праздник тысячи лампад

      Мегуми ощущал себя как выбитый самым старательным клинингом ковер.       Проходила миссия за миссией, будто студентов Токийского технического колледжа заставляли выполнить пятилетку за месяц, вынуждая перерабатывать настолько сверхурочно. К чему такой адский график не распространялись, но в итоге со всеми недоговорками весь ноябрь две тысячи восемнадцатого ощущался размазанным по блюдцу куском времени.       Уже собираясь открывать панорамные седзи заднего входа и завалиться в свою комнату, лишний путь к которой он проделал, чтобы побыть в одиночестве и тишине немного больше блаженных минут жизни, Мегуми вдруг ощутимо хлопают по плечу, останавливая. Он закидывает голову назад и мысленно стонет от безнадеги: поздний вечер, а тут заявилась Головная боль на длинных ножках.       — Годжо-сенсей, — прошипел студент вместо приветствия.       — Ля, Фушигуро! Ну и видок, — оценивающе хмыкает Сатору, уже выуживая из карманов новый глянцевый телефон, начиная юркую фотосессию стоящего куском бревна Мегуми, запечатлевая его стать со всех сторон. — И как тебя так угораздило, дражайший мой ученик?       Видок у него и в правду был не ахти: черные волосы покрыты едкой белой краской, пахнущей аммиаком, а форма колледжа впитала в себя плазму проклятия. Фушигуро снял обувь, оставив ее на улице дворика общего пользования, и вошел в спальню, не утруждаясь закрытием седзи. Годжо, конечно, без спросу последовал за ним, учтиво пользуясь бесконечностью и не пачкая подошвой пол. В душе сразу возникло невыносимое чувство раздражения, словно рой мелких жалящих насекомых, медленно, но настойчиво вторгающихся в каждую мысль, оставляя острые уколы недовольства на каждом пути рассудка.       — Миссия в Ойэдо Онсен. Вместо Кугисаки вышел, — Мегуми был вынужден ответить.       Слова, обычно гармонично звучащие, стали как грубые дрожащие ноты, вызывающие дрожь в голосе, и каждая тональность — капля кислоты в чан токсичности. Он направился в ванную, чтобы отмыть руки от еще более ужасного вида: они были в каких-то щипающих покрасневшую кожу выделениях.       — Ух-хух, так сильно хотел на горячие источники, что решил махнуться? Или неужто такой добродетельный? — улыбался Годжо, находясь у выхода-седзи, но Фушигуро мог поклясться, что ощущает на себе взгляд горе сенсея сквозь тонкую стену и ткани его повязки на глазах.       Зажурчала вода из-под крана. Он отказывался отвечать на бессмысленные провокационные вопросы.       — Говорите, зачем пришли, и проваливайте, — прошипел Мегуми, отмывая кожу ладоней от едких выделений проклятого духа.       — Совсем не соскучился по любимому наставнику? Ну и ладно, — надув губки проговорил Сатору. Довольно быстро переключаясь на слегка более профессиональный лад, он смиловался и вскинул руки в жесте «сдаюсь». Продолжил, подползая к сути, как змея:        — Помнишь, какой сегодня день?       Мегуми застыл и посмотрел в потолок, гадая, что за бред его ждет на этот раз. Тридцатое ноября довольно далеко от дня рождения этого балбеса или кого-либо еще из знакомых шаманов, и явно не является какой-нибудь знаменательной датой.       — Сдаешься? — ухмыльнулся Годжо, подходя к двери в санузел и наблюдая на страданиями уставшего Фушигуро. Он сжалился:        — Ладно, ладно, так уж и быть. Двадцать третий день зимы по лунному календарю, двоечник.       — И что с этого, сенсей? — раздраженно поторапливал студент, намыливая лицо.       Сатору звонко хлопнул в ладоши.       — Нас приглашают в Киото по одному прелестному делу. Уже завтра утром рейс, будь добр, слови остальных, цимес объясню при общем сборе. Да, да. Семпаев тоже хватай… хм… — он постучал по подбородку, будто что-то забыл. — Точняк! Сходи подлечись к Сёко, она сегодня на территории ночевать будет.       Фушигуро не оборачивался, еще более яростно оттирая скулы от краски, но и так мог сказать, что Сильнейший ретировался из комнаты переносом.       Переодевшись в штатские черные свитер и брюки, Мегуми, нехотя, пошел выполнять просьбу-приказ Сатору Годжо и проверять, кто и где находится. Он разослал соучащимся скопированное сообщение и, не дожидаясь ответа, решил нагрянуть по душу и поискать на территории колледжа. Такая спешка учителя, даже под соусом спокойствия и игривости, не могла не напрягать.       Лишний головняк.       Столовая общежитий Токийского технического колледжа, погруженная в тишину, была, словно спящий гигант — едва заходишь в небольшое помещение-кухоньку, так тут же все приходит в движение.       — О, привет, Фушигуро-кун. Ты решил поэкспериментировать с прической? — грудным низким голосом проурчал Панда, едва умещавшийся на абсурдно маленькой детской табуретке. На его несчастно сжатом тканью ухе красовался пышный бант. Весьма гламурный бант, между прочим! Розовый, с блестками и стразами — Панда не надевает безвкусицу.       Мегуми глубоко вдохнул, призывая к все никак не возвращающемуся к нему спокойствию, как жизнь стремится к своему концу, проносясь как вереница осенних облаков, в круговерти танца, во всполохах молний, в струях небесного водопада, непрерывно изменяясь и ускользая, не останавливаясь ни на мгновение.       — Нет, это из-за несчастного случая на миссии. И тебе привет. Ты тут один?       Послышался красноречивый смешок из темного угла, который не освещала единственно рабочая лампа — остальные забыли заменить из-за суматохи дел.       Фушигуро заученным движением отпрыгнул в сторону, поджимая кулаки к груди в сторону прячущегося… незнакомец? Опасность! Только теперь он осознал, какая здесь давящая атмосфера! Напряжение, как темная туча, теснит воздух, давит ярмом на плечах своим ощутимым, тяжелым присутствием. Шикигами во власти Мегуми отказываются выпрыгивать из тени, скуля на задворках сознания. Мышцы скованы, как струны натянутой арфы в руках дакини, и взгляд напряженно блуждает в ожидании разрыва этого невидимого давления — взрыва, атаки проклятой энергией.        Панда тряхнул своими пушистыми лапами и наклонился назад, все еще непонятно как устойчиво сидя на детской мебели. Спохватился. Качнувшись из стороны в сторону на хлипенькой табуретке, он поднялся и поспешил к младшему кохаю.       — Спокойнее, Фушигуро-кун! Все свои. Глянь сам.       Мегуми сглотнул ком. Мгновение напряжения тянется, это невидимый шнур, постепенно стягивающий каждый мускул; теснит, словно петля на шее. Развязать его и ослабить выходит не сразу, занимая долгие удары сердца. Он разжал кулаки и едва-едва поклонился.       Никак не привыкнет — это чувство теперь так напоминает о Короле проклятий, о том злосчастном дне.       О беде, нависшей над Цумики.       — Прости, Оккоцу-сан, — искренне выдохнул Фушигуро, выпрямляясь.              — Просто «Юта», давай без приставок, ахаха… — из полумрака вынырнул мальчонка, отражение усталости и тьмы. Он расплылся в широкой, виноватой улыбке, пригладил темные волосы на макушке и заверил: — Да все в порядке!              Неловко.       Фушигуро вздохнул, чувствуя, как еще недавно желанная тишина непривычно действует на нервы. Выпрямился. Он достал свой телефон и потряс его в руке.       — Сообщение видели?       Юта Оккоцу переглянулся с пустой частью комнаты. Он растерянно кивнул, выдвинул стул и сел на него в углу столешницы.              Панда лишь пожал плечами, в своей манере отвечая:       — Я панда, у меня нет мобильного. (хотя у него был, он просто забывал)       — А зачем мы нужны Годжо-сенсею? — спросил Юта, беспокоясь, нет ли дела в чем-то исключительно плохом.       — Самому бы выяснить. Знаете, где остальные?       — О, я знаю, я знаю! — Панда сел возле понурого однокурсника на пол и заслужил порцию поглаживаний по медвежьей холке. — Маки грозилась набить морду Юджи, он согласился на тренировку. Сейчас на пласте, вероятнее всего, там недавно шарахнуло что-то. Кугисаки побежала за ними, типа жюри.       — Кугисаки же все баллы Маки отдаст, — фыркнул Мегуми, упирая руки в бока.       — Это, если что, — Юта осекся, формулируя слова, и поправил бант на ухе Панды, чтобы чем-то занять руки.       — Если что, Инумаки в лазарете, но к нему лучше пока не ходить. Там, ну… у него несчастный случай на миссии, гражданский пострадал.       Мегуми коротко кивнул и вышел из столовой, попросив второкурсников обождать до собрания остальных в этом полуосвещенном месте.       Искать ребят не пришлось: они и в правду шумели на тренировочном поле. Зябко поежившись от колючей прохлады, Фушигуро обхватил себя руками и двинул вниз по лестнице, вставая позади Нобары, что сидела на куртке Юджи, постеленной на нижнюю ступеньку. На ее лице написана томная скука, и девушка лениво листала сайт-фотохостинг с бесконечными подборками сочетания одежды.       — О, Фуши- — Нобара глянула снизу-вверх и внимательно осмотрела друга. Не выдержав, она рассмеялась, расплываясь в по-лисьи задорной улыбке. — Что с волосами, Фушигуро?! Ты совершил преступление против стиля добровольно или тебя взяли в плен?       Мегуми закатил глаза.       Кугисаки подвинулась и он сел рядом. Юджи отвлекся, обернувшись на звонкий голосок однокурсницы, за что второкурсница впечатала локоть в его живот и сурово скомандовала не отвлекаться от боя.       — Это из-за твоего задания в Онсен, — фыркнул Мегуми, внимательно смотря на стремительно заканчивающуюся тренировку ребят. Итадори хотел сделать подсечку Маки, но более опытная шаманка лишь отпрыгнула в сторону, стремглав оказавшись за первокурсником и, запрыгнув на его спину, заломила тому руки. Он грузно упал на пол. Нокаут.       — Один/шесть, — растягивая буквы, объявила Нобара, вскидывая карточку с нарисованным лицом Маки.       Юджи отпустили и тот с самой довольной улыбкой, что не вязалась с его побитым видом и мятой одеждой, приблизился к наблюдающим.       — Фушигуро-о-о! — помахал он и мгновенно добавил с тем же лучезарным выражением мордашки: — Ты решил покраситься под сплит, Фушигуро? — столь большое внимание к расцвету волос стоило ожидать, но Мегуми все равно бесился.       — Привет. Нет, забей, это несчастный случай, — устало пояснил он в который раз за вечер. И, обращаясь теперь уже ко всем, уточнил: — Вы получили сообщение? Пошлите в столовую, там сбор.       — Мне бы хоть помыться, — ворчливо сказала Маки, смахивая пот со лба. Нобара подскочила на месте и повязала на ее шею ранее лежавший на своих коленках шарф.       — Мне бы тоже, но это походу срочно. Даже Оккоцу-сан приехал.       Маки присвистнула. Фушигуро тоже встал, устало потирая озябшие руки. Юджи отряхивал свою куртку.       — Кто-кто? — спросила Нобара у семпай.       — Увидишь, — в унисон ответили оба кровных Зенин. Кугисаки фыркнула от забавно резкого звучания аккомпанемента их голосов.       …       Сатору Годжо безбожно опаздывал, хотя сам торопил студентов бесконечным спамом шутливых угроз в чате студентов технического колледжа. Он даже написал в общий, где были и мадо-сопровождающие, и в целом шаманы Японии, из-за чего получил заслуженную блокировку на сутки от киотского директора Гакугандзи. Возможно, он пошел выяснять отношения со старичком, но никто не знал наверняка.       Подростки расселись за столом и, взяв из рук так вовремя приехавшего Ичиджи заказанный ими фаст-фуд в виде привлекательных кусочков куриного мяса с пылу с жару углей, начали совместно ужинать такой разношерстной компанией — первогодки и семпаи — второй раз за все время их обучения и впервые вместе с Ютой. Все они наслаждались моментом, на время словно забыв о своих обязанностях духоубийц, хотя в воздухе висело тревожное «зачем?».       Панда, улыбаясь, предложил попробовать новый соус, который отыскал в каком-то онлайн магазине. Юджи поглотил щедро политый медной пряностью мясной шарик якитори и теперь хватал воздух ртом, пытаясь остудить язык, болезненно мычал и поглощал огромное количество напитков. Мегуми мягко улыбнулся, отрешенно смотря на общий гогот над несчастным.       Где сенсей? Он позвонил ему, но гудки остались безответными.       — В жопу это, я мыться, — не выдержав прошедшие в молоко минуты, Маки поднялась с места, собираясь уже вернуться в общежитие, но в этот же момент, как ни кстати, скрипнула дверь. В столовую нагрянул Сатору Годжо, с самой яркой улыбкой из всех в его коллекции и мокрыми, зализанными назад волосами. На носу красовался детский пластырь с принтом задорно ярко-оранжевых апельсинчиков. Девушке пришлось сесть обратно, закатив глаза, цокнув и, в довесок, скрестив руки на груди. Нобара, жуя, с любопытством склонилась и глянула на ее лицо, на которое легли тени.       — Приве-ет, молодняк. Что, кусочничаете и без своего любимого учителя? — Годжо прошел к подросткам, захватив свободный стул и, поставив его спинкой ко столу, плюхнулся, складывая на него руки и широко разводя ноги. Он подцепил якитори и закинул себе в рот, крадя еду с чужой тарелки. С пряди волос скатилась капля воды, упав на пол. Его незамедлительно стали заваливать возмущением о позднем времени, да так рьяно, что он опешил! Бунт студентов стих, лишь когда в столовую вошел последний участник события — Инумаки, с гипсом левой руки и перевязанным бинтами лбом.       — Тунец, — поздоровался он, осматриваясь. Панда встал со своего детского табурета и предложил присесть — Тоге предложение принял незамедлительно.       Юджи нахмурился и взволнованно спросил:       — Ты в порядке, Инумаки-семпай?       — Лосось-листогорчица, — кивнул тот.       Шлеп! Годжо привлек внимание юных шаманов звонким хлопком в ладони. Студенты вперили в него раздраженные, колкие взгляды — этот наглый взрослый их достаточно доконал, чтобы чувствовать хоть мало-мальскую терпимость.       — Дело вот в чем! — он достал из внутреннего кармана формы несколько билетов на синкансэн «Токио → Киото». Сатору помолчал, ожидая реакции, которую мог бы впитать.       Нобара взяла билет один рваным движением, вгляделась в текст на листочке и поморщилась, выругавшись под нос. Пока остальные также изучали эту новость, раздалось первое удивление Маки, которое подхватили нестройным возмущением все, кроме Панды и Юты:       — Завтра?! Почему нас заранее предупредить нельзя?       — Какого черта такой ранний рейс?       — Зачем?!       — Сушеный тунец!       Годжо захихикал и наклонился вперед, погрозив им пальцем.       — Нетерпеливые вы мои, — начал он, глядя в экран телефона, чтобы сверить произносимую информацию с заметками, — не все так сразу. Я сам был не в курсе до сегодняшнего вечера, но сейчас поясню: мы скрываемся под религиозной школой, помните?       — Ну. Это тут к чему? — фыркнула Нобара, ища поддержки в глазах старшей семпай. Маки кивнула.       — Не перебивай, Кугисаки! — Сатору шутливо возмутился, будто не он только что задал уточняющий вопрос. — Раз в пять лет, оказывается, нужно подтверждать этот факт и где-то светиться. Поэтому поздравляю — у вас, дети, отпуск до четвертого декабря! Почтим честь Цонг-ка-па… — он поморщился, пытаясь прочитать тибетское монашеское имя, и поправился: — Цзонхавы. Вы будете первооткрывателями для меня, гордитесь.       — Вау! — воскликнул Юджи, воодушевленный скорыми выходными в интересной древней столице.       — Почтим кого? Что это значит? — уточнил Мегуми, шлепая громкого друга по затылку. Тот притих, состроив обиженную моську.       — Праздник… — Годжо вчитался в заметки, вобрал в легкие воздух и артистично объявил: — Зу-у-у-ула Хурал! Надо будет походить вам в храм три дня и послушать лекции какого-нибудь монаха, как мне сказал Масамичи. В Киото вас встретит мадо.       — Это же скукота… — расстроился Итадори, потерявший запал после объявления деталей.       Сенсей поспешил подбодрить:       — Я договорился с монахами в Кёсан-дзи, говорят, там есть первая в истории манга. Можете рискнуть выбить экскурсию, и почитайте, пока едете, хоть что-нибудь о буддизме. Пожалуйста.       Юджи сразу переменился в лице, зарделся и резко поднялся с места с кличем «Годжо-сенсей лучший!», из-за чего задел уголок скатерти и жидкий соус опрокинулся, растекаясь грязной кляксой по всему столу.       — Итадори, ну твою ж… — нахмурилась Нобара, поднимая свою тарелку. Стоящий Панда вразвалку подбежал к раковине, взял тряпку и принялся вытирать бардак.       Мегуми задумался, рассматривая билеты… почему их семь?       — Панда поедет с нами на синкансэн?       Годжо покровительно качнул головой, сощурившись под повязкой.       — Нет, и я тоже не поеду. Увидите на месте.

* * *

      Времени на подготовку и сбор вещей было так мало. Отправились на вокзал ранним утром.       Витает неведомая тревога, создавая атмосферу, в которой даже мельчайшее движение становится событием, ожидающим своего разрешения. Волнующее предвкушение.       В вагоне «Хикари» экспресса, пронизанного звуками мегаполиса, студенты-шаманы сидели, усталые от суматохи марш-броска по самому быстрому сбору вещей к поездке в мире и от столь раннего подъема, но полные почти романтичного ожидания перед встречей с древней столицей. Заклинивший поезд вечно переносил рейс, и вот с пяти утра ожидание отправки продлилось до полседьмого и, кажется, ситуация исправляться не собиралась в ближайшее время.              Скучающие глаза смотрят в окно, где потухли еще недавно бывшие неоновыми огоньки рекламных баннеров токийского вокзала. Был лишь колеблющийся и мигающий, сумрачный свет, мешающий что-либо рассмотреть с первого разу. Электричества нет.       Вагон наполнился атмосферой ожидания, будто страницы старинной книги, поворачиваемые неспешно, раскрывая, неожиданно… всю ту же самую ленивую скуку. Вездесущую, раздражающую. Нобара уронила голову, ее лоб столкнулся со столом сидячего места.       — Ааагх, — гортанно прохрипела она, разбивая тишину, и с мольбой посмотрела на сидячего перед ней одногруппника. — Связи нет… Итадори, у тебя есть чего-нибудь глянуть?       Тот сразу оживился, в глазках заплясали бесы, и он выудил телефон из кармана. Юджи подвинулся ближе к окну, когда по коридору экспресса прошел Инумаки и, почему-то, выходец из киотского колледжа, у которого по некоей причине было задание в столице и для которого, собственно, купили последний билет. Держащийся особняком Камо занял место рядом с сосудом двуликого, ставя несколько упаковок лапши быстрого приготовления по центру стола — в странной попытке задобрить, вероятно.       — Лосось, — приветливо кивнул Инумаки, на манер платка обернутый в шарф с имитацией милых заячьих ушек по обе стороны, скрывая повреждения на голове. Он сел рядом с Нобарой, его недавно сломанная рука после лечения обратной проклятой техникой от Сёко была лишь забинтована.       Мегуми и Маки задерживались. Юте Оккоцу же билет не понадобился: его неожиданно вызвали на срочную особую миссию в Тосима-ку, поэтому он самостоятельно приедет к началу мероприятия на самом быстром, хоть и дорогом рейсе.       Юджи перегнулся через стол и дал «пять» семпаю.       — Чего-то глянуть, говоришь? — вернулся Итадори к теме, клацая по экрану. — Конечно! Я тут наткнулся на культовую фран…       — Какой-нибудь Джон Уик? Или аниме? — перебила Кугисаки, прижимая телефон к окну в попытке словить связь. Тщетно, но она не сдавалась.       — Лучше. Попробуй угадать, — он загадочно выдержал паузу, разводя руками в сторону и чуть не заехал в лицо соседа. «Ой, прости»: неловко буркнул Юджи, сразу извиняясь перед Норитоши. Тот поморщился, но лишь пожал плечами.       Нобаре игры в «угадай-ка» не нравились.       — Чушь какую-то скачал, — мгновенно поняла она, скривив лицо в явном отвращении, будто съела лайм.       — Сама ты хрень, — обиженно парировал Юджи, теребя пальцем уголок чехла телефона, но осекся, словив на себе мгновенно уничтожающий взгляд. Он оказался испепелен им, и все порывы к «ответочке» тут же пропали. — Прости. Но, эй, ты даже не знаешь, что это за фильм! Лучше и не сыскать! Недавно выпустили приквел Человека-червя-два, а также у меня есть Помидоры-убийцы…       — Сушеный тунец, — отозвался Инумаки вперед Кугисаки, с непередаваемым удивлением смотря на имевшего странные вкусовые предпочтения кохая. Последний захныкал:       — Ну-у-у, Тоге-семпай, вы ты то чего палки в колеса вставляете?       Нобара тяжело вздохнула, удрученная ситуацией, и лишь благодарно посмотрела на второкурсника, поддержавшего мысль об отстойности выбора Итадори. Зашедшее осеннее солнце ослепило, заставило пожмуриться. Пространство вокзала наполнено неуемным движением толпы, словно пульсирующее сердце суетного мегаполиса, пульсирующий ритм жизни. Раздался громкий звук. Кугисаки сделала козырек из ладони и вытянула шею, рассматривая, что может быть причиной гула. Массивные стеклянные стены недалеких небоскребов отражают беглые лучи солнца. Звуки стучащих каблуков, шорохи прощальных объятий и голоса туристов вперемежку с японцами тонут в электрическом гуле чинящих поломку работников — так вот в чем вина задержки.       Юджи помахал собственным телефоном перед Нобарой.       — Дай перекину тебе по блютузу «Саёнара но аса ни».       — Вот так бы сразу, — подмигнула она, совершая манипуляции и подтверждая прием файла. — Умница.       Пока она ожидала загрузки, путешественники за едой вернулись к ожидающим за столиком ребятам. Камо поднялся и освободил место Мегуми, что уместился по центру между ним и Итадори, а Маки села рядом с Инумаки. Нобара протянула ей наушник и, нагло умещая свои головушки на покрытые уютно-мягким шарфом плечи Тоге, — тому было плевать, он уже находился одной ногой во сне, — девушки молча стали смотреть новинку сезона.