветы. Маленькие бутончики с бледно-голубыми лепестками и бледно-желтой серединкой пахли ненавязчивый сладостью ночного воздуха и почему-то морской солью — ты всегда говорил, что так пахнут звезды. Но разве у звезд есть запах? Но даже если и есть, откуда тебе это знать? Хотя, кому как не тебе, носящему имя лунного божества, знать об этом? Каждый раз, стоит в полнолуние нам придти полюбоваться их цветением, ты говоришь мне их истинное название, но раз за разом я забываю его. Должно быть всё потому в моем заполненном государственными делами и магическими схемами разуме не осталось места для столь глупой мелочи как название маленьких цветочков, что цветут только в полнолуние. Впрочем, не страшно, что я не помню — ведь ты всегда будешь рядом, чтобы вновь назвать их мне. Бледно-голубые бутончики в густой черноте твоих волос кажутся всполохами звездного света в бескрайней темноте ночного неба. Сейчас без лишних оков пафосных одежд и дворцовых ограничений, ты и вправду кажешься мне божеством. Единственным божеством, пред кем я готов упасть на колени и склонить голову. Смешно, да? Тот кто вошел в историю как кровавый тиран не знающий милосердия был готов превратиться в покорного пса и жаться к твоим ногам выпрашивая ласку лишь по одному сверкающему небесной синевой взгляду. Я готов положить к твоим ногам весь этот мир, мое божество. Моя любовь. Мое сердце. «Не нужен мне мир» — смеешься ты и тянешь меня вниз. Мы падаем в цветочное море, глубоко погружаясь в терпкое облако пыльцы и сырой земли. — «мне нужен лишь ты.» От твоей кожей пахнет пыльцой этих редких цветов с чертовым незапоминающимся названием и горячим шлейфом кровавого дурмана моей магии. Ты можешь избавиться от позорной метки принадлежности щелчком пальцев, но, на зависть и злобу всем, носишь её с необычайной гордостью, как самое изысканное украшение. Время вокруг нас словно замирает и ничего больше не имеет значения кроме вкуса твоих губ. Когда взойдет солнце наш хрупкий замок иллюзорного счастья рухнет под гнетом внешнего мира и мы вновь вернемся к предписанным ролям. Но сейчас это не важно. Только сейчас, в густой траве цветочной поляны и твоих объятиях я чувствую себя настоящим.» Где-то за окном звенел колокол, и его мерные удары били по вискам. Я невольно заворочался в постели, пытаясь сильнее закутаться в одеяло и крепче вжаться в подушку, только чтобы не слышать этот противный звон. Аргх, ну вот чего этому чертову храму неймется? Нет, я понимаю служба, всё дела, но зачем с утра пораньше звонить в колокол? Я более чем уверен, что демонам непринципиально быть изгнанными именно так рано. Так стоп. Храм возле моего дома не действует уже года как три и службы там не проводятся. Тогда откуда звон? Я резко распахнул глаза и уставился на полог из черной ткани над кроватью. Так это еще страннее — у меня над кроватью на потолке висит карта звездного неба и никаких пологов отродясь не было! Да и кровать не настолько большая… Неожиданно виски сдавило болью и я тихо зашипел, схватившись за голову. Обрывки воспоминаний всплывали в памяти разрозненной мозаикой: вокзал, Юкико, рельсы, поезд. Поезд, что ехал прямо на меня. И я вроде как умер. Или всё-таки нет? А если не умер, то где я? Боль постепенно ослабла, оставшись лишь назойливым шумом в затылке, и я вылез из постели. Комната была незнакомая и кроме того обставлена довольно странно: как стереотипная комнатка какого-нибудь богатенького герцога или маркиза из манги в сеттинге средневековья. Мутный ото сна взгляд побродил по стенам с панелями из темного дерева, забитым книжным полкам, наклеенными на стену газетным вырезкам и зацепился за тяжелые портьеры, что, по логике, должны закрывать окна, и я осторожно приблизился к ним. Я оттянул тяжелую ткань в сторону и полутемную комнату разрезал тонкий луч света. За окном раскинулся роскошный сад, по которому шли две девушки в черных платьях, по своему фасону напоминающими платья горничных из мейд-кафе, и корзинами с бельем в руках. А вдали за пределами сада расстилался город, кажущийся отсюда миниатюрной моделью, и виднелась небольшая церквушка, в колокольне которой мерно качался колокол. Я моргнул, вновь переводя взгляд на беседующих девушек, и закрыл портьеру. А после нелепо сполз на пол. Так, это явно галлюцинация моего медленно умирающего мозга. Начитался всех этих романов и манг в средневековом сеттинге вот и брежу. Легкая вспышка боли от щипка заставила невольно поморщится. Странно, если бы это были предсмертные галлюцинации, то боли бы я не чувствовал. Но если это не бред, то что? —Молодой господин, вы уже проснулись? — я вскинул голову и посмотрел на дверной проем, в котором замерла невысокая русоволосая девушка в точно таком же черном платье с белым воротником и фартуком, что и у тех в саду. — пожалуйста, скорее собирайтесь, вы ведь знаете, что ваш отец терпеть не может, когда вы опаздываете к завтраку. Девушка-горничная вошла в комнату и легким движением раскрыла дверцы высокого массивного шкафа. А после занырнула туда и принялась перебирать одежду, словно подобное занятие было для привычной обыденностью. На галлюцинации это походило всё меньше: я бы не сказал что моя фантазия настолько хорошая, чтобы выдумать всё это, тем более еще и это «молодой господин»…Брр. Нет, некоторые конечно кличут меня еще тем эгоистом, но я не настолько нарцисс, чтобы фантазировать о подобном обращении. Так ладно, нужно выяснить, что это за место и почему я здесь, а для этого, наверное, стоит спустится на завтрак и побеседовать с этим «отцом». Легкая ноющая боль, стянувшая живот, дала понять, что и перекусить не было бы лишним. Помимо двери, через которую вошла эта горничная, в комнате была еще одна — умело замаскированная под деревянную панель, коими облицованы стены. Поддавшись желанию проверить неожиданную догадку я подошел к ней, дернул ручку и довольно кивнул — за дверью всё же была ванная комната. Помещение было выложено черной плиткой, а в углу притаилась точно такая же черная глубокая ванна. Вдоль стен висели шкафчики со стеклянными дверцами, сквозь которые виднелось множество различных флаконов и бутыльков. Прямо напротив двери располагалась чаша раковины и зеркало над ней. Никакого намека на выключатель или нечто подобное на стенах не было, но стоило мне войти внутрь, как на черной плитке вспыхнуло множество желтых огонечков. Это было не похоже на привычные мне электрические лампочки, но в то же время едва ли походили на стереотипные свечи, которые чаще всего писатели-недоучки так любят добавлять в интерьеры, списанные со средневековых замков. Россыпь бледно-желтых огоньков струящихся по стенам под потолком больше походила на ярко светящихся светлячков, облепивших плитку. Но они были не только на стенах — некоторое свободно летали в воздухе. Я вытянул руку, в попытке поймать несколько маленьких огоньков и они, соприкоснувшись с кожей, растаяли, согрев кончики пальцев. Но их количество не убавилось. Это выглядело как…магия. Но магии же не существует? Я подошел к раковине и только сейчас понял, что дверцы шкафчиков были сделаны не из стекла, а из тонких пластин хрусталя, что словно сиял изнутри бледным светом. Осторожно приоткрыв дверцу я принялся восхищенно рассматривать хрустальную пластинку, пытаясь понять почему она светится. Но кроме нее была только деревянная рамка и всё. Удивительно. А затем перевел взгляд на зеркало и обомлел. Из него на меня смотрел не я. У того, кто отражался в зеркале были растрепанные светлые волосы, достающие до плеч, правильные черты лица и бледная, словно два осколка голубого топаза, радужка глаз. Я поднял руку, коснувшись щеки и незнакомец в отражении сделал тоже самое. Каждое проделанное мной движение блондин в отражении повторял с абсолютной точностью, заставляя смирится с одной единственной мыслью — это я. Вот только почему я выгляжу так странно? И кроме того…почему меня не покидает ощущение, будто бы я знают кого-то, кто должен выглядеть так? Дальнейший осмотр не дал никакой новой информации: обычное тело обычного взрослого парня. Всё как и должно быть, кроме странного шрама крестом пересекающего грудь прямо под ключицей слева. Я рассеяно провел пальцами по старым давно зажившим тонким рубцам — и этот шрам тоже казался отдаленно знакомым, словно бы я знал кого-то у кого должен быть подобный шрам. Эти мысли скребли разум странным зудом, больше порождая противоестественное раздражение, нежели давая ответы. Ладно, разберемся. Закончив умываться и вытерев лицо пушистым полотенцем, тоже почему-то черным — что за странная помешанность на черном цвете? — я вернул его на место и вышел обратно в комнату. Девушки-горничной уже не было — зато на ручке шкафа явно висела одежда, которую мне нужно надеть. И, конечно же, это было странное и нелепое подражание стилю одежды какой-нибудь европейской монархии прошлых веков: черные брюки, белая рубашка из ткани, на ощупь похожей на атлас или шелк, и черная жилетка, расшитая серебряной нитью, что складывалась в незамысловатый абстрактный узор. Одевшись, я огляделся в поисках зеркала, но ища медь неожиданно отыскал золото — туалетный столик с зеркалом, расческой и несколькими шкатулками. Те, на проверку, оказались заполнены всякими украшениями, явно необходимыми для подчеркивания статуса: броши, запонки, зажимы для галстука, ленты, заколки. Во второй шкатулке коллекция была подороже: несколько перстней с явно настоящими камнями, серебряные часы на тонкой цепочке и кулон в форме солнца, украшенный кровавыми каплями рубинов. И опять это нездоровое чувство дежавю — я уже где-то…нет, не видел этот кулон. Я читал о нем. Что странно. Я не могу вспомнить, чтобы когда-то интересовался украшениями настолько, чтобы специально читать об этом какие-либо книги или статью. Тогда я встречал его в какой-то художественной книге? Но, черт возьми, что это за книга такая, где ему было уделено столько времени, чтобы я его запомнил? А ведь в нем не было ничего особенного: серебряное солнце размером в пол ладони с изящными лучами, и маленькими темно-алыми рубинами, складывающимися в странный узор. Он напоминал с собой одну из скандинавских рун, но вот что именно это за руна и что она значит я не мог вспомнить, как бы не пытался. Я повертел кулон в руках, но стоило прикоснуться к рубиновым вкраплениям, подушечки пальцев неожиданно обожгло острой болью и кулон упал на стол. Так, рубины не трогаем, понятно. Поддев цепочку всё еще ноющими пальцами я вернул кулон в шкатулку и вынул оттуда перстень с ониксом — тот казался хорошим дополнением образа. В комнату вновь заглянула горничная и я поспешил к ней в коридор. И вот тут мы неожиданно сталкиваемся с самой стереотипной проблемой подобных сюжетов — я совершенно не знаю, куда мне идти. —Ваш отец решил сегодня завтракать в саду, — неожиданно разрешила мои дилемму горничная и развернулась, но не ушла а лишь слегка повернула голову вбок, словно ожидая, что я последую за ней. Что я незамедлительно и сделал. Мы прошли через со вкусом обставленный коридор, по устланной темно-синим ковром лестнице вниз. В сад вели высокие витражные двери с изображением рыцаря убивающего дракона, но подробнее рассмотреть миниатюру из маленьких кусочков разноцветного стекла мне не дали — я явно уже значительно опаздывал и «отцу» это явно не нравилось. Завтрак, судя по всему, был накрыт в резной белоснежной беседке, что стояла на платформе среди кустов белых роз. По резным стенкам беседки вился темно-зеленый вьюнок с такими же мелкими белыми цветочками. Что за любители перегибов по цветовой гамме живут в этом доме? Хотя, если судить по размерам того что теперь было у меня за спиной, это явно поместье. У одного полностью черная ванная комната, второй себе абсолютно белоснежную беседку в окружении, конечно же, белых цветов сделал. Адекватность, про такое мы не слышали, не? В беседке и в самом деле стоял круглый стол, застланный белоснежной скатертью, на котором были расставлены разнообразные тарелки с едой: нарезки сыров, мяса, фруктов, корзинка с свежими булочками и ломтями пористого хлеба, масленка. В центре стоял изящный фарфоровый чайник с резной ручкой и тонким носиком. —Явился? — отвлек меня от разглядывания яств недовольный мужской голос. Только сейчас я заметил сидящего за столом мужчину. Разглядеть его внешность не удалось — его полностью закрывала газета в руках. —И вам доброе утро, — черт а как себя вести-то? — отец. Мужчина хмыкнул и перелистнул страницу, давая понять, что линия поведения выбрана верно. Я сел на свободный стул и замер в неловком ожидании — а что теперь-то? —Яя, можешь подавать, — вновь подал голос этот отец и та самая горничная, что проводила меня до стола, поклонилась и удалилась по тропинке. Отец наконец отложил газету и посмотрел на меня. И опять это дрянное чувство дежавю — я откуда-то знаю этого человека. Кроме того, мы хоть и похожи — тот же разрез глаз, тот же тонкий очерк губ, и те же два осколка льдинки-топаза — но и вместе с этим чувствуется что-то иное. Со стороны я бы точно подумал, что эти двое родственники, но не отец и сын. От дальнейших размышлений меня отвлекла тарелка, которую поставила подошедшая служанка, и я невольно скривился. Овсянка. Господи, ну за что мне это? Если уж я и правда умер, то это вероятнее всего ад, потому что здесь меня вновь заставляют есть эту противную кашу! —И не надо так на неё смотреть, — хмыкнул отец, — ты прекрасно знаешь, насколько овсянка полезна. Повара и так для тебя кладут настолько много сахара и фруктов, что это уже десерт, а не каша. Так значит этот очаровательный блондинчик тоже не любит овсянку и способен есть её только с добавлением большого количества сахара и фруктов? Однако, как совпало. Если подобные совпадения будут и дальше, никаких проблем с коммуникацией с окружающими у меня не будет, это радует. Ну ладно, на вкус это не так уж и плохо, могло быть и хуже. Горничная Яя тем временем разлила по чашкам чай. От него терпко пахло черной смородиной и мятой. Даже и чай мой любимый… От этих совпадений даже стало как-то не по себе — с чего вдруг у двух настолько разных людей так совпадают вкусы. —А что с твоими волосами? Я невольно поперхнулся глотком чая. —Простите? — просипел я. Отец смотрел прямо на меня и холодный взгляд бледных осколков топаза, порождал противные холодные мурашки бегающие по позвоночнику. Волосы? А что с ними? Или он что-то делает, чего не сделал я? —Ты ведь всегда собираешь их, — серьезно, я чуть не прокололся на такой мелочи? Так, и что теперь? — хотя тебе так даже лучше. А после этого мужчина вновь перевел всё свое внимание на чашку чая и ломтик засахаренного ананаса. И…и все? Да я чертов везунчик. Хотя, господи, ну а чего я ждал-то? Что из-за неуложеных волос он вызовет полицию — или что обычно в таких местах, какая-нибудь рыцарская стража? — и меня заберут в тюрьму, или казнят? Мда, уж, моя паранойя, обычно не проявляющая себя так сильно, тут цветет буйным цветом. Кстати, насчет того где я — а как это выяснить-то? Спрашивать в лоб не вариант, это сразу покажется странным. Но в таком месте точно должно быть что-то вроде домашней библиотеки, а там должны быть и карты и учебники по истории, и что-то о политическом устройстве. Да, книги это вариант. Они хотя бы не будут задавать вопросы. Главное только, чтобы этот блондинчик обладал тягой к знаниям, и его присутствие в библиотеке не вызовет диссонанс у слуг и обитателей дома. Хотя, судя по забитым книгами полкам в комнате, очаровашка не чурается наук да и читать умеет. —Так вот про наш последний разговор, — мужчина, а ты не мог бы молча закончить завтрак, чтобы мы разошлись как в море корабли? — этот брак в любом случае состоится, я уже нашел подходящую кандидатуру. Так нет, погодите. Вот только не говори, что этот блондинчик помолвлен или что-то в этом духе. Только нежеланного договорного брака мне не хватало! Я и так понятия не имею, что происходит вокруг, где я, кто я, и зачем я, а тут еще и это! —Тадасе, хватит закатывать глаза. Мне нужен этот брак и твое мнение не имеет никакого значения. Кроме того, помнится, у неё есть дочь примерно твоего возраста, так что теперь у тебя будет сестра и будь добр позаботься о ней. Всё-таки, у них сейчас крайне сложное положение — одинокой вдове из обедневшего рода сложно самой позаботиться о дочери, тем более которой уже пора собирать приданное и обеспечивать брак. Как…как он только что меня назвал?! Почему он назвал меня именем антагониста из романа Юкико-чан? А ведь точно… Эта внешность, эта комната, этот кулон — все это я знаю, потому что читал об этом в гребанной «Единственной любви короля-тирана»! И этот мужчина — в точь-в-точь как описание отца антагониста! Тогда и брак о котором он говорит…это брак с матерью главной героини? —Что еще за род? — так будем надеяться, что мне удалось сохранить в голосе безразличные нотки. —Род Хинамори. — да ну нет! Нет, нет, нет! Это что, какие-то несмешные шутки высших сил? Типа, я что, умер и переродился в этом романе?! Или…или всё дело просто в том, что я настолько погрузился в этот роман, что мои предсмертные…посмертные?.. галлюцинации содержат кусочки из него? —Мы сегодня едем к ним на обед, так что будь готов, — и мне ничего не оставалось, кроме как покорно кивнуть. После этого отец поднялся и, забрав газету, оставил меня в гордом одиночестве. А я остался прожигать взглядом чаинки в чашке. Велика вероятность что всё это — всего лишь нагромождение тупых совпадений. Да, возможно я всё-таки умер и переродился — что уже звучит максимально странно и тупо — но не в романе, а просто в похожем мире и ничего общего с «Единственной любовью Короля-тирана» здесь нет. Вот только как это выяснить наверняка? Первоначального плана с библиотекой это не отменяет — заодно проверим и другие факты об этом мире на момент совпадения с сюжетом романа. Кроме того, если я правильно помню, роман начинает именно с этого самого обеда, где впервые встречаются антагонист и главная героиня. Доживем до обеда, а там посмотрим, так ли это. Наверное, в том чтобы быть богатым есть своя прелесть — это автоматически избавляет от каторжного мытья посуды. И уборки. И стирки. И кучи других дел по дому, которые я до ужаса не любил. И раз уж по воле судьбы я избавлен от всего этого, то стоит потратить время с пользой и отправиться на поиски библиотеки. Поместье и вправду довольно большое — я плутал по коридорам уже некоторое время и всё еще не нашел нужную комнату. Но, впрочем, в этом можно найти и плюс — я понял примерную схему этого строения. На втором этаже располагались жилые комнаты и пара гостевых спален, а также картинная галерея — так я про себя решил называть комнату, заполненную картинами и статуями. На первом были кухня, столовая, комнаты слуг и хозяйственные помещения. И всё это соединяли между собой коридоры, застланные темно-синими коврами. Кроме того, на первый этаж со второго вели две лестницы — одна основная, которая выходила в холл с камином, откуда горничная провела меня в сад и другая, видимо предназначавшаяся для перемещения слуг, так как выводила в узкий коридорчик к хозяйственному складу и подобию прачечной. Стоит запомнить эту лестницу, через неё, если что, можно будет сбежать из поместья. Облазив первый этаж, я вновь вернулся на второй. Да где же эта библиотека? Наугад дернув очередную дверь, я неожиданно оказался в нужной комнате. Назвать это полноценной библиотекой было сложно — по факту это было что-то вроде подобия рабочего кабинета: несколько стеллажей, забитых книгами, камин, несколько мягких кресел с темной обивкой и чайный столик. А на стенах висели многочисленные карты и располагались высокие окна, прикрытые белоснежной легкой тюлью и выходившие на берег реки. К ним я и направился в первую очередь. Карт было несколько: одна, видимо, полноценная карта королевства, расчерченная на сектора — скорее всего владения аристократов, потому как каждая территория была помечена своим гербом, одна карта столицы и прилегающих к ней территорий и, судя по всему, карта города, в котором располагалось поместье. Судя по картам и виду из окон, поместье располагалось на холме, а у его подножия располагался городок под названием Антолэ, через который протекала река. Она разрезала город на две части, что назывались жилыми и торговыми кварталами. Соотвественно, в жилом квартале располагались дома, а в торговом — рынки, магазины и различные торговые гильдии. Судя по всему, специализация у городка, из-за близости реки и моря была сугубо торговая: на севере, в устье был порт, — хотя с востока шли поля и фермерские угодья. И судя по тому, что это место на общей карте королевства было очерчено голубыми линиями и там был тот же герб, что я видел в главном холле, и город и прилегающие территории были владениями этой семьи. Ну а столица с замысловатым названием Йо-но-Кокоро, конечно же, располагалась в самом центре королевства. Хм, кстати довольно интересно — столица и её земли по очертаниям по карте напоминали сердце. Причем не тот клишированный распространенный в обществе образ, а самое настоящее такое человеческое сердце. Кстати, а королевство-то как называется? Сенсару Тайо. Точно также как и в гребаном романе. Да твою же мать… Это совпадение. Ну конечно же это всего лишь совпадение. Очередное, мать твою, совпадение. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее становится ноющая боль в висках. Я рухнул в одно из кресел, зарывшись пальцами в волосы, отчего те растрепались еще сильнее. Конечно же, я будучи еще учеником младшей и средней школы прочитал множество разных манг и ранобэ с сюжетом попаданчества, но всё же читать это одно, а оказаться в такой ситуации это совершенно другое. Или не оказаться — я всё еще мало понимаю, что вообще за чертовщина творится. —Молодой господин, опять вы сидите за книгами, — внезапно рядом оказалась Яя с подносом, на котором стоял набор для чая, — прогулялись бы перед обедом, выгуляли бы Капеллу, вы давно не удаляли ей внимание. Ох, ну а Капелла еще кто такая? Хотя, судя по тому, что она сказала «выгулять», это явно какое-то животное. Может быть собака, хотя ни одной собаки я за всё утро не видел и не слышал. —Не думаю, что отцу понравится, если я уйду, — ну а мало ли, че творится в голове у этого человека. Судя по завтраку, назвать отношения очаровашки и этого странного мужика теплыми родительскими не получится. Яя неожиданно склонила голову, словно соглашаясь со мной. —Будьте добры подняться через полтора часа в комнату, чтобы переодеться. Я кивнул и служанка удалилась. На стене над дверным проходом висели механические часы в резком корпусе. Мысленно отметив, куда должны встать стрелки, когда мне нужно будет вернуться в комнату, я встал и двинулся к книжным стеллажам. Так, мне нужны какие-нибудь книги про историю королевства и ну, отец же за столом читал газету, так что если я их найду то будет просто замечательно. И тут же меня постигло первое разочарование: подборка книг на полках была какой-то странной. Ладно, что было много любовных романов, различного содержания и рейтинга — возможно отец фанат такой литературы, откуда мне знать. Остальные же книги были либо для идиотов, так как объясняли уж слишком простые и очевидные вещи, либо были написаны на другом языке, так как эти закорючки, складывающиеся в абзацы, я прочитать так и не смог, как ни пытался. По своему внешнему виду они напоминали какую-то безумную смесь китайских иероглифов и арабских письмен. Кстати насчет языка — а я его вообще знаю? Я без каких-либо проблем понимаю, о чем говорят окружающие и, сюда по всему, разговариваю на принятом языке и они тоже меня понимают. Это потому что моя душа вселилась — так же обычно это называется? — в тело местного жителя и у меня сохранились его базовые знания? Или это тот самый рояль в кустах всех попаданцев, что они спокойно знают язык места, куда попадают? А вот все остальные книги почему-то были написаны привычными мне кандзи и хираганой. Интересно… Но вообще, по этой подборке складывалось ощущение — если не учитывать те, написаные на другом языке, буду определять это так, — что кто-то пытался создать тепличную обстановку для жителей этого дома. Так обычно поступают подверженные гиперопеке родители, которые не хотят, чтобы их ребенок узнал много информации о внешнем мире, считая что его это может травмировать, и потому оставляют только самые простые по содержанию или совсем уж детские книги. Но даже если в качестве абсурда предположить, что это отец подчистил библиотеку, то возникает вопрос: зачем? Ведь очаровашка, по логике вещей, всякий там наследник богатого рода, а подобным отпрыскам должны давать хорошее образование. И, конечно же, здесь не оказалось ни одной газеты. Хотя… Помнится, в комнате блондинчика одна из стен была заклеена газетными вырезками. Тогда, значит доступ к информации из внешнего мира он всё же получает и моя теория не имеет смысла? Ладно, надо пойти и посмотреть его коллекцию, может это хоть немного прояснит, что это за место. Тем более какое мне дело, до отношения этих двоих. Хотя, черт, если мне придется жить в теле этой очаровашки, то надо поддерживать хорошие отношения с этим отцом. Комнату я нашел намного быстрее чем библиотеку — должно быть, вся причина в том, что в дверь ведущая в нее единственная была выкрашена черной краской. В этот раз осмотреть её мне удалось подробнее. Само помещение оказалось вовсе не квадратным, а скорее овальным — нужно будет осмотреть дом с улицы, но что-то мне подсказывает, что комната располагается в подобии башни. До половины стены были закрыты панелями из темного дерева, а выше к потолку выкрашены черной — ну а какой же блин еще — краской. Потолок уходил ввысь, имитацией башни, а под ним в воздухе плавали те же самые желтоватые огонечки, как и в ванной, складываясь в узор звездного неба. И снова странность: некоторое созвездия точь-в-точь знакомые мне, например Лебедь или Стрелец, а некоторые совсем другие. От прикосновения к мерно плавающим в воздухе созвездиям те резко разбились на хаотичную россыпь и тут же собрались вновь, но уже в ином порядке. Стоит поискать в доме карту звездного неба — или может даже купить в какой-нибудь городской лавке — и проверить созвездия: возможно узор под потолком отображал различные части ночного неба. Конечно, играться с огоньками можно бесконечно, но у меня нет на это времени. Интересовавшие меня газетные вырезки заклеивали стену над письменным столом, заваленным исписанными бумагами. Каждая статья, расположенная на стене так или иначе касалась деятельности короля: казни по его приказу, реформы, военные достижения, различные благотворительные приемы и балы, где он появлялся… Что за творчество малолетней фанатки? Это всё еще и подкреплялось маленькими листочками рукописного текста, где перечислялись различные факты из биографии короля. Такая скрупулезная подборка фактов и вырезок наталкивала только на два варианта: либо тот, кто это делал, планировал заговор против короля, либо был в этого самого короля крепко и болезненно влюблен. Вот бы заговор, вот бы заговор… —Молодой господин, почему вы до сих пор не переоделись? — а, черт, я и забыл про этот обед. Так ладно: переодеваемся, приводим себя в порядок, а на обеде отыгрываем такую лапочку, чтобы эти новообретённые мачеха и сводная сестра влюбились в меня с первого взгляда! Э…как в члена семьи, естественно. В этот раз, из-за «важного» мероприятия и наряд был покруче: те же черные брюки из более плотной ткани, кипенно-белая рубашка, бледно-голубая жилетка и черный сюртук с маленькими стеклянными пуговицами в форме ракушек. Так, ну голубой это неверное что-то вроде, хм, родового цвета? А вот эту самую круглую ракушку, которую имитировали пуговицы, я видел на гербе. Значит, деятельность семьи была как-то связана с морем. Хм, я был прав и это всё же торговля? Нужно будет как-нибудь аккуратно выяснить у отца. Тихим покашливанием привлекла мое внимание горничная Яя, стоящая возле туалетного столика с расческой в руках. Ах, ну да, нужно собрать волосы. Из зеркала на меня смотрел какой-то молоденький щёголь, но единственным что выпадало из образа было растерянное выражение на лице. Закончившая с прической горничная всё еще крутилась рядом, то поправляя узел галстука, то слегка приглаживая ткань сюртука, избавляя её от лишних пылинок, то касаясь челки в попытке убрать выбившиеся волоски. Видимо посчитав свою работу оконченной, она удовлетворенно кивнула и направилась к выходу. А я же остался перед зеркалом, пытаясь придать своему лицу самое надменное выражение которое только может быть — но в итоге большую часть просто гримасничал. —Нет, ну где этот настырный мальчишка? — У-упс, кажется я опять опаздываю, нехорошо это. Хотя раньше у меня никаких проблем с пунктуальностью не было. Это тут время течет как-то по иному или этот блондинчик просто тормоз по жизни? Ну будем считать, что первое. В коридоре уже ждал недовольный отец, а за дверью и оградой гребенная запряженная лошадьми карета! Боги, серьезно…? Нет, я конечно подозревал, что в этом мире всё плохо, но не до такой же степени?! Помню, меня всегда раздражал этот троп в подобных историях: тип, ребят, блин у вас есть магия, её че, нельзя использовать для создания подобия двигателей? Причем, ладно бы она была труднодоступна, так нет — если эти огоньки всё-таки местный аналог магии, то она явно используется в бытовых целях. В общем, кретинизм цветет и пахнет. Лошади явно тоже не были довольны сложившимися обстоятельствами: они недовольно били копытами землю и фырчали, словно так желая намекнуть что им охота вернуться в конюшни а не тащится непонятно куда. Кстати, раз здесь есть конюшни, то может та Капелла, о которой говорила горничная, это лошадь? А что, вроде бы всякие богатые сынки должны увлекаться верховой ездой. Меж лопаток легонько ударило что-то твердое, заставляя меня сделать несколько невольных шагов вперед. Ауч, мужчина, чего деретесь? За спиной стоял крайне недовольный отец с тростью в руках, которой и тыкал меня в спину, всем своим видом показывая, куда он засунет мне эту трость, если я не потороплюсь. Ладно, надо лезть в это, иначе я умру, не прожив и дня в новом теле, и всё это окажется зря. —И долго нам ехать? — как бы невзначай поинтересовался я, когда поместье осталось далеко позади. —Пару часов, — пожал плечами отец, разглядывающий пейзаж за окном. А посмотреть и правда было на что: поместье находилось за чертой города, на холме, как я предполагал. Дорога, по которой мерно катилась карета, огибала город, отчего мне удалось увидеть только нагромождение торговых домов и магазины, среди которых бурлила жизнь: громко кричали торговцы, привлекая к себе внимание покупателей, группа юных модниц восхищенно разглядывали ткани, ходили важные толстые мужчины в костюмах и видимо обсуждали торговые дела. Город выглядел чистым, ухоженным и оживленным, что явно указывало на хороший уровень жизни. Через некоторое время езды экипаж выехал за пределы города и оживленный урбанистический пейзаж сменился сельской утопией: поля, засеянные разными культурами, стада животных, вольготно пасущихся на лугах с яркой, сочной травой, изредка встречающиеся домики фермеров и возделывающие угодия крестьяне. Я с детства любил эту присущую деревням ленностную негу физического труда и близости природы. Казалось, в отсутствие городской спешки, шумов, запахов выхлопных газов, разум наконец обретал желанный покой и очищался, становясь кристально ясным. Будничные заботы наконец отпускают из своих крепких сетей и позволяют задуматься о тех вещах, которые в повседневной суете обычно не беспокоят: к чему именно стремится эта жизнь, чем хочется заниматься на самом деле, в чем именно заключается мое истинное «я»… Или же почему я не умер, когда меня на мелкие кусочки перешинковал быстро идущий поезд. А может это тот самый пресловутый второй шанс, обычно фигурирующий в таких сюжетах. Мол, я умер рано и бездарно и переродился потому что нужно что-нибудь исправить в моей жизни? Но что исправить-то? Я всегда был среднестатестическим японским школьником — вырос в обычной семье офисного работника и домохозяйки, с отличием закончил младшую и среднюю школы, завел себе друзей с общими интересами, принимал участие во всех школьных мероприятиях, после школы ходили в кружок по игре в го, ездил в школьные поездки и в путешествия с родителями, подрабатывал в приюте для животных, планировал поступить в хороший университет а потом пойти работать в компанию…хах. Почему сейчас, когда я думаю об этом, моя жизнь — моя прекрасная спокойная размеренная жизнь — кажется такой пустой и бессмысленной? Словно бы сейчас, со стороны я смотрю на скучного мальчишку, что просто плывет по течению и не старается привнести в свою жизнь хоть что-то иное. Конечно же, у меня нет мании величия и уж тем более я не считаю, что рожден для чего-то особенного, но… Карета резко остановилась, тряхнувшись так, что позорно не грохнуться в ноги отцу мне помогло лишь чудо и то, что я вовремя вцепился ладонью в обивку сиденья. —В чем дело? — отец выглядел не менее удивленным, но вместе с тем и несколько раздраженным внезапной остановкой. Он выскочил из кареты, а я лишь выглянул, чтобы выяснить причину задержки. Возле слуги-кучера стояли два вооруженных солдат, одним своим видом внушающие беспокойство и неуверенность в собственной невиновности. Судя по кроваво-алым мундирам и эмблемой солнца, это явно были солдаты из королевской гвардии. Но что они делают на этой сельской дороге, что располагается так далеко от столицы? — Какого черта, господа? — судя по всему отец был со мной солидарен. Один из солдат повернулся в его сторону и, видимо прекрасно поняв кто именно стоит перед ним, коротко поклонился. — Добрый день, ваша светлость. Просим прощения за задержку, но это приказ Его Величества. С какой целью вы направляетесь в Скаарону? Скаарона? Это тот небольшой портовый городок у самого моря? Насколько я мог вспомнить карту, этот городок уже находился за пределами владения отца. Хотя, если мы всё же едем к главной героине и её матери, то помнится девчонка всё же была из знатного рода, хоть и обедневшего. —Я не обязан отчитываться о своих перемещениях. — ух ты, да такой концентрации яда даже тайпан бы обзавидовался. Так их отец! —Конечно, ваша светлость. Но мы люди подневольные, сами понимаете. Нам приказано выяснять цели всех, кто собирается посетить Скаарону и прилежащие земли. — бедный солдат стоял ни жив, ни мертв а вежливость в его голосе уже похрустывала облупившейся краской. Мне их даже немного жаль — стоять тут на жаре и выяснять причину поездки в этот богом забытый городишко, а тут еще и попадаются всякие зажравшиеся аристократишки, что не хотят нормально отвечать на вопросы. А блин, я же теперь тоже отношусь к этим аристократишкам, неловко. —У Его Величества опять приступ паранойи и ему везде мерещатся восстания? — усмехнулся отец, на что солдат неожиданно добродушно рассмеялся разведя руками. Вот это наглость, конечно. Был бы я на месте этого Его Величества, то давно бы всех казнил, чтобы неповадно было. —Ладно, — неожиданно смиловался отец, — мы приглашены на обед к графине Хинамори. Это достаточно веский повод, чтобы мы могли проехать? —Вполне. После этого солдат отошел, а отец вернулся в карету. Я же тут же вернулся на сиденье и принялся старательно делать вид полнейшего безразличия к этой сцене. Стоило мужчине сесть на свое место, карета вновь тронулась. —Всё в порядке? — лениво поинтересовался я, делая вид что пасущиеся на лугу овцы намного интереснее королевской гвардии. — Пока на троне сидит этот заигравшийся в вершителя чужих судеб мальчишка, ничего не будет в порядке, —опа, а вот это уже попахивает государственной изменой. Видимо поняв, что именно он только что сказал, отец тут же исправился, — конечно, всего лишь очередной странный приказ короля. Я кивнул и вновь повернулся к окну, понимая что вряд ли мужчина захочет объяснять свои слова или как-то продолжать разговор. Итак, политика короля отцу явно не нравится. И не только ему, судя по поведению солдат. Но, когда я просматривал те газетные вырезки, то не заметил ничего прям ужасного — королевство, ну если даже не процветает, то хотя бы не находится в упадке. Хотя долю субъективизма тут, конечно, отрицать не стоит, но в остальном… Странно всё это. Причем если мотивы отца я еще понять могу, то вот солдаты…как вообще в королевской гвардии может служить кто-то несогласный с его методами правления? И тут же даже не вопрос в этих самых методах, а в том что, даже из соображений безопасности крайне неправильно держать рядом с собой людей, которые, судя по всему, при возникновении опасности спокойно позволят ему умереть. Однако, весело. Впрочем, какое мне дело до внутренних беспорядков королевского двора? У меня и своих беспорядков достаточно. Карета тем временем въехала в город. Скаарона отличалась от Антолэ точно также как свежая, только расцветшая роза отличается от засохшего долго стоящего в вазе бутона. И засохшим бутоном была именно Скаарона — на первый взгляд портовый городок с широкими улицами, продуваемыми морскими ветрами, видами глубокого темно-синего моря и множеством судов у причалов, казался приличным. Но чем больше я приглядывался, тем больше огрех замечал цепкий взгляд: обветшалые и покосившиеся от постоянных не особо удачных ремонтов дома и здания, грязь, отходы. И если по по Антолэ ходили торговцы да явно состоятельные горожане, то тут за недолгую поездку по городу я смог разглядеть только не особо опрятных рыбаков и моряков, чумазых детей, да парочку не особо трезвых капитанов. Городок вызывал странные ассоциации и единственное слово которым я мог его описать было серый. Точно. Городок серый и невзрачный. Карета остановился у графского поместья, расположенного практически за чертой города у самого берега. Но даже оно было пропитано общим духом упадка и обнищания, несмотря на то, что хозяева явно старались поддерживать его в порядке. Кроме того, оно было в разы меньше дома, где я проснулся. Судя по всему, нас не особо-то и ждали: никто не вышел встречать и недовольному отцу пришлось даже постучать в дверь. —Неслыханная дерзость, — невольно сорвалось с языка и губы тронула слабая ухмылка. Отец тут же наградил меня недовольным взглядом, ну хотя бы снова не ударил, хоть на этом спасибо. Дверь распахнулась являя нам запыхавшуюся служанку в черном платье с прекрасно заметными следами постоянных подшиваний, и серо-белом фартуке. Невысокая, с короткими волосами собранными в две растрепанные шишки, она судорожно дышала и нервно комкала в пальцах фартук — совсем загоняли видимо бедняжку. —Добро пожаловать, господа, — звонко воскликнула — а вернее пропищала — служанка, — и-идемте, госпожа ждет вас в гостиной. Служанка провела нас через невзрачный пустой коридор в небольшую гостиную. В ней видимо были сосредоточены остатки былой роскоши: диван и два кресла, обитые темно-фиолетовой тканью и с позолоченными деревянными узорами, камин, облицованный молочно-белым камнем, портреты и различные сувенирные безделушки, а также пианино в углу. — Я рада, что вы всё-таки приехали, — графиня Хинамори была симпатичной невысокой русоволосой женщиной и даже легкие сеточки первых морщинок, залегшие в уголках глаз не старили её, а придавали лицу добродушное очарование. —Разве я мог проигнорировать приглашение столь прекрасной дамы, — мда, уж отец еще тот дамский угодник. Хотя судя по румянцу, окрасившему чужие щеки и блеску в янтарных глазах, комплимент ей пришелся по душе. О боже, а следом он ей еще и ладонь поцеловал — похоже отец и в правду серьезно настроен женится. Хотя, я сильно сомневаюсь, что здесь дело в любви или что-то в духе такого — пусть эта дамочка ему и симпатизирует — может быть это типичный брак из-за денежной выгоды? Но ведь он сам говорил, что род обнищал и всё такое… А может дело в Скаароне? Этот городок явно не настолько простой, как кажется с первого взгляда, ведь даже король с чего-то питает к нему интерес. —Добрый день, — так пожалуй нужно тоже поздороваться, иначе посчитает меня дражайшая будущая мачеха невоспитанным хамом. Графиня склонила голову в приветственном поклоне и я, посчитав что моя миссия на этом завершена, отошел в темный угол к пианино. —Рикка, принеси нам чай, — обратилась графиня к служанке и та, низко поклонившись, исчезла в коридоре, — прошу прощения, моя дочь несколько…не пунктуальна, а начинать обедать без неё было бы неправильно. —Конечно, — кивнул отец. А следом эта парочка принялась обсуждать что-то свое, и я перестал обращать на них внимание. Больший интерес вызывали книги на настенных полках возле пианино. Наборчик там по странности обгонял библиотеку поместья — по крайней мере потому что там стояли только сказки. Причем самые обычные, привычные мне европейские сказки: Белоснежка, Спящая красавица, Красная Шапочка, Джек и Бобовый стебель, Русалочка… Из этой стройной, до боли привычной картины выбивались лишь две книги: одна в темно-синей бархатной обложке с черными страницами и совсем тонкая, в белой обложке. Первая была тяжелая и внушительная, а на темно-синей обложке кровавые капли рубинов складывались в узор разбитого сердца. А внутри на черных страницах — какого вообще черта?! — синими чернилами — да твою же мать — написаны те самые странные закорючки. И всё же, меня не покидает ощущение, что это какой-то другой язык. А если это язык, то явно должны существовать словари. Надо будет их поискать — в любом случае ни в поместье, так в городе явно должна быть библиотека. А вот вторая книга была в белой обложке с имитацией разводов акварели, а в центре было нарисовано яйцо. Я уже было хотел её открыть, но невольно замер. Тело словно перестало слушаться; мышцы одеревенели и перестали слушаться. Сердце билось неровно и надрывно, то замедляясь, то вновь ускоряясь до болезненных спазмов в груди, а нервы казалось трещали под кожей нарастающим напряжением. К горлу подкатила тошнота, сжавшая его крепким спазмом, а легкие заныли от недостатка кислорода. Но невозможно ни вздохнуть ни выдохнуть — в груди постепенно нарастал плотный ком, сдавливающий внутренности. Подступающая паника дробила кости дрожью, а кожа казалось горела огнем. Нужно было сделать хоть что-то чтобы облегчить приступ: ослабить тугой галстук, попросить стакан воды или хотя бы наконец полноценно упасть в обморок, но не получалось сделать ли малейшего движения. Боль сдавливала виски тупым спазмом, отчего мысли путались в голове и звенели белым шумом. Оставалось лишь заживо сгорать в нарастающем треске нервов и задыхаться от тошноты, пережавшей горло. Всё закончилось также внезапно, как и началось, стоило дверям в гостиную с громким стуком распахнуться, являя всем запоздавшую гостью. —Наконец-то явилась, — отозвалась графиня Хинамори, но в её тоне сквозила теплая насмешка, а не та странная холодность, с которой эту фразу произносил отец, — прощу, ваша светлость, познакомьтесь, моя дочь — Хинамори Аму. Девушка, растерянно застывшая в дверном проходе, сделала неловкий книксен, ухватив пальцами ткань нежно-розового платья. —Надо же, а люди не лгут. Ваша дочь и вправду ослепительная красавица. Та лишь неловко кивнула на комплимент, поправляя выбившуюся из прически светло-розовую прядку. А затем посмотрела прямо на меня, и стоило мне взглянуть в эти прекрасные, цвета благородного желтого алмаза, глаза в обрамлении пушистых ресниц, что в свою очередь крайне заинтересованно рассматривали меня, мне захотелось нервно хихикнуть и сползти на пол. Потому как и ситуация, и имена людей, и их расположение в этой комнате, и сказанные отцом и графиней слова, и окружающий интерьер и, конечно же, внешность этой самой опоздавшей к гостям дочери — всё это точь-в-точь повторяло ту самую первую сцену из романа «Единственная любовь Короля-тирана». А передо мной стояла та самая главная героиня, которой суждено влюбить в себя жестокого короля, стать его единственной любовью и женой и отдать приказ о казни антагониста. Да твою же мать.