Цена иной реальности

«Яркое жарящее солнце, чистое небо и всё еще ледяная земля — несколько причин, почему я люблю весну. Люди почему-то считают, что мой любимый сезон — лето, но это не так. Лето в Сенсару Тайо слишком жаркое и сухое. А несколько лет засухи, когда дождь был настоящим подарком Богов, и следующего за ней голода, всё еще слишком явно врезавшегося в память — говорят детские травмы самые сильные, ха? — так и не дали мне полюбить это время года. А в весне есть своя необъяснимая прелесть. Весна — то время, когда природа вырывается из оков стужи и вновь оживает, заполняя зимнюю пустоту цветением. Раз за разом проходит вечный цикл из умирания и воскрешения, давая всем живым существам понять, что ничего навсегда не исчезает. Наблюдая за цветением, я порой невольно думаю о том, что раз человек часть природы, то он тоже должен проходить этот цикл. И возможно после смерти… Хотя нет, глупо; Отец говорил, что посмертие работает не так. А как тогда? А вот тебе это всё не по душе. Да, я прекрасно знаю, что ты больше любишь зиму, когда можно наслаждаться вальсом белоснежных снежинок или провести всю ночь под ясным небом, гадая по звездам. А лето ты не переносишь, жара тебе не по нраву и вытащить тебя из покоев раньше, чем сядет солнце, практически невозможно. Впрочем, в лете есть свою плюсы, не находишь? Например, поездка в резиденцию на Юге, которая близ моря. Там можно искупаться в море, поискать ракушки и, может даже, побродить по заброшенным пещерам — делать всё, что не по статусу великому королю, вроде меня. Но сейчас весна. О чем ты думаешь весной, любовь моя? Мы спрятались от забот и политики в глубине дворцового сада — я хочу верить, что королевская казна не зря содержит всех этих нахлебников-министров, и хоть несколько часов они смогут побыть без моего контроля и не развалить страну — под розовыми кустами. Это было так глупо и по-детски, что впервые за долгое время я ощущал себя счастливым и мне хотелось смеяться. Ты сосредоточенно глядел на небо через решетки колючих стеблей, сложив руки на груди, а когда-то идеальная прическа растрепалась, и кое-где в черных прядях виднелись темно-зеленые листочки и травинки. Удивительно, но ты никогда не позволял себе покинуть замок не с собранными волосами, оправдываясь тем, что твой статус этого не разрешал. Хотя…официально я так и не смог тебе дать того, чего ты так страстно желаешь. Прости, любовь моя, я такой трус. —О чем думаешь? — я всё же протянул руку, чтобы убрать листву из волос. —Почему они красные? — ты кивнул на многочисленные ярко-алые бутоны, венчающие шипастые стебли, — В Косоцуки таких не было…да и вообще нигде на континенте. Розы ведь белые? —Я поливаю их кровью своих врагов. — это стоило того, чтобы ты тихо засмеялся, ударяя меня кулаком по плечу. А следом придвинулся ближе, очень близко, практически вжимаясь в мой бок своим телом и нагло перекидывая ногу через мои колени. Я покосился на едва скрытые черной тканью острые колени и тяжело сглотнул. Даже несколько лет во дворце не искоренили в тебе любовь к подобной одежде, которую и одеждой-то едва можно было назвать — она совершенно не скрывала ничего, чтобы приличные люди желали спрятать от посторонних глаз. Любовь моя, ты слишком хорошего мнения о моей выдержке. —«Если ты хочешь получить красную розу…» — пробормотал ты, слегка прикрывая глаза и аккуратно касаясь кончиками пальцев ближайшего шипа — я чуть не потянулся вперед, чтобы не дать тебе поранить кожу, но вовремя унял свое постоянное беспокойство, — «ты должен сам создать ее из звуков песни при лунном сиянии, и ты должен обагрить её кровью сердца. Всю ночь ты должен мне петь, и мой шип пронзит твое сердце, и твоя живая кровь перельется в мои жилы и станет моей кровью.» Тень задумчивости отразилась на твоем лице, а затем ты протянул ладони к темным стеблям. Что ты желал сделать? Под действием магии, они принялись извиваться и переплетаться, пока два стебля с едва наметившимися бутонами не переплелись, словно пытаясь слиться в одно. А после ты протянул руку в мою сторону; Я бережно обхватил твои пальцы, переплетая со своими. Наша магия проникала в друг друга, становясь единым целым — чем всегда и была — и заставляла бутоны набраться силой и распуститься. Две розы: одна кроваво-алая, а другая темно-синяя. Ох, любовь моя… —Видишь, теперь они это мы, — радостно отозвался ты, переводя на меня явно лучившийся довольством взгляд, а я с тихим стоном спрятал лицо в изгибе твоей шеи. Ты…ты слишком прекрасен для меня. Я тебя не достоин. —А что такое? — раздавшееся сверху довольное урчание заставило меня еще сильнее вжаться в тебя, — неужто мне удалось смутить самого грозного тирана за всю историю 13-ти королевств, его величество Кровавого Короля? Ты невозможен. Ох, матерь-Луна, за что мне всё это? Ты засмеялся лишь громче, отцепляя мое лицо от своего плеча и притягивая к себе для поцелуя. Люблю тебя, как же сильно я тебя люблю. Я умру, если ты однажды покинешь меня.» Иногда я думаю о том, откуда в этом доме столько овсянки. Ну вот правда: её готовят как основное блюдо каждый завтрак и, ну если так прикинуть, когда-то она же должна закончиться. Но нет, она тут передо мной каждое утро с тех пор, как я оказался в этом мире. Ладно, черт с ней, надо есть. Кажется, смирилось не только сознание, но и тело, потому что даже от её вкуса уже не тошнило. Мда уж, похоже были правы европейские классики, которые утверждали, что человек способен привыкнуть ко всему. Но, впрочем, стоит отдать должное — овсянка, да еще и вкупе с многочисленными допингами в виде фруктов, это довольно сытная еда, поэтому, съев тарелку каши, я могу спокойно жить до обеда. За столом гудела беседа, которую я привык игнорировать — поначалу графиня активно старалась вовлечь меня в разговор, но спустя третий-четвертый завтрак она сдалась. Решение проблемы с паранойей насчет отравления свалилось мне на голову, причем буквально — от скуки я бродил по кабинету с картами на втором этаже, случайно задел один из стеллажей, а на голову мне неожиданно упала книга. Она оказалась посвящена истории ядов и, прочитав её от корки до корки, я выяснил один интересный факт: некоторые продукты способны нейтрализовать действия большинства ядов. В каждом растении в этом мире содержатся крохи первородной энергии, и она складывается в разные комбинации — подобно генетическому коду. Разные продукты — разные «коды» и некоторые из них способны разрушать ядовитые соединения. Поэтому, если желаете кого-то отравить, нужно тщательно выбирать, куда добавить яд. Хотя, конечно, есть способы усилить яд, чтобы тот убил жертву вне зависимости от того, куда его добавили, но это крайне сложно и муторно. И среди продуктов, которые обладают высокой степенью нейтрализации, были рис, брокколи и чертова овсяная крупа. Хотя теперь, словно бы и постоянные принуждения антагониста к тому, чтобы он ел на завтрак именно эту кашу, и не казались особо странными: зато точно понятно, что после неё он останется жив. Какая-то даже своеобразная забота от отца, получается. Но хотя бы можно не беспокоиться о том, что после завтрака я свалюсь с приступом, сжигая всё вокруг. Разговоры за столом замолкли, стоило в сад зайти Яе и той служанке, которую привезла с собой графиня. Как же её… Рикка? Она подошла к Аму и поставила перед ней изящную корзинку, сплетенную из тонких прутиков светлого дерева. Хм, а сегодня там что? А, сладости и цветы, неплохо, неплохо. Яя тем временем подошла и наклонилась ко мне. —Букет в вашей комнате, молодой господин. Я кивнул, а служанка принялась убирать грязную посуду со стола, чтобы никто не обратил внимания на наш разговор. С бала в замке Короля прошла уже неделя, и каждое утро, после того вечера, Аму получала подарки, которые доставляли аккурат к завтраку. Сладости, цветы, игрушки, разные соли и пены для ванны — маленькие всячины, которые рассчитаны на то, чтобы улучшить настроение. Догадаться от кого они было несложно, впрочем, вряд ли это был секрет, потому что на ленте, которая украшала подарок, всегда была сургучная печать с гербом королевской семьи. Аму всегда смущалась, графиня откровенно радовалась, отец тоже делал вид, что столь очевидные ухаживания этого придурка за героиней его более чем устраивают, но при этом выглядел странно задумчивым, а я…а я придумывал множество очередных не особо приятных шуток, которые смущали героиню и помогали мне справится с собственными чувствами. Потому что подарки получала не только Аму. Можно было бы бы кажется лишним подумать, что цветы приходили от кого угодно — даже от того мерзкого старикашки Мацуи — но синие розы росли только в садах королевской семьи, я это проверил. Вот только зачем он мне их отправлял, я так понять и не смог. Вместе с самым первым букетом было письмо. Должно быть, он справлялся о моем самочувствии — всё-таки грохнуться в обморок на королевском балу — это надо уметь, и наивно думать, что данное происшествие останется без внимания. Хотя, на удивление, ни по возвращению, ни в последующие дни, отец не сказал мне ничего. Хотя я был более чем уверен, что он разозлится: всё же его действия антагониста постоянно раздражали, и такой позор он явно не мог проигнорировать. Но нет, ничего не сказал, словно бы этого обморока не было вовсе. Письмо от Короля я даже не открыл, а просто сжег, тем самым проверив, способна ли моя магия на такое. Оно сгорело, а на следующий день кроме цветов ничего не было — видимо, отсутствие ответа дало понять той скотине, что общаться с ним у меня нет ни малейшего желания. Лучше пусть сконцентрирует всё свое внимание на героине. Но розы продолжали приходить. Это был жест внимания, но зачем? Чего этот придурок от меня хочет? Когда Яя принесла букет в первый раз, я подумал, что лучше держать это в секрете ото всех домочадцев, и, кажется, не прогадал. Не знаю почему, но мне кажется, словно бы отец очень против внимания этой венценосной козлины ко мне. Его это, по какой-то причине, очень сильно нервировало, хотя вот ухаживания за героиней отца более чем устраивали. Как бы я к нему не относился, последние несколько дней показали, что мы можем существовать в каком-то подобии мира, и так было лучше. Мало ли к чему могли привести ссоры с ним. Ладно, нужно заняться насущными делами. —Спасибо за еду. Я поднялся из-за стола несмотря на то, что все до сих пор ели, а по правилам этикета, пока глава семьи не объявит, что прием пищи окончен, подобное запрещено. Впрочем, все в этом доме привыкли, что на правила приличия я плевать хотел, а потому даже отец ничего не возражал. Боже, кажется, я постепенно становлюсь каноничным антагонистом. Что дальше? Революция? Хах. Хотя теперь я вообще не осуждаю Тадасе — да, он сука и мразь, но как еще нужно вести себя, когда тебя окружают подобные люди? Уж точно быть милой ромашкой не получится, тут же сядут на шею и свесят ноги. Так, сегодня, перед походом в город, нужно посмотреть, что докупить, потому что вроде что-то закончилось. Кажется, гель для душа. А хотя, зачем тратить деньги? Стоило мне нагло выхватить резной флакончик из корзинки с подарками, героиня тут же недовольно засопела и одарила меня негодующим взглядом. —Не будь такой жадиной, сестренка, — я нагло подмигнул Аму и вынул пробку из флакончика. М, жасмин? Сойдет. Героиня что-то пробурчала мне в след, но я уже не слушал. Мда уж, чем дольше я живу с Аму в одном доме, тем сильнее во мне растет желание её придушить. Потому что с каждым днем в ней все четче проявляются черты той самой главной героини из «Единственной любви Короля-Тирана», которую я так ненавидел, когда читал книгу. И это может быть и к лучшему: возможно тот эксцесс на балу не сильно много чего испортил. И у Аму и этого придурка все еще возможно их «долго и счастливо». И вот что странно: порой у нас с ней мир и благодать, а порой она вывернет что-нибудь такое, из-за чего мне остается лишь скрипеть зубами. Я постарался минимизировать наше общение, во избежание эксцессов, но вот героиня, наоборот, при любой удобной ситуации липла ко мне, как мокрый лист. Девочку понять можно: все подружки остались в Скаароне, графиня наверстывала упущенное в высшем свете, постоянно разъезжая по гостям, а отец весь в работе — героине банально было скучно. Нет, графиня, конечно, первое время брала Аму с собой, но в какой-то момент девушка стала бегать от этих поездок, как от огня. Ну да, конечно, главная героиня у нас же не такая как все, ей не интересны обычные девичьи забавы вроде обсуждения моды, этикета и парней. Ну вот и пусть тогда сидит в комнате да книжки читает, я не нанимался ей в шуты, чтобы развлекать, у меня и без того есть чем заняться. —Молодой господин? —Одежду для верховой езды, — бросил я замершей возле двери служанке и вошел в ванную. На черной плитке тут же вспыхнули огоньки, но от меня не укрылось то, что они значительно побледнели. Сейчас обновлю вас, ребят, подождите. Я опустил флакончик к ряду таких же на полке и положил ладонь на стену. Привычный жар концентрировался в районе запястий и растекался по ладони до кончиков пальцев. Это слабое тепло едва сравнимо с первым разом, когда я полностью сжег всю кожу на ладонях. Приятно, черт возьми, осознавать, что я был прав — с практикой контроль над магией возрастал, пусть по крупицам, но это было лучше, чем ничего. Судя по всему, трюк с чистым высвобождением первородной энергии — это самое простое, что я могу проворачивать. Обычно она всегда имела вид тех самых искорок-огоньков, которые освещали комнату блондинчика, но спустя некоторое время упорных тренировок мне удалось сжимать их до небольших шариков света размером с вишню. Навык оказался довольно полезным — в таком виде свет был ярче, и «вишенки» можно было использовать вместо светильника. Хотя его яркостью я тоже, как оказалось могу управлять. О, а еще моя магия могла сжигать бумагу и ничего плотнее её. Изначально я, наученный горьким опытом фэнтези, посчитал, что блондинчик владеет огнем, но это явно был не он. Если говорить точнее, то скорее всего его магия — это свет, если, конечно, в этом мире вообще есть подобное разделение. Дождавшись пока огонечки на потолке станут привычной комфортной яркости, я убрал руку и принялся растирать онемевшую кисть. После использования магии руки почему-то немели, и чем дольше я колдовал, тем сильнее была потеря чувствительности. Однажды я даже не смог пошевелить пальцами. Нужно будет поискать в библиотеке, к чему это. А вот огонечки надо было обновлять каждые три дня, иначе они тускнели и через какое-то время гасли вовсе. Хотя, в какой-то мере, от этого была своя польза — так я мог использовать магию, и это не давало мне свалиться в приступе «кровотечения». А после я лениво поскреб ногтями ожог на ладони. В этом был огромный минус — кожа теряла чувствительность, и я иногда просто не замечал, что она обожжена, пока не оставались одни голые мышцы. Это приучило каждый раз внимательно осматривать руки после использования магии и постоянно таскать с собой баночку с мазью. Благо, в одну из вылазок удалось найти аптеку, в которой антагонист, похоже, закупался до того, как я попал в его тело. Это хорошо, потому что с моими тренировками расход мази стал очень большим, а если бы она закончилась, то возникло бы много проблем. А вот Кисеки с того дня так и не появлялся. Я-то думал, что после того, что случилось на балу, он навестит меня, но нет. Проснувшись на следующее утро, я лишь нашел на тумбочке листочек с красноречивым «ты придурок :):0». Догадаться, от кого записка было легко — никто в доме такого бы себе не позволил. Вот только, что это значило, я так и не понял. То, что случилось на балу, явно не было приступом — казалось, самый обычный обморок от духоты, стресса, алкоголя — как говорится, подчеркните нужное — но при этом меня немного напрягает момент с бокалом. Тот разбился не от удара об пол, он лопнул прямо у меня в руке. То есть его разбила моя магия — по крайней мере, потому что я держал его за ножку, но вот с того момента ничего подобного провернуть мне больше не удавалось. А еще я осознал один не самый приятный факт — магия очень чутко реагировала на мое эмоциональное состояние. И когда я на что-либо злился, она словно откликалась на этот «сигнал» и принималась крушить все, до чего дотягивалась. Оттого мне приходилось постоянно контролировать себя и часто выпускать огонечки в комнате, чтобы не спалиться перед домочадцами. Когда я вышел из ванной, Яи уже не было, а нужная одежда лежала на кровати. Я переоделся и пошел к конюшням. Четкая планировка и составление распорядка дня — главные пункты успешного существования, поэтому я составил себе небольшое расписание, которого старался придерживаться. После завтрака я всегда навещал Капеллу и учился сидеть в седле — интуиция подсказывала, что этот навык может пригодиться. Лошадь, как всегда, встречала меня довольным ржанием и легкими покусываниями. Ух, нет, малышка, вкусное будет только после прогулки. А сначала давай почешем тебя. —Доброе утро, молодой господин, — за это время мы с конюхом успели неплохо подружиться: он помогал мне с верховой ездой, и мы разговорились, найдя общий язык. Удивительно, но рядом с ним я не чувствовал потребности разыгрывать из себя наглого господского сынка и словно бы мог быть…ну не Тадасе. Хотя, а вот если так подумать, что вообще значит быть Тадасе? Вести себя так, как антагонист? Но еще во время чтения романа «Единственная любовь Короля-тирана» я задумывался о том, что блондинчик не такой поверхностный персонаж. Наверное, поэтому я так его полюбил, потому что на фоне картонных героини и его наглейшества антагонист всегда казался вертким змеенышем, что умело играл словами. Этакий трикстер. Он — загадка, отгадав которую, ты получаешь еще несколько. И, словно бы, автор романа никогда специально не показывал его настоящего, оставляя читателям лишь полутона намеков, которые сложились бы в единую картину. А потом его бездарно слили, чтобы оправдать отношения между Аму и её еб…кхм, Королем. Мда, уж. Но я не такой, как блондинчик, я обычный токийский школьник, совершенно бесхитростный и невзрачный. Да уж, мне не быть революционером, который сможет повести за собой людей и подорвать устойчивую королевскую власть. Мне никогда не стать Тадасе. Как бы я этого не желал. —Доброе, —отозвался я, сосредоточенно вычесывая бока стоящей передо мной лошади. Красавица, не вертись, мне нужно почистить тебя перед ездой. Пока я занимался её шерстью и гривой, конюх подтащил все необходимое. Вместе мы вывели её из загона, оседлали, и я повел Капеллу на выход из конюшни. Она недовольно фырчала, порой взбивая копытами влажную землю — эта чертовка была ужасно капризной и не любила работать, пока ей не дадут чего-то вкусного. —Ну ладно, ладно, одну, — смиловался я, не в силах вынести этот жалобный взгляд умных темных глаз, и вынул из небольшой сумки на поясе кусочек морковки. Капелла тут же съела его и отблагодарила меня тихим ржанием, а я почесал её шею. Боже, из меня вьет веревки лошадь! Ну хотя, насколько мне известно, это вполне нормально, когда хозяева ведут себя так с любимыми питомцами. Да, буду оправдывать себя этим. Как только мы оказались за пределами конюшни, я ловко забрался и сел в седло. Сейчас получалось уже неплохо, а вот первые два раза я падал на землю. И потом еще несколько раз, пока в принципе привыкал к седлу и учился управлять Капеллой. Если питомцы и вправду походят на своих хозяев, то Капелла явно воплощала в себе упрямство блондинчика. Потому что явно чувствовала мою неуверенность и отказывалась подчиняться. Впрочем, мне этот урок пошел на пользу — я понял, что управлять ей и отдавать команды нужно уверенно, но не грубо. В итоге мы смогли понять друг друга и сосуществовать в симбиозе. Хотя ничего быстрее шага я пока не пробывал — один раз конюх все же показал, как направить её рысью, но это оказалось слишком быстро для меня и моей не окрепшей психики. несмотря ни на что, страх вывалиться из седла на землю меня не оставлял. Конюх на мои переживания тогда лишь рассмеялся и сказал одну важную вещь: пока я доверяю Капелле, она никогда не позволит мне упасть по её вине. И я верил ему. Не знаю, как это правильно объяснить, но я словно правда чувствовал близость с ней и что я могу ей доверить себя. Пока она это доверие оправдывала. —Давай к реке, малышка, — я легонько потрепал её по холке и направил вниз по склону, в глубь сада. Там располагалась калитка, которая никогда не закрывалась — словно бы блондинчику специально оставляли путь для отхода из поместья. Мда уж, загадки, загадки. Как же я устал. Конечно же, озвучивать Капелле направление было не обязательно, но мне хотелось поговорить с ней, потому что это было единственное существо под боком, с которым я хотел разговаривать. Ну не с героиней общаться же, ей богу. Хотя, на самом деле, надо бы, наверное, потому что черт знает, что взбредет Аму в голову. Я не могу ей доверять и должен держать ситуацию под контролем. Прямо под холмом, где располагалось поместье, протекала медленная, но глубокая река. Думаю, она тоже в какой-то мере относится к территории поместья хотя бы потому, что я никогда не видел тут никого из горожан. Впрочем, так даже лучше. Мы спустились со склона, и я соскользнул с седла, тут же потягиваясь — непривыкшие к подобной нагрузке мышцы противно ныли, но, впрочем, это было несравнимо с тем, как первое время после верховой езды ноги ужасно болели и едва двигались. Я угостил Капеллу яблочком и огляделся — чистые воды реки отливали синевой и слегка поблескивали на солнце, вокруг расстилалось поле сочной ярко-зеленой травы, а у спуска к реке оно сменялось мелким песком. В этой части река образовывала небольшую заводь, в которой казалось совсем нет течения, и мне неожиданно захотелось искупаться. Хм, ну а почему бы и нет? Я привязал Капеллу к ближайшему дереву — её это, казалось, нисколько не встревожило и жевать траву было намного интереснее — и пошел к реке, на ходу избавляясь от одежды. Рубашку и штаны я оставил на песке, боясь, что трава может их испачкать, и зашел в воду. Брр, прохладно. Ну а чего я хотел? Не умирать и после смерти не оказываться в теле потенциального революционера-смертника — вот, чего бы я хотел. Ну ладно, что произошло, то уже не изменишь — хотя, это мы еще посмотрим, возможно, я смогу найти способ вернуться в свой мир — и нужно двигаться, а не жить в этом горе и сомнении. Вода оказалась не такой холодной, как я подумал изначально, а скорее комфортно-прохладной, и я несколько раз окунулся, а затем вынырнул и лениво провел руками по волнам. Под прозрачной водой виднелись стайки обеспокоенных рыбешек, которые старались уплыть как можно дальше от меня. Блин, а вот бы я мог, как во всяких фэнтези, управлять водой и выделывать с ней разные фокусы. Я сделал пару шутливых пасов руками, пародируя различные движения магов из манг, которые читал, но, естественно, ничего не произошло. Обидно даже. Я поднес ладони к лицу, внимательно рассматривая их. От ухоженной аристократической кожи ничего не осталось — теперь она была покрыта ожогами и шрамами, после приступов, в процессе которых кожа обгорала до кости. Конечно, мазь лечила, но её способности не безграничны. Надо озаботиться поисками лечащих заклинаний, это может пригодиться. По пальцам пробежали золотистые искорки, которые упали в воду и потухли. Магия. Кошмар, до сих пор привыкнуть не могу. Я вышел из воды и упал на песок, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Небо было чистое, и по нему лениво плыли пушистые белоснежные облака. А вот если так подумать, то жить в этом мире было бы не так уж и плохо, если бы не вся эта история с героиней и этим венценосным придурком. Можно было бы путешествовать, изучать магию, заводить новые знакомства. Еще бы тут была Юкико-чан… Но вместо этого я вынужден налаживать отношения ебнутой парочки. Мгх, как же они меня бесят. Еще и эти цветы. Зачем он мне их отправляет? Что ему нужно? Черт, ладно. Во-первых, нужно перестать об этом думать, если все пойдет именно так, как было написано в романе, то я длительное время буду далеко от этого придурка, а во-вторых, пора возвращаться в поместье. Скоро обед, на котором нужно показаться — как оказалось, семейные приемы пищи лучше не пропускать, потому что потом возникают проблемы с отцом — а потом смотаюсь в город, в библиотеку. Я поднялся, отряхнул песок с кожи, оделся и подошел к Капелле, которая дремала в теньке. стоило нам вернуться в конюшню и мне завести Капеллу в загон, как там возникла встревоженная Яя. —Молодой господин, ваш отец желает вас видеть, — выпалила служанка, тяжело дыша и нервно сжимая края белоснежного фартука. Видимо, ей пришлось оббежать все поместье в поисках меня. Яя тут же мотнула головой, отчего русые прядки прилипли к мокрому от пота лбу, и развела руки, показывая, что не в курсе причины, по которой я понадобился этому мужику. Ладно, нужно идти. Служанка проводила меня до самой комнаты, где ждал отец, а затем низко поклонилась. Я ободряюще улыбнулся ей и вошел внутрь без стука. Обойдется. —Вы искали меня, отец? Комнатой, в которую отвела меня Яя, оказался рабочий кабинет, а сам отец сидел за столом из темного дерева и перебирал какие-то бумаги. Когда я вошел, он даже не посмотрел на меня и лишь махнул рукой на стул возле стола. Ладно. Я сел и нагло уставился на него, в ожидании, когда же он расскажет, почему позвал меня. Но в итоге мы несколько минут просто молчали: я смотрел на него, а он что-то писал. Вроде какое-то письмо. Если это молчание затянется еще на несколько минут, я просто встану и уйду. Но отец закончил письмо, запечатал, скрепил печатью и посмотрел на меня. —Где ты был? Грибы собирал, блин. Ну что за вопросы, а? —В конюшне. — и по какой-то только ему известной причине этот ответ его не устроил. —Я уже сожалею о том дне, когда поддался на твои уговоры и купил эту лошадь. — эй, слыш, ты про мою малышку ничего не говори, иначе я за себя не отвечаю. — впрочем, черт с ней. Я хотел поговорить об этом. — он порылся в бумагах на столе и положил передо мной вскрытый конверт. Сургучная печать с изображением полумесяца, обвивающего солнце, — герб королевской семьи. Неужели это…? —Его Величество приглашает Аму вступить в свиту принцессы, — подтвердил мои догадки отец. Так, это сюжетный момент, а значит всё идет по плану, — и, конечно же, мы не можем ответить отказом, потому что это прекрасный шанс вернуть нашей фамилии прежний статус. Кроме того, мне поступило необычно выгодное предложение от герцога Абэ, и я намерен его принять, поэтому после того, как Аму поступит на службу при дворе, мы с Мидори переедем в дом в столице. Ты останешься управлять поместьем и делами города. Конечно же, я не собираюсь сваливать на тебя все заботы — я уже подал объявление о поиске дворецкого, который возьмет на себя хозяйственную часть, твоей ответственностью будут финансы и прочее… погодите…погодите. Какое управление хозяйством? Какие финансы? После того как Аму поступает в свиту принцессы, антагонист по сюжету уезжает в военную академию! —Постойте, отец, — на полуслове оборвал его я, — но ведь в следующем месяце я отправляюсь в академию. —Ты туда не едешь. —В смысле «не еду»? Но мы ведь договаривались! — слова вырвались сами по себе, и я невольно опешил. Что за черт. —Тадасе, ты уже взрослый и должен понимать, что планы могут измениться. Сейчас ты должен остаться в поместье. Я не могу позволить, чтобы ты оказался в обществе Не теперь, когда всё сложилось так удачно… То есть вы хотите сказать, что это место — не мой дом? Это моя тюрьма?! —Вы…— губы отказывались шевелится, а по коже скользили обжигающие искорки — магия потихоньку выходила из-под контроля, — вы запрете меня? Опять?! — Я делаю это для твоего блага, — процедил он, а я невольно рассмеялся. Для моего блага? Да какое же, черт возьми, благо может быть в том, что вы вечно запираете меня в этом чертовом доме?! Я что, гребаная певчая птичка, которую можно посадить в клетку, чтобы её не сожрали дикие звери? Уж не сахарный, не растаю, если выйду на улицу! —Для какого, блять, блага?! — я вскочил со стула, и тот упал на пол где-то позади. Магия уже окутывала кожу противоестественным жаром, и я едва шевелящимися пальцами вцепился в воротник рубашки, желая ослабить его, и судорожно облизнул пересохшие губы. —Тадасе, во-первых, успокойся… —Да черта с два! Вы с самого детства держите меня в этом поместье как пленника! У меня даже друзей никогда не было! Почему вообще вы меня прячете?! —Наверное, у моих поступков есть свои причины? — чем сильнее распалялся я, тем больше у него в голосе становилось холодного яда. Он тоже встал, видимо, чтобы уравнять нас. Урод, ты думаешь я сдамся и буду продолжать играть роль твоей послушной куклы? Нет, нет, я буду бороться за свою свободу и, если надо, выгрызу её. Буквально. —Так объясните мне их! — Я не обязан тебе ничего объяснять, глупый мальчишка! Я, черт возьми, забочусь о тебе, а ты вечно творишь какую-то хрень и сводишь все мои усилия на нет! —Забота?! То есть, по-вашему, запереть меня в доме без доступа к хоть каким-то крупицам реального мира — это заботливо?! —Да, черт возьми! Я пожертвовал всем, что у меня было: именем, статусом, уважением в обществе, ради того, чтобы защитить и воспитать тебя. так будь добр проявить хоть каплю уважения к моим стараниям и прислушайся к тому, что я говорю. Да ебал я то, чем ты там пожертвовал! Я больше не могу сидеть здесь: это место сведет меня с ума, и я закончу так же, как мама. Нет, нет, я не хочу умирать, если я останусь в этом доме, я точно сойду с ума. Я покроюсь плесенью, она пустит свои ростки в мое тело и заполнит поры, она прорастет на коже и заполнит легкие, и я задохнусь от этой плесени. Она сожрет меня и переварит, на ней распустятся цветы, их ядовитые споры заполнят воздух трупным ядом, и я превращусь в живого мертвеца. Плесень заполнит весь дом, она здесь везде: прорастает между стенами, под полом, она в еде, она в воде, она прорастает внутри слуг. Нет, я убью себя, сдеру кожу, сожгу её, чтобы эта дрянь не смела меня коснуться. Мне нужен воздух, воздух, я уйду, я сбегу, я уничтожу этот чертов, дом если вновь останусь здесь один. Я не хочу оставаться один только не снова, почему я вечно должен быть один?! —Заботиться о тебе — мой долг, я поклялся твоей матери, что сберегу тебя, чего бы мне это не стоило. И, как бы не казалось со стороны, я хочу тебя защитить. Но это очень сложно, когда ты постоянно творишь не пойми что! Поэтому, Тадасе, пожалуйста, давай не будем ссорится, и ты просто сделаешь так, как я прошу. —Нет! Нет, ни за что! Вы хотите меня убить, я знаю, вы делаете это для того, чтобы меня убить! Вы хотите убить меня, убить, убить! Убить, также как вы убили маму! Острая боль, разлившаяся по щеке и нижней челюсти отрезвила, и странная истерика стихла. Слюна неожиданно загорчила кровью, и я судорожно сглотнул. Я рассеяно прикоснулся к этому месту, слегка морщась от боли, и поднял голову. Мужчина, стоящий передо мной, был странно неправильно испуган, словно произошедшее было и для него большим шоком. —О святая дева, прости меня, я не хотел тебя бить, — он сделал шаг ко мне, и я тут же отшатнулся назад, не давая приблизиться. Мало ли что в голове у этого психа, вдруг он опять меня ударит, — Я растерялся, и не хотел… Тадасе, я правда… Не убегай! Иди-ка ты к черту, поехавший! Я резко распахнул дверь, чтобы уйти, но чуть ли нос к носу столкнулся с героиней. Та опять по-дурацки хлопала глазками и виновато смотрела на меня — похоже, подслушивала, дрянь. Я грубо отодвинул её и чуть ли не бегом двинулся в сторону своей комнаты, игнорируя раздающиеся позади требования вернуться. К черту, к черту! Как же меня все это уже достало! Плевать на героиню, плевать на этого придурка, плевать на этот чертов роман, я ухожу отсюда. Оказавшись в комнате, я тут же метнулся к зеркалу и уставился на собственное лицо. Щека и часть губы покраснели, но крови не было. Твою же мать. С губ невольно сорвался усталый стон, и я потер лицо ладонями, игнорируя тупую пульсирующую боль в челюсти. А удар у него поставлен неплохо, хах. Черт, о чем я думаю. Что это вообще такое было? Те слова, которые я нес у него в кабинете, это не то, что я хотел ему сказать. Точнее, я вообще не собирался ничего ему говорить, тем более нечто подобное. То, что произошло в кабинете, напоминало состояние аффекта — в какой-то момент я словно потерял контроль над собственным разумом и совершенно не осознавал, что делаю. Хорошо хоть приступа не было, хотя вся эта ситуация словно к нему и подводила. Но вообще все эти мысли и слова… Они не мои, это точно. Я не считаю это место своей клеткой, я не считаю, что сойду с ума, я не думаю ни о какой плесени. Тогда, может, это страхи антагониста? Вполне возможно, но откуда они у меня в голове? У нас ведь, эм, равноценный обмен: его тело, мое сознание. Или это всё-таки работает не так, как я думаю? Черт, ну вот не хватало же мне проблем, надо еще! За что мне все это, а? Так, ладно. Сейчас надо сходить в библиотеку, купить новую мазь, а завтра утром я свалю отсюда. Возможно, отец, будет меня искать, но я думаю в этом мире можно найти способны изменить внешность, чтобы меня никто не узнал. А там затаюсь в каком-нибудь тихом городке, накоплю денег и уеду из королевства. Да, и тогда я уж точно буду вдалеке от всего этого пиздеца и смогу прожить нормальную жизнь. Все что угодно, только бы оказаться как можно дальше отсюда. Плевать. Плевать уже абсолютно на все, я хочу лишь спокойствия, без этих конченных эмоциональных качель. Я переоделся в самую неприметную одежду, которая была в шкафу, но вместо того, чтобы выйти из комнаты, подошел к тумбочке возле кровати, на которой стояла ваза с букетом. Первым желанием было выкинуть эти чертовы розы в окно и приказать Яе, чтобы она выбрасывала цветы, как только их доставят, но я отмахнулся от этого и прикоснулся к нежным лепесткам. Прекрасные цветы же не виноваты в том, что их дарит такой придурок. Один из лепестков остался у меня на ладони и я, поддавшись странному порыву, засунул его в рот. Вкусовые рецепторы пощекотала пряная пыльца и легкая горчинка розового масла. Хм, я, конечно, и раньше ел цветы, но розовые лепестки — в первый раз и это даже весьма неплохо. А может за неимением нормальной еды в этом доме перейти на цветы? Нет, я хоть и овен, но питаться сорняками это явно плохая идея. Ладно надо идти. А перед выходом, наверное, нанести мазь на ушибленное место, чтобы боль… Хм. Странно, но больше ничего не болело. Хотя, стоило мне прикоснуться к лицу во время переодевания, ушибленной место противно ныло. Но вот после того, как я съел розовый лепесток, боль утихла, словно бы под действием обезболивающего. А что если… Я сорвал еще пару лепестков и съел их, чтобы проверить внезапную глупую теорию. А после осторожно коснулся лица. Надо же, ничего больше не болит. Интересные, однако, цветы — возможно в них есть первородная энергия, из-за которой они могут исцелять или что-то вроде того. Ну хоть какая-то польза от подарков этого придурка. Надо будет оборвать лепестки и взять их с собой — лекарство лишним не будет. Ладно, надо идти в город, пока не стемнело. У входных дверей меня ожидал неприятный сюрприз в виде двух горничных, которые обсуждали приказ отца не выпускать меня из дома. Ну прекрасно. Хорошо, что мне хватило ума сначала спрятаться и подслушать, о чем они говорят, а не сразу идти к дверям. Так, значит надо уходить другим путем. Но и у дверей, ведущих в сад, тоже стояла своеобразная «охрана». Похоже, этот мудак намерен не дать мне уйти из дома — и, должно быть, все это время он прекрасно знал о моих побегах — но как же плевать. Я был бы полнейшим глупцом, если бы у меня был всего один запасной план побега. В той части поместья, где располагались служебные помещения и комнаты слуг, был еще один выход из дома — неприметная дверь, ведущая во двор, где развешивали белье, и через которую в дом приносили продукты. Там никого не было: похоже никто не думал, что я могу ей воспользоваться. Это к лучшему. Я выскользнул во двор, натягивая глубокий капюшон плаща практически до кончика носа, а из двора — к ограде в глубине сада. А после вниз по склону в город. Конечно, лучше было бы пересидеть вечер в комнате, чтобы этот мужик угомонился, а завтра уже с концами уйти из дома, но не думаю, что я смогу нормально провести там вечер, если не прогуляюсь и не приведу мысли в порядок. А если в очередной раз будут наезжать, скажу, что… Скажу… Ну придумаю что-нибудь. В городе было тихо и спокойно — должно быть, потому что скоро вечер. Я медленно шел по чистым улочкам, наслаждаясь свежим воздухом и неспешной жизнью вокруг. Раньше, когда было совсем невыносимо, я тоже уходил просто бродить по городу и разглядывать прохожих: мысли о том, что у них есть свои заботы, тревоги и радости, помогали мне не поддаваться самоуничтожению и разъеданию себя по кусочкам. Это помогало хоть на мгновение отвлечься от собственных проблем и сделать вид, что их не существует. Вот и сейчас я разглядывал лица прохожих, размышляя о том, как прошел их сегодняшний день и куда они направляются. Но впервые в жизни это оказалось бесполезно: мысли то и дело соскальзывали к недавнему разговору. Ясно одно — судя по всему, все, что я высказал отцу, было мыслями антагониста. Вот только те размышления про плесень… Я ведь тоже думал об этом, когда… Уф, не надо об этом вспоминать, не надо. Ничего хорошего не будет. Кроме того, есть еще один важный момент — Аму. Она явно подслушивала разговор, хоть я и не знаю с какого момента. И вроде бы, опасаться тут нечего — никакой особо важной информации, кроме приглашения этой венценосной скотины, там не прозвучало. Но вот, с другой стороны, меня напрягает один момент. Я все еще не могу понять, как работает эта система, потому что некоторые сцены точь-в-точь повторяют роман, а другие ему вовсе не соответствуют. Но последнее время меня не покидает одна мысль — а что, если все дело в Аму? Она же главная героиня, роман должен крутиться вокруг неё и что если именно её присутствие является катализатором, который запускает сюжет. А пока её нет рядом, то мы свободны от прописанных в нем действий. И эта теория была бы очень логичной и стройной, если бы не одно «но». Бал. Аму ведь тоже была там, и если бы всё и правда было так, как я думаю, то и на балу все прошло, как в книге, но вот получилось… Получилось так, как получилось. Впрочем, ладно: в любом случае я больше не намерен принимать участие в этом театре абсурда. Тем более, если я в какой-то мере прав и всё дело в Аму, как только я окажусь вдали от неё, то освобожусь от рамок сюжета. И, наверное, надо всё-таки сходить в церковь или поискать что-то вроде священных книг — нужно выяснить, что говорит местная вера про то, что происходит с человеком после смерти. Может у них есть что-то, касающееся реинкарнации или переселения душ, и это поможет мне понять, что со мной вообще произошло. А может я даже смогу отмолить те грехи, за которые меня мироздание наказало вниманием этого придурка. В библиотеке, как обычно, было тихо и немноголюдно: то ли жители Антолэ не особо любили читать, то ли все предпочитали брать книги на дом. Но, стоит заметить, эти чары, которые накладывались на книги, чтобы те через определенное время возвращались в библиотеку, были, бесспорно, лучшим изобретением местных магов — можно спокойно брать интересные экземпляры домой, а потом не волноваться, что забыл их вернуть. Стоит узнать, как накладывать эти чары на предметы, чтобы потом так свои вещи зачаровать. Так мне нужен стеллаж на букву «М»? Или лучше ориентироваться на термин «первородная энергия»? К сожалению, обычно у меня было не так много времени, и книги по магии как-то оказывались не в приоритете: я зачитывался историческими справочниками и нон фикшеном, чтобы лучше понять, как устроен этот мир. И понял что, на самом то деле, тут все не так плохо, как мне казалось изначально: хоть тут и не было электричества, в привычном мне понимании, но его заменяла в некоторых аспектах эта самая первородная энергия — как, например, было в светильниках — а если говорить с точки зрения технического развития, то хоть архитектура и тяготеет к средневековой Европе, то прогресс явно где-то на уровне двадцатого века родного для меня мира. И, кажется, у этого мира есть все условия для поворота в сторону стимпанка. Но вот почему никто не изобрел двигатель внутреннего сгорания, я так и не понял. А может ну её, эту службу — подамся в изобретатели, устрою им техническую революцию. Хах, революцию. Я нисколько не удивлюсь, если реальной причиной, почему очаровашка решил свергнуть короля, была нужда в нормальном транспорте и интернете. А может во всем виновата церковь и тут, как и в Европе, особо умных ученых сжигают на кострах? Поэтому развитие и подтормаживает. —Я могу вам помочь? —Сомневаюсь, — буркнул я, рассматривая корешки книг в поисках нужной мне, но кроме уже знакомой «Энергетической направленности», ничего похожего на полке не было. С местным библиотекарем у нас воцарилась странная антипатия: меня раздражали его явная заносчивость и привычка считать себя умнее всех посетителей, а он меня видимо считал очередным странным гостем библиотеки, который не понимал, что именно было ему нужно. Поэтому все его предложения о помощи я игнорировал, а он, кажется, был этому только рад. Но сейчас, по какой-то причине, библиотекарь не уходил, а терся рядом. Делать ему что ли нечего? —Вы ищите книги про первородную энергию, — не вопрос, а констатация. Я повернулся к нему и скрестил руки на груди. Юноша-библиотекарь смотрел на меня своими темно-серыми глазами, которые за толстыми стеклами очков казались одутловато-рыбьими. Он склонил голову. —Допустим, — не стал отрицать я, чтобы увидеть его реакцию. Он в ответ лишь медленно моргнул, переведя взгляд на полки, а затем вновь на меня. —У нас в библиотеке нет подобных книг, — слегка пожал плечами он, — кроме этой. Церковь…не особо хочет, чтобы подобные знания были распространены среди обычных жителей королевства. Ага, магия у нас похоже полностью под юрисдикцией церковников, понятно. Впрочем, это ожидаемо, если уж религия контролирует науку, то глупо думать, что магию они оставят без надзора. —А если уж говорить про это, — я оперся спиной на стеллаж, — то где вообще возможно научится управлять ей? —В церковной академии, в столице. Это самая большая школа во всем королевстве. Ну и, кроме того, в некоторых герцогствах тоже есть свои школы, но самое лучшее образование, конечно же, в столице. Еще, вроде, в военной академии обучают основам тех, у кого есть предрасположенность. Если говорить про книги… То библиотека в столице. И, пожалуй, библиотека в Вайри. Еще хорошее собрание было в Скаароне, но… Кхм, ладно. Ну и конечно же личное собрание Его Величества в дворцовой библиотеке. Но вряд ли вам удастся туда попасть. На последних словах я едва сдержался от усмешки. Ох, знал бы ты, мальчишка, знал бы ты. Конечно, обнести библиотеку этого придурка звучит заманчиво, но попасть во дворец и правда будет трудновато, слишком уж хорошо он охраняется. Да и вообще, стоит ли показываться в столице — что-то подсказывает, что это может быть довольно рискованно. Лучше уж довольствоваться малым и отправиться в этот Вайри. А про Скаарону звучит интересно — этот город явно не так прост, как может показаться изначально. Нужно выяснить, что с ним не так. —Что ж, спасибо за помощь. — кивнул я, легонько отталкиваясь от стеллажа и крепко вставая. Похоже, мне здесь делать нечего, а значит нужно идти обратно. —Постойте, — окликнул библиотекарь, стоило мне пройти несколько шагов к выходу. Он подошел ко мне. — я все хотел спросить. Ваш кулон…вы, не уж то… Он казался странно взволнованным и бросал на меня непонятные взгляды, отчего я тут же инстинктивно закрыл серебряное солнце на груди ладонью. — Я — что? —Вы… — его и без того высокий голос сбился на лепетание, а серые глаза странно блестели, — это знак культа Бога Солнца. Вы верите? —Какой еще культ? — пытаясь придать своему голосу как можно больше легкомысленности, отозвался я, пытаясь игнорировать скользнувшую по спине капельку холодного пота, — ах, эта безделушка? Я купил её на ярмарке, торговка сказала, что этот символ уберегает от страданий вот я и подумал, что… —А вот как, — в голосе библиотекаря скользнули нотки растерянности и огорчения — значит я все сказал правильно, — что ж, прошу прощения, я видимо обознался. Он развернулся и исчез среди книжных полок, а я выбежал на улицу. Черт возьми, это было опасно. Как мне удалось узнать, культ Бога Солнца и культ Мертвой Луны официально был под запретом, а любого, кто будет уличен в связи с ними, покарает церковь. Поэтому, если этот кулон и правда является знаком, то мне, по крайней мере, нужно делать вид, что я ничего про это не знаю. Конечно, в таком случае было бы проще не носить его, но кулон поддерживает иллюзию, которая скрывает настоящий цвет глаз антагониста. И выбирая между демонстрацией всем алых радужек или необоснованными обвинениями в принадлежности запрещенной секте, я предпочту второе. А вообще, чего я его вытащил, хотел же носить под одеждой. Так, ладно, в аптеку и домой. Там надо будет вновь наведаться в комнату с картами и составить примерный маршрут, куда я поеду. А завтра, на рассвете, я соберу вещи, возьму еды, оседлаю Капеллу и уеду отсюда куда-нибудь далеко-далеко. Да, звучит как прекрасный план. Пока я был в библиотеке, на улице стемнело, и теперь улицы освещались желтоватым светом фонарей. Солнце еще не совсем село, растекаясь алой полосой заката меж облаков на горизонте. Небо казалось акварельной синевой, по которой растекалась оранжевая краска. А сквозь неё постепенно проступали бледные очертания острого месяца. Мне всегда казалось это по-своему удивительным: солнце непостоянно и то пропадает с неба, то появляется вновь, а луна присутствует на нем всегда. Конечно же, я прекрасно знаю, почему так, но вместе с тем, мне нравится рассуждать о символизме этого явления. Ведь миф о солнце и луне у каждого народа важен также, как и миф о сотворении мира, и чаще всего они схожи между собой в постулате: оба светила не могут существовать друг без друга. Это только синтоизм так отличился. Возможно, в местной мифологии тоже есть подобная история, раз о Боге Солнца и Мертвой Луне чаще всего говорят в единой связке. Найти бы сборник каких-нибудь мифов этого мира. Но что-то мне подсказывает, что в свое время церковь озаботилась и как следует подчистила всю информацию о культах и их главных богах. Ладно, плевать. Главное… —Отпустите! Внезапно раздавшийся в тишине улицы женский крик привлек мое внимание. Голос принадлежал юной девушке, которую окружили двое мужчин, и явно они ничего хорошего не замышляли. Черт, ну нет, я же не сделаю этого — мне нужно идти домой, проблем за сегодняшний день и так хватило, если я хочу спокойно свалить, то мне уж точно не нужно… Аргх, черт бы побрал этот комплекс спасателя! Я развернулся и чуть ли не бегом направился в темный переулок, в который эта парочка успела затащить девушку. —Слушай, малышка, мы не хотим проблем. Давай ты просто отдашь нам наши деньги, и мы мирно разойдемся. —Пожалуйста…моя мама болеет…мне нужно к-купить лекарство, — даже находясь на расстоянии от них, я видел, как дрожит хрупкая девичья фигурка и ломается тонкий голос. Черт, что же делать. Вот так идти к ним не вариант: эти мужчины явно старше и сильнее меня и, даже если я вмешаюсь, меня тупо изобьют, если не прирежут. Хотя, в таком случае, я смогу отвлечь их внимание на себя и выиграть ей немного времени для побега. Черт, ну должен же быть способ отвлечь их без лишней крови. А если использовать магию? Ага, конечно, много толка от искорок! Черт, нужно было уделить магии больше внимания. —Я все понимаю, малышка, но и ты нас пойми — нам тоже нужны эти деньги. И мы же в любом случае заберем их, а вот как это будет — зависит уже от тебя. Хотя, знаешь, ты можешь расплатится и по-другому… —Эй, придурки, может отстанете от девушки, — я выступил из своего укрытия на свет и медленным шагом двинулся в их сторону. Смотреть на эту сцену я уже не мог просто физически — времени на размышления не было, иначе с девушкой могло случиться нечто ужасное, — кажется, она не особо желает вашего общества. —А ты еще кто такой? Так, ну их внимание я привлек, а что дальше? Ладно, будем импровизировать. —Просто случайный прохожий, — на удивление, сохранять ровный голос было очень легко, словно бы эта ситуация меня и правда нисколько не беспокоила. Я замер на некотором расстоянии от них, окидывая взглядом двух верзил и прижатую к стене девушку с корзинкой. Черт, это же та торговка цветами. И много ли денег они соберут с бедной крестьянки? Вот ублюдки. Так, план такой: отвлекаю их внимание на себя, тяну время, чтобы девушка сбежала, затем дезориентирую их светом и сбегаю. Должно получиться. —Слушай, вот и проходи мимо, — недовольно выплюнул один из них, на что я лишь ухмыльнулся и закатил глаза, раздражая его, — пока не пожалел. — А вы отпустите девушку, — с издевательской успешной парировал я, — пока не пожалели. Верзилы обменялись ухмылками и двинулись ко мне. Так, хорошо, вспоминаем чему научила травля в средней школе и готовимся к уже, видимо, очевидной драке. Надеюсь, что я не ошибся в своих предположениях и эти придурки просто меня изобьют. Я глянул поверх плеча одного на девушку, которая испуганно смотрела на нас, и едва двинул головой, намекая бежать. Ну ага, конечно, побежала она. Ну что ты стоишь, дура? —Слушай, герой, — начал было один — тот, что похоже и отвечал у них за переговоры, — думаю, никому из нас не нужны проблемы. Давай ты просто уйдешь и забудешь, что здесь видел. — Ох, что вы, я совсем не герой, — псевдо легкомысленно пожал плечами я, напряженно следя за торговкой, которая, конечно же, даже не попробовала улизнуть. Да чего она стоит то? — просто не люблю, когда обижают слабых. —Да что ты с ним треплешься? — недовольно процедил второй. Видимо, он считал, что я бахвалюсь и едва ли могу дать им отпор — что в какой-то мере было так — а потому оказался довольно примитивен. От первой примитивной связки ударов: в голову и в живот — я ловко увернулся и вновь издевательски улыбнулся. Черты чужого и без того некрасивого лица исказил злобный оскал, а удары стали более хаотичными и резкими. Я продолжал уклоняться и даже смог нанести ему пару ударов, но только, когда спина столкнулась с чем-то твердым, я осознал свою ошибку. Я позволил прижать себя к стене. —Уже не такой храбрый, да, сучонок? — ноющая боль в шее, которую сдавила чужая ладонь мешала сосредоточится, а в груди все горело от недостатка кислорода. Сука, если я в итоге умру вот так, то это будет самая нелепая смерть! Нужно как-то…как-то отцепить… Я из последних сил вцепился в чужие пальцы и постарался оторвать их от своей шеи. На мгновение удалось вздохнуть, но следом последовал оглушающий удар в живот. Твою же мать! Острая боль смешалась с жаром, который скользил от ушибленного места вверх по груди, выжигая остатки воздуха в легких и вспенивая кровь. —Это еще че за хрень?! Первый неожиданный вдох отдался тупой болью, а от резкого прилива кислорода закружилась голова. Верзила, который меня избивал, странным безумным взглядом смотрел на собственную руку. Я перевел взгляд на неё. Чужая кожа под моими пальцами постепенно чернела и истончалась, по ним потекла чужая кровь, а спустя мгновения пальцы сомкнулись на костях. Мужчина заорал не своим голосом и дернулся, желая вырвать свою ладонь из моей хватки, но пальцы словно одеревенели и совершенно не слушались. Он предпринял еще одну попытку, и раздался влажный чавкающий звук. Он заорал еще громче и попятился от меня, но споткнулся и рухнул на землю, продолжая захлебываться истеричным ором. Почему он… Я опустил взгляд. Твою мать. Твою мать, твою мать, твою мать! Чужая рука, оторванная от тела, болталась в воздухе — мои пальцы все также крепко сжимали её запястье — а с разорванных мышц и суставов на землю капала кровь. Я попытался вернуть пальцам подвижность, но они не слушались. Мужчина с оторванной рукой скулил на земле, скреб её ногтями, а спустя пару хрипов затих вовсе. —Что ты, нахуй, такое?! — я медленно моргнул и перевел взгляд на второго мужчину, который до сих пор стоял рядом и смотрел на оторванную руку своего друга. Я разомкнул едва шевелящиеся губы, но живот резко ошпарило острой болью. Мужчина со все еще диким, практически звериным ужасом смотрел на меня, а затем пустился наутек, сбив девушку. Та сломанной куклой рухнула на землю, и из её корзинки высыпались белоснежные ромашки. По коже вновь разлился острый, практически болезненный жар, а затем в полутьме переулка блеснули золотистые искорки. Они смешивались с кровью на ладони, переплетаясь и становясь единым целым. Тот второй…нельзя чтобы он ушел. Он расскажет и у меня будут проблемы, огромные проблемы. Нужно его остановить. Как-то остановить. Как угодно. Рука сама по себе дернулась, отчего запястье противно хрустнуло, и кровь на ладони обернулась тонким черным лезвием с едва заметными золотыми прожилками. А следом оно метнулось вперед, и мужчина рухнул наземь. Я перевел взгляд на девушку, которая до сих пор лежала на земле, и сделал пару шагов к ней, желая помочь подняться, но каждое движение разливалось по мышцам острой сковывающей болью. Что-то мешало двигаться. Пальцам наконец вернулась подвижность, я отбросил чужую конечность в сторону и коснулся своего живота. Ладонь наткнулась на что-то твердое и торчащее. Я вынул предмет из живота и поднес к глазам, разглядывая покрытое темной кровью лезвие ножа. Твою мать, только этого не хватало. Я откинул нож в сторону и, зажав рану на животе ладонью, двинулся в сторону девушки. но ноги ослабли, и я рухнул прямо в рассыпанные на грязной земле ромашки. —Вы…в поря…п-порядке? — губы едва шевелились, а во рту расцветал тошнотворный кровавый привкус. Жара больше не было — его сменял противный холод слабости. Помоги мне. Пожалуйста, помоги, иначе я умру! Пожалуйста! —Монстр! — звонкий девичий крик разорвал тишину переулка и виски сдавила тупая боль, — чудовище! —Нет, я не…нет…— из последних сил я протянул к ней руку, касаясь окровавленными пальцами края её юбки, но она лишь закричала еще громче. —Нет, не трогай меня! Чудовище! Монстр с красными глазами! Почему… Я ведь…я не чудовище. Я не монстр. Почему они ненавидят меня? Почему? Что я сделал чтобы заслужить их ненависть?! —Аргх, прекрасно! Надо идти домой. Надо встать и пойти домой. Только сейчас, немного посплю… Совсем немного… —А ну не спать! — кто-то грубо вздернул мое тело вверх, а следом постепенно расплывающиеся очертания темного переулка сменились чернотой. Ослабевшие пальцы вцепились в пушистый ворс черного ковра. Ощущения, которые до этого поблекли и казались лишь слабыми отблесками, вернулись с полной силой: вновь нахлынула острая боль, я невольно зашипел и заерзал на ковре, в попытке хоть как-то избавиться от этого. Но внезапно стало в разы легче: сонливость прошла, боль тоже, а к сознанию медленно возвращалась ясность. Я судорожно ощупал живот, но раны на нем больше не было. Надо мной склонилась тень, заставившая дернуться в сторону, но, когда мои глаза встретились с чужими, радужка которых противоестественно горела золотом, а во взгляде застыла глубокая усталость. Кисеки. Черт, как я рад видеть этого мерзавца. —Убил двоих, показал настоящий цвет глаз, — крайне раздраженно протянул он, — Тадасе, почему стоит мне оставить тебя на пару дней без присмотра, ты сразу творишь какую-то хрень? Ох, знал бы ты, как сильно я сам хочу знать ответ на этот вопрос.