***
Она пожалела. Все было хорошо, только первые 3 года. Любовь живет 3 года говорили писатели, кинематографы, философы и все кто только мог. Натан действительно показывал маме Америку, водил ее в театры, музеи, ловко обходил все места которые могли показаться «мафиозными» и опасными. Она любовалась пейзажами, домами, всем. Все отличалось. Она скучала по дяде Стюарту, по дедушке, но она не давала себе им позвонить или написать. Гордость… Натан только поддерживал это. Прабабку она с той поездки в Америку больше не видела, да и не слышала о ней. Они остались один на один. — Мэри! Сколько можно тебя звать? — Веснински собрался на очередное собрание, которое было невероятно важно для его работы. Одевшись в черный, как уголь костюм с синим галстуком, который по цвету прекрасно подходил под его глаза, Натан ждал свою жену. Он хотел взять ее с собой, потому что его директор пригласил их вдвоем. — Мы опаздываем! Мэри вышла из ванной комнаты, на ходу припудривая лицо. Наряд по цветам сохранял гармонию с нарядом мужа. Черное платье с такими же перчатками. Русые волосы аккуратными прядями лежали на плечах, а практически незаметный макияж подчеркивал глубину серых глаз, которые достались Мэри от Анны. — Не бухти. Что ты как старый дед? Мы успеваем. — Ласковая улыбка Мэри, немного успокоила Натана, но тот оставался все еще холодным. — Милый, нам ехать туда минут пять, у нас еще есть пол часа. — Легкая рука легла на рыжую щетину мужчины, пальцами проводя по скуле, пытаясь подарить спокойствие, как раньше этот делал брат с ней. — Не знаю, что я с тобой сделаю, дорогая, если мы не успеем. — перехватывая руку, отмахиваясь от заботы жены, процедил сквозь зубы Натан. Его глаза выражали холодную ярость, а голос звенел от напряжения. — Иди в машину. Мне нужно позвонить. Мэри тяжело вздохнула и сделала то, о чем ее «попросил» муж. Она не понимала, что происходит с ее Натаном, не понимала почему из милого, начитанного мальчика, он превратился в холодного и отстраненного мужчину, который угрожал. «Может он просто переживает»? — Такие мысли посещали Мэри достаточно часто, но на работе у мужа были прекрасные отношения, дома Мэри старается не раздражать супруга и всегда на его стороне. Единственное, что долго не получалось у пары — завести ребенка, что оказалось для Веснински очень важно. Он уже год говорил, что-то о наследнике, но ничего конкретного. Натан сел в машину, сразу завел мотор и поехал в направление офиса. Ночные дороги Балтимора были практически пусты, людей не было, только все возможные фонари, освещая дорогу. Магазины уже закрывались, работники прощались друг с другом и расходились. Кого-то встречали мужья и жены с детьми или собаками. Объятья, поцелуи, улыбки, смотря на них Мэри тяжело вздыхала, она скучала по этой романтики, скучала по мужу, скучала по не спешим прогулкам по городу. Он хотела вновь пойти на набережную, просто погулять или покататься на велосипедах, но она застряла дома, пока муж работал. Проезжая мимо бара она увидела, что от туда выходила компания ребят, которые поддерживали друг друга, чтобы не упасть и громко смеялись, когда рассаживались в такси. — Может сходим погулять на выходных? — Раздалось в гробовой тишине машины. Натан даже не посмотрел на жену. Не вздрогнул от неожиданного вопроса, только сжал обивку на руле. — Мы недавно были в ресторане. — Я ничего не говорила про ресторан, Натан. Я говорю про прогулку по той же набережной. — Мэри была раздражена. — Мы давно не ездили на велосипедах, не ходим в кино, мы как будто пытаемся показать всю элегантность и изысканность на которую мы только способны. Я как Рапунцель*, жду своего восемнадцатилетия, чтобы увидеть внешний мир, только бы больше не сидеть взаперти в башни. — Замолчи! — Резко выкрикнул Натан. Его правая рука сжало бедро супруги. Сжимая сильнее с каждым словом. — Мы едем на важную встречу, а ты мне тут говоришь, что давно не гуляла? Выйди на задний двор и погуляй. — Еще раз посильнее сжав ногу, Веснински отпустил. — Вытри сопли. мы подъезжаем. Мэри не заметила, как на глаза навернулись слезы. Ногу жгло от боли. Ей не хотелось уже никуда идти, было больно даже переместить ногу. Останется синяк, который придется обрабатывать. Потому что любой синяк для Натана означал грязь. Потому что Мэри было важно, что думает ее муж. Мэри было важно чтобы тот ее любил, занимался с ней сексом, был с ней рядом. Он был единственным кто у нее остался.***
Тогда он поднял на нее руку в первый раз. К сожаления не последний и к сожалению после этого она не ушла. Она боялась одиночества, которое ее бы ожидало решившись она уйти. Да и сам отец вряд-ли бы ее отпустил. Я не знал отца в начали их отношений и мне никогда этого не узнать, но мама не была глупа, а значит он менялся по ходу их совместной жизни. Помню, мать рассказывала, про то, как вел себя Натан после первой «порки». Это была последняя слабость, которую видела Мэри от отца, последняя слабость после которой его отношение к ней стало еще хуже. Натан влетел в дом, на ватных ногах и сразу же упал на паркет. Закрывая руками лицо, чтобы не было видно слез и этой болезненной гримасы, просто завис. Практически не дышал, да и не особо хотелось. Мэри подскочила к мужу, опускаясь на колени, обхватывая его лицо. Она ничего не говорила, просто была рядом, сидела на паркете и обнимала Натана, своего супруга. Веснински впервые видела его таким разбитым, но больше и не хотелось. С кухни доносился запах запеченной курицы и жареного картофеля, тихо вещал ведущий новостей, с маленького телевизора, и эти двоя, сидели в полной тишине посередине гостиной на прохладном паркете, который возвращал в сознание. — Мориямы жестоки. — Было единственное, что он произнес. Глаза Мэри поползли на лоб. Натан работал на Мориям. Тех самых Мориям, которые убили ее мать, с которыми враждует ее отец и вся Британская мафия. — Очень. Когда Натан пришел в себя он ушел, заперся в комнате. Теперь ноги были ватные у Мэри. Поднявшись и присев на диван Веснински достала телефон. : Мэри! Он — Новый мясник Мориям! Пришло сообщение от Стюарта. Мэри знала, что они следят за Морияма, но надеялась, что такие подробности они не знали.: Я только что узнала. Он мне не рассказывал…
: Беги оттуда Мэри. Прошу, Возвращайся. Я поговорю с отцом.: Он и знать меня не хочет. Я не могу уйти. Я люблю его! Стюи…
Слезы. Снова неконтролируемые слезы. Сердце, оно подсказывает о том, что нужно уходить, уносить ноги, как можно скорее, садиться на самолет и снова вернуться в Лондон. Под крыло Стюарта и Аллана. Но разум говорил о том, что это невозможно. Отец никогда не разрешит вернуться, его слово закон. Он сказал не возвращаться. Она не вернулась бы, даже если бы тот разрешил. И снова гордость. : Он уничтожит тебя если ты там останешься. Он занимается «порками», Мэр, он по-настоящему опасен!!! Не дури, не рискуй своей жизнью ради любви.: Я беременна. Он говорил, что-то о наследнике, говорил, но я не вдавалась в подробности. Я не позволю, чтобы мой сын стал монстром. Я не знаю, что мне делать.
: Я поговорю с отцом, решение будет за ним. Мэри. Держись.***
Через неделю маме пришел ответ «Он сказал нет, мне жаль». Тогда Мэри поняла, что ее жизнь и жизнь ребенка только в ее руках, а значит нужно быть осторожной. Она рассказала отцу, что беременна, только спустя несколько недель. Рассказывала, что он не был этому рад, да и не рад он тоже не был, он воспринял это как должное. «Так и должно быть». Он не прекращал как-то физически наносить удары маме, по ее рукам, ногам, голове. Ни одно место не оставил без следа своей «Любви». Они переехали в дом, который был намного больше, отец нанял прислугу, те готовили, убирали, следили за мамой, чтобы та никуда не уходила… Надсмотрщики. А та все сильнее исчезала. От наследницы мафии, она стала женой Мясника, который держал в страхе весь криминальный Балтимор. А могла бы давно отравить своей стряпней, еще в первый раз, когда он поднял на нее руку. Готовила она все равно плохо… Отец пропадал иногда на несколько недель. Даже когда мама старалась вскрыть вены, он просто прислал свою помощницу, которая боролась с желанием добить мать. Она пыталась сбежать, но просчиталась во временем и получило пулю в икру ноги. Чтобы больше не бегала. Н Рождество пыталась замерзнуть в снегу насмерть, но снова неудача. На День Благодарения всеми силами старалась залезть в камин, ничего не получилось. Только ожоги. Она начала сходить с ума. Исполосила все руки и ноги. Ее ожоги от камина, очень долго заживали… Мама запер ее в доме, в комнате и только приказывал давать той еду. В тот самый день она разбила зеркало и уже хотела вспороть себе шею, но тут же была остановлена. — Дура! Да что ты черт подери такое делаешь?! — Натан злился, отвешивал пощечину за пощечиной, чтобы привести Мэри в чувства, а та только содрогалась в рыданиях. — Я не хочу! Не хочу, чтобы мой сын рос с таким монстром как ты! Не хочу чтобы он был в этом мире рядом с тобой! Не хочу чтобы ты воспитывал его по своему образу и подобию! — Кричала Мэри, на билась и извивалась в огромных руках Натана, который держал ее изо всех сил. — Идиотка! Ты навредишь ребенку! Успокойся в конце-то концов! Отец в итоге отправил мать в психушку. Чтобы ее подлечили. Не знаю переживал ли он о ней или о том, что она навредит мне, не важно, главное, что он избавил ее от себя. Там о ней заботились, разговаривали с ней, даже на прогулку выводили. Она умоляла не отправлять ее назад. Умоляла сказать ему, что она умерла, умоляла из раза в раз.Любовь живет 3 года, говорили они... В итоге в этой же психушки она и родила. Но врачи не собирались ее отпускать, она еще была не готова к «домашней среде», а значит мы с ней должны были остаться здесь, как можно дольше. Как можно дальше от него.