Подменяющий

В последнее время Шэнь-шиди был в ещё более скверном настроении, чем обычно. Юэ Цинъюаню приходилось приглашать его в Цюн Дин через ученика, если он желал повидаться с ним. Если же он пытался ступить на порог Цин Цзин, Шэнь Цинцю отсылал его прочь с резкими словами и ещё более резкими выражениями. Это, правда, совпало с новостью о том, что у Шан Цинхуа появился внебрачный сын, но эти две вещи не казались… связанными. Шэнь Цинцю не требовалась дополнительная причина, чтобы отказать Юэ Цинъюаню и его компании. Юэ Цинъюаню оставалось лишь смириться с наказанием, которое он считал необходимым за свой недостаток, и принимать перемены в настроении по мере их наступления. Возможно, он чем-то разгневал Шэнь Цинцю, особенно в последние месяцы. Конечно, ему пришлось прийти к выводу, что эти события в какой-то степени связаны между собой, после того как его шиди пришёл к нему с самым обескураженным видом. — Шан-шиди, что случилось? Что-то случилось? Как он мог не беспокоиться? Конечно, Шан Цинхуа часто испытывал тревогу и стресс, но это… он не должен был выглядеть на грани слёз. Шан Цинхуа сцепил руки, словно в молитве, и скорчил гримасу. Его слова звучали напряженно и отчаянно: — Пожалуйста, ради всего святого, скажите Шэнь-шисюну то, что он хочет услышать. Этот шиди до конца жизни не сможет вынести такого пристального внимания и ненависти. Чжанмэнь-шисюн явно сильнее его, и этот шиди с готовностью это признает. Но прошу тебя. Пожалуйста, поговори с ним. Умоляю! Юэ Цинъюань был ошеломлён. — Шан-шиди… — Прошло всего несколько месяцев, а постоянные угрозы смерти уже порядком надоели, — продолжал Шан Цинхуа, его раздражение возросло в десятки раз. — Шэнь-шиди тебя не убьёт, — машинально возразил Юэ Цинъюань, нахмурившись. — Если он беспокоит Шан-шиди, этот шисюн может поговорить с ним о его поведении. — Конечно-конечно, было бы неплохо. Но сначала расскажи ему. Об этом, — дополнил Шан Цинхуа. Сердце защемило от страха, под кожей забурлило. Он имел в виду?.. Он не мог знать… не мог же? Ведь… Шэнь Цинцю не рассказал бы ему об этом? Что же, он полагал, что в последнее время они стали проводить вместе гораздо больше времени… Древние шрамы словно горели в его духовных жилах. Соль сыпалась в открытую рану при напоминании об их существовании. О его неудаче. Выражение его лица разгладилось. — О чём, Шан-шиди? — пробормотал Юэ Цинъюань. Шан Цинхуа вздохнул, на его лице отразилась усталость. — Ты вынудишь меня произнести это по буквам? Юэ Цинъюань ничего не ответил. Шан Цинхуа снова вздохнул, на этот раз тише: — До того как Шэнь-шисюна приняли, разве у Юэ-шисюна не было ужасного отклонения ци? Ты ведь не говорил ему об этом? Поэтому у вас возникло такое недопонимание? Значит, он сказал ему об этом. Ох. Юэ Цинъюань отвёл взгляд, стыд разъедал его нутро. — Неважно. В конце концов, он был бесполезен. Его попытка была хуже, чем ничего. Шан Цинхуа, к удивлению Юэ Цинъюаня, бросился вперёд, схватил его за плечи и встряхнул. — Просто. Блять. Поговори. С. Ним. — Я не… — он не мог. Он не заслуживал того, чтобы обременять его. — Хорошо, тогда я скажу ему. Юэ Цинъюань не знал, как Шан Цинхуа удалось незаметно снять ножны с его пояса, но отсутствие веса настораживало. Что это была за тактика? — Подожди, шиди! Шан Цинхуа без единого слова повернулся и скрылся, причём гораздо быстрее, чем он ожидал, едва ли не в цветном пятне от своего поспешного бегства. — Шан-шиди, верни его, — Юэ Цинъюань редко сердился на своих боевых братьев и сестёр. Возможно, сейчас идеальное время, чтобы начать. — Нет! Вряд ли Шан Цинхуа осмелится притянуть к себе Сюань Су, но Юэ Цинъюань не мог смириться с этим. Даже такое незначительное расстояние между ними заставляло его чувствовать себя голым и растерянным. Юэ Цинъюань бросился за ним, не отставая от своего шиди ни на шаг. Шан Цинхуа всё же успел добежать до Цин Цзин, прежде чем он, наконец, догнал его. Когда они столкнулись, упав и покатившись, как дети, его шиди с силой швырнул Сюань Су, едва не сбив при этом собственного сына. Ло Бинхэ прижал к груди слишком большие ножны и глубоко-непонимающе нахмурился. Его взгляд, устремлённый на Юэ Цинъюаня, не был радостным. — Что шибо делает с шишу? — Не беспокойся об этом, — вздохнул Шан Цинхуа, прижимаясь к Юэ Цинъюаню, а не пытаясь вывернуться; надеясь удержать его на земле. — Сходи за своим шизунем, Бинхэ. Ло Бинхэ кивнул и рысью побежал прочь. Весь в отца. Юэ Цинъюань почувствовал, как из его лёгких вырвался вздох. — Я знаю, что это много, но обещаю, что после этого тебе станет легче, — пробормотал Шан Цинхуа, поглаживая рукой его волосы. — Ты можешь это сделать. Просто сделай несколько глубоких вдохов. Успокойся. Он правда любит тебя… ну… глубоко внутри. Очень глубоко. Это было приятно слышать, хотя он и не совсем верил в это. Шэнь Цинцю заботился о нём, он знал это, но тот, конечно, больше презирал его. И это было правильно. Но эти слова… в груди заклокотало от восхищения. Это было почти… — Шан-шиди становится довольно отеческим, — заметил Юэ Цинъюань, отстраняясь от него. Шан Цинхуа всё ещё не отстранился от него по-настоящему, когда тот попытался встать. — Не особенно.

***

Шан Цинхуа не назвал бы себя отцом. Правда, он испытывал нечто вроде гордости и любви ко всем своим маленьким творениям. Предания, персонажи, пейзажи — всё. Даже самыми абсурдными аспектами он всё равно гордился. Он создал их всех, породил их в своём разуме. При этом некоторые вещи были довольно ужасающими, например, тот факт, что он определённо мучил многих из них своими подсюжетами и предысториями. Кому тут нужна была терапия? Всем. Буквально всем. В свою защиту будет сказано, что откуда ему было знать, что они станут реальностью после его смерти? Что это вообще за кармическая справедливость? Очень дерьмовая, скажет он вам. В прошлом он не раз переживал экзистенциальные кризисы. Возможно, чувство вины было одной из причин, по которой он продолжал лгать Ло Бинхэ, соглашаясь с безумием Шэнь Цинцю. Из всех его детей этот мальчик был первым. Началом. Главный герой. Не всё было ложью. Все эти истории о Су Сиянь, её жизни, её привычках? Абсолютная правда. Лишь слегка изменённые в некоторых случаях, когда нужно было упомянуть некоторые, кхм, демонические аспекты. Он даже сказал ему её настоящее имя. Конечно, когда Мэн Мо, в конце концов, ошеломит его с раскрытием демонической крови, ему пришлось бы… эм. Может быть, он мог бы сказать, что спал с ней примерно в то же время, и, если она беременна, теоретически это мог быть его ребёнок? Или, может быть, он занимался сексом втроём с обоими биологическими его родителями, и действительно, кто бы стал говорить об этом двенадцатилетнему ребёнку? Он держал всё в тайне! Было бы ответственнее не упоминать об этом, верно? Со вторым ему даже не придётся притворяться, что он удивлён тем, что в Ло Бинхэ течёт кровь Небесного Демона, и не придётся обвинять мертвую женщину в измене… хм. Конечно, если Тяньлань-цзюнь когда-нибудь выберется из-под горы, он может… ну, знаете, рассказать иную историю. Аха-ха. Врать было очень странно… он даже не знал, как это объяснить… особенно если кто-то заметит, насколько подробно он излагает историю… Но каковы были шансы, что это произойдёт? К концу романа Тяньлань-цзюнь даже не появился, а сюжетная нить с финальным боссом была заброшена в пользу сексуальных гаремных развлечений. Конечно, этот сюжет и так был совершенно другим, но… этого… этого не должно было случиться? Ведь так? Так! Ага. А если и случится, то не раньше, чем через пару столетий, и у него будет время что-нибудь придумать. Да. Это было прекрасно. Но пока… — Не расстраивайся из-за Юэ-шибо, — настаивал Шан Цинхуа, добавляя в миску ребёнка ещё одну порцию риса. Ло Бинхэ упорно продолжал хмуриться. — Что он делал с шишу? — Да так. Просто у нас возникли небольшие взрослые разногласия. На самом деле, конечно, это было не так. Наверное, даже не очень хорошо пытаться заставить кого-то рассказать о самом травмирующем опыте, но Шан Цинхуа мог признать, что хотел быть эгоистом. Вряд ли это решит все проблемы Шэнь Цинцю, но в данный момент он хотел получить всё, что мог. От того, что на него направлено столько гнева шисюна, у него появились седые волосы. — Он сделает твоего шизуня счастливым, так что будь с ним мил, м? Ло Бинхэ обдумал это. — Он должен сделать счастливым и шишу. Шан Цинхуа улыбнулся. — Да, но он больше подходит для Шэнь-шисюна. У шишу есть другой друг. — У шишу? — Ло Бинхэ стало любопытно. — Какой он? — Ну, его можно назвать сильным молчаливым типом. Очень склонен к сражениям, очень крутой, — промурлыкал Шан Цинхуа, прежде чем вспомнил, что не должен говорить о себе. Чёрт. — А какой это из дядей? — спросил Ло Бинхэ. — Он не из секты, — ответил Шан Цинхуа. — Он вообще-то из другой секты. Мы с ним друзья по переписке! И только иногда встречаемся. — «Друзья по переписке»? — Друзья по переписке. Это, типа, когда вы пишете письма туда-сюда и общаетесь таким образом, — объяснил Шан Цинхуа. — О. Звучит интересно, — Ло Бинхэ слегка наклонился вперед. — Может ли у Бинхэ быть друг по переписке? Шан Цинхуа, не задумываясь, кивнул. — Конечно, прекрасно, без проблем. Твой отец может всё устроить. Это несложно. Его сын улыбнулся, мило и ласково. Шан Цинхуа просто погладил его по голове.