тайна тихой улицы

      Казань не жалеет никого. Как многодетная мать, что и половины своих детей по именам не пересчитает. Она не мать героиня. Она не отпускает, никогда. Можно ехать от неё, но она не уедет никогда.       Отголосками сознания будет напоминать о себе, какими-то близкими людьми манить будет. И ведь не отпустит никогда.       Преступной жизнью себя загородила, своих только пропуская. Казань не жалеет никого. Не оберегает, выживать заставляет. Защищать себя и родных учит. Эмоции презирает, её жители не слабы. Не в 80-ых, не в перестройке.       Холодная, убитая горем Казань летними вечерами слёзы дождем льет. Никакой жалости не имеет, всех окуная в прохладную дождевую воду.       Тихий вечер, капли большие по окну барабанят странную мелодию. Девушка сидит за деревянным письменным столом, уставившись черными большими глазами в строчки очередного произведения заданного на лето.       Глаза тяжело закрываются, когда та дочитывает последнюю строчку последней главы, последней странички. Лицом в сложенные на поверхности руки опускается. Устало вздыхает, тонкую металлическую оправу поправляя.       С тоской на носившихся под проливным ливнем детишек смотрит, глазами следит и завистью заливается. Никогда та не была особо коммуникабельной или интересной для кого-то. От того и друзей у той не было.       В ванную под шум невыключенного отцом телевизора проходит. Оправу на полочку ставит, лицо умывая. Ещё вся ночь впереди, спать нельзя было.       Только полотенцем вытирает лицо, как тихие стуки во входную дверь слышит. Их не приглушало сопение главы семьи, телевизор, дождь стучавший в окна. Она ждала их, вслушивалась.       Оправу с полки забирает натягивая на нос. Волосы смольные, что по спине волнами струились, поправляет перед тем, как дверь открыть. – Привет, моя маленькая. – первое, что она слышит. – Что случилось? Сильно промок? Кто это тебя так? – ошарашено на парня смотрит, которого с детства знала.       Валера Туркин, сосед по лестничной клетке. И каждый день после получения новых ссадин и ран он прибегает не домой к волнующейся маме, а к ней. – Ты проходи, только тише. – от порога, как ошпаренная отходит, путь открывая.       Тонкую насквозь промокшую на дверь вешает, а под ней тазик ставит. К себе в комнату парня тащит, да на полку, которую она для него организовала уже как 3 месяца лезет. Черные шорты по колено и такая же черная футболка. И соврала бы, если бы сказала, что не спала в ней когда-то.       В ванную отправляет, чтоб согрелся после ледяного проливного ливня. И тот возвращается вымытый, хоть и до сих пор с ранениями. Чистый, пахнущий каким-то шампунем, который тот взял и душистым мылом.       Она его на кровать садит и сама убегает за аптечкой, в которой было всё. Таблетки от температуры, диареи, вздутия, пластыри, бутылёк спирта, йода и зеленки. Пачку ваты с собой захватывает и несется по коридору в спальню. Дверь закрывает за собой, слышимость для отца ограничивая.       А у самой руки трястись начинают. Так всегда было, когда он приходил. Она его отмывает, раны зализывает и плачет тихо ему в грудь. А он не может по другому.       Всегда, когда время появляется просто так к ней сходить проведать, попадает в передряги.       Слезами горячими его руки осыпает, пока с лицом возится. Губу разбитую обрабатывает, с дрожью дует на неё, чтобы спирт не пёк слизистую. Разбитую бровь также обрабатывает. Где-то на руках царапины, по ним тоже проводит ваткой со спиртом.       Валера на неё глазами полными привязанности смотрит. Снизу вверх глаза округляя смотрит. Она его порой на улицах где-то замечала, перед ней он казался совсем другим.       Не такой вспыльчивый, не такой грубый. По детски несерьезный. На улице парней шмонал, бил. Перед ней даже голос повысить не может. – Всё, всё, моя маленькая. Спасибо тебе. – руки её аккуратно в свои ловит и опускает. – Больше нигде не болит? Точно? – жмурится, когда парень с неё оправу снимает. Куда-то на тумбочку рядом стоящую ставит. – С тобой ничего не болит. – руки её за талию обхватывает лицом к её животу прижимается.       Она и не против. По кудрявой голове его гладит, пряди перебирая. Ватку на тумбу к очкам закидывает, с мыслью "потом уберу". – Чшш, я сильно тебя расстроил? – по узкой спине ладонью проводит, ощущая миниатюрность девушки перед ним. – Ты никогда меня не расстраивал. – под тон ему отвечает, пока тот куда-то в ребра ей бубнил.       Валера отрывается от неё и руки к лицу тянет, дорожки слёз большими пальцами нежно стирая. В глазах сожаление читается. А у той губы в улыбке расплываются, смотря на которую тот из реальности выпадает.       На себя девичье тело тянет, снова к себе прижимая. И даже, когда она сидит буквально на нём, он выше её на голову. Щекой к макушке прижимается, носом сладкий запах вдыхая. – Я люблю тебя, маленькая. – крепче прижимается к ней, обреченно выдыхая. Боится, что надоел уже ей с вечными травмами. – Я тоже. – куда-то в плечо ему проговаривает.       У Валеры сердце сжимается, когда её ответ разбирает. Ладонями личико обхватывает, в глаза девушке заглядывая. А та смущенно взгляд отводит. Всю жизнь друг друга знают, всю жизнь друг с другом за стенкой живут. – Можно? – по щенячьи глаза округляет, на припухлые губы девушки заглядываясь. – Можно. – шепотом отвечает ему, глаза прикрывая.       Прикосновение и у Валеры сердце из груди вырваться желает. В бешеном ритме по ребрам бьётся. Она руками в кудрявую копну зарывается, грудью к его прижимаясь. Он руки от лица до талии опускает, в кольцо её обхватывая.       Томно вздыхает, когда та отстраняется, для того чтобы отдышаться. А он непонимающе на неё глядит, пока та руками лицо прикрывая. – Ты такая красивая, маленькая моя. – руки той аккуратно отрывает, открывая себе картину из раскрасневшихся щёк и приоткрытых глаз. Губы у той открыты, тяжело дышала.       Снова к её губам прижимаясь, сминая их. Языком меж двух губ проводит и проникает в её рот. Всю нежность и все свои чувства в поцелуй вложить старается, словами описать не способен. Слишком много всего он чувствует к соседской девчушке.       Та без задних мыслей отвечает ему, языком с его прикасаясь. За шею его ладонями хватается, по выступающим венкам проводит, сама того не замечая. Ищет их по всей шее. У Валеры голову сносит, как та ногтями по его чувствительной шее проводит. Табун мурашек у него вызывает, который поежиться заставляет.       Большими, шершавыми от кучи мозолей и шрамов ладонями под её свободную футболку пробирается. Оглаживает впалый живот, останавливаясь на талии. – Ударь меня, если сделаю лишнее. Ударь меня, если сделаю тебе больно. Я обещаю, что не причиню тебе дискомфорт. – на секунду отрывается от сладких, полюбившихся ему губ, просто чтобы предупредить. – Одно твоё слово, один удар и я прекращаю. Обещаю.       Снова к губам прижимается, своими их сминая. Она перед ним, на нём, в его мыслях, в его самых мокрых и самых красочных снах. В его ночных фантазиях.       Каждую ночь вспоминает их знакомство, моменты из детства, как те в школе вместе с уроков сбегали, как в столовой сидели. Вспоминает самые милые моменты с ней. Сценарии придумывает надеясь во сне всё увидеть. Как она его любит, как вместе жить начинают, как он ей предложение делает, как они семью создадут, как их маленькая копия будет бегать по дому.       И ведь даже пацанам сказать не может, изнутри от любви к ней разрываясь. Пацаны засмеют, но не она. Он ей всё расскажет, всю свою любовь покажет, все свои скелеты из шкафа достанет. Откроется, как никому другому.       Руками чуть выше поднимается, ловя в холодные ладони горячую, мягкую, округлую девичью грудь. Рваные вздохи её губами своими ловит, заглушая.       И Валере взвыть хочется от чувств. Она не отвергает, она любит его, она его целует, она его принимает со всеми его странностями. Она с ним, он с ней.       Меж пальцев маленькие бусинки перекатывает, от чего та спину в дугу выгибает, к рукам его ближе прижимается. Всю дурь из уличного пацана одними губами своими выбивает, тот словно преданный пёс к ней после каждой передряги бежит.       Руки выше поднимает, оглаживая торчащие ключицы. Пальцами по плечам узким проводит, девушку дрожать заставляет в его руках.       Валера этот день в календаре красным маркером отметит. – Можно? – глазами преданного пса на неё смотрит, чуть приподнимая низ футболки. Та лишь кивает ему коротко, в плечо широкое утыкаясь.       Футболку он к концу кровати бросает, совсем забываясь. Девушку перед ним оглядывает, словно та фарфоровая статуэтка. С глазами полными блеска, искр и восхищения.       Видные ключицы, аккуратная небольшая грудь, видные рёбра, узкая талия. А она глаза отводит стесняясь. – Я безумно тебя люблю, малышка. – к шее её носом прижимается, родной запах вдыхая. Короткими поцелуями ту осыпает, к плечам спускаясь.       По плечам губами мажет, на ключицы переходя. На косточке самых горячий поцелуй оставляет, глаза к девушке поднимая. Губами меж грудей ведет, по животу поцелуи оставляя. Девушку за поясницу держит, назад откидывая.       А с губ её протяжное срывается "Валер". А у Валеры земля из под ног ушла, когда её слышит. Любил он, когда она его по имени звала и никогда не просил по погонялу называть. Любит, как она зовет его, ласково, нежно.       Для Валеры её голос уже бальзам на душу. И не нужно для него милые словечки подбирать. Сам от своего имени вылетающего из её уст кончить готов. – Зови меня чаще, маленькая. – над пупком последний поцелуй оставляет, девушку за спину на себя тянет.       Обе ноги её коленями в кровать упирались по обе стороны от него. Пока она сама на коленях у него сидит, елозя иногда.       К себе ближе пододвигает её, ближе прижимаясь. Губами по виску проходится, носом в волосы утыкаясь. В дыхание её сбитое вслушивается, считает биение её сердца.       Она по голове его гладит, что-то тихо напевая. А у Валеры голову кружит от её близости к нему, от её наполовину нагого тела прижимающегося к нему.       Чуть под бедрами её подхватывает на кровать укладывая. А та с упоением на него снизу вверх смотрит, пока он меж ног её сидел. – Ничего, если.. – только было начинает Валера, как его за шею к себе она тянет. Напористо целует, ноги за спиной у него скрещивая.       За бедра раскрытые её держит, с жаждой к губам её прикасается. А она руками по его торсу водит. От плечей к груди и прессу спускается.       Ногтями слабо царапает его ниже пресса, весь воздух из его легких выбивая. Он отстраняется первый, футболку данную ему, стягивает. Туда же к её кидает.       Снова к губам желанным тянется, в ответ поцелуй получая. Жаркий, с трепетом она его касается. Руками со сбитыми костяшками по телу её водит, за резинку шорт по середину бедра цепляется, по немому спрашивает разрешение и она чуть приподнимается давая ему с легкостью стянуть с неё последнюю одежду.       Глазами стройные ноги осматривает, за бельё ухватываясь. Черные, и даже в темноте Валера видит маленькое мокрое пятнышко. Громко сглатывает и улыбается ей. По-дурацки, как чушпан. Её чушпан.       За резинку их оттягивает, снимая и откидывает себе за спину. В плечо ей лицом утыкается, сам стесняется её тела. А та ладошками по его плечам напряженным водит. Узоры выводит, будто на ковре когда-то, когда они с ним в детстве вместе ночевали.       А тот ластится к ней, ближе прижимаясь. Пальцами ребра пересчитывает, вздохи из девичьей грудь выбивая.       Снова к губам тянется целуя, пока руки её по торсу её блуждали, "нечаянно" к резинке спортивок касаясь. Валера стягивает их вместе с бельём, руками к её груди припадает.       Внизу живота узел связывается, ноя и пульсируя. Подрагивающий вставший член, налился кровью после первого её прикосновение к его лицу.       Руку её ловит, к паху своему ведя. Свою на её держит и в руке её половой орган свой сжимает до сбитого стона ей в губы. А она целовать не прекращает. До боли на губах, до синяков целуются. Вверх-вниз её ладошкой водит, всем телом дрожа.       Своей рукой в её лобку ведет, вдоль живота. К пульсирующей горошине прикасается, вздох из неё выбивая.       Он чувствовал эту пульсацию, еще когда она на нём сидела и отвечала на поцелуй. Тонкая грань в виде его тонких спортивок позволила ему чувствовать её возбуждение.       Руку девичью из своей отпускает, давая свободу действий. А она сама ему надрачивает, второй рукой по плечам ногтями водит.       Клитор натирает до протяжных стонов со своим именем слитых. Губу её нижнюю прикусывает, оттягивает и снова в поцелуе с ней сливается зализывая выступающие капельки крови.       В одной руке грудь её держит, пока второй стимулирует женское лоно. Сам своё окончание надвигающееся чувствует и её доводить начинает. Чуть сильнее нажимает и круги выводит, чужие стоны со своими сливаются в одну мелодию с хлюпающими звуками от мокрых поцелуев.       Она спину выгибает голову назад запрокидывает и Валера её шею поцелуями осыпает. – Валера. – постанывают обмякая в его руках не прекращая доводить его. – Поцелуй меня, маленькая. – глаза закатывая упрашивает.       Она не смеет заставлять его ждать. Целует, окончательно доводя его. Чуть в руку ей толкается, окончательно заканчивая. В губы ей стонет томно, всем телом дрожь ощущая.       Она его за плечи к себе утягивает, к груди своей прижимая. Вся комната наполнена тяжелым запахом двух тел, потом и их тяжелыми вдохами.