Меньшее из двух зол

Он шел по улице тихо и степенно, стараясь не попадаться никому на глаза лишний раз, если этот кто-то вообще был. Но ему было необходимо чье-то присутствие, хотя бы для свершения задуманного. Рассудок начинал мутнеть, а сердце словно забилось сильнее. Не время. Нужно привести в порядок голову, пока не стало слишком поздно. Мысли метались из стороны в сторону, а глаза преследовали невидимую жертву. Нельзя, не сейчас. Голова должна быть холодной. Через все образы в голове красной нитью проходил только один: оступиться нельзя. Он не мог допустить себе оплошность, долго рассуждал над этим: что будет с родителями, какой итог ждет его, и каким, в таком случае, окажется будущее? Главная причина раскрытия всех дел — упадок воли и рассудка преступника. Нельзя, нельзя было себе этого допустить. Люди, словно не имеют в голове ничего другого, кроме цели и идеи, они одержимы ею, пьяны и ничтожно слабы перед ней, а он не мог себе этого позволить, приходилось думать за троих. Шорох донесся из переулка, словно шуршание пакета, а за ним лязг железной банки, громом разорвавший тишину ночной улицы. Вот он, момент, возможность. Все тело напряглось, словно в миг превратилось в цельный монумент, неподвижный и серый. Было желание заранее разглядеть, что скрывает за собой непроглядная темнота, потому он и стоял так, замерев, зачем-то ждал. Звук чего-то живого становился отчетливее, в тусклом электрическом свете уличного фонаря появились очертания бродячей жительницы ночи. Кошка. Она неспешно шла вперед, не обращая внимания на странного прохожего, словно и не ощущала досады, которая в нём зародилась. Да, действительно, гнетущее чувство какой-то обиды и лишних переживаний перед этим ничтожным существом не успокаивало, дело оставалось незаконченным, нужно продолжать поиски. Где-то среди общего потока мыслей пронеслось: «А стоит ли игра свеч?». Жертва не крупная, ее пропажи никто не заметит, и никогда не поздно отступиться… Он властен над этой тварью, она не сделает ему ничего существенного, не оставит глубокой боли, кроме временных царапин. Люди же способны его испепелить, они оставят от него пустое место и не позволят встать обратно на ноги, соверши он малейший шаг не в ту сторону. Нет, этого недостаточно, иначе выходит, что шел за слоном, а принесет мышь. Судорожно сунув руки в карманы куртки, он побрел дальше, оставив помешательство вместе с кошкой. Переулок за переулком, и с кем можно ожидать здесь встречи? Окутанный мором город спал, он казался безгрешным и мирным, пределом мечтаний. Утро его нисколько не красило, наоборот, делало обыденным, грязным, болотным и беспокойным, заставляло ненавидеть и желать иного для себя. А ночь дарила краски уединения, личного пространства, разряжала снующих и недовольных жителей. Он бы почувствовал это, если бы напряжение не мешало жить ему просто, не придумывая себе желание что-то кому-то доказать. Ночь больше не казалась ему чем-то волшебным и спокойным, он ею жил, в какой именно момент она стала его личным помешательством — трудно сказать, но перестав видеть краски, его поглотил страх. Так бывает, если перестаешь контролировать темноту вокруг себя. Звук собственных мыслей прервал чей-то шепот. Ошибки быть не может, за поворотом, в тупике кто-то говорил. Может быть их было даже двое, кто будет вести диалог с самим собой? Весь организм подчинился единой команде «внимание», пришлось осторожно добираться до тупика, неслышно. К горлу подступил неожиданный страх, руки цепко хватались за обшарпанную стену. Пришлось приложить немало усилий, чтобы отдавать себе отчет в происходящем, когда ты так близок к цели, нельзя промахнуться. Он выглянул из-за угла, чтобы лучше рассмотреть потенциальных жертв или жертву. К его удивлению в тупике, ближе к дальней стене, стоял только один человек. Активно раскачиваясь из стороны в сторону, он был повернут спиной к внезапному зрителю, а руки завел вперед себя, справлял нужду, был явно пьян. Оно и легче, алкоголь притупляет ощущения людей, может мучиться долго не будет. Шаг за шагом, тело словно становилось тяжелее, ноги совершенно не слушались, но ведь осталось всего ничего: дойти до этого несчастного пьяницы и прикончить его. Подавить свое желание, и доказать самому себе, что он — не пустое место. Но тот самый «несчастный» был, видимо, не из робкого десятка. Стоило ему услышать чрезмерное шарканье за своей спиной, инстинкт помутненного сознания крикнул повиноваться. Убийца этого, честно сказать, не ожидал. Опешил от этого взгляда мутных, стеклянных глаз. Брови мужика спустились к переносице, корпус нервно дернулся, бегунок побежал вверх, а тело размашисто повернулось к темной фигуре. Руки небрежно были вытерты о джинсы и куртку, что вызывало куда больше отвращения, чем ужасный запах перегара. — Тебе че надо, мужик? Обидчик пошатнулся на ровном месте. Нет, нельзя сейчас уйти, скоро утро, это его последний шанс, была не была. Рука скользнула к карману, где был уже давно грелся нож, холодное лезвие показалось из-под темной ткани, неприятно блеснуло, и оппонент почувствовал неладное, и с глухим «Ты че удумал?» взял парня за грудки потрепанной куртки, хорошенько встряхнул, не удержался на собственных ногах и вмазался в стену вместе с ним со всей дури. Неудачника-убийцу хорошо так приложило о стену, мужик же отпустил обмякшее тело, отряхнулся и встал. — Ты вообще в своем уме, пиздюк? Но тот и звука не подал. Грудная клетка оставалась пустой, руки заметно ослабли, а само тело словно норовило раствориться в асфальте. Мужик присел на корточки перед телом, отстранил голову пострадавшего от стены, заметил только вмятину на его черепушке, не больше. Постарался нащупать хоть намек на жизнь на шее, но яремная вена спала. — Ох епте, — тяжко выдохнул мужик. Подскочил на ноги, еще раз в неаккуратном жесте потер руки о штанины, зачем-то поглядел по сторонам и убег.