Глаза цвета черного чая

За месяц того, как Никита с Владом встречаются, Никита уже забыл, каково это сидеть в одиночестве, в полнейшей тишине. Влад из них двоих был тем, кто понимал всё по глазам, и кому они всегда были нужны, Никита это знал как никто другой. Но сейчас, когда в квартире был только Никита, ему было так одиноко. У Никиты началась истерика. Он даже вначале сам и не заметил, как у него началась паническая атака. И он знал, что единственный человек, который всегда приедет к нему, ради него бросит все дела, это Толя. Поэтому он сразу же позвонил ему. -Толь… Пожалуйста, приедь, мне плохо-еле как выговорил Никита. -Жди.-единственное, что ответил ему Толя. Как Никита и ожидал, через 15 минут, Толя был у него. -Брат, я приехал. Успокойся пожалуйста, все хорошо, дыши спокойно-пытался успокоить Никиту, Толя. Но Никита как-будто не слышал его. А находился в своих мыслях. Толя час не мог успокоить Никиту. И у него не осталось выбора, как позвонить Владу. Он вышел в другую комнату, чтобы Никита его не слышал. -Да простит меня Никита.-шепотом, сказал Толя. И набрал Влада. -Влад, у Никиты истерика, очень сильная. Я час не могу его успокоить. Ты единственный, который можешь его успокоить. Приедь к нему. -Жди, через 10 минут буду.-сказал Влад и сбросил звонок. Влад действительно приехал через 10 минут. Толя открыл дверь и взглядом показал на комнату, где был Никита. Он открыл дверь и увидел, что его Никиты сидит в истерике с лезвием в руке. Он сразу же подбежал к нему и вырвал лезвие из рук. -Котенок, успокойся пожалуйста. Я рядом, все хорошо-пыталась успокоить Влад, Никиту. Но Никита его не слышал. Тогда Влад просто обнял Никиту и начал зарывать руку в его волосы. -Котенок, успокойся, все тише.-только тогда Никита, как будто вылез из своих мыслей. Оторвался от Влада и посмотрел ему в глаза. -Прости…-тихо сказал Никита. -Всё тише. Все хорошо. Я рядом. И больше никогда тебя не брошу. Обещаю. *** Никите не нравилось его тело. Вот ни капельки. Вот вообще никак. Он смотрел на всё такого же худого и подтянутого Толю или Влада и думал, когда всё пошло не так в его генетике. Он начал набирать вес.В месяц по килограмму, может, даже по два, когда была сплошная череда праздников. Постепенно его бёдра, грудная клетка, талия и руки начала расширяться, но не от мышц. Нет, совсем нет. Это слово он боялся произнести вслух, что уж говорить про мысли, где мозг ставил барьеры на самых неудобных темах. Последним ударом стало появление второго подбородка. Никита любил лениться, обожал полежать на диване или кровати и заниматься ничегонеделанием, с ухмылкой наблюдая за вечно чем-то занятым Толей. Тот всегда был в движении, куда-то погружался с головой, тратил всю энергию, чтобы потом приткнуться Никите в бок и рассказать про все свои успехи уставшим, но удовлетворенным голосом. Младший любил такие моменты, но чем сильнее становилось отторжение к собственному телу, тем меньше ему хотелось прикосновений. В голове буквально всегда крутилась одна мысль: «Пожалуйста, не трогай меня, поймёшь, что уже не такой, каким был раньше. Пожалуйста, не надо!». Весы вернулись из далёкой коробки в шкафу на пол ванной под раковиной, чтобы не было особо заметно. Никита становился на них каждый день и съедал себя всё больше и больше. Всё также оставался ленивым, но к лени добавилось страшное — самобичевание. Он ужасно выглядит. Отвратительно нелепо смотрится в вещах Влада, что стали ему немного малы. Немного для всех вокруг, конечно. Он же слышал, как ткань расходится по швам. Больше заниматься спортом Никита не начал, но переключился на другое — голодание, слишком частое курение и долгие трансы, после которых он спал без задних ног и даже подумать не мог про еду. Толя тогда почти всё время проводил в студии, появлялся вечерами и лишь задавал вопросы, ел ли его друг сегодня. Никита в ответ натягивал улыбку, которую отрабатывал перед зеркалом не раз, и указывал на грязную посуду в раковине. Якобы забыл помыть или, что правдоподобнее, лень. Толя ворчал или смеялся, смотря по настроению, и становился у мойки, причитая о самостоятельности. Никита стоял рядом, понятливо кивал, а сам смотрел на узкую талию и тонкие запястья. Когда-то и его были такими. Влад и Толя, если быть максимально откровенными, заметил изменения не сразу. А, когда Цой понял, в чем проблема беспокоит, лишь выдохнул и дал сам себе установку не вмешиваться. Он же хотел независимости в своих выборах и решениях, ну так вот она, во всей красе, только руку протяни и всё, тебя никто не контролирует. То, что Никита балансирует на грани, старшие прекрасно понимали. С одной стороны был он сам, к которому тупо было стыдно подойти с такой проблемой и поговорить. С другой — голодание, сигареты, плохой сон. Цой и Влад поняли, что нужно что-то делать, когда увидели, что ситуация станет ещё хуже, если они не помогут. Влад и Толя видели лишь ненависть к самому себе в глазах Никиты и вселенская усталость. — Ник, кушать хочешь? — Нет, спасибо, я не голоден. Ложь, причём наглая, с прямым серьёзным взглядом. Голоден, ещё как, по всё тем же глазам видно. Толя тогда понятливо кивнул и предложил чаю, намереваясь, по уже старой привычке, потрепать щёку, но от прикосновения слишком быстро ушли с возгласом, что младший сам включит чайник. Тогда уже Толя понял, что дело заходит очень далеко. Цой вместе с Владом в очередной раз вернулись домой уставшие. Они обошли всю квартиру согласно пришедшим в голову воспоминаниям. Телевизор выключен, на кухне пустота, что их спальня, что гостевая пусты. Остаётся только ванна. Мягкий стук по двери и прислушивание. Не слышно ни музыки, ни воды, но предчувствие, что Никита там ощущается. Стук успешно проигнорировали. Влад аккуратно нажал на ручку, чтобы не испугать резкостью, но ничего не изменилось. —Ник, маленький мой, открой, пожалуйста, дверь, давай поговорим. — Влад, уходи. Голос сломанный, будто его ненаглядный плакал навзрыд несколько часов подряд, а сейчас солёная жидкость просто закончилась, перед этим забрав и прекрасный хриплый мелодичный голос. Придётся прибегнуть к более серьёзным манипуляциям. — Никит, либо ты сам открываешь дверь, либо я её выбиваю. Мы оба знаем, что я это сделать в состоянии. Молчание в ответ стало наказанием за бездействие и пускание всего на самотёк. Видел же, что страдает. Знает же, что неустойчив эмоционально. Поверил, что может уже не так сильно досаждать с заботой и нравоучениями. Он же, блять, смотрящий, должен был глаз не спускать с Никиты, как только почувствовал неладное. И вот они здесь — Цой и Влад перед дверью, а Никита за ней, и что он там делает никому, даже Богу, неизвестно. Старшие уже было собрались собраться чтобы с одного удара всё выломить, как медленно открылась дверь. Только сейчас они понял, что в ванной не горел свет. Включили. Никита сидел на полу, хорошо не в окружении лезвий, таблеток, бутылок или ещё чего-нибудь, что могло прийти в эту очаровательную голову. Смотрел загнанным в угол зверем, разве что не выл в отчаянии. Влад опустился перед ним на колени и потянул руку, оставив в паре десятков сантиметров от лица. Так, чтобы можно было как оттолкнуть, так и прижаться. Никита, к великому счастью, выбрал второе. Только прижав к себе снова начавшего плакать парня, Влад и Цой увидели в небольшом отдалении от них разбитые вдребезги электронные весы. — Ты с возрастом не расширился же, наоборот иссыхаешь, а я прусь по сторонам непонятно куда. — Ник, ты считаешь, что это плохо? — Я считаю это отвратительным. В смысле, только посмотри на меня! У меня растяжки начали появляться, Влад. Растяжки! Никита вырос, повзрослел, и не набрал вес, а именно что возмужал. Осталось только это самому Никите и донести. — Маленький, ты нам доверяешь? — Вы знаешь ответ. — Да, но, всё равно, озвучь его, пожалуйста. Ради меня. — Хорошо. Я доверяю вам. Конечно же я, блять, доверяю вам. — Тогда, пожалуйста, встань, отойди на шаг и развернись ко мне спиной. И глаза закрой. Никита нахмурился, но против ничего не сказал. Влад попросил его сделать один шаг, потом ещё и ещё, придерживая за предплечья и причитая, какой он послушный, хороший и самый лучший. Хотелось верить, но верилось с трудом. — Открой глаза, маленький. Они стояли перед старым-добрым зеркалом в пол. Никита тут же дёрнулся, отворачивая голову. — Нет, маленький, так не пойдёт. Смотри в зеркало, пожалуйста. -Влад, я раскабанел за считанные месяцы.Выгляжу отвратительно. Как ты меня всё ещё не обходишь стороной. Влад засмеялся коротко и еле слышно, глуша звуки в приятно пахнущей лавандой шее. -Маленький мой, сейчас пожалуйста слушай меня и не перебивай. Посмотри какой ты красивый и не смей это отрицать. Пожалуйста, хватит убивать себя. Ты этим делаешь больно нам всем. Мы все тебя любим таким, каким ты есть. И ты полюби себя таким. Ты очень красив. Пожалуйста, ешь. Если бы ты был не красивый, я бы даже не посмотрел на тебя. И тут Никита поверил. Доверился.