«И мой путь от меня к тебе — непроходимый лабиринт»
Этим вечером, обычно пустая и тихая квартира в одном из самых элитных новостроек города, была заполнена гулом неумолкающих голосов. В воздухе повисло беспокойство в перемешку с тревогой и напряжением, от которых было тяжело даже просто вдохнуть. И в то же время, такое столпотворение дарило некую поддержку. Одной мне было бы чертовски страшно, но люди, которые были рядом, будто бы разделили эту ответственность вместе со мной. Ответственность за жизнь другого человека. — Давай, Вася, —сосредоточенный взгляд карих глаз и осторожная работа военного, серьезный голос, не выдающий беспокойства, —Придержи его. Соколовский в очередной раз невольно дернулся, стиснув челюсть, чтобы не закричать. Они стреляли издалека. Не так далеко, чтобы промазать, но достаточно для того, чтобы пуля не повредила жизненно важные артерии. Тем не менее, рана была не ровным круглым отверстием с пулей где-то на глубине, а дырой с рваными краями, начиненная кровавым фаршем и осколками костей внутри. Бесконечно льющаяся кровь, откачивалась Амиром с помощью спринцовки. — Почему нельзя было поехать в больницу? — Жалобно прошептала я, наблюдая за всем этим процессом. Было очевидным, что врачи нашли бы способ сделать всю эту процедуру менее болезненной. Хотя сомневаться в Арае — дяди Дианы, было бы, как минимум, некрасиво. Поскольку военный сейчас помогал абсолютно незнакомому человеку, да и делал свою работу, как казалось, умело. — Это было бы самоубийством —отстраненно произнес Вася, наблюдая за тем, как Арай вычищает рану от кусков ткани, —Если кто-то решился его убить, то закончить начатое в больнице не составит никакого труда. Арай как бы кивнул в подтверждение его слов, — Мысль верная. Ян почти не смотрел в мою сторону. Больше того, моё присутствие в такой момент слабости его напрягало, и это чувствовалось по атмосфере вокруг него. По тому, как Ян из всех сил пытался переносить боль молча и не выдавать своих истинных чувств, будь то страх, боль или смятение. И ему это почти удавалось, если не брать в счет пару-тройку болезненных, граничащих с рычанием, стонов. И каждый раз я вздрагивала от этих звуков, вспоминая боль, которую испытала при ранении в ногу. Никому не желала пережить подобное. Даже ему. — Господи, — выдохнула Диана, словно оторвавшись от напряженного момента в фильме, — Пойдем я сварю нам всем кофе. В последний раз окинув взглядом Соколовского, которого окружали Арай, Амир и Вася, я двинулась вслед за подругой на кухню. Диана без труда нашла турку в кухонном шкафчике, кофе и сахар. Я же из серванта достала набор кофейных чашек. — Скажи честно, Мария, — произнесла Диана, наливая воду в чугунную турку, — Почему ты не бросила его? Не ожидавшая такого вопроса, я приросла к полу посреди кухни, не в силах пошевелиться, прожигая ее спину своим непонимающим взглядом, — Разве смогла бы? — Будь это действительно твой враг, смогла бы, — не обвиняя, но будто пытаясь разобраться произнесла она, так и не обернувшись ко мне, — Бросила бы, как подстреленную собаку на дороге. Что остановило тебя? Она выглядела раздраженной, но пыталась скрыть это чувство за суетливостью. Диана сама по себе была чересчур вспыльчивой, но сейчас я не понимала причину её злости. — Я… — замешкалась, пытаясь понять её переживания и выдала первое, что пришло в голову, — Прости, что сорвала вас так поздно, Диана. — Нет, — она не повышала голос, но ответила резко. Темные волосы чуть подлетели вверх от того, как неожиданно Диана обернулась, — С ума сошла? Хоть в пять утра звони. Я хочу понять что изменилось с тех самых пор, когда мы общались в последний раз. Он отнял твой клуб, заявился на твой порог и испортил тебе жизнь. Дело в твоем простодушии, Мария? Или в чем-то другом? Я и сама начинала злиться из-за того, что меня отчитывали, как сопливую девчонку, но Диана была права. Так сразу разобраться в своих чувствах, а потом озвучить их, я не могла, поэтому провела рукой по волосам в попытке собраться, — Я не знаю. Не знаю. В её глазах я точно была дурой. Так отчаянно мечтавшая о свободе, я не нашла в себе сил и жестокости, чтобы бросить его. Бросить его и забрать невероятно прибыльный бизнес только себе. Бросить его и делать, что хочу. Вместо этого я спасла человека, который хотел подчинить меня себе, словно жертва стокгольмского синдрома. И эти мысли пробуждали отвращение к своей слабости, вводили в заблуждение, пока до меня не дошло. Я бы не смогла. И я не хотела этого. Я просто не могу убить человека, даже если ненавижу его. Особенно после того, как начала видеть его старания. Меня можно было назвать глупой, идиоткой, но где-то в глубине души теплилась надежда на то, что Соколовский изменится. Обычно, это самое страшное заблуждение, но самое распространенное среди девушек. — Помнишь ты хотела узнать секретный ингредиент, который я всегда добавляю в кофе? — Отрешенно произнесла Диана, помешивая напиток. Сейчас она немного пугала и еще больше накаляла обстановку такой своей неожиданной переменой настроения. — Что? — Не поняла я. — Сначала я в разогретую турку добавляю кофе, сахар, по щепотке перца, ванили, корицы и кардамона, —Диана говорила размеренным спокойным голосом, словно в моей гостиной не лежал окровавленный мужчина, словно мы только что не поднимали серьезный вопрос о мотивах моего поступка, —Заливаю воду. Довожу до кипения, едва ли начинает образовываться пенка. Но нельзя допускать, чтобы она успела подняться. Только-только по краям поднимается и с огня снимаю. Три раза. На третий разливаю по чашкам. Поняла? Я как-то неуверенно кивнула, все еще ожидавшая объяснений, но они не последовали. Диана разлила бодрящий, очаровывавший своим ароматом, напиток по чашкам и три из них, загрузив на тяжелый железный поднос, унесла в зал. Две оставила на столе. И я едва ли успела сделать глоток, как она уже вернулась. Подруга молча села за стол, придвинув посудину ближе к себе. Мы встретились взглядами. Её пылающий карий и мой пасующий зеленый. — Поздравляю тебя с новой работой, — прошептала я, не отводя взгляд. — Спасибо, — кивнула она, однако по следующему вопросу стало ясно, что отступать от разговора, Диана была не намерена, — Влюбилась в него? — Нет. — Он влюбился. — С чего ты взяла? — Свали этот ответ на мои экстрасенсорные способности, — она попыталась улыбнуться, но я уже знала, что этот человек категорически настроен против Соколовского. И, опять же, был прав в своем отношении. — Он не отпускает меня, Ди, — немного подумав, произнесла я, — Пока что мне пришлось смириться. А дальше будет видно. Диана громко выдохнула, потерла переносицу, показывая насколько эта ситуация неприятна ей. Неприятна не столько из-за того, что я не смогла убить человека, нет. И даже не из-за того, что я сдалась. Подруге просто было жаль, что моя судьба сложилась так. Ей было не все равно. — Придет момент, когда ты влюбишься в него, если еще не влюбилась, — она поджала губы на несколько секунд, обхватив чашку обеими руками и замерла, глядя в стену. Моим словам Диана не поверила и я, честно сказать, сама не знала были ли я искренней, — Но у всего этого будет плохой конец. Он опасный человек и непредсказуемый. — Кто опасный? — Вася появился внезапно, плюхнулся на стул со своей порцией кофе и накаленная прежде атмосфера, разбавилась его неожиданным появлением. Напиток, что он держал в руках тут же вылился за края чашки и образовал лужу на блюдце. Кофе чуть не пролился на его джинсы, — Секретики? —Давай, дуй отсюда, — шутливо произнесла я, — У вас же там тоже секретики. — Там-мужские, тут-женские, — поддержала меня Диана, — Смекаешь да? Вася с вызовом взглянул на Диану, — А я пришел честь друга отстоять. Не надо тут Марию против него настраивать. — Вы, — она своим маленьким кулачком несколько раз постучала по столу, будто стучала в дверь, голос её был тихим, но звучал очень доходчиво, — Бандюги, слово «честь» не знали никогда. Если твой друг такой «человек чести», как он додумался у девушки бизнес отнять? А? —Эмм, — Вася почесал макушку, — Да ему не нужен был её бизнес. Он как бы это… Влюбился, во! — Влюбился? —Прошипела Диана, усмехнувшись. Она жестикулировала каждый раз, когда переживала что-то эмоциональное, но когда злилось, это выглядело особенно, — Это так у нас влюбленность теперь показывают? — А он, может, по другому не умеет? — Продолжил спор Вася, — Может, у него психотравма какая-нибудь? — Я вам такую психотравму покажу, — гневно прошептала она, пригрозив ему кулаком. Её точеная хрупкая фигурка, облаченная в женственное черное платье повседневного стиля не гармонировала с убийственным взглядом шоколадных глаз, — Ты не вздумай мне вот эти сказки рассказывать. — Да ты сама говорила, что он влюбился, а сейчас споришь со мной, — стушевался Вася, но голос его тут же вернул былую уверенность, — Я слышал, ты говорила! Какой бардак, — подумала я, поднимаясь из-за стола. Конечно, я могла себя отстоять и так отстояла один раз, что вляпалась по самое «не хочу». Но наблюдать за их перепалкой было, как минимум, забавно, а как максимум интересно. Поэтому вмешиваться я не стала. — Пулю вытащили, вкололи ему обезболивающее, подлатали, будет как огурчик, — Арай появился неожиданно, одарил нас добродушной улыбкой, которая тут же сползла с его лица, — Но не скоро. — Жизнь, — усмехнулась я, а после посмотрела на дядю моей подруги со всей серьезностью и осознанностью, которые были в моем арсенале и искренне произнесла, — Спасибо вам за помощь. Я в долгу не останусь. Он улыбнулся, похлопал меня по плечу, — Свои люди, сочтемся. — Ты не пропадай, — Диана поднялась и с грустью взглянула на меня. Казалось, весь жар её злости улетучился за пару секунд. Обняла меня, — Увидимся на днях. Будут проблемы звони в любое время. — Ты знаешь, что это взаимно — я прижала её к себе, пытаясь своим ответным объятием выразить то, насколько я благодарна ей и её семье. За то, что в трудную минуту она подставила плечо не только мне, но и тому кого ненавидела. Ради меня. Вася нагнал нас в прихожей. Пожал мужчинам руки, обменялся с Дианой мнительными взглядами, сощурился, глядя ей в спину, а когда за нашими помощниками закрылась дверь, обернулся ко мне и кивнул в сторону гостиной. И вновь моя квартира погрузилась в тишину, разбавленную лишь тиканьем настенных часов. Мы аккуратно заглянули в комнату. На большом светлом диване полулежа спал Соколовский. Оперевшись спиной о большую декоративную подушку, он размеренно дышал с таким спокойным выражением лица, будто и не было никакой пули. О ранении напоминала лишь грязная скомканная рубашка, лежавшая на полу и аккуратно перевязанное плечо. Поражало то, каким белоснежным был бинт на его теле. Арай действительно оказался профессионалом в таких вопросах, а потому я не заметила на ткани ни одной капли крови. — Эх, — вдохнул Вася, — Какой безмятежный сон. Ну, как у младенца. — Наверное, от обезболивающих. В последний раз окинув его взглядом и ощутив, как внутри образуется комочек жалости, окрашенный тревогой, я щелкнула выключатель. Погрузив комнату во тьму, тихо и медленно закрыла дверь. — Признаться, — прошептала я, с надеждой глядя на Васю, — Для того, чтобы уснуть этой ночью, мне необходимы пару бокалов рома. — Страдаешь бессонницами? — Он сделал задумчивое лицо. —Да-а, — протянула я, — Когда машину, в которой я сижу, обстреливают, а на пассажирском сидит пострадавший, которому нужно оказать помощь без врача, да еще и добраться до места, где эту помощь могут оказать, с полуспущенными шинами и разбитым лобовым, заснуть действительно трудно. — Эм… Я бы сказал, что понимаю тебя, — он положил ладонь на моё плечо, улыбнулся и кивнул, — Но пожалуй просто выпью с тобой.***
— Дам коньяк, дам кинжал, дам винтовку свою — тихо-тихо пел Вася, безотрывно глядя в окно на кухне, — А за это за все, ты отдай мне жену. Он уже изрядно подвыпил, и курил с осознанным, грустным взглядом, напевая музыке, что играла из динамика его телефона. Половина бутылки рома уже была выпита, сырная закуска съедена, а потому я острым ножом нарезала тоненькие дольки апельсина и красиво укладывала их с уже нарезанными яблоками. У меня была особая страсть к оформлению и сервировке стола, готовке, но регулярные походы по ресторанам закончились тем, что в доме почти не оставалось продуктов. Нет, не то, чтобы я жаловалась. — Красивая песня, — я улыбнулась и надкусила яблоко. На языке тут же ощутилась сладость, которая в перемешку с ромом создавала особое приятное вкусовое ощущение. Я не была пьяной, скорее расслабленной. Это был мой второй бокал, я пила медленно и ела фрукты. Вася улыбнулся, чуть чуть убавил музыку и повернулся ко мне. Затянулся сигаретным дымом, посмотрел на мелькающий уголек, сощурился, — Мария, я жениться хочу. — Жениться? — Яблоко застряло в горле. Я прокашлялась, расширила глаза от удивления. — Да, на Амине. — Это ты, — я сделала паузу, обвела пальцем круг в воздухе, как бы указывая на стол, — После рома захотел? — Нет, — он искренне улыбнулся, сделал очередную затяжку, — После наших совместных выходных в загородном доме. Ты помнишь? — Офигеть, — выпалила я, проигнорировав его вопрос. — Это все? — Он рассмеялся. — Пока да, — я выставила ладонь вперед, — Мне надо обдумать, секунду. В голове тут же всплыли рассказы Амины о том, что она не знает как расстаться со своим парнем. К слову, я не осуждала её, потому что меня это не касалось. Мне было выгодно и приятно занимать позицию человека, который не лезет в свое дело, пока его не попросят. И примечая в Васе ту нежность, которая скользила в карих глазах при мыслях об Амине, я не могла и не имела право отговаривать его. Я не хотела этого. Я желала счастья им обоим и была бы рада, будь они вместе. Даже если такое решение казалось мне слишком поспешным, они взрослые люди и разберутся сами. — Что же, — я неуверенно замяла пальцы, как делала всегда в поисках подходящих слов, а позже выудила из своего арсенала самую искреннюю счастливую улыбку, которая у меня была, — Это же прекрасная новость! Не знаю было дело в выпитом алкоголе или в том, какая, на удивление, приятная и спокойная атмосфера была у этого вечера, но около часа мы проговорили об организации предложения. О планах моего друга на будущее и о том, как где играть свадьбу, если Амина согласится. И чем дальше мы общались, тем больше открывались друг другу, тем больше он выпивал и вместе с тем все значительнее развязывался его язык. И невольно тема коснулась его близкого друга. — Он чересчур расслабился. И твоя вина в этом есть. — Моя? — Удивленно переспросила я. — Я понимаю его, — как будто сам с собой говорил Вася, — Я, ведь, тоже влюбился. Но с нашей жизнью мы не можем иметь жен и детей. Не в это время. Я в непонимании уставилась на него, ожидая услышать объяснение таким словам. — Ян знал, на что идет. Еще десять лет назад, когда только ввязался в криминал, он понимал, что назад пути не будет. Если бы не та ваша встреча, Соколовский не отвлекался от своей работы на тебя и клуб. — Ну, извините, — пробормотала я, уплетая фрукты. Ром уже не лез, да и пьянеть не хотелось, начинало клонить в сон, — Я не виновата в том, что он хотел отомстить мне. — Я тебя умоляю, — Вася усмехнулся. Плеснул из бутылки остатки алкоголя в свой стакан, и я искренне поразилась крепости его печени, — Нахер ему твой клуб не сдался и месть тоже. Он изначально хотел тебя. В итоге заигрался, влюбился и поплыл. Я тут же изменилась в лице, словно до меня дошло осознание какой-то неоспоримой истины. Двух истин. Одна из них заключалась в том, что о влюбленности Соколовского я начинаю слышать все чаще от других и ни разу не слышала от него. Вторая-просто подтверждение догадки. Догадки о том, что Ян все же плотно промышляет чем-то криминальным. — А чем именно он занимается? — Ян не рассказывал? — Нет. Вася помолчал какое-то время, видимо, взвешивая стоит мне рассказывать или нет. А затем поднял на меня серьезный взгляд карих глаз, которые горели от осознания секретности разговора, прошептал заговорщически, — Ты и так узнаешь рано или поздно, но если проболтаешься ему, что от меня, я никогда и ничего тебе больше не доверю, Мария. Я кивнула, поддерживая зрительный контакт, как бы давая понять, что мне можно доверять. — Ян десять лет назад основал преступное сообщество, которое сейчас работает по всему нашему федеральному округу. Контрабанда, «крышевание», рэкет, убийства и много чего другого. — А как же его логистическая компания? — Уточнила я, — Неужели прибыли, которая она приносит ему, недостаточно? Вася в очередной раз рассмеялся так, будто я не понимала очевидного, — Да она же изначально создавалась, чтобы отмывать деньги. С каждым его словом, становилось тревожно. Страх, словно кокон, окутывал, липко обволакивал тело от осознания возможностей Яна. Жестокость вперемешку с властью, словно коктейль молотова, являлась очень гремучей смесью. И именно эта смесь о нем. — Вася, я хочу уехать, — честно призналась я, — Я никогда не была трусихой, но такая жизнь меня пугает. — Но он тебя не отпускает, да? —Вася усмехнулся и получив мой одобрительный кивок, грустно произнес, — И не отпустит. Он влюблялся всего один раз. Ты — второй за последние пять лет. Я заинтересованно подняла брови вверх, сама не ожидая такой реакции со своей стороны. Чувство собственности? Укол ревности? Было невообразимо тяжело определить что именно я ощутила, но от упоминания о другой любви стало неприятно. Наверное, такая озабоченность мною с его стороны, позволяла чувствовать себя особенной. А тут, оказалось, что я такая не одна. И сразу назрел вопрос: а кто из нас, на самом деле, «особенная»? Больше пугало, что такая дурацкая цепочка мыслей пронеслась в голове буквально за долю секунды, и мне это не нравилось. — Рассказать, Мария? Я заговорщически улыбнулась, —Расскажи.***
— Ты точно не проболтаешься? —Вася окинул меня подозрительным взглядом, нервно переминулся с ноги на ногу, а затем вновь устремил свой взгляд на сидящих неподалеку троих мужчин. Соколовский был серьезен, говорил мало и слушал много, изредка кивал. Его люди приехали в мою квартиру рано утром и сейчас он выслушивал теорию каждого из присутствующих. Зацепок не было, от слова совсем. — Да, не расскажу, не расскажу, — тихо пробормотала я, стараясь не привлечь лишнего внимания к нашей беседе. Окинула взглядом Соколовского, пытаясь поверить в то, что узнала от его друга. Неужели он был другим? Неужели он действительно мог быть…хорошим? Такие мысли вселяли надежду, но не радовали, пробуждая в душе неприятную, скребущую обиду. Мне было больно от жизненной несправедливости, от того, что он был добр и мягок к той, что подвела его, а теперь изводил меня. Ту, которая ему ничего не сделала. «Её звали Кира. Маленькая, худенькая, светленькая. Блондинка с большими голубыми глазами и белой кожей, постоянно смеялась и была, в хорошем смысле, глуповатая. То есть, нет. Кира была умной, она училась в том же университете, что и Ян, получила красный диплом. Но все время шутила, забавная такая знаешь. Да, глупая неправильно подобрал. Забавная. По-детски забавная. Ян её «ангелок» называл. Ты не ревнуй только, мы её все так звали. Она реально была похожа на ангела, а оказалась, что ни на есть самым настоящим бесом. Он же и тогда промышлял криминалом. Профессия, как бы, заставляла проявлять жестокость, принимать решения, быть холодным. Но не с ней. С ней он был нежным, добрым. Делал все, что она хотела, баловал как только мог. Каблук.» Ян невольно поморщился, видимо, от подступившей к плечу боли, не прекращая внимательно слушать одного из своих людей-змея. Змей это, похоже, такая кличка или как там на их жаргоне? Погоняло? На самом деле, его звали Вадим. И он мне очень не нравился. Высокий, худощавый с хитрыми раскосыми глазами и острыми скулами. Он двигался высокомерно, смотрел насмешливо, в особенности на меня, а если быть честной, то только на меня. Вел себя немного развязно, но только со своим начальником (главарем?) был собранным и держался серьезно. Да уж, трудно было себе представить, как перед Яном выкобенивается кто-то вроде Вадима. Даже Вася — его лучший друг, правая рука, не позволял себе лишнего. «Я не знаю че ей не хватало. Может, была слишком совестливая или добрая, но через полгода отношений она его сдала фсбшникам. Ты представляешь? Ян уже тогда вывозил через границу сырье, которое используют для создания вооружения. Он работал с нашими бойцами в Пальмире, поставлял им оружие, материалы, потому что в них была острая нужда. Денег зарабатывал, да, но отдавал за самую низкую цену на рынке и, вроде как, благое дело делал. Кароче, Кира то ли в телефон его залезла, то ли подслушала разговоры, и позвонила в отделение фсб, рассказала где, что и во сколько. Невообразимо тяжело выйти сухим из такой передряги. И двести двадцать вторую статью повесить хотели и сто восемьдесят девятую. Очень много денег понадобилось, очень много связей, чтобы в конечном итоге завели дело по самой несерьезной из них, и Ян смог отделаться штрафом в миллион и домашним арестом. Ничего, деньги заработаешь, а сможешь потом доверять? Любить? Уже маловероятно.» Она сделала тебя таким? Соколовский встретился со мной взглядом, зацепился в моей зелени с интересом, словно пытаясь прочитать по глазам о чем я думала. Его люди попрощались с нами, но зрительного контакта ни он ни я не разрывали. — Фея, — прочитала слово по его губам. Серо-голубые глаза улыбались, и я только сейчас впервые поняла, что глазами тоже можно улыбаться. Несмотря на серьезность происходящего, Ян находил в себе силы не показывать ни страха, ни боли, ни отчаяния. Казалось, что он и не переживал вовсе. А своим поведением подбадривал и меня. Легко было засыпать после пары бокалов рома и интересных разговоров с Васей. Мысли о предстоящем предложении, которое мой друг сделает Амине, о бывшей Соколовского и его работе, вытеснили звон разбитого стекла и череду выстрелов из закоулков моей памяти, позволяя заснуть. Но на утро настоящее, словно кошка, все же подкралось ко мне, зацепилось когтями за тревогу в душе и начало вытягивать ее наружу, напоминая о том, как небезопасно теперь. Небезопасно приезжать на работу, небезопасно передвигаться и как небезопасно жить. — Я… — Вася нервно почесал макушку, окинув взглядом гостиную, а после развернулся в сторону выхода из моей квартиры, — Пойду пожалуй ребят провожу. И когда мы остались одни, я наконец нашла в себе силы с кресла переместиться на диван рядом с Яном. Тот не без улыбки, с интересом наблюдал за моей неуверенным движением в его сторону и тем, как я аккуратно присела с краю. — Есть предположения, кто это мог быть? — Немного помолчав и собравшись с мыслями, спросила я. — Не переживай, котёнок, — Ян поджал губы и сделав глубокий вдох, придвинулся ближе, расположив свою ладонь на моем колене, — Мы найдем кто это. Но понадобиться время. Я кивнула, соглашаясь. Если все, что рассказывал Вася-правда, то им действительно трудно было понять откуда растут ноги. Судя по рассказам последние несколько лет дела шли настолько хорошо, что другие люди в криминальном кругу даже не пытались подставить авторитет Соколовского под сомнение. Боже, да как я вообще вляпалась в эту историю? — У меня есть враги и их много, — слова эти давались ему тяжело, Ян делал паузы, будто не решаясь открыться мне. Кира сыграла свою роль в становлении его характера и теперь я это точно подмечала. Интересно, а что с ней стало? Кому я могу задать этот вопрос? — Многим людям я перешел дорогу в прошлом и я предполагаю, что это чья-то месть. — Что будете делать? —Любопытная, — он усмехнулся, сжал моё колено, — Я эксперт по оружию и они, долбаебы, наверное, даже не догадываются, как легко на них можно выйти по их же гильзе. Столкнувшись с моим непонимающим взглядом и полным отсутствием знаний в этой сфере, Ян пояснил: — Я более, чем уверен, что у них гражданское оружие. Такое оружие маркируется, знаешь, своеобразными метками. И эти метки заносятся в специальный реестр, из которого можно узнать из чего стреляли и кто. Меня убивает не пуля, а их тупость. — Вау, — прошептала я, — Впервые о таком слышу. — Но понадобиться время на экспертизу снаряда, оружие и на то, чтобы вытащить все сведения из его владельца… Ничего, это я умею, —Его глаза недобро белеснули, но Ян тут же изменился в лице, сделался более мягким, что ли. Похлопал рукой по своему колену — Иди ко мне. Я медленно поднялась, не понимая хочу ли близости с ним, однако Соколовский оказался шустрее. Здоровой рукой подтянул меня на себя, заставив ойкнуть и приземлиться на его колени. — Я никогда не забуду того, что ты сделала для меня, фея, — прошептал Ян, лбом прислонившись к моему виску. Его теплое дыхание коснулось кожи, и даже, черт возьми, его дыхание подчиняло меня. Я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям от его близости, — Спасибо тебе. — Пожалуйста, — я улыбнулась, немного отстранившись, — Я бы сказала «обращайся», но ты лучше не обращайся в таких ситуациях. Мы оба усмехнулись и эта усмешка была таким личным моментом между нами. Словно подвели итоги того, через что нам пришлось пройти вместе. — Я все больше осознаю, что не ошибся, выбрав тебя, — он с серьезностью заглянул в мои глаза, ожидая реакции на такое признание, — Ты, ведь, понимаешь, что теперь я точно тебя не отпущу? Я тяжело вздохнула, и сама не понимая почему, обхватила ладонями его щеки, — Понимаю, Ян. Ты только больше так не подставляйся. Зачем ты высунулся из машины? — Если бы я этого не сделал, они бы подошли и убили бы нас обоих. Мне нужно было усыпить их бдительность, Мария, — Ян не отталкивал меня, смотрел завороженно, словно ребенок, которого приласкали. Такой большой и грозный, властный и холодной, сейчас этот мужчина напоминал мне кота. Он постоял за меня. Защитил, как и обещал. Даже несмотря на то, что опасности я подверглась из-за него, нельзя было отрицать, что он свое слово сдержал. — Поцелуй меня, — Тихо попросил он. Эта просьба граничила с приказом, но он все же оставлял мне свободу выбора. Я нерешительно приблизила свое лицо к его лицу и обдала горячим дыханием его пухлые губы. Ян выжидал, не двигаясь, не пытаясь перехватить инициативу. Он хотел, чтобы я сама это сделала. Обхватила губами его губы, поцеловала мягко, трепетно и с осторожностью. Нет я не влюбилась. Не должна была. Просто его запах сводил с ума. Каждое прикосновение заставляло млеть и сегодня я была готова это признать. Мой самый худший кошмар, самый главный враг, удивительным образом, оказывал манящее действие. И я больше не хотела ему противиться. Соколовский мягко сжал волосы на моем затылке, придвигая ближе к себе, резко втянул воздух через нос, словно не мог держать себя в руках. Его била мелкая дрожь и такая маленькая деталь заставляла меня чувствовать свою власть над ним. Он желал меня, моего тела и моей души без остатка, не мог бороться со своим наваждением. Ян был безумно влюблен и за каждым моим поцелуем готов был гнаться. Этот ценил больше всех. Потому что я сама подарила ему его. — Мария, какая же ты красивая, —прошептал Ян, осыпая поцелуями мою шею, заставляя меня издать тихий стон, — Блять, как я тебя хочу. Но не мог взять меня. Не мог, потому что его плечо сковывало движения. Ему оставалось только изводить себя, вдыхая запах моей кожи и блуждая руками по телу. Я усмехнулась, — Еще бы не хотел. — Тебя невозможно не хотеть. Я немного отстранилась, заметив, как невольно утонула в желании, попыталась отдышаться, собираясь с мыслями. Моё тело желало его, как и моя душа. Но мозг позволял мыслить трезво то и дело, напоминая о некоторых моментах. Соколовский заметил грусть в моем взгляде. — Не простила меня? Я отрицательно помотала головой, погружаясь в воспоминания о том, что не так давно пережила из-за него. Ян понимающе кивнул, приобнял меня за талию, облакотив голову о моё плечо. Что же ты со мной делаешь, Соколовский? Почему твой одеколон стал таким одурманивающим, а поцелуи такими желанными? Все моё тело двигалось навстречу твоему теплу, будто до тебя я жила в вечной зиме. Будто все эти года оголенная, ступая босыми ногами по холодному снегу, пробираясь сквозь сухие ветки, я шла к тебе. Чтобы ты измучив меня, подарил долгожданную нежность. Близость, которую я так долго не могла позволить себе с другим мужчиной. От этого становилось грустно. От осознания, что мою пустоту и холод в душе мог заполнить собой только Ян. Я бы не подпустила его близко, никого бы не подпустила, но этот мужчина сам ворвался в мою жизнь, мое тело и мою душу, сметая на пути все преграды. — Ты выиграл Ян, — я пожала плечами, усмехнувшись. Он тут же заинтересованно взглянул на меня, — Ты действительно подчинил меня себе, как и хотел. А сейчас искусно раскидываешь свои сети в моей душе и голове, чтобы, в конце концов, я нашла силы тебя простить. И я начинаю их находить. И ненавижу себя за то, что делаю это так быстро. Я видела его ошеломление. Соколовский молчал, обдумывая мои слова, не решаясь сказать что-то лишнее, что могло бы испортить такой момент моей искренности. И все же, даже через минуту тишины я не прекращала читать в его глазах изумление. Он мягко прижал мою голову к своей груди, так и не найдя подходящих слов. Трус? Я же покорно отдалась его объятиям, прислушиваясь к ускоренному стуку его сердца. Отдалась настолько, что мы просидели так около двадцати минут. Я слышала трель телефона с кухни, но не знала тогда, что так настойчиво мне звонил Семён.