Мир нашей свободы

      Он был очень упертым. Бился рогами в закрытую дверь, делая дыры, никогда не позволяя о себе забывать. Цветы, игрушки, новые фломастеры, шубу для мамы, когда наступила зима, подарил мне шапку ушанку на Рождество, что бы снег не попал в уши. Все это было от большой заботы. Ей так казалось. Мне так казалось. Всем так казалось. Мы по настоящему становились семьей, о которой я так мечтал в маленьком возрасте. Появлялись лучи доверия, любовь, смех… Мать поддалась ему спустя полтора года, ей полегчало и ее отпустили с условием того, что она будет принимать лекарства и приходить раз в неделю на осмотры. Герда была очень против таких условий, она даже тогда знала, что мать пропадет, но ее никто не слушал. Они с мамой последние несколько дней часто ругались по этому поводу за закрытой дверью, но в итоге Герда сдалась.       Она пропала. Она больше не приходила на осмотры, сеансы, не принимала лекарства. Он убедил ее в том, что она полностью здорова раз ее выпустили и зачем вообще что-либо еще делать. Она верила. Нет, она не любила его, говорила, что ради меня на все это пошла, ведь я так любил своего папу, но она так и не узнала, что ее я любил чистой и искренней любовью, а отца любил, чтобы мама больше не болела. Просто хотел счастливую полную семью, надеялся, нет, скорее верил в то, что маме станет лучше как только в ее жизни появиться отец. Но я знал то, что его она любила, глаза не врут… Даже после всего, что он сделал с ней. После всего, что он сделал с ней она его любила! Она по-итогу была той самой глупой школьницей, что влюбилась в плохиша. Той самой, которая пропала… — Почему мы все еще тут, если ты его не любишь? — Я задал этот вопрос когда мне было десять или девять. Мама лежала на кровати в том же самом состоянии, как и в больнице. Помню, я умолял ее позвонить Герде, сам пытался звонить ей, но номера не знал, помню, что нашел телефонную книгу, обзвонил всех Герд, который успел найти, но ничего не вышло, не знал фамилии, да даже если бы и знал, что тогда? Пока я бы всех обзвонил прошло бы слишком много времени, сделал то, что было в силах и оставил это. Мама же знает лучше. — Он твой отец и семья должна быть полноценной. — Ответили мне на этот вопрос в четырнадцать. До этого не отвечали. Моим воспитанием занимались гувернантки, «школа», сложно так назвать ее, ведь скорее это было место моего избиения. Люди отца были крайне жестоки, только плеть, никакого пряника или хотя бы воды. Только знания и применения их на практике.        Однажды, помню, в лет шестнадцать после очередной тренировки с Лолой лезвие спрятал у себя за пазухой, а когда пришел в спальню, то ушел в ванную, закрывая за собой дверь. Я смотрел на себя в отражении зеркала, глаза уже были красные, по щекам бежали слезы, а в руке я все сильнее сжимал лезвие. Мы просто были пленниками моего отца, который так сильно хотел показать то, что он изменился, то, как сильно он нас любит. Он был одержим нами. Он был одержим мамой. Я все вспоминал тот раз, когда она мне впервые улыбнулась, было хоть и холодно на улице, но очень тепло в душе. Как жаль, что потом она улыбалась только отцу, а мне улыбалась Лола, своей маниакальной и злой ухмылкой. В какой-то момент, я даже не могу вспомнить в какой конкретно момент я ощутил обжигающую боль на своем предплечье. После, такую же боль на своем бедре. Я продолжал смотреть на свое лицо, которое с каждым годом становилось более похожим на его и думал «А маме так же больно смотреть на мое лицо? Она чувствует себя заложницей, когда смотрит на меня? Может поэтому она не хочет уезжать со мной, думает, что я буду еще хуже» Я продолжал черкать по своей коже ножом и только когда хотел добраться до лица, чтобы вырезать «Его» из себя, то остановился. Нож застыл, а после выскользнул из моей руки и ударился о раковину создавая шум, который сразу же эхом раздался по всей ванне. Кипельно белая раковина покрылась брызгами крови. Я застыл на месте. Медленно опустив взгляд, увидел как по ноге спускаются ручейки крови, половину которых были смазаны моей рукой, в тот момент когда я замахивался лезвием, после я посмотрел на руку и увидел то же самое. Мое тело обмякло, я опустился на колени и тело прожгло болью. Я начал учащенно дышать и никак не мог остановиться. Плакать даже не мог, пытался, но никак не получался. Мне было так страшно! Я желал, молил чтобы это прекратилось, молил бога, чтобы это прекратилось, чтобы я уже умер и эта пустота ушла, чтобы я перестал дышать вообще! У меня кружилась голова, я не мог подняться. Просто закрыл себе рот с носом рукой и опустил голову к коленям. Зажмурил глаза со всей силы и просто ждал когда это все прекратиться. Это не прекратилось, я не умер в той ванной, через время когда воздух закончился, смог вздохнуть. Я просто встал, на ватных, затекших ногах и оперевшись на раковину, в который лежало лезвие, включил холодную воду и умылся, подольше держа в ладонях хлорированную воду, под звук бьющей по мойке воды я убрался в ванной и смыл в унитаз лезвие, которым я порезался. Так же тихо, без лишних звуков взял аптечку и шипя от боли, шмыгая носом от накатывающихся слез обработал все порезы, некоторые зашил, как учил меня делать Ромеро. А в конце концов пошел спать.       Маму было не переубедить, не помогали даже мои слезы, когда я стоял на коленях перед ее кроватью. Умолял ее уйти со мной, клялся, что я смогу ее защитить, но она не поддавалась. Пустота проникала и селилась во мне так глубоко, что мир казался не то, что черно-белым, совершенно нет. Мира не существовало. Потому что этот самый мир обманул меня, когда зашло солнце, подарившее мне надежду тогда, в подростковом возрасте. Всё во что я верил оказалось ложью и, что еще хуже, этот яд успел пройти под кожу, пропитать меня. В тот день мне исполнилось восемнадцать. С днем рождения меня. — Давай уйдем! Прошу тебя, мам! Давай уедем, я найду деньги, транспорт… Я найду абсолютно все, что нужно, все, что захочешь. Только давай уйдем! — Я не мог уйти без нее, она не могла просто продолжить лежать там, на этой гребаной кровати с головой льва на основании балдахина. Не могла просто остаться там подыхать! — На этом разговоре присутствовал отец. Помню, он громко посмеялся, от чего мы оба с мамой вздрогнули. — Так действительно, любовь моя, чего ты не уходишь? Ах да. — Он протянул эти слова настолько грязно, настолько мерзостно, что когда он встал с своего места я тоже приблизился. Мама держалась за одеяло, он казалось даже не обратил на это внимание и просто отшвырнул это одеяло, которым она вечно была накрыта. — Ты не можешь. Как жаль… — А после он снова рассмеялся.       Я не ожидал этого… У мамы не было ног. Ампутированы до колена. Она закрыла лицо руками, чтобы не смотреть на меня, я слышал тихие всхлипы, ее плечи дрожали, а руками она уже готова была сдирать со своего лица кожу. На глазах появились слезы горечи, страха, гнева и безмерного беспокойства. Вина. В этом была моя вина, я так хотел чтобы она была счастлива, чтобы она меня замечала, чаще мне улыбалась, что свел ее с монстром… Гнев застелил мои глаза и из своих повязок на руках я достал нож и набросился на отца. Его люди учили меня, я был хорошо подготовлен, я наносил удар за ударом, смог полоснуть его по лицу, возле правого глаза, но он оказался все равно больше меня. Повалив меня на пол, он навис надо мной, с его лица капала кровь, а плачь мамы усилился, это отвлекало меня, а отец мерзко улыбнулся. Он нашел то, на что можно давить и был горд собой. — Отпусти нас! — Сквозь зубы шипел я на него. — Дай нам уйти! Ты же не любишь нас, ты делаешь нам хуже! — Мне нравится видеть вас тут, нравится то, как вам больно. — Он шептал как маньяк, который вот-вот готовился разорвать свою жертву. — Если ты будешь хорошим мальчиком, я не убью ее. Ты должен отправиться к Морияма, я не могу позволить тебе ударить лицом в грязь перед ними. Будешь выполнять их поручения или еще что… — Капли крови, которые попадали мне на лицо он размазал в виде улыбке у моих губ и придвинулся ещё ближе, чтобы прошептать мне прямо в лицо. — Но твоя дорогая мама, любовь всей моей жизни, не должна знать об этом, понимаешь? Ты согласен, дорогой сын? — Да. — Через пару секунд ответил я. Понимал, что ничем хорошим это не закончится, но я просто не мог позволить ему убить ее. Эгоист, как и всегда. Сколько всего случалось с мамой каждую секунду пока она находилась в этой комнате практически без солнечного света, а я снова не смог избавить ее от страданий. Трус. Чертов трус и эгоист.       Отец молча поднялся и так же тихо вышел из комнаты. Я лежал на полу какое-то время, чувствовал, как по лицу скатываются слезы, попадая в уши, не приятно щекотав. Меня не было видно с кровати и я был рад этому. Лёжа там на этом гребаном персидском ковре, мне казалось, что я сломался. Так хотелось снова, как в шестнадцать взять то лезвие и исполосить себя… Я сжался в клубок, обхватывая свои ноги и точно понимал, что мне не сбежать, мне не жить в принципе. Мое лицо исказилось в болезненной гримасе, а задержанное дыхание, чтобы мама не слышала этих рыданий, разрывало легкие. Страшно было подумать, что меня ждало.       Спустя время я поднялся на ноги и глубоко вздохнул, кулаки сжались сами по себе, когда подошел к кровати и сел рядом, на самый край. Мама смотрела на свои руки, ковыряя заусенцы на и без того коротких ногтях. Я аккуратно взял ее руки в свои, они были холодными, по спине прошли мурашки, но я не стал обращать на это особого внимания. Я так давно не брал ее руки в свои, раньше они казались такими большими, а теперь, маленькими, аккуратными, нежными. Я поднял на нее взгляд и столкнулся с тем, что мама уже смотрела на меня, она как будто только что заметила как я вырос. — Натаниэль… — Мама произнесла это так ломано и хрипло, что было сложно разобрать, но я понял. — Мне так жаль. — Она начала плакать, было так больно на это смотреть, я обнял ее, прижал к себе так близко, как только мог. Мама хваталась за мою футболку так сильно, что я чувствовал, как она корябала мою кожу, но, плевать. Пусть царапает, пусть хоть разрежет ее, если ей от этого станет хорошо — пусть. — Я хотела уйти, но я не успела. — Она шептала возле моего уха, содрогалась в моих руках и обхватывала мою спину и мою голову у меня в руках. — Мне очень жаль, сынок, прости меня. — Было так больно! Было так больно ее слушать, так больно понимать, что она хотела уйти, хотела, но отец ей не позволил. — Эй. — Я слегка отодвинул ее и взял с обеих сторон ее лицо в свои ладони. Я смотрел на нее стеклянными глазами, но серьезно и уверенно, хотя ни в чем не был уверен. — Все будет хорошо, мы будем гулять, я буду готовить тебе что-нибудь вкусное, если захочешь даже протезы закажем, все хорошо будет, мамочка. — Я не знал поверила она мне или нет, но когда с моих глаз сорвалась прохладная слеза, мама аккуратно стерла ее большим пальцем руки и я увидел на ее губах намек на улыбку. — Все будет в порядке. А теперь, отдохни немного, хорошо? — Я поцеловал ее в лоб и уложил в кровать, принес ей другое одеяло, ведь это испортил в крови и немного приоткрыл шторы, а после вышел из комнаты. Как только я дошел до комнаты и захлопнул эту дверь, медленно облокотился на нее и сполз вниз. Я должен был быть сильным. Должен быть сильным всегда. Я пообещал себе, что буду сильным. В тот день уснул на полу, не было сил подняться на ноги. С днем рождения меня.

***

      К двадцати трем я смог добиться от отца ежедневные прогулки для мамы, необходимые к этому вещи, как коляска, одежда на все сезоны и пространство. В доме чтобы были пандусы на всех лестницах. Не без крови, но смог. Мои умения борьбы, стрельбы, притворства стали намного лучше, теперь я не с легкостью, но мог одолеть Лолу и Джексона. Меня стали чаще водить к Мориямам на собрания и «порки», готовя к тому, что мне придется делать. Кенго — глава клана все меньше появлялся на этих собраниях из-за болезни, а его старший сын наоборот, все больше и больше входил в курс дела и брал на себя все больше ответственности. — Дорогие гости, все вы интересуетесь моим отцом, он сейчас дома, ему не здоровиться. — В зале послышались охи дам, но Ичиро взмахнул рукой, чтобы все успокоились. Было удивительно то, как быстро люди замолкли и перестали перешептываться. — Все хорошо, врачи говорят о скорой поправки, не переживайте. Отдыхайте и ни о чем не думайте. — Морияма аккуратно поклонился и ушел со сцены. У двери его ждал кто-то, но я его плохо видел, он будто тень, моментально испарился.       Все гости начали разговаривать, обсуждать что-то, назначать встречи, смеяться, танцевать. Я стоял у барной стойки, где работал уже мой знакомый бармен. Роланд. Он всегда подливал в мой сок водку и ни капли не стеснялся этого. Но так же никогда не обижался, когда этот испорченный сок я выливал в его фикус. — Эй, это не так плохо, как ты думаешь! — Смеялся тот. — Я живу со своим отцом, так что любой алкоголь — это плохо. Мало ли, что он сделает.       На это обычно наши разговоры прекращались. Он был не против. Я светлом здании театра, который Морияма забронировали под свое мероприятие были расставлены столики, на которых находились маленькие канапешки, шампанское и вино. Никакого виски, который так любил мой отец не было. Интересно как он пережил это? На противоположном конце зала сидела группа поддержки «Воронов», но все мое внимание было настроено на двух близняшках, я никогда с ними не говорил, не знал даже как их зовут… Не знаю чем они меня зацепили, но среди всех этих «мертвых» веселящихся людей, они выгляди расслабленными и счастливыми. Это привлекало. Пару раз они замечали мой взгляд и мы обменивались улыбками, но в тот раз они решили подойти. Я бы не отказался от того самого сока с водкой. Но он удобрял фикус. — Привет. Ты смотришь на нас уже около полу часа, не подскажешь почему? — Спросила одна из девушек. — Я кстати Норма. — Норма лучезарно улыбнулась и протянула руку в честь знакомства. Я аккуратно пожал ее. Она была более нежной чем у мамы, но немного больше по размеру. К ее серым глаза идеально подходило платье до колен с объемной юбкой и опущенными рукавами фонариками цвета пыльной розы. Большие локоны волос придавали еще большей воздушности ее образу. — Да, ты так пялился, что мы думали у нас помада на зубах. — Продолжила вторая девушка, так же протягивая руку для пожатия. — Я Кэт. — Кэт так же улыбнулась, но выглядела более самодовольно, чем Норма. У них не было помад на губах, шутка удалась, я посмеялся и пожал той руку. Мозолистая и грубая. Ее брючный костюм со строгой белой рубашкой и галстуком под цвет платья сестры идеально отражали ее нрав. — Просто вы выглядите иначе. — О, бога ради, не говори, что мы «не такие как все» иначе я пну тебя по яйцам. — Кэт сложила руки на груди. Это не то, что я хотел сказать, но эта девушка снова заставила меня рассмеяться. — Нет, нет. Вы другие, но не входите в эту категорию. Просто вы довольны, что вы здесь и это привлекает внимание. Не хотел вас смущать, извините. — Простим, если назовешь свое имя, как мы можем простить незнакомца? — Сладко прощебетала Норма, складывая руки в замок. Она выглядела как принцесса, было забавно. С ними я чувствовал себя легко. Они не были кем-то важным для клана или же бизнеса, но наверное поэтому с ними было так приятно проводить время. — Натаниэль. Просто Нат, если будет удобно. — Можно называть Ниэль? — Норма выглядела восхищенной этой возможностью, я бы просто не смог ей отказать. — Можно.       Мы проводили втроем и другие похожие мероприятия, в разных штатах и городах, в их компании было удобно. Они были такими разными. Норма хотела стать архитектором и зарабатывать на этом. Хотела создавать готические здания и архитектуру старого века, хотела творить, а Кэт наоборот, хотела отучиться на врача и переехать, но из-за сестры пока что остается в группе поддержки, что бы заработать на медицинскую школу. У них различались взгляды. Оба серые, пронзительные, но такие разные. У обеих были прямые пшеничные волосы, пухлые губы и щеки. Но на лице Норы были мощинки от того, как часто она улыбалась, а у Кэт от того, как часто она хмурилась или же выгибала брови. Такие разные.       Я рассказывал маме о них, она так мечтала с ними познакомиться, но прекрасна знала, что они не могут прийти в этот дом, для них это было бы слишком опасно. Поэтому я позвонил им по видеосвязи и они познакомились. Мама потом недели три только о них и говорила, какие они хорошие, милые и как я шикарно смотрюсь с Нормой. Мы не были вместе, даже никогда не задумывался над этим… Об этом задумался отец.       После очередного собрания, через полтора года где-то он позвал меня в свой кабинет и приказал сесть. Его кабинет не поменялся. Такой же стол из красного дерева и стулья. Персидский ковер и плотно закрытые окна, горела только настенная лампа. Он величественно сидел в своем кресле, позади него был огромный портрет матери на котором она улыбалась, видимо в школьное время. Такая молодая, улыбчивая. Хотелось находиться здесь чаще только из-за него. — Сын. Мне нужен наследник. — Я опешил. У него был наследник — я. О каком наследнике тогда могла идти речь. Видимо на моем лице отразилось непонимание, потому что отец усмехнулся. — Я твой наследник. — Ты не можешь быть наследником, ведь будешь служить Мориямам. Мне нужен мой наследник, который займет мое место. — Он говорил тихо, раздражено, как будто я был глупым ребенком, которому объясняли почему нельзя пихать пальцы в розетку. — От меня ты что хочешь? — Наследника. — Упрямо повторил отец — Мимо. Я не собираюсь заводить детей. — Я начинал злиться. — Не дай бог твои гены проявятся и все такое. Буду один одинешенька. Смирись. — Я встал и хотел ужей выйти, как в комнату зашла Лола. Она налетела на меня моментально. Я пытался отбиться, но, как я понял, из шкафа вылетел Джексон и вколол мне что-то. — Ах, дитя. — Было последнем, что я услышал.

***

      Я проснулся резко открыв глаза, но ничего не видел. Мои глаза были завязаны. Я был привязан, лежал, как понял на кровати. Мне было так жарко. Было слишком жарко. Я не понимал, где нахожусь, пахло аромо свечами. Их не были в моем доме, значит был не там. Со мной рядом что-то зашевелилось. Я повернул голову, но все-равно бы увидеть бы не смог. Скорее действовал рефлексами. Я не чувствовал на себе одежду и это очень пугало. Мне было страшно. Я не понимал, что придумал отец. — Ниэль… — Это был настолько знакомый голос, но на ум сразу пришла она, мой ангел с небес. — Норма. Что она там делала? Почему сидела там? — Норма, что происходит? — Мой голос дрожал, я не боялся темноты, но черт, не видеть, не знать где находишься и не знать что будет — слишком пугало. — Почему ты тут? Почему тут так жарко? Не молчи! — Ниэль, у меня не было выбора… Понимаешь? Он угрожал моей семье, Кэт, друзьям. Я просто не могла по-другому. Прости. — Ее голос дрожал еще сильнее чем мой, я не винил ее, хотелось обнять ее. Но мои руки и ноги были связаны. Мне не нравилось то, к чему шел этот разговор, это было болезненно. — Все хорошо, слышишь? Что он хотел от тебя? Ей, колосок, скажи мне. — Мне нравилось ее так называть, ее фамилия — Вит, обозначало «пшеница», так ей подходило. Не надо был ей давать погружаться в панику, она слишком молода для этого, всего двадцать, ей надо было думать об учебе, а не о каких-либо взаимодействий с мафией. Или, что хуже, мои отцом. — Он хочет наследника. — Произнесла подруга рядом с моим лицом. — Сказал я все равно умру, но если рожу тебе сына, то буду жить. Извини… — Ее голос был таким сломленным, но от нее как и всегда пахло клубникой со сливками, это успокаивало, но сейчас это беспокоило еще сильнее. — Норма, нет! — Я мог поклясться, что ее руки дрогнули перед тем, как она положила руку мне на пах. Мои глаза расширились от этого прикосновения и тогда я полностью понимал на что подписал ее мой отец. Я испытал настоящий ужас от этой мысли. Я вздрогнул всем телом, хотел податься назад, но было не куда. Она села мне на ноги. — Норма! Нет! Я против. Слезай, прошу! — Она продолжала водить рукой вверх вниз, по моему члену, чтобы возбудить меня. Я пытался не думать об этом, отвлекал себя мыслями об убийстве отца, но ничего не выходило. — Норма! Пожалуйста! Убери свои руки от меня! — Я кричал изо всех сил. Я не хотел этого. Не хотел. Не хотел. Я был против! — Ниэль, ты под веществами для возбуждения, не сможешь сопротивляться, пожалуйста, не кричи, это пройдет быстро, правда. — Не понятно кого именно она пыталась успокоить, меня или себя, но когда она сама насадилась на мой член и начала двигать бедрами я сильнее начал вырываться. Я почувствовал смазку, чувствовал вес ее тела на мне, мне хотелось блевать. Нет, пожалуйста! Мне насиловала подруга, которая была мне как сестра. От меня хотели ребенка, которого Я не хотел! Я так их всех ненавидел. Я чувствовал, как повязка намокла от моих слез, я чувствовал на своем животе капли воды. Норма плакала. Мне было еще больнее от этого. — Норма, колосок, прошу тебя, пожалуйста, остановись! Мы придумаем, как защитить твоих родных от моего отца, прошу, молю прекрати! Но…!       Я скулил. А когда понял, что произошло, когда Норма на меня упала и зарыдала, я рыдал вместе с ней. Оставалось молиться, чтобы она не забеременела. За что мне все это.? Единственное, что я понимал, что Норма будет мертва, а меня изнасиловали. Мое сердце, казалось, вот вот и разорвется от всех эмоций, от того насколько мне было страшно, что это действительно случиться. — Прости меня. Я так тебя люблю, Ниэль, я… — Я привык…- прошептал я в ее пшеничные волосы. Я думал, что скажу ей о том, как сильно я ее ненавижу, что она пошла на это под страхом смерти, но я не смог выдавить это из себя, потому что понимал ее, понимал, что это такое, согласиться, чтобы кого-то обезопасить. Понимал, но так не хотел принимать.

***

      Я ворвался к отцу в кабинет. Был так зол, что боролся со своим желанием метнуть в него нож. Так хотел свернуть ему шею, кастрировать, избить до смерти, сжечь живьем. Он не был удивлен, скорее расслаблен и весел. Это злило еще сильнее. Его кабинет был как будто шире, я шел к его столу, казалось, вечность, а когда дошел, то сразу же хлопнул по гладкой поверхности из красного дерева руками. — Что ты натворил?! — Я кричал, стаканы в серванте зазвенели от крика. — Ты заставил мою подругу изнасиловать меня, а теперь не даешь мне с ней увидеться!!! Три недели уже прошло, гребаный ты кусок дерма! — Я не в первый раз его так оскорблял, но только в этот раз эту звучало так отчаянно. — Я согласился служить мафии ради мамы, но я не соглашался на ребенка! Ты и так лишен этой ебаной человечности, но такое?! — Ты хочешь узнать, сработали ли? Да, она беременна, находиться на учете в больнице. Она жива. Если ты об этом. Прекрати оскорблять меня, ты мой сын. — Натан спокойно попивал свой виски из граненного стакана, смотря на меня снизу вверх. Мне стало спокойнее от того, что Норма жива, но так тревожно от того, что она все-таки забеременела. Я знал, что она так же как и я не хотела детей, точнее не сейчас. — Ты оскорблял меня слишком много раз, радуйся, что за этим еще наказание не последовало! — Ты все равно убьешь ее! Я если родиться девочка? Тогда что? Заставишь другую мою подругу изнасиловать меня? Я кто по твоему? Шлюха? — Мои руки тряслись от этой мысли. Мой гнев и страх перемешались с ненавистью к мужчине, который сидел передо мной, мужчине, который когда-то сидел на коленях перед моей матерью и молил о прощении. — Нет, ты удобный для меня спермобак, но если родиться девочка, делай с ней, что твоей душе угодно, хоть утопи, как котенка, больше ты мне будешь не нужен, будешь служит Морияма до старости. — Просто сказал отец и закурил сигару. — Кровь будет уже грязная, такая мне не нужна, только первенец, только от первого контакта. — Он все еже был спокоен и расслаблен. Я тоже был первенцем. Только Бог знает при каких условиях я был рожден… — Гори в аду… Поскорее бы ты сдох, сраный ты… — Вместе гореть будем. Выйди от сюда. Как только ребенок родиться, отправишься к Ичиро. Кенго недавно кони двинул, так что не долго ты мне еще нервы мотать будешь.       Когда прошло месяца четыре мне стало позволено встретиться с Нормой. Я поехал в ее с Кэт квартиру и чуть ли не вломился туда. Мои чувства были смешены. Я так хотел туда и так хотел убежать оттуда подальше. Скрыться и никогда не смотреть в эти серые глаза. Меня встретила Кэт и сразу же набросилась. — Я ненавижу тебя, твою ебаную семью, твоего гребаного отца и твой член!!! — Кэт рыдала, била меня по груди, а после упала в мои объятия. Я гладил ее по волосам, мягко успокаивая, немного покачиваясь. — За что нам все это… Почему ты так долго не приходит? — Совсем тихо спросила Кэт, когда полностью успокоилась. — Мне не давали с ней увидеться, боялись, что я что-то сделаю. — Я говорил без утайки, не было смысла говорить ложь. — Мне очень жаль, что Норму втянули в это, но и у меня не было выбора в этой ситуации. — Я понимаю, да. Мы там где мы есть, вас лишили выбора и когда твой папаша подохнет, мы все вместе станцуем на его могиле. Да? — В этом была вся Кэт. Сильная и независимая, всегда говорящая про обидчиков, что мы станцуем на могиле этих людей. Там был достаточно большой список. — Да, обязательно станцуем. Как она? — Она уже смирилась с материнством, уже не плачет и не пытается повеситься. Первый месяц был очень тяжелым. Теперь смотрит на свой живот и что-то бормочет. Она чень ждала тебя. И.- Кэт тихонько рассмеялась и ударила меня легонько по плечу. — Она дико хочет зеленый яблок с картошкой фри. Спасибо, Нат, удружил. Теперь я гоняю за этим всем несколько раз на дню. — Это заставило меня рассмеяться и камень на горле перестал так душить. — Говори мне, буду заказывать доставку. Вряд-ли мне дадут часто приходить сюда. — Я ненавижу твоего отца, ты знал? — Да, Кэт, знал. Если хочешь, можешь попинать его труп потом. — Она сложила руки на груди и посмотрел а с вызовом. Я и не думал, что ей слабо это сделать, но видимо Вит приняла это как вызов для ее гордости. — А вот и сделаю. Пошли.       Меня отвели в гостинную комнату, которую они с сестрой обустроили, как будущую детскую. в кресле, подвешенном под потолок качалась Норма и читала детские сказки, по-моему это была русалочка. О девочке которая променяла голос на мальчика, который женился на другой, а русалочка стала пеной морской. Она выглядела спокойной и умиротворенной. Комната была нейтрального цвета не было понятно какого пола ребенок, это единственное, что беспокоило. гугл говорил, что Норма должна была узнать пол, но может она просто не хотела делать это явным в декоре комнате. — Норма. — Кэт тихонько позвала ее, что бы та не испугалась и когда колосок подняла свой взгляд на меня, то сразу же закрылась книгой и отвернула кресло в сторону окна, хотя то, через время все равно повернулось назад. — Кэт, я немного занята, можешь зайти позже? — Эти попытки сделать вид, что она меня не заметила были смешны, но я смог сдержать смех. — Хорошо. — Кэт вышла из комнаты, толкнув меня на мягкий ковер и закрыла дверь. — Выйди попить чай после. — Единственное, что та крикнула на последок.       Я прошел чуть дальше, специально шурша, чтобы не застать ее врасплох и не испугать. В комнате уже были игрушки. Я взял игрушку в виде пушистого зайца и понюхал, здесь все пахло клубникой со сливками. Все пахло ей. Успокаивающе. Я сел перед ней на колени, когда ее кресло снова сделало оборот и не дал прокрутиться еще раз. — Колосок? — Я прошептал это, так давно не произносил это прозвище, так давно не виделся с ней. — Можешь посмотреть на меня? — Ты ненавидишь меня. — Наверное, если бы за окном проехала бы машина, то и не услышал бы этого, но такого к счастью не случилось. — Ниэль, мне так жаль, правда. — Слушай. — Я аккуратно забрал у нее из рук книгу и положил рядом с собой на ковер. — Мы там куда нас заставили прийти, но мы уже здесь. На нас есть ответственность о которой мы не просили, но теперь она у нас есть. Я не ненавижу тебя. Я люблю тебя, как свою младшую сестру, как свою лучшую подругу. Не вини себя за то, в чем виноват мой отец. — Я протянул руку к ее лицу и очень аккуратно убрал слезу, которая уже катилась по ее щеке, поблескивая в мягком свете ночника, хоть сейчас и было всего пять часов вечера. Она схватилась за мою куру и прижала к своей щеке тихо плача, так чтобы не услышала Кэт. — Ты защищала свою семью. — Ты тоже моя семья. — прошептала Норма всхлипывая. — Знаешь, я так сильно винила себя, что думала, если не забеременею, то тогда просто поступила отвратительно и ужасно. Что ты меня никогда не простишь, даже после моей смерти. А когда увидела эти проклятые две полоски, то поняла, что теперь скорее всего я просто буду тебе противна, я помню как сильно ты не хотел детей, боялся, что они будут как ты, пленниками… Я пыталась пару раз повеситься, правда, я не хотела тебя оставлять, меня спасла Кэт, а после узи, когда я увидела их, то просто поняла, насколько бы глупой была смерть, после этого я успокоилась, так ждала когда ты придешь, так хотела увидеть твои глаза, твою улыбку «старшего брата», когда ты смотришь на меня или Кэт, но тебя не было. — Я сидел на коленях перед ней и молчал, пока она говорила как тяжело ей было. На моих губах была нежная улыбка, а глаза были настолько наполнены слезами, что ее силуэт почти не был виден. Она посмотрела на меня и не отрывая моей руки от своего лица протянула свою руку и так же нежно вытерла мое лицо. на ее лицо заиграла та самая, моя любимая улыбка. Норма запустила свою руку в мои волосы и слегка потрепала их. Мы сидели в молчании, пока до меня не дошло. — «Их»? — Двое? Вит рассмеялась, откинулась на спинку кресла и отпустила мою руку. — Мы с Кэт близнецы, процент был. Достаточно большой кстати. Так что да, близнецы. Девочка и мальчик. Поэтому и комната нейтральная. — Норма встала и подошла к столику который был возле кровати. Оттуда она достала снимки узи и отдала мне. — Колосок…- Я смотрел на маленьких существ на черно-белых снимках и не мог поверить своим глазам. Их два. девочка и мальчик. Наследник. — Я знаю, что даже один ребенок это много, но. — Я не дал ей договорить, просто обнял, крепко держа в своих руках. — Все будет хорошо. С обоими. Обещаю. Можно я возьму с собой? Мне дали не так много времени на твое посещение, не знаю когда, еще вернусь, но все будет хорошо. Веришь мне? — Верю. Конечно можно. Надо попросить Кэт купить яблок. До встречи Ниэль.       Я вернулся домой и сразу пошел к маме, она была на заднем дворе с женщиной, которая следила за ней. На улице было тепло. Маме нравилось сидеть на улице и наблюдать за личным прудом с китайскими карпами, которые отец привез из одной из своих командировок. — Привет Сьюзи. — Я поприветствовал няню и направился сразу к маме. — Привет мам, как ты? — Это был скорее вопрос из вежливости, я волновался. — Здравствуй дорогой, все в порядке… — Я был у Нормы с Кэт. — Выпалил я, перебив маму. Она не обижалась на это, наоборот, после случившегося она очень переживала за меня и Норму. Она ждала эту встречу так же сильно, как я сам. — У нее все хорошо, сейчас по крайней мере. — Я протянул ей фотографию с близнецами и сказал, кто будет у Нормы. На ее лице появилась самая мягкая улыбка из всех которых я видел и на глазах навернулись слезы. — У меня будут внуки… — Я так волнуюсь, за их будущее. Я даже свое будущее предсказать не могу, а тут дети. Я понятия не имею, что с ними делать, я никогда не хотел детей. Вдруг я буду как он? Вдруг? — Не будешь ты как он! — Мама вдруг резко почти крикнула на меня. — Я знаю тебя. Ты — не он. Даже не думай об этом. Мы разберемся с этим. А фотографию лучше сжечь, чтобы он не нашел. — Мы всегда понимали, кто он и не произносили имя. — Хорошо.       Я так и не смог сжечь это фото. Спрятал его в самое потайное место, где хранился номер Стюарта, который мне одала мать в один из дней, деньги, фотографии мамы, копии некоторых документов и теперь фото… Первое фото детей.

***

      Был дождливый день. За это время я еще раза два навестил Норму и все. Мне не позволяли слишком много. За это время Я только тренировался, что бы не ударить в грязь лицом перед Ичиро. Тренировки, тренировки, тренировки. Но когда ночью мой телефон зазвонил и мне сказали, что Норма родила, я сразу рванул туда. Был сильный дождь. Дороги размывало, но я все равно мчал как можно быстрее. Вбегая в больницу, я уже знал куда бежать. Грязные ботинки скользили по плитки. Я врезался пару раз в стену, ее палата находилась на седьмом этаже. 356, 357,358,359…361.       Я выдохнул пару раз и вошел. Там была полная тишина. Норма сидела там, с одним из детей, но глазами я никак не мог найти другого. Я приблизился к ней и она подняла на меня свои заплаканные глаза. В ее взгляде плескалась вина, боль, усталость. — Она такая красивая… — Прошептала она. — Так похожа на тебя. Такая маленькая и хрупка. — Очень красивая. А где мальчик? — Спросил я не понимая, где он и почему он не с Нормой. Вит отложила дочь и закрыла свое лицо подушкой. Она рыдала и кричала в подушку, что бы не разбудить младенца. — Норма? Что случилось? — Взяв ее руку в свою, я нежно гладил ее большим пальцем, а у самого в груди нарастала огромная паника. — Я выкинула его в окно… Я знаю, что не должна была этого делать, но н не должен был остаться у твоего отца, не должен был стать наследником этого монстра. Я лучше умру. — Что ты сделала.? — У меня было чувство, что это меня в тот момент выкинули в окно и с верху еще кинули рояль. — Ты убила ребенка? Как ты могла… Что ты сделала?! — Я был так зол. Я мог понять ее. Но ребенок не был ни в чем виноват. Я бы сделал все, что бы с ним ничего не случилось, мне даже не дали выбора… — Я убила его, Ниэль. Думаешь мне было легко? Нет! Но так будет лучше. — Ты понимаешь о чем говоришь? — Я схватил ее лицо в свои руки и в ее глазах не было ничего кроме уверенности и боли. — Ты убила ребенка, а он убьет тебя!!! — Нет, он меня не убьет. Это сделаешь ты. Ты убьешь меня и заберешь дочь. Я не хочу больше, Натаниэль. Не хочу больше жить. Пожалуйста.       После этого, она не сказала не слово. Наша с ней дочь лежала у нее на кровати, а сын был под окнами… Там проходила стройка, я даже не хотел смотреть и думать, во что превратилось его тело. Наверное в месиво. Я смотрел на нее и не мог. Я больше не бог так жить… Моя душа рала и метала мое сердце из стороны в сторону. Я думал, что задыхался, но это было меньшей из проблем. Если боль помогала чувствовать себя живым, то лучше бы я закончил бы это в свои шестнадцать. Я непроизвольно ухмыльнулся, понимая, какую дурость я совершил не закончив все страдания еще в подростковом возрасте. Но сейчас не было времени умирать. Я сжал кулаки, позволяя себе постаять так еще пару минут. Разочарование для тех, кто чего-то ожидает. Я ничего не ожидал, но все равно разочаровался. Еще одна придурковатость жизни, у которой свои правила. — Кэт знает? — Да. Она не приняла это. — Я тоже не принимаю. — Я не спрашивала ваше мнение. Просто сделай это, забирай дочь и езжай к Ичиро.       Она передала мне дочь, она была не очень тяжелой, крошечной. Была укутана в несколько одеял, ведь отопление еще не включили. Я нагнулся ниже, послушал дыхание, она была жива, с ней все было хорошо. Она спала. Я видел детские фотографии близняшек и они были как две капли воды. — Мне жаль… Колосок.- У меня я уже не было слез, просто пусто. Больно. Обидно. Моя ненависть к этому прогнившему миру стала неизмеримо большой, но на моих руках спала частичка этого мира. Часть Нормы, часть моего ангела. — Я сделаю это, я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Ниэль. Станцуйте на всех этих могилах с Кэт. — Она одарила меня своей самой красивой, любящей и мягкой улыбкой и закрыла глаза. Я оставил дочь на пеленальном столике и обошел Норму сзади, что бы не видеть ее лица. Достав нож из повязке Я уже поднес его к горлу Вит, как услышал тихое бормотание. — Я хотела назвать его Крисом. Я буду со своим мальчиком там, где нас не тронут. Ты — не он, ты будешь отличны отцом для малышке. Я люблю тебя, Ниэль. Прощай, братишка. — Прощай, Колосок. — Я быстро и умело перерезал сонную артерию. По моей щеке скатилась одинокая слеза. Ее тело упало на кровать, пропитывая матрас кровью. Я выглянул в окно и как я предполагал, месиво. Я задержался буквально еще на секунду, взял дочь и ушел от туда.       Я сел в автомобиль и поехал так быстро к Ичиро как только мог, быстро в голосовом сообщение описал маме, что случилось и куда сейчас направляюсь, Сказал, чтобы она передала отцу, что родилась девочка и я больше не его. Я ненавидел эту ебаную жизнь! Старался ехать плавно. Старался не смотреть на зеркало заднего вида, просто ехать. Глаза были наполнены слезами. Они катились по лицу, по шее под одежду сами по себе. Я этого не хотел, я ничего не испытывал. Мое лицо ничего не выражало. Я просто хотел быстрее доехать. Я больше ничего не хотел. Покойся с миром, Колосок. Покойся с миром, Крис

***

      Когда я доехал, то быстро взял ребенка на руки и побежал к входной двери. Видимо они знали, что такой исход может быть и оставили ворота открытыми. Я стучал в дверь, стучал так сильно, как только мог. Дом был не таким большим. Только для «Воронов» теперь и я был одним из них. Мне открыл дверь блондин, чуть ниже меня самого. Его глаза расширились. Видимо он только что проснулся. — Натаниэль. — Да. Можно зайти? — Заходи.       Так я встретился с Драконом охраняющего Ичиро Морияма. Его всегда было видно и он никогда не был на виду. Миньярд, так его звали.