глубоко

о возвращении ральфа гудел весь дом. он стал похож на полноценный пчелиный рой, где активно жужжали все, кому не лень. логи носились активнее всех, но никому не было до них дела, ведь все и так уже всё знали от кого-то другого. когда конь примчался в третью с опозданием о такой важной новости, птенцы прогнали его прочь. они и так уже были в курсе и очень ждали, когда к ним зайдет их любимый воспитатель. птенцы ужасно по нему соскучились. ральф пришел к ним, но не задержался надолго. он почти сразу же начал расспрашивать, где стервятник, а после ушел, немного взвинченный и чем-то обеспокоенный. *** у птицы жёлтые глаза, янтарем блистают, у птицы крылья изодраны и гнилью обрастают, птичий крик ужасен, холодит он юные сердца, но строгий голос для него не опасен, успокоит холода. большая птица разгуливала по коридорам. в них по-прежнему топтались все, кто ещё не видел ральфа, и пытались разглядеть хоть где-нибудь. стервятника это раздражало. толкучка, никому не нужная суета, крики и кучки бешеных зверей, зацикленных лишь на том, чтобы пролезть первыми. их не столько интересовало само возвращение воспитателя, сколько подстегивала жажда потолкаться и показать своё превосходство. при виде стервятника многие расступались. ещё бы они этого не сделали, ведь большая птица шла прямиком к кабинету ральфа. не торопясь, горделиво вздернув птичий клюв и почти не опираясь на трость. он исчез за дверью, и шум дома остался вне кабинета. стервятник как будто попал в другую вселенную. его тут же окутали запахи, по которым он успел соскучиться, и птица почти с жадностью вдохнул. первым был парфюм ральфа. хвойный, с примесью чего-то слегка терпкого. потом - запах сигарет. стервятник узнал кэмел. ральф почему-то отдавал предпочтение именно ему, хотя наверняка мог позволить себе сигареты получше. парфюм смешался с сигаретами, пылью и серостью. так пах ральф, и стервятник знал это лучше всех, потому что он был особенным. как бы стервятник не трактовал значение этого слова, никак не мог найти, в каком же именно плане он особенный. самый хороший информатор? или любимый воспитанник? ральф никогда не был однозначен в этом понятии, и в голове птицы тут же пронеслись сказанные хрипловатым голосом фразы: «ты особенный птенец, стервятник», «это потому, что ты особенный», «разве сам не знаешь, что ты для меня особенный?». стервятник не воспринимал эти фразы всерьёз, все они были произнесены больше с сарказмом или ухмылкой. да и ральф никогда не славился комплиментами и не раскидывался сладкими словами. вся его любовь, затравленная жестокой жизнью, покалеченная и немного пыльная, была в действиях. да, ральф умел любить своих воспитанников. по-своему, конечно, но умел. может быть, его никто не научил по-другому. стервятник никогда об этом не задумывался. мало ему, что ли, своих проблем? больно нужны скелеты в шкафу воспитателя? ральф стоял спиной к стервятнику, но даже так птица чувствовала запах изменений, которые произошли с воспитателем за время его отсутствия. стервятник вдохнул ещё глубже. над высокой фигурой первого поплыл клуб сизого дыма. кажется, он совсем не спешил поворачиваться, но стервятник был уверен в том, что ральф услышал его приход. стервятник подошёл очень тихо, настолько, насколько это возможно сделать с тростью, а после оставил её у стены, тут же хватаясь за ральфа. руками стервятник обхватил его талию и уткнулся носом в чужую спину. сопротивления не последовало, поэтому он прижался покрепче. — что, так соскучился? — в голосе ральфа сквозила усмешка, стервятник без проблем разобрал её, хоть воспитатель и пытался спрятаться за следующей затяжкой. — сами подумайте, ральф. я был очень разочарован, когда вы ушли, — стервятника, кажется, спугнул этот вопрос, и он тут же отстранился. вцепился в трость с непоколебимым выражением лица и встал неподалеку от ральфа. нога немного заныла от большого количества проделанных за короткое время движений, но стервятник лишь слегка нахмурился. — ты знаешь, зачем я тебя позвал? — ральф тут же перевёл тему. он наконец повернулся лицом к стервятнику. что-то в нём действительно поменялось. ральф как будто помрачнел ещё больше, а серость наружности отхватила от него огромный кусок красок. этот уход, по всей видимости, повлиял на ральфа не совсем так, как он ожидал. отросшие чёрные волосы теперь немного спадали на лицо, на линии челюсти проступила едва заметная щетина, скулы стали ещё более выраженными, а взгляд ещё более глубоким. ральф выглядел уставшим. весь его образ состоял из какой-то серости и уныния. между тонких губ тлела сигарета, и стервятнику почему-то жутко захотелось её отобрать. раздражал её огонёк. — вроде, я вам всё уже рассказал, — стервятник слегка наклонил голову в сторону. он внимательно оглядел воспитателя, и ральф хмыкнул. видимо, счёл это забавным. — ты повзрослел, стервятник. — забавно слышать нечто подобное от вас, — стервятник с нескрытым любопытством сверкнул жёлтыми глазами. выглядел он достаточно мрачно, и ральф тихо вздохнул. — а я сильно постарел? — не думаю. вы похорошели, — заметил стервятник, а тяжёлый взгляд напротив вдавил его в пол, заставляя сильнее опереться на трость, — я скучал. стервятник заметил блеск в глазах напротив. ральфу однозначно понравились его слова, а это значит... стервятник грациозно выгнул спину. пол под ним тут же противно заскрипел, а ральф проследил за движениями птицы. он так часто делал нечто подобное для разных целей. иногда просто так, иногда хотел показать свою птичью натуру, а иногда как будто дразнил ральфа. о последнем думать всегда было очень странно, но не думать не получалось. стервятник знал, что ральф пожирает его глазами. он чувствовал сжимающиеся челюсти этого вечно строгого, холодного мужчины на своей шее, будто это происходило наяву. но ральф всего лишь наблюдал за ним. — это я уже понял, — первый глухо усмехнулся, докуривая сигарету. он ткнул её в пепельницу, а после снова посмотрел на стервятника, — на самом деле, я думал, что ты сможешь рассказать мне ещё что-нибудь. — нет, это всё, — отрезал стервятник, но не торопился уходить. он по-прежнему не двигался с места, только принял более красивую позу, замечая, как глаза ральфа заблестели ещё сильнее. ральф достал ещё одну сигарету, зажимая её губами, а вторую протянул стервятнику без какого-либо стеснения. птица благодарно кивнула и приняла огонь из зажигалки так, будто его лично господь бог освятил. сначала они курили в тишине. наверное, ральф ждал, что в стервятнике проснётся чувство совести или ещё чего-то такого, и он ему всё выложит на блюдечке. но стервятник ничего не говорил. видимо, ральфа это начало немного нервировать, потому что затяжки стали неприлично большими. — вы хотите что-то спросить, — очень проницательно заметил стервятник, а его глаза немного насмешливо осматривали воспитателя. кажется, зря он это сказал, потому что следующий взгляд ральфа был вовсе не строгим. он не был злым, осуждающим или придирчивым. тёмные глаза смотрели на него с такой глубиной, что птице сначала показалось, что она тонет. бесповоротно, не сопротивляясь. просто тонет. на месте его удержал сам ральф. потому что, по всей видимости, стервятник стремился упасть. крепкие руки лишь аккуратно придерживали за талию, но птица решила немного понаглеть, отшвырнула трость и обвила шею воспитателя обеими руками, чуть ли не повисая на нём. сигарету перед этим она сунула в клюв. ральф никак этот близкий контакт не прерывал. на его лице даже промелькнул призрак усмешки. неужели его забавляла наглость стервятника? уму непостижимо. ральф выдернул сигарету из клюва и бесцеремонно докурил, тут же откидывая окурок. — не играй с огнём, стервятник, — серьёзно предупредил он, но стервятник, кажется, осмелел совсем. потому что теперь оказался совсем близко. — скорее, с холодом в ваших глазах, — стервятник мурлыкал и ярко чувствовал, как лёд ральфа медленно растапливается от каждого движения и слова. воспитатель не делал ничего, но это уже было знаком того, что стоит продолжить. стервятник продолжил. он переместил одну руку на затылок ральфа, зарылся в волосы и услышал тихий выдох. защита пробита, да ещё и таким простым движением. воспитатель задышал чаще и прикрыл глаза, но всё ещё оставался напряженным. его руки на тонкой талии птицы сомкнулись надёжнее. стервятник ухмыльнулся. происходящее было той самой игрой, о которой он мечтал очень давно. и сейчас стервятник смаковал вкус приближающейся победы, потому что теперь ральф был только его, принадлежал ему всем телом, костями и будущим прахом. все его рваные выдохи, порой грубоватые движения, низкий голос и строгость, не смываемая ничем, кроме позорного наслаждения, стервятник ловил чуть ли не с благоговением. а, может, так оно и было. ральф нещадно манил. стервятник не мог сказать конкретной причины, но ему чертовски нравились его волосы, глаза, острое лицо, высокий рост. грубость ральфа растворялась в прикосновениях стервятника, обезоруживая его. с такой грубостью обычно наказывают провинившихся, с силой хлещут ремнём или кричат. сейчас же ральф оставался вполне безобидным. но не этого стервятник добивался своей игрой. он хотел разбудить в ральфе желание. достаточно примитивное. поэтому стервятник смело опустил одну руку, чтобы положить её на бедро, но ральф перехватил руку и с силой вжал стервятника в себя. больно и от того так приятно. — не ищи на мне следов желания. да, я хочу. доволен? — ральф не дал возможности ответить и больно укусил стервятника за нижнюю губу. птица тут же застонала, ослепленная секундным наслаждением. — ральф.. ещё, пожалуйста, — стервятник просил, внутренне сжимаясь от стыда, но он слишком долго ждал, чтобы теперь чего-то бояться. дороги назад теперь нет. ральф не ответил. он поцеловал, и у стервятника перехватило дыхание, а по телу тут же поползла предательская дрожь. он почти беспомощно заскулил в чужие губы, растворяясь в этом поцелуе, в этой жутко приятной боли от крепко сжатых за спиной рук. стервятник упустил момент, когда они оказались на диване. его охватило ощущение страсти, заполонило голову. стервятник так отчаянно нуждался в ральфе, что никак не мог насытиться его губами. воспитатель отстранился первым. таким стервятник видел его впервые. ральф задыхался, а ещё его немного потряхивало. птица был так горд собой, ведь именно он сумел вызвать в ральфе всё это. — первый и последний раз, — предупредил ральф, а стервятник насмешливо глянул на него из-под чуть опущенных ресниц. сразу в этом моменте почувствовал эфемерное дуновение ветра. птица зацепился за этот ветер, а заодно за расстегнутый воротник рубашки ральфа, и очертания кабинета исчезли. они оказались на очень бархатном диване. ральф судорожно выдохнул. столкнулся с не очень приятными воспоминаниями. — простите, я подумал, что здесь будет спокойнее, — ральф посмотрел на него с расплавленным шоколадом в глазах. видимо, его расслабило даже сильнее, чем предполагал стервятник. — первый и последний раз, стервятник, — повторил ральф и притянул его к себе вновь. возвращение ральфа запомнилось стервятнику холодом кожаных перчаток, беспечно гуляющих по обнаженной коже, пылающим жаром в груди и грубыми поцелуями, от которых сжималось всё внутри. и стервятник знал, что так будет ещё не раз.