Подменяющий

Это была нестабильная вещь — его гнев. Острые края впивались в плоть, пронзая вены. Когти грубеют с каждым движением и царапиной. Шэнь Цинцю было это не в диковинку. Не чужда ему была и злость на этого человека. Что за разочаровывающий шиди, Шан Цинхуа. Прятался за спины других, когда напряжение возрастало, расплакался, прикидывался мёртвым, чтобы избежать драки. Больше всего он вызывал отвращение, когда поддавался своему хрупкому характеру, ныл и изображал беспомощность, чтобы вызвать сочувствие у своих более сильных боевых братьев и сестёр. Он не был совсем бесполезен, но когда он делал такие вещи, Шэнь Цинцю испытывал явное желание схватить его за горло и драть до тех пор, пока его плоть не окрасится, а кровь не зальёт белки его глаз. Такой раздражающий человек. Жалкий подонок. Этот шисюн не позволит ему сбежать, как бы он себя ни вёл. Если бы он сбежал от этой обязанности, Шэнь Цинцю прибрал бы его к рукам. Лично. С мужчинами нужно было обращаться резко, твёрдой рукой. Иначе они сбивались с пути и совершали новые ошибки, что было свойственно их природе. В случае с Шан Цинхуа это могло произойти в буквальном смысле. Ещё один ребёнок, которому не суждено было существовать, оставшийся без семьи. Ещё один ребёнок, который плакал бы в панике, как бесполезный кусок мусора, брошенный на обочине дороги, о котором никто не заботился. Нелюбимый. Брошенный. Нет. Этот шисюн будет держать его на правильном пути, не даст ему заблудиться. Шэнь Цинцю ждал в дальнем павильоне, разглядывая здание, в котором он оставил своего ученика и того самого бесполезного Шан Цинхуа, чтобы уединиться. Спокойная музыка, доносившаяся от его цинь, противоречила тому, как пристально он наблюдал за дверьми. Наконец Ло Бинхэ вышел на улицу. Шан Цинхуа придержал для него дверь и с неловкой улыбкой помахал ему рукой. Ученик ушёл. Шэнь Цинцю встал. Подошёл ближе. Позади этого человека. — Как часто шиди будет навещать его? Шан Цинхуа резко подпрыгнул, испугавшись, как жалкий слабак. Можно было предположить, что лорд пика будет внимательнее относиться к своему окружению, независимо от того, где он находится, но нет. Этот был довольно жалким оправданием бессмертного мастера в военном плане. Плохое оправдание для человека. Плохое оправдание для мужчины. И ещё худшее оправдание для отца. Воистину, он испытывал искушение поддаться навязчивым мыслям и просто разделаться с ним, как велел первый инстинкт. Этому мастеру стоит… Шэнь Цинцю приостановился, чтобы подавить эту шальную мысль. Нет. Его взгляд снова устремился в нужное место. — Господи Иисусе! — зашипел Шан Цинхуа на странном диалекте, бросаясь к нему. Шэнь Цинцю лишь нетерпеливо ждал ответа. — Надо бы надеть на тебя колокольчик… — бессвязно продолжал Шан Цинхуа. — Шан-шиди, — мягко и угрожающе произнёс Шэнь Цинцю. Мужчина вздрогнул, побледнев от страха. Он сделал шаг назад, оставив между ними ничтожно малое расстояние. — Как часто? Хочешь знать, как часто этот шиди будет навещать своего сына? Это всё, верно? Шэнь Цинцю не стал переспрашивать. — Э-э-эм. Я не знаю. Без понятия. Ещё не думал об этом, — признался Шан Цинхуа. — Тогда думай, — непреклонно сказал Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа снова глупо захихикал. — Да, разумеется, без проблем. Э… эм…? Как насчёт? Два раза в неделю? — Только два раза? — Шэнь Цинцю пристально посмотрел на него. Шан Цинхуа развёл руками. — Э-э-э… Три? Раза? Три раза в неделю? — И это всё? — «И это всё»? Да ладно, шисюн, это… — Шан Цинхуа оборвал себя. — Ладно, окей, — он ткнул в него пальцем. — Знаешь что? Я буду обедать с ним каждый день. Я даже буду ему готовить. Своими собственными руками. — Ты? — прозвучало с сомнением. — Верно. За исключением тех случаев, когда ему нужно будет уходить на ночные охоты, тренировки и прочее, конечно. И когда есть общественные мероприятия за пределами секты, на которые он идёт, хорошо? И всё в таком духе. Это обрадует шисюна? Может, ты перестанешь так раздражаться, а? Слушай, я беру на себя ответственность. Как отец. Отцы обедают со своими детьми. Видишь, я уже записываю!.. Шан Цинхуа резко достал свиток, раскрыл его и опустил на землю, чтобы можно было писать на нём. Закончив, он сунул его под нос Шэнь Цинцю. — Видишь? Что ж, посмотрим, сможет ли он придерживаться такого расписания. Если он будет выполнять свои отцовские обязанности должным образом. — Хм… Шан Цинхуа дунул на чернила, чтобы они высохли, и начал сворачивать свиток. Он снова что-то бормотал себе под нос. Если он и старался держать всё в себе, то у него это плохо получалось. — До сих пор не могу поверить, что он так… нет, это… — Что за чушь ты сейчас несешь? — потребовал Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа покачал головой и спрятал свиток под мышку. — Ничего, ничего, шисюн. Совсем ничего. Шиди сейчас уходит!

***

— Значит, Шан-шишу — твой отец? Ло Бинхэ поднял глаза от своего руководства по культивированию и увидел, что его шицзе наклонилась вперёд, любопытствуя, сцепив пальцы за спиной. Она слегка покачнулась на пятках, когда он посмотрел на неё, и на её губах появилась улыбка. — Да, шицзе, — сказал Ло Бинхэ. — И ты не знал об этом до вчерашнего дня, да? — продолжила Нин Инъин. Ло Бинхэ кивнул. — Да, шицзе. — Это, должно быть, очень много для тебя, — заметила Нин Инъин, умудряясь одновременно и укорять, и сочувствовать. — Да, — признался Ло Бинхэ и кивнул. — У тебя теперь есть и другая семья, — добавила Нин Инъин. — Братья и сестры. — У шишу есть другие дети? — у него есть братья и сёстры?! Нин Инъин нахмурилась. — Ой, прости. Я не это имела в виду. Извини, хе-хе. Нет, я имела в виду, как я. И шисюны! Семья по пику, — затем она постучала себя по подбородку. — О, думаю, ты можешь назвать боевых братьев и сестёр Ань Дина своими братьями и сёстрами… может быть? Ведь Шан-шишу, вроде как, их отец, их шизунь. О. Точно. Ло Бинхэ почувствовал некоторое облегчение. Он не знал, сможет ли сейчас справиться с ещё одним неожиданным членом семьи. Он хотел бы ещё немного поразмышлять об отце. — А ещё семья может стать другом! — продолжила Нин Инъин. Ло Бинхэ признал, что ему понравилось, как это звучит. — Шицзе хочет стать другом этого шиди? Девушка лишь хихикнула. — Я буду звать тебя а-Ло, хорошо? — А-Ло? — повторил Ло Бинхэ. Что ж, он не возражал. На самом деле, это было… — Нет-нет-нет, «Бинбин» гораздо милее, больше подходит младшему брату! Ученики слегка вздрогнули от голоса взрослого и быстро обернулись. Ло Бинхэ поднялся с травы, чтобы не показаться неучтивым. Шан Цинхуа переложил накрытый поднос в одну руку и неловко взмахнул рукой. Ло Бинхэ поклонился, его шицзе на несколько мгновений отстала от него. — Приветствую вас, шишу. — Шан-шишу! Здравствуйте! — Нин Инъин кивнула, даже выпрямившись. — Шишу правильно говорит… — Правда? Это даже рифмуется, а? — добавил Шан Цинхуа, и шицзе охнула. — Инъин не подумала об этом. Так ещё милее. Спасибо, шишу. Шишу такой умный, — Нин Инъин повернулась к Ло Бинхэ и похлопала его по плечу. — Я буду звать тебя Бинбин. Так ты будешь соответствовать своей старшей, м? Ло Бинхэ только кивнул. — Хорошо. — Может, этой шичжи сходить за шизунем, Шан-шишу? — спросила Нин Инъин, махнув рукой вдаль. — В этом нет необходимости, но этот шишу хотел бы поговорить с Бинхэ наедине, — ответил Шан Цинхуа. Нин Инъин кивнула. — Понятно, шишу. Удачи, — пробормотала она Ло Бинхэ и показала ему два больших пальца, после чего ушла. Ло Бинхэ слегка улыбнулся. Он знал её не так давно, но пока она ему нравилась. Она казалась милой. Неужели? Он завёл друга? Ну, раз она хотела называть его так фамильярно, то, наверное, да. Ло Бинхэ повернулся к отцу, склонив голову. — Шишу. Шан Цинхуа открыл свой поднос. — Я… приготовил обед? Голоден? Ло Бинхэ удивлённо посмотрел на дымящиеся миски с лапшой. В животе у него заурчало, и аромат лапши донёсся до его носа. Он покраснел. — Да, пожалуйста. Благодарю шишу. — Круто, шикарно. Тогда пойдём за стол.