Victoria Сruenta

— Как продвигается ваше расследование, Лейтенант? — игнорировать подобострастно-приторный тон главы Тридцать Шестой Базы с каждым бесцельно потраченным днём получалось всё проще, что однозначно говорило в пользу укрепления моего духа. Однако мысли о жестоком убийстве и последующем за ним сокрытии улик тоже возникали в голове всё чаще, что свидетельствовало об обратном. Парадокс. — Должен отметить — весьма спорно, особенно учитывая тот факт, что вы отчаянно не желаете идти на сотрудничество, Капитан Нэдзуми. Вытянутое лицо моего визави исказилось в насквозь наигранном недоумении, в то время как водянистые глаза широко расширились, подчеркнув редкие брови и абсолютно неуместно выпирающие усы — точь в точь мышиные. Что наводили на мысль, о присутствии в крови Капитана примеси генома минков — звероподобной расы, населяющей отдалённые острова Гранд Лайн. — Но позвольте, господин Лейтенант! Ваши претензии абсолютно ничем не обоснованы! Я лично, перед всем составом, выразил своё радушие вам и вашим подчинённым. Приказал сотрудничать и помогать учинённому расследованию, даже в самой малости! Чего вы ещё от меня хотите?! Это было правдой, с какой-то стороны.       По прибытию на Гранби, нас уже ждали. Собственно, предполагать иное было бы в высшей степени неразумно. Тайну из проверки Базы никто не делал, а рассчитать примерное время прибытие корабля, зная дату его отплытия, может любой мало-мальски обученный штурман. Неудивительно, что при таких вводных, Нэдзуми прекрасно подготовился к моему приезду.       База даром что не сверкала от показной чистоплотности и порядочности. Каждая мелочь была на своём месте, каждый пункт Устава выполнялся почти дословно. Все матросы, пребывающие на острове, даже в сортир ходили едва ли не строем, чеканя шаг и отдавая честь. Добавьте к этой картине нарочитую вежливость и покладистость Капитана, и получите наглое, и уже порядком затянувшееся издевательство.       Не помогали продвинуться в расследовании и определённые трения в юрисдикции. Формально, имея звание Лейтенанта, в иерархии Флота я занимал на два порядка меньший чин, чем глава Тридцать Шестой Базы. Однако, прямым распоряжением Штаб Квартиры, мне были временно присвоены полномочия Старшего Инспектора, что не только выносило меня из общей цепочки чинов, но и позволяло диктовать свои условия даже номинально старшему по званию. Вроде бы всё просто прекрасно, но как и всегда есть целая куча НО. Во-первых, Старший Инспектор это не агент Сайфер Пола, и даже не ищейка из Отдела Внутренних Расследований, что, по чести, и должны были взяться за это дело. Проще говоря — у меня действительно была власть, но сильно ограниченная. Я мог задавать кому угодно любые вопросы, мог ходить где мне только заблагорассудится, как и назначать на это дело любых своих подчинённых. Однако все беседы с солдатами Базы обязаны были проводиться лишь в присутствии Старших Офицеров Флота, под командованием которых они находились. Доступа к личной бухгалтерии, как и к львиной части бумажного оборота самой Базы, я также не имел. И в сухом остатке получалось, что всё что я мог — это ходить по отдраенным до блеска коридорам, да придираться к мелочам, на что видимо и был расчёт.       Я подозревал об этом ещё с самого начала, теперь же отпали последние сомнения — моё назначения и вся эта «проверка» не более чем фикция. Не знаю сам ли Нэдзуми подёргал за ниточки, или его кто-то прикрыл сверху, но реальных зацепок, и, что намного важнее, реальной возможности прижать эту свору, у меня просто не было. Точнее подобного развития событий изначально не подразумевалось. Всё что я мог — так это накатать длинную бумажку с перечнем настолько ничтожных и откровенно надуманных нарушений, что в Штабе ей даже подтереться побрезгуют, и в целом будут правы. Мои ребята, конечно, продолжают рыть носом землю, в отчаянных попытках найти хоть что-нибудь, но я, небезосновательно, подразумеваю тщетность этих изысканий. Реальные улики и компромат спрятаны за семью замками, там, куда нам ходу нет. И единственное что остаётся — это люди.       Я более чем уверен — даже простые матросы в курсе всей той грязи, что здесь творится. Вероятно, что многие даже в доле, но провести «откровенный разговор» едва ли возможно, если даже при попытках банально надавить авторитетом и званием Капитан, и прикормленные им Офицеры, мигом забывали о своём радушии и желании помочь, не стесняясь тыкать пальцем в рамки установленных полномочий. В такие моменты я отчётливо сожалел, что в моей команде нет человека, обученного грамотно проводить допрос, будь то мягкая или грубая его форма. Полезность такого специалиста в рамках текущей операции просто невозможно переоценить, да и на «бытовых» заданиях применение ему точно найдётся…       Но это всё просто мысли вслух. Факт остаётся фактом — ни я, ни кто-либо из моих людей, подобными навыками не владели. Да и надзор со стороны исключить, в любом случае, не удастся. А единственный козырь, на который я небезосновательно надеялся, уплыл в боевой рейд и вот уже четвёртые сутки не выходит на связь: — Сущей малости. — разговор меж тем продолжался. — Дайте мне последние координаты Лейтенанта Хоука, и наши пути тут же разойдутся. — по крайней мере до тех пор, пока я не засвидетельствую его показания. Скорчив очередную жалостливую гримасу, Капитан, не скрывая злорадного-довольства в глазах, в который раз протянул: — К сожалению, это невозможно. Лейтенант Хоук и его команда выполняют задание по поимке не безызвестных вам Пиратов «Удильщика». Разглашать информацию об их местоположении — значит подвергнуться их жизни опасности, а миссию — угрозе срыва. Я никак не могу пойти на такой риск. Прекрасно понимая что всё это просто плохо поставленный фарс, я всё равно продолжил играть свою роль: — Их группа не выходит на связь уже третий день. Устав требует… — Обстоятельства и сроки их миссии были обговорены заранее. Перебой между оповещениями может составить порядка недели или полутора. Подобные условности входят в рамки их задания. Экипаж в целом и Офицер Хоук лично были оповещены об этом и выразили своё письменное согласие с деталями операции. Желаете ещё раз с ним ознакомиться? — Не стоит. — теперь нужно было чуть усилить накал, дабы все последующие шаги выглядели убедительнее. Тяжёлый взгляд из-под сведённых вместе бровей пригвоздил Капитана к креслу, в то время как левый глаз начал свою стремительную трансформацию, приобретая механические черты и позволяя в мельчайших деталях запечатлеть мимику сидящего напротив меня ничтожества, в форме Старшего Офицера: — Ответьте мне честно хотя бы на один вопрос — вы действительно надеетесь, что всё это сойдёт вам с рук? — пытаться подобрать угрожающий тон не имело смысла, вложить больше холодной ярости и едкого презрения в слова, чем я уже это сделал, всё равно не выйдет, сколько ни старайся. — Я… Я не понимаю о чём вы! И мне не нравится ваш тон, Лейтенант!!! — сорвавшись почти на писк и обильно потея при этом, проверещал Нэдзуми, активно что-то нащупывая у себя под столом. Спустя секунду двери кабинета распахнулись и в комнату ворвались сразу шестеро дозорных, но я не удостоил их даже взглядом. Резко встав с кресла и пройдя их жидкий, разрозненный строй насквозь, попутно сбив с ног парочку особо нерасторопных матросов, я с силой захлопнул за собой дверь, от чего последняя жалостливо скрипнула. И не произнося больше ни слова, направился на корабль, максимально демонстративно показывая, что разговор подошёл к концу. Как и моё терпение.

***

На палубе меня уже ждал Мичман, отчаянно пытавшийся держать лицо, но сияющие неподдельным торжеством глаза выдавали его с головой. — Как я понимаю, накладок не было? — Никак нет, сэр. Всё чётко по плану. Эти увальни с рубки даже не заметили, что их кофе чем-то приправили. А к сортиру неслись быстрее, чем к кассе в день выдачи жалования. Даже дверь за собой не закрыли. Простите за вольность, но более некомпетентных, криворуких идиотов, я в жизни не видел. — Что поделать, местное начальство не жалует никого, кроме себе подобных. Так что нет ничего удивительного в их способности покинуть боевой пост, никого даже не предупредив об этом… Но вернёмся к сути — данные у вас? — Так точно. Пока вас не было, наши радисты всё трижды проверили — следов переписи, несовпадений в маршруте или резкого отклонения курса нет. Это точно судно Лейтенанта Хоука. — Прикажите рассчитать маршрут по последним известным нам координатам. Необходимо выяснить, есть ли там суша или любой другой заметный ориентир. — Уже, сэр. На сотни миль вокруг лишь один неназванный остров. Ни жителей, ни поселений — редкостная глушь, вдалеке от всех известных судоходных маршрутов. Идеальное место для пиратской базы. — Или засады. — Сэр? — Просто мысли в слух, мистер Блейк, просто мысли в слух… Возьмите курс и не забудьте объявить жёлтый уровень тревоги на корабле. — Так точно! — вытянувшись во фрунт Мичман резко кивнул, но всё же не выдержал и спросил: — Сэр, вы думаете Лейтенанта Хоука и его людей заманили в ловушку? — Хуже, мистер Блейк. Я думаю их в неё радушно направили, снабдив самыми подробными инструкциями и сведениями.

***

Показавшуюся на горизонте полоску суши я заметил раньше прочих, благо что оптика, всё ещё заменявшая мне глаз, была на месте и работала исправно.       В целом, то что я видел вдали не сильно отличалось от рассказов Мичмана. Небольшой остров, весь поросший джунглями. Никаких признаков цивилизации или присутствия человека. Интересно. — Мистер Блейк. — Да, сэр? — тут же отозвался дозорный, что последние два часа тенью маячил за моей спиной. — Мы можем здесь причалить? — С этой стороны это будет проблематично, сэр. Судя по картам, вся северная и восточная прибрежные части острова испещрены рифами и песчаными отмелями. Но если отвернуть и зайти с юга, то судно выйдет аккурат к небольшой бухте, где можно будет без опаски бросить якорь. — Вот оно как. Иначе на берег не сойти? — Эмм… Нет, сэр. Точнее, да, сэр! Но придётся пересесть на шлюпки ещё в море, чтобы не обтесать киль о рифы. — Тогда так и поступим. Приведите абордажные группы в боевую готовность, и прикажите половине из них грузиться на шлюпки. Они, вместе со мной, зайдут с северной стороны. Вы же, с оставшимся экипажем, обогнёте рифы и перекроете бухту с моря. В случае обнаружения противника — открывайте огонь без предупреждения. Приказ ясен? — Так точно, сэр! — Тогда приступайте.

***

Высадка на берег была тихой и быстрой. Не прошло и получаса, как восемь лодок, по девять человек в каждой, зарылись носом во влажный песок пляжа. Ещё десяток минут ушёл на то, чтобы оттащить плавучие средства чуть глубже на сушу, и вот мой отряд уже ступает под сень тенистых джунглей.       Несмотря на то, что солнце сияло в зените, под покровом листвы было довольно темно, а торчащие из земли, то тут, то там искривлённые корни деревьев превращали поход в настоящее испытание. Ровно как и удушливая жара. Но несмотря на всё это, ведомая мною группа весьма споро продвигалась вглубь острова, но чем дальше мы шли, тем громче звенела в воздухе тревога.       Я не просто так обозначил Мичману, что Хоука и его людей заманили в ловушку. Прямо на это ничего не указывало, но чутьё и здравый смысл в один голос твердили, что дело не чисто. По всему выходило, Лейтенанта просто сдали пиратам, причём сдал кто-то из своих. Если я прав, на этом острове мы найдём подтверждения этому факту, и, если повезёт, выживших, но… Где-то в глубине души, малая часть меня отчаянно желала ошибиться. Это многое бы упростило.

***

Пройдя насквозь почти весь крохотный клочок суши, мы так ничего и не нашли. Тогда я приказал двинуться на юг, к бухте. Предполагая, что следы боя могли остаться на берегу, в месте высадки. Это всё и решило.       Когда влажный аромат прелой листвы стал понемногу сменяться солью и йодом, наблюдатели, идущие в паре десятков шагов впереди, вернулись с докладом. Они нашли трупы. Целую гору тел, небрежно сваленных в кучу посреди джунглей. Одежды или иных опознавательных знаков не было — их явно обыскали перед тем как выкинуть. Опознание провести тоже не представлялось возможным — никто из моих парней людей Хоука в лицо не знал, да и разложение уже начало своё грязное дело, искажая до неузнаваемости лица и тела убитых. В любом случае, эта находка ясно дала понять, что мы на правильном пути. Надо было двигаться дальше.       Лагерь, если это скопление грязных тряпок и прогоревших костровищ вообще можно было так назвать, пираты действительно разбили почти впритык к берегу, лишь краем зайдя на укрытые тенью зелёные просторы джунглей. Посланные на разведку матросы насчитали порядка тридцати человек. Все были вооружены, но это мало что значило. На стоянке царила атмосфера веселья и беспробудного пьянства. Пираты явно не ждали нападения, так что и о дозорных не позаботились. Что опять же говорило в пользу моей версии. Чтож, теперь осталось лишь немного подождать.       К счастью, ожидание не продлилось долго. Когда из-за песчаной косы показался силуэт фрегата и белые паруса с синей чайкой, гуляющая свора явно занервничала. Раздались крики и ругань, большая часть метнулась к кромке воды, где покачивалась на волнах пара шлюпок, прибитых кольями к берегу. Это и послужило сигналом атаки.       Бойцы не сплоховали. По команде раздался слитный залп ружей, что через секунду повторился снова и снова, и снова. Я сам подключился к стрельбе, выцеливая тех, кто стоял чуть поодаль от основной массы. Крики агонии разрезали воздух, а к пряному аромату моря прибавилась стальная нотка только что пролитой крови. В рядах врага началась паника, быстро переросшая в откровенный хаос. Кто-то попытался сбежать вплавь, видно надеясь добраться до маячившего в отдалении брига, очень знакомой оснастки. Кто-то бесцельно палил в джунгли, стараясь достать до невидимого противника. Кто-то просто валился на землю, не подавая признаков жизни, но большая часть пиратов лишь отчаянно металась из стороны в сторону, некоторые даже предприняли попытку скрыться в зарослях, отчего закономерно попала прямо в руки обозлённым матросам. Тот факт, что в той груде тел нашли свой покой солдаты с Тридцать Шестой, уже ни у кого не вызывал сомнений, так что с преступниками не церемонились. В людях взыграли злость и желание мести, которые я позволил им выплеснуть, потому и не рвался в бой в первых рядах, как делал обычно. Всё равно, никакой опасности этот сброд не представлял. Быть может сойдись мы в чистом поле, результат был бы другим, но правда это или нет, теперь никто и никогда не узнает.       Когда количество пиратов на квадратный метр заметно сократилось, солдаты быстро и педантично повалили из леса, скручивая тех, кто ещё подавал признаки жизни.       Я наблюдал за этим вполглаза, попутно, через окуляр, следя за абордажем захваченного пиратами брига, некогда принадлежавшего Лейтенанту Хоуку. Впрочем, это было излишне. Если на суше осталось порядка трёх дюжин пиратского отребья, то на корабле их, похоже, не набралось даже десятка. Матросы быстро подавили сопротивление, так что скоро у нас появиться возможность отконвоировать пленных в трюм и там уже… В этот момент мой взгляд зацепился за какую-то корягу, торчащую из воды, метрах в тридцати от берега, на мелководье. Переведя внимание оптики, я быстро понял свою ошибку. Это была не коряга, а дыба, или крест, на котором явно был кто-то привязан. — Старшина Ли! — Тут, господин Лейтенант! — глава одной из абордажных групп, до этого помогавший вязать пленных, тут же предстал передо мной. — Северо-восток, на десять часов, мелководье. Направьте туда людей и прочешите всё. — Есть, сэр. — не став задавать лишних вопросов, Ли сразу принялся за дело. И уже спустя десяток минут отправленный отряд вернулся, аккуратно таща на руках чьё-то безвольно-обмякшее тело, завёрнутое в одну драную рубаху.       Это была девушка. Молодая, с ярко-алыми волосами, сейчас спутанными в один большой колтун. Лицо и туловище носили явные следы побоев и пыток — множество колотых ран, кровоподтёков, порезов и синяков. Правая рука была выгнута под неестественным углом, как и левая лодыжка. Один глаз заплыл, и начал гноиться. Сама девушка была холодна, как лёд, и явно обезвожена, но несмотря на всё вышесказанное… — Она ещё дышит. — грудь незнакомки едва ли вздымалась, но чуть заметное колыхание кровавой пены на губах, давало надежду. — Грузите её в лодку и доставьте на корабль. Ей срочно нужен врач. Пара матросов тут же принялись исполнять мой приказ, пока я сам спешно пересматривал имеющиеся планы. Выжившая — это большая удача. Свидетель, способный пролить свет на ряд моментов. Хотя… а есть ли в этом смысл? Ситуация и так была предельно ясна.       Хоук, толи получил наводку, толи «сам» узнал о месте базирования пиратов и ринулся на перехват, пока те не сменил лёжку. Высадился на берег в удобном месте, и, очевидно, попал в засаду. Это ещё надо будет проверить, но на телах убитых дозорных не сложно было заметить многочисленные пулевые ранения. Пираты расстреляли тех точно также, как мы их, только что. А дальше… горе побеждённым. Кого могли — добили и обобрали до нитки, бросив тела гнить в джунглях. А вот корабль просто так с собой не унесёшь. Вряд ли у банды головорезов хватило бы людей на управление сразу двумя большими судами. Но бросать такой куш жалко, а потому они разделились. Малая часть осталась охранять добычу, а оставшиеся поплыли за подкреплением, или донабором в команду — что суть одно и тоже. Весьма складная версия, но девчонка… не вписывается. Хотя… Эта пытка водой…       Похоже я знаю как зовут нашу выжившую. Руби Вайдлроуз — фруктовик команды Хоука. Занятно, что из всей команды, именно она смогла уцелеть. Хотя на совпадение это не похоже. Её явно пытали, при этом сделав всё возможное, чтобы дозорная не смогла воспользоваться дарованными ей силами. Но зачем? Убить было бы проще и надёжнее. Новые вопросы, а получу ли я на них ответы, зависит лишь от мастерства корабельного доктора, силы воли совсем юной девушки и веления Судьбы. … Просто отвратительный расклад, если задуматься.

***

Первое что она почувствовала — тепло одеяла, так непохожее на обжигающие прикосновения холодного моря. Толком не соображая, Руби попыталась открыть глаза, но справиться удалось лишь на половину. В то время как перед левым появились мутные силуэты, постепенно складывающиеся в знакомые образы медицинской каюты, правый глаз видел лишь всепожирающую, безжизненную темноту.       Вспышка воспоминаний заставила вздрогнуть: крики умирающих, выстрелы… собственная беспомощность, отчаянные попытки сопротивляться… затем было море… морская вода, забирающаяся в лёгкие, и чьи-то руки на её горле… а потом… потом… — Вам не стоит перенапрягаться, мисс Роуз. — незнакомый, бархатистый голос внезапно выдернул Руби из пучины кошмара. Резко вскинув голову, она с трудом смогла рассмотреть чей-то высокий силуэт, явно мужской. Он стоял чуть впереди, держа дистанцию. Руки мужчины были заведены за спину, скрываясь под полами длинного плаща, а лицо… Оно было будто высечено из камня — холодное, безразличное, почти мёртвое. Лишь цепкий взгляд багряных глаз, следящий за каждым её вздохом, давал понять, что перед ней не каменной изваяние, но живой человек. — Вы сейчас на корабле Дозора. Я его капитан — Лейтенант Джерико Свейн. Вы понимаете меня? Судорожный кивок — единственное чем она смогла ответить. Но… Дозор. Её спасли? Неужели… она… она…       Слёзы текли неохотно, отдаваясь болью в глазах, но Руби этого не замечала, вцепившись побелевшими пальцами в ткань, она бесцельно смотрела вперёд, не в силах поверить… не в силах принять… Она выжила. Спаслась. А… остальные… ребята… капитан… они… — К сожалению, вы единственная, кому повезло уцелеть. — всё тем же спокойным, почти безучастным тоном, продолжил говорить… её Спаситель? — Все остальные члены вашей команды мертвы. Потому я хотел бы попросить вас пересказать, во всех подробностях, что именно произошло. Понимаю, что это может быть для вас неприятно и даже болезненно, но всё же я вынужден настаивать. Руби слушала, но не слышала. Перед глазами до сих пор маячили лица друзей и сослуживцев, а в голове звенел их смех. Радостные моменты, шутки, мечты когда-то попасть на Гранд Лайн и там наконец проявить себя… Дура. Какая же она дура. Бесполезная, жалкая тварь!!!       Ярость дала сил до крови сжать ладони, а ненависть и отвращение к себе позволили, хотя бы на миг, увидеть мир без пелены вязкой мути. Мир, в котором уже никогда не раздадутся ставшие родными голоса. Мир, в котором она погубила всё, что имела… Потому что слаба. Они все мертвы из-за её слабости, только поэтому… — За-кхха-кха-чек… — иссохшее горло отдавалась болью при каждом спазме, но Руби, даже не взглянув на стоявший рядом, на небольшой прикроватной тумбочке, графин, продолжила пытаться выдавить из себя рвущий грудь на части вопрос. — За-кха-кха… з-краха-кха-ахка…з Сделав один шаг в её сторону, странный мужчина протянул ей кружку, но Руби лишь зло мотнула головой, вновь попытавшись выдавить из себя хоть слово, однако продолжить самоистязание ей не позволили: — Причиняя себе боль, вы ничего не измените. Это не вернёт вам товарищей, и не позволит высказать свою мысль. Потому настоятельно советую вам принять неизбежное и уже случившееся. Слова дозорного вызвали лишь новую вспышку гнева. Принять? Принять?! Никогда!!! Никогда она не примет этого!!! Ни за что, никогда не смириться!!! Не простит!!! Ни ИХ, ни тем более себя!!! Прощения достойны те, кто пал сражаясь, а она… — За-кха… Заа- а… чем-кха-ха-хка? Он не ответил. Хотя Руби была готова поклясться, что мужчина правильно истолковал её вопрос. Наконец, налив в стакан воды и поставив тот на тумбочку, он произнёс, но в этот раз его голос не походил на тот бесцветный баритон. В словах дозорного звучали сталь и грохот канонад: — Странный вопрос. Я считал, что вы хотите отомстить. Воздать должное тем, кто сотворил это с вами. Иначе стали бы вы так отчаянно цепляться за жизнь? Месть… Хотела ли она отомстить? Конечно да! Но… — Я-кха… слиш-кхом… сла… ба… бесп-кха-кха… полезна… — Возможно сейчас это правда. — разумеется он с ней согласен. Он всё видел. Видел, насколько жалкой она может быть и… — Поэтому я отомщу за вас. Что? Руби почти завороженно смотрела на этот высокий, тёмный силуэт, и сияющие в предзакатном свете багровые глаза. Ей не послышалось… Она… она не могла ошибиться… он ведь… сказал… — Всё что вам надо — указать мне путь. Задать верное направление, и, даю вам слово, мисс Роуз, все виновные получат по заслугам. Так скажите, вы позволите мне стать орудием вашей мести? Вновь всё что она смогла — судорожно, отчаянно, так что клацнули зубы, кивнуть, а после… После Руби помнила лишь бесконечный поток горьких слёз, что лился из неё часами, и тёплый, мужской силуэт, от которого едва уловимо веяло чернилами, порохом и сталью.