The Soul

      Обычные люди, мирные господа, живущие в своих собственных заботах, достаточно редко задаются вопросом, что такое душа. Зачастую им это не интересно, они не считают ответ значительным, а в случаях, где им все-таки хочется узнать правду, не стремятся к ней, поскольку знают или догадываются, что познать ее будут не в силах. Действительно, зачем тратить свою жизнь на то, чего не достигнешь по определению?       Иногда он смотрел на жизнь в городах, что посещал во время странствий, и с удовольствием задерживался на шумных площадях, наблюдая за торговлей или чужими прогулками. Ему казались радостные семьи и веселые компании необычайно оторванными, но несколькими секундами позднее он находил этому логичное, единственно верное объяснение. Мир, что был им вечным домом, обладал неимоверной хрупкостью, а в их силах было лишь наслаждаться текущими мгновениями. На них не было той ответственности, что всегда лежала на нем. Даже если эту ответственность он возложил на себя сам.       Начало его путешествия, долгого как само время, было положено почти четыре тысячи лет назад, когда один своенравный Бог решил увеличить свое могущество за счет чужих душ. Он обратил внимание на захудалый мирок, где выбрал себе личные игрушки. Радости от успешности этой затеи не было предела, но наслаждаться ими долго не вышло — души, истерзанные непреодолимыми испытаниями, обратились в прах. Все, кроме двух, что ярость свою обернули в клинок и поставили своего личного Дьявола на колени.       Скандал!       Воистину вопиющий случай. Как же смертный смеет поднимать руку на своего Бога, Бога, что дал ему силы? Дурная слава о нем разнеслась на близлежащие миры, но он исполнил свою давнюю мечту — смог назвать иным Божествам свое имя. Таврида испытывал иррациональную радость от каждого достижения своих маленьких и самостоятельных куколок, что сумели сколотить благополучную жизнь, несмотря на все посланные им трудности. Жаль, что через какое-то время простое наблюдение ему наскучило, и он принялся искать им замену.       Так Таврида нашел и его.       Его обычная с виду душа имела где-то глубоко внутри связь с одним из прошлых любимцев. В голову Божества пришла новая шальная мысль, стоило ему ее увидеть — он решил вырастить из него свой карающий меч, способный стать его Гласом. Гласом, что услышит всякое иное Божество и вознесет своего создателя на вершину.       Первые миры, откуда родом он, откуда родом все прочие куклы, подобные ему, были совсем лишены активных проявлений магии. Они были забытыми, но мирными местами, без единого Божественного покровителя. Тавриде ничего не стоило порвать тонкую нить связи между их душами и самой вселенной, лишая права на реинкарнацию. Смеясь наблюдая за их страхом и отчаянием, он делал ставки и давал ложные надежды на спасение, ломая особо изощренным способом всякое ранее сформированное представление. Таврида стал для него личной, совершенно непредсказуемой темнотой, и, наверное, поэтому ему удалось избежать собственной смерти.       Отсеченная душа считалась уникальным явлением среди Богов и тех смертных, кто знал о законах мироустройств. Они обычно растворялись в хаосе, лишенные защиты ядра родного мира. Именно в последнем прятался источник магии, которым было дозволено пользоваться местным обывателям. Каждая вселенная трактовала его по-своему и по-своему ощущала его влияние, но вне его границ процессы текли совсем иначе. Он, потеряв свою единственную связь с настоящей родиной, оказался лицом к лицу с буйством первородных энергий, что сплетались в самих себе столь дико, что до сих пор нет существа, способного полностью предсказать их движения.       Необузданная мирами энергия представляла собой хаос. Его было предназначено упорядочить, но далеко не у каждого на это хватало сил. Хаос был силен и жесток, он — начало любой магии, и он же знаменует для мага смерть. Беззащитная душа, попадающая в его безграничный простор, умирала, захлебываясь в тщетных криках о помощи.       Он должен был стать очередной жертвой, но удача и сила воли позволили ему выскочить в случайную ближайшую реальность.       Лишь чудо, не иначе.       Однако следующее линейное воспоминание, которое он помнит до сих пор, сразу же окрасилось яркой нестерпимой болью. Его душа очнулась ото сна лишь после кончины тела, в котором он прожил, словно паразит. В той плоти находилось сразу двое, что после смерти не смогли разлучиться. Отчаянный шаг определил его судьбу, забросив в самый эпицентр. В тот момент он перестал быть прежним. Душа, ранее бывшая абсолютно пустой и почти беспомощной, обрела силы втрое большие, но что-то в нем в тот миг надорвалось. Он потерял единство. Слияние — удивительный процесс, практически невозможный по своей природе. Шанс на успех был до ужаса мал, он снова рисковал умереть, скользя по лезвию неотвратимой бездны, но и здесь ему отчего-то улыбнулась удача. Печально лишь то, что его душа теперь стала нестабильна и собирала в себе столько уникальных качеств, что становилась желанной целью, лишаясь всякого покоя.       Оставаться в том мире, где почило то второе тело, было нельзя — новая часть души стремилась разорвать его на куски из-за былой тяги к своему источнику.       Поэтому началось его хождение по вселенным. Он управлял энергией чистого хаоса за неимением выбора и далеко не всегда оказывался успешен в своих действиях. Из трех с половиной тысяч лет он прожил две, не помня своей настоящей истории и связи с первородной маной. После каждой такой кончины он корчился в агонии, усваивая в пару часов несколько прожитых столетий, видя со стороны все совершенные ошибки и впитывая опыт, что обходился неимоверно высокой ценой.       Со временем его межмирные шаги стали стабильнее. Место назначения оказывалось местом назначения, а не приключением на пару десятков лет. Вместо получения многочисленных социальных навыков он теперь учился контролю и усвоению. В мирах, где ему довелось оказаться со своей памятью, он изучал бесчисленное количество трудов магов тех мест, пытаясь их сопоставить меж собою.       Получалось не сразу, получалось натужно. Таврида так и не отрывал от него своих глаз, но всегда держался на расстоянии, не желая приближаться. Он получил, что хотел. Зрелище вместе с шикарной историей. Со становлением мечом ведь можно и подождать — сроки у Бога поджимать будут эдак через пять тысячелетий.       Честно, он сомневался, что его душа, относительно целая сейчас лишь благодаря его мастерству и воле, сможет столько продержаться. Пусть он прожил три пятьсот, не привязан к физической оболочке, а потому, формально, бессмертен и ныне способен на многое, его поврежденное духовное тело напоминало о себе ежедневно.       После первых пяти веков сухих тренировок и учебы его положение закрепилось. Он успел познакомиться с некоторыми душами смертных и до сих пор поддерживал с ними связь, а Боги уже не удивлялись, когда видели вечного скитальца. Его приветствовали и даже приглашали выпить.       Сперва, конечно, бросали вызов и пытались покарать за непочтительное отношение, как только замечали на своей земле. Еще бы! Некий выскочка смотрел в глаза Богам без капли уважения и опасений. Вздор да и только.       Потрясенные наглостью, они пытались восстановить собственную честь, однако, не все Боги были способны управлять хаосом, первородной маной, а он мог. И потому уходил живым да одерживал победы.       Только после них он смог ощутить, как следующая тысяча лет стала чуть больше похожа на обычную жизнь.       Его контроль над единственными доступными силами все еще не был безупречен, но вышел за границы, привычные для большинства. К сожалению, все, что не менялось с каждым новым шагом между измерениями — это душа. У него не было постоянного физического тела, поэтому с помощью магии он создал себе потрясающую духовную оболочку. Со стороны ее было ничем не отличить от обычной плоти и крови, но соткана она была из магических сплетений и потому стала неделимой. Такое тело было бессмертно, не нуждалось во сне или пище. Все, что ему было нужно — целостность души, которую он сам и должен себе обеспечить.       Увы, его путешествия всегда отличались друг от друга, так и не став полностью предсказуемыми. Некоторые из них были крайне нежелательны, например, когда переход выходил нестабильным. При таком раскладе он терял всякий контроль и оказывался в совершенно случайном месте, в случайном теле и без собственной памяти. Теперь подобное происходило не часто — он приложил все силы для того, чтобы избежать уязвимых положений. Обычно его переходы оказывались предельно спокойными — он попадал в желаемый мир, сохраняя свое духовно-физическое тело и воспоминания. Это было его гордостью, но изредка все равно случались огрехи.       Хаос невозможно привести к стабильному виду и, тем более, к стазису обычному смертному, а потому всегда оставался риск на время лишиться памяти, попасть в чужое тело или по ошибке родиться самому.       В этот раз он как раз напоролся на последний случай.

—

      — Госпожа, вы большая молодец!       — У вас мальчик, чудесный мальчик!       — Он так похож на вас с Господином Ланрионом.             С этих слов он понял, что очередной переход полноценным успехом не увенчался. Начался один из самых нелюбимых периодов — ему придется прожить минимум десяток лет практически бездействуя.       Дышать было классически больно, но свет, к счастью, по глазам не резал. Роженица лежала в легком полумраке. Он почувствовал как руки, его держащие, наклонили тело для того, чтобы новоявленная мать сумела рассмотреть лицо младенца. Его лицо.       — Алдаран, — Ослабевший голос дал понять, что роды прошли тяжело. Женщина звучала вымученно и наверняка тяжело дышала, но сейчас он не мог этого разобрать. Тело слишком слабо. Оно никак не блокировало способности его души, но использование их сейчас пагубно на него повлияют. Младенец слишком хрупок для использования первородной маны. С осмотром роженицы и помещений придется подождать.       Единственное, что ему оставалось — запомнить новое имя и заснуть.       Первые два месяца жизни тянулись очень долго. Размытая картинка и шумы постоянно выматывали, а долго спать ему не удавалось, так что приходилось терпеть головные боли и все прочие подарки младенчества. Испражняться себе под ноги было почти унизительно. Если бы не четкое осознание необходимости, неизбежности и временности этого процесса, он бы умер со стыда.       После того как Алдаран научился слышать и видеть, в голове наконец-то оформилась ясность. Первое, что он рассмотрел, было золото. Оно служило извечным признаком знатного происхождения и высокого положения в обществе, а многочисленные няньки были свидетелями достатка. Это его нисколько не удивило — почти все свои долгие жизни он провел на вершинах, не иначе благодаря насмешке судьбы, а вот не-человеком Алдаран никогда не рождался. Здесь у него были острые уши и золотая кожа. Он стал эльфом. Хорошо это или плохо, ему пока не удалось определиться, но текущее перерождение уже оказалась списке примечательных.       Большую часть информации об окружающей среде ему пришлось выуживать самостоятельно без чьей-либо помощи. Он был тихим младенцем, не кричал во сне, послушно ел и спал, за счет чего многочисленные нянечки существенно расслабились. Алдаран понял, что его новая мать до сих пор лежала без сознания, а отец всеми силами поддерживал нового Короля. За окном стоял сто семидесятый год четвертой эры, и родился он в Алиноре — столице некого Третьего Альтмерского Доминиона.       Когда его тело достаточно окрепло, Алдаран решил-таки разглядеть потоки хаоса. Это было плановое событие, которое не стоило оттягивать. В конце концов именно от них зависело, насколько долго ему стоит здесь задержаться. Миры с простым устройством его попросту не интересовали. Они были примитивны и неплохи только в качестве временного убежища. Чтобы ему набраться опыта, необходимо быть там, где ядро мира преобразует хаос своим собственным, уникальным способом.       К сожалению, взгляд на мир со стороны, когда ты находишься внутри, а не снаружи, не может быть чем-то легким и ненавязчивым. Это действие несет за собой определенные риски, причем риски достаточно неприятные. Если вселенная оказывалась слишком примитивна или излишне структурирована, его первородная мана просто не может остаться незамеченной. Стоит ее увидеть кому-то знающему, как его могут сразу начать искать с неясной целью. Алдаран проходил через это в других жизнях. Однажды ему пришлось умертвить тело такого же младенца и выйти на сражение в духовной форме с юным Богом. Исход был достаточно печальный и для них, и для целой реальности, а потому здесь он будет соблюдать максимальную осторожность.       Быть причиной гибели невинных — худшее наказание и ноша.       Наиболее удачное время Алдаран вычислял в течение целой недели, решившись использовать силы души глубокой ночью, когда нянечки за ним уже не следили. Мана прошлась по телу знакомым легким холодом, кокон из шелковых пеленок пришлось поднять в воздух для более полного обзора. В покоях было пусто, поэтому летающее тело и глаза, светящиеся белым, никто не увидел, а Алдаран беспрепятственно рассматривал мир слой за слоем.       Первым понял, что законы магии здесь были почти общепринятыми. Он видел такие не единожды. Далеко в небе, словно в космосе, располагалось ядро мира. Удивительный случай! Потоки из него расходились не прямыми струнами к земле, а ветвями и сложными плетениями составляли практически все, что его окружало. Скорее всего, толковый маг мог сплести из них что угодно при должных способностях, практически не сталкиваясь с ограничениями. Именно такой хаотичный поток разных энергий и был ему нужен. В нем не видно злоупотребления способностями души, в нем теряются четкие рамки возможностей, но, главное, в таких местах рождаются новые уникальные техники, которые он и будет искать.       Хотя самый приятный сюрприз заключался в ином. Алдаран видел необычайно большое количество Божественных сущностей, видел их собственные маленькие миры внутри общего большого, но они не видели его. Сейчас он был действительно один. В его комнате не было посторонних глаз, не было к нему протянуто нитей, которые бы следили за ним полностью или украдкой. Даже Таврида отчего-то потерял след, а его раздражающая метка исчезла.       Настоящий глоток свежего воздуха!       Раньше у него никогда не было подобной возможности. Теперь Алдаран словно заново начал дышать, его настроение, обычно пребывающее в стазисе, значительно переменилось в лучшую сторону. Он опустил себя в прошлое лежачее положение, закрыл глаза и начал медленно формировать первые планы.       Следующие интересные события, к счастью, не заставили себя ждать и произошли неделей позднее, когда к нему ворвалась не прислуга, а другие обитатели дома.       — Рианнон, не упрямься и заходи, посмотри на своего брата, — Новые имена заставили неуклюже повернуть голову.       — Это из-за него маме плохо, — Голоса детские. Видимо, решили наконец-то объявиться брат и сестра, про которых ему рассказывала одна из сиделок.       — Ты ошибаешься, маме было бы плохо и в любом другом случае, — Над его кроваткой возникло два лица. Мальчику было лет пятнадцать, девочке восемь. — Вот, познакомься, это Алдаран. Никакой он не злой, он просто обычный ребенок. Твой младший брат, между прочим.       Надо было улыбнуться для убедительности слов неожиданного защитника, что он и сделал. Еще и ручки потянул. Девочка наморщилась, явно борясь с самой собой, а вот мальчик держался совсем спокойно. Наверное, он будущий наследник.       — Ничего ты не понимаешь, Фагоро, — Рианнон надулась, чуть топнула ногой и пропала из его поля зрения. — И больше не води меня к этой белой гадости.       Мальчик, которого назвали Фагоро, чуть покачал головой, подождал, пока девочка скроется за дверью, и снова нагнулся к нему, взяв на руки.       — Не слушай Рианнон, это она не со зла, — Улыбнулся, а Алдаран решил придерживаться самой простой стратегии, улыбаясь в ответ. — Отец хочет видеть тебя. Он бы послал нянечку, но я вернулся в наш город вместе с ним, так что удобно попался под руку.       Признаться, он, великовозрастная душа, был готов сейчас расцеловать свой новый источник информации. Старший брат поддержал в нем возникший интерес к окружающему миру раньше положенного срока.       — Я учусь в Академии при Синоде, так что домой могу попадать только по праздникам или выходным. Когда в прошлый раз приезжал навещать матушку, ты спал. Помню, ты был таким милым, — У него создалось впечатление, что мальчику эльфу было не с кем поговорить, и потому тот так умиротворенно делился мыслями с несознательным ребенком. — Знаешь, там так тяжело учиться, пусть и необходимо. Я бы лучше провел время с матушкой, нежели с Синодскими политиками.       Вздохнул. А Алдаран неуклюже тронул ручкой его за одежду, на что тот снова стал лучезарным.       Их путь был совсем коротким, но достаточно продолжительным для того, чтобы поверхностно ознакомиться с поместьем. Планировки богатых домов, к сожалению, сильно разнились от мира к миру, поэтому он не мог сказать наверняка, насколько верны и полны его утверждения, но парадная анфилада была достаточно типичного порядка.       — Мы пришли, — Теперь Фагоро принял серьезный вид. Перед ними отворились очередные высокие двери.       Алдаран повернул голову, разглядывая парадный зал. Не было никаких сомнений, что именно это помещение служило для приема дорогих гостей. Здесь все блистало роскошью и было пропитано местной магией.       — Здравствуйте, отец, — Наследник обозначил кивок головой высокому статному мужчине с золотой кожей и такими же длинными волосами, а после повернулся ко второму эльфу, одетому в темные одежды. — Добрый день, лорд Каэлин. Не ожидал вас сегодня увидеть.       — Здравствуй, Фагоро, — Названный лордом Каэлином улыбнулся, и эту улыбку Алдаран мог узнать из тысяч. Вежливая, но совсем пустая. Перед ними стоял политик до мозга костей. — Не удивляйся, господин Армтиаир просто попросил меня провести диагностику.       Алдаран почувствовал, как руки, его держащие, чуть напряглись. Фагоро подошел к отцу, которого наконец-то удалось впервые рассмотреть, и аккуратно передал кокон с ребенком в его руки, встав чуть поодаль.       — Эльон, позволь тебе представить моего второго сына Алдарана Нелдора Армтиаира, — Губы отца растянулись в точно такой же вежливой улыбке, над ним склонилось двое мужчин. — Слуги говорили о том, что он подает признаки высокого магического потенциала, и, я считаю, будет правильно, если мы узнаем об этом чуть раньше положенного срока.       — Я с удовольствием окажу вам подобную услугу, господин Армтиаир, — Перед глазами возникла огромная желтая рука. — Талмор всегда рад новым лицам из доверенных семей. Сами знаете, время сейчас не спокойное.       — А не слишком ли рано? — Подал голос Фагоро.       — Безобидная проверка никак не повредит ребенку.       На пальцах Эльона возникли желтые искры, и Алдаран почувствовал, как его окутывает чужеродная мана. Заклинание было грубым, исполнялось совсем не мастером. Оно поверхностно считало магические каналы тела новорожденного, которые сам Алдаран считал достаточно средними. Почему нянечки вдруг донесли о высоком потенциале оставалось для него загадкой. Первородная мана была привязана к его душе, а не к телу, и ее минутное использование не оставляло следов, которые можно заметить простым взглядом или заклинанием.       Через пару минут глаза эльфа в темно-синем округлились и заблестели, он заулыбался куда более живо, смотря на Ланриона — кровного отца.       — Вы не ошиблись! Господин Алдаран действительно развит совсем не по возрасту. Уже в младенчестве он вбирает в себя ману, это просто поразительно. Очевидно, парящие предметы, которые увидели ваши слуги, были последствием бесконтрольного заимствования сил Этериуса. — Эльон отошел в сторону, а Ланрион подозвал Фагоро, передавая ребенка в руки старшего брата. — Таких случаев было совсем немного, и, могу вас заверить, его будет ждать великое будущее. Единственное, заниматься нужно будет начать с самых малых лет.       Фагоро с улыбкой его принял, в то время как маг продолжал активно говорить о перспективах.       — Отнеси ребенка обратно к Найварре, — Ланрион отдал указание и поспешно отвернулся, деловито слушая чужую речь.       — Да, отец.       Обозначив короткий поклон, они удалились. Наследнику слишком рано было принимать участие в подобных разговорах, поэтому услышать окончательное решение не удалось. Впрочем, он скоро и сам все увидит.       — Да ты у нас большой талант, — Фагоро обращался к нему, улыбаясь.       Алдаран снова повторял его жест, исполняя свою текущую роль, но в голове складывал совсем нелицеприятную картину. В этот раз все снова пошло не по плану.       В течении следующих месяцев он заметил, что женский коллектив его нянь разбавился старыми эльфами. Очевидно, магами. Где-то раз в неделю к нему даже приходил мер почти в той же одежде, что и Эльон. Он тоже занимался легкой диагностикой. Как выяснил Алдаран, мантии таких цветов говорили о принадлежности носителя к Талмору, текущей правящей партии. Он бы фыркал на отношение к нему как к предмету исследований, но старый эльф, в отличие от служанок, разговаривал с ним в разы больше, и, значит, был полезным источником информации. От него он узнал общепринятые версии сотворения мира, самые простенькие легенды и популярные сказки. Скорее всего, нянечкам было не позволено общаться с ним больше положенного, а обязанности по воспитанию ложились на кого-то вроде этого Ивеллиоса.       После того как ему исполнилось полгода, стоило задуматься о том, какие слова произносить первыми. Обычные для большинства мама и папа в его случае были бы чем-то странным, поскольку матери Алдаран так и не увидел, а с отцом он пересекался от силы раз в месяц. Одаривать такой честью Ивеллиоса, Талморского мага, или Найварру, главную нянечку, не хотелось, поэтому пришлось дожидаться приезда Фагоро, как самого эмпатичного существа к беззащитному ребенку. Через неделю возможность как раз подвернулась, поскольку старший братец снова вернулся в родную обитель.       — Фаголо! — Одно слово до неузнаваемости преобразило понурого и уставшего мальчика. Тот был, безусловно, в восторге.       Можно считать, что отношения с семьей он начал налаживать. К нему наконец-то стали относиться как к личности более сознательной, и безымянные няни окончательно сменились на Ивеллиоса с Найваррой, которые проводили с ним практически все время. Первому выделили несколько комнат в поместье, так что переехал он на временно-постоянной основе. Методы его воспитания вызывали у Алдарана много вопросов. Такое преподношение информации, как у Ивеллиоса, пагубно сказалось бы на будущей личности воспитанника, будь он действительно младенцем, а не тысячелетим стариком. Практически каждый день ему рассказывали о превосходстве альтмеров над остальными расами. Национализм — это, конечно, хорошо, но чем думал Ланрион, отдавая свою кровь под подобную пропаганду?       У него было несколько теорий, почему Ивеллиос придерживался этой стратегии, и почему Найварра его молча поддерживала, вовсе не пытаясь внести свою лепту в его становление личностью, но значения они особо не имели.       Следующие яркие события произошли, когда ему исполнился год. Во-первых, он научился ходить. Да, немного и неуклюже, но научился. Во-вторых, Альтмерский Доминион начал войну, о чем рассказал ему Фагоро. Наследник Армтиаиров совсем не выглядел радостным, когда говорил о полномасштабном вторжении в Империю. Он по-прежнему предпочитал высказывать свои настоящие мысли ему, так что Алдаран знал чуть больше обычного ребенка. Фагоро сказал, что отправится в район боевых действий после окончания текущего курса в Академии и своего шестнадцатилетия, дабы набраться опыта. Это было где-то через девять месяцев.       На такую новость отреагировала даже Рианнон, причем достаточно эмоционально. Не было глупых истерик или надрывных криков, но она сильно беспокоилась. Все-таки, помимо матушки, она была больше всего связана со своим старшим братом, а не кем-либо сторонним.       Возникал вопрос, каким же образом Академия при Синоде, в общем-то имперской организации, могла допустить участие своего студента в войне против Императора? Стоит учитывать, что случай Фагоро был не исключением, а лишь закономерным следованием правилам, предназначенным для общей массы. Алдарану такой подход казался чем-то немыслимым, он бы никогда не допустил настолько противоречивой ситуации, но верхушка Академии была иного мнения. Они поступили крайне ловко — сослались на то, что, поскольку Синод является глобальной организацией, он не может закрыть все свои филиалы на островах Саммерсет, тем самым лишив магов-альтмеров возможности заниматься магией и исследованиями. Финансирование Синодской Академии было во многом построено на Альтмерском Доминионе, а само здание находилось в Фестхолде в знак памяти ушедшей Гильдии Магов. Его директором был высокородный мер, имеющий личное знакомство со всеми лидерами Доминиона. Именно поэтому его решениям никто даже не удивлялся, а наследники знатных семей давно учились в тех стенах.       Скоро подошедшая возможность самостоятельно передвигаться по поместью существенно улучшила его жизнь в дальнейшем. Фагоро уехал, Рианнон продолжала быть там, где Алдаран не мог ее найти, отец как обычно занимался работой, а Ивеллиос был достаточно статичным эльфом и не любил много двигаться. Следующие несколько лет военного времени он занимал исследованием близлежащих территорий к его покоям. Поместье оказалось полноценным дворцом, так что ребенку его при всем желании не обойти. К счастью, его выход во внутренний сад только поощряли, а там он еще активнее использовал первородную ману для своих целей. Сильно тело раскачивать, к сожалению, было нельзя, так что сейчас он мог пропустить через себя только тонкий поток первородной маны без всякого вреда. К нему и без этого было проявлено повышенное внимание. Открытая возможность использовать ману в том количестве, в котором ее используют взрослые маги, точно железно свяжет его нежелательными обязательствами.       Случай с Эльоном, оказывается, произошел из-за того, что альтмеры к магии гораздо более чувствительны, нежели люди. Он, не зная об этом, даже не заметил, как его пластичное тело подстроилось под зрелую душу. Каналы укрепились сами собой, позволяя ему использовать свои силы в большей степени, чем обычно. Алдаран думал, что это естественно и не придал значения, ведь не почувствовал изменений на физическом уровне, но в действительности создал из самого себя слабый магнит для маны, чем и привлек внимание и нянечек, и отца, и Талмора.       Когда ему исполнилось два, его начали учить грамоте и этикету. В жизни появились учителя, чьих имен он даже толком не запоминал, а Фагоро поступил под командование некого Лорда Наарифина. В три он мог самостоятельно добраться до парадных залов, где однажды краем глаза застал военный совет. В четыре к ним с Рианнон вернулся Фагоро, достаточно мрачный и возмужавший. После взятия Имперского города его отправили домой заканчивать два году обучения в Академии. Он заслужил несколько званий, но Алдаран видел, что дались они ему тяжело. Война наносит нестираемый опечаток, особенно когда ты смотришь на нее через розовые очки. Теперь с ним уже не делились сокровенными мыслями, и он прекрасно знал почему, ведь сталкивался с тысячами подобных случаев.       Во дворце Арм, так называлось их имение, в семьдесят четвертом году проходили торжественные балы в честь успехов на фронте. Лорд Ланрион не участвовал в военных действиях, но заседал в совете на самом верху, а потому был частью тех, кто создавал этот успех. Алдаран не одобрял преждевременное празднование победы — всегда могло вскрыться обстоятельство, которое переломит ход войны не в нужную пользу, но, конечно, малого ребенка никто не спрашивал. Из-за подготовки к мероприятиям наблюдение за ним оставляло желать лучшего. Остались только учителя с их плановыми уроками, так что Алдаран в который раз пользовался возможностью спокойно ходить по дворцу. Он, как и Рианнон, в списках гостей не значились из-за малого возраста. Чистокровные меры были строгими блюстителями традиций, одной из которой являлся дебют по исполнении первых шестнадцати лет. Ему было четыре, Рианнон одиннадцать, так что во время званных вечеров они будут спать и отдыхать.       Из-за всей этой суматохи он решил наконец-то осуществить давно задуманный план и посетить мать своего текущего тела. Эльфийку звали Мелианта, и, видимо, для своей дочери она являлась настоящим примером для подражания. Его белые волосы и крайне светлая, по местным меркам, кожа сильно бросались в глаза на фоне всей остальной золотой семьи — это прямой подарок от духовного тела, которое было лишено ярких пигментов из-за характера использованной маны, но все списывали их на наследственность по линии матери. Стоило хотя бы взглянуть на эту женщину и, быть может, попытаться помочь.       В покоях оказалось достаточно свежо, о ней исправно заботились и почитали. Рианнон, к счастью, поблизости не оказалось, так что он беспрепятственно подошел к исхудавшей женщине. Четыре года она жила сугубо на искусственной магической подпитке. Алдаран сразу же решил посмотреть на тонкие течения хаоса и не ошибся. Ток маны из Этериуса, необходимый для каждого живого существа, попросту обходил Мелианту стороной, не давая телу сил на восстановление. Она замерла будто в стазисе, и, скорее всего, близилась к своей смерти.       Алдаран визуализировал потоки перед собой, в который раз без зазрений совести обращаясь к способностям своей души. Он дышал магией и существовал только за счет ее одной, ему не нужно было тренироваться заново в каждом теле, чтобы использовать давно выученные трюки. Хаос поддавался почти каждому его желанию, давно обузданный волей. Сейчас он был ограничен лишь силой пропускаемого потока. Стоит ему выйти из физического тела, как с него вовсе спадут все ограничения.       Тонкие манипуляции с нитями нуждались не в силе, а в навыках контроля, коих у Алдарана было предостаточно. Он начал бегло изучать систему на наличие ошибок и скоро нашел источник. Каналы, отвечающие за восполнение маны, были заблокированы уродливыми наростами налета. Он сформировался от поступления энергии, источник которой был вне Этериуса или Обливиона. Да, Алдаран действительно был виноват в чужой коме. Когда излишне сильная душа перенеслась в ребенка, его мать просто не выдержала. Не удивительно, что другие маги не могли найти корень проблем.       Зато Алдаран смог. Одним жестом за другим, поддевая нити и вязкие сгустки, он избавился от последствий, кои сам наплодил. Мелианта не очнулась сразу. Она не очнется и через неделю. Ток сил Этериуса восстановится плавно и не спеша, чтобы еще больше не навредить слабому телу, но каждый день эльфийке будет становиться лучше.       В момент, когда его глаза перестали светиться, он услышал позади себя легкие шаги и поспешил скрыться за противоположной дверью, не желая разговаривать лишний раз с эмоциональной сестрой.       Первый бал через пару недель прошел ровно по плану. Алдаран не стал навязываться, лишь с верхнего балкона аккуратно наблюдая за аристократией, представителями Талмора, Синода и Сапиархов, тех, кто особенно тяжело пережил потерю Кристальной башни. Одного взгляда зачастую достаточно для того, чтобы сделать правильные выводы, когда за плечами многие века опыта, но пока он лишь легонько присматривался. Алдаран в тот день ушел, так и не дождавшись окончания праздника. Детское тело требовало сна.       Следующий год был занят все тем же ознакомлением с Тамриэлем и Нирном в целом. Он смог найти библиотеку, поэтому часто наведывался читать в свободное время. Мелианта постепенно поправилась и через шесть месяцев встала на ноги. Радости Рианнон не было предела, ее отношение к Алдарану значительно изменилось, став куда более теплым — детская обида прошла, а сама Мелианта сказала девочке, что ее брат не являлся причиной недуга. Она, в общем-то, и не могла знать о действительной вине своего младшего сына, поэтому не держала зла. Для Алдарана было главным то, что он исправил свою ошибку и сейчас не корил себя.       После своего восстановления женщина расцвела. Она была без преувеличения прекрасна. И по меркам людей, и по меркам меров. Каждое ее движение было полно грации и элегантности, а речь была текучей и сладкой. Рианнон пошла в нее и была не менее восхитительна — в будущем наверняка станет настоящей красавицей. Сейчас она выступала категорически против жениха и брака, на который ее подписали с младенчества, но Алдаран уверен, что своего мужа Рианнон легко очарует. В свободное время они втроем собирались в садах и гостиных на чаепития. Мелианта действительно хотела наверстать упущенное, она искренне любила своих детей, и, пока целители ей прописывали ей покой и лечение, тянулась к ним, одаривая лаской и заботой. От нее Алдаран многое узнал и об отце, и о Фагоро.       В семьдесят пятом году был подписан Конкордат Белого Золота, война закончилась, а Лорд Армтиаир снова устраивал у себя в замке роскошный бал, где на этот раз соберутся все важные чины. Даже текущий Верховный Король, Аэлар Лаусиан Альдмери, будет присутствовать, что уж говорить о прочей верхушке Талмора. Дворец Арм станет на эту ночь рассадником интриг и сплетен. Алдаран мог с уверенностью сказать, что после полуночи все ключевые лица встретятся в Скрытом зале на особое собрание, определяя дальнейшую политику Доминиона. На празднике ему все еще присутствовать было категорически нельзя, но вот на тайное мероприятие стоило попытаться пробраться. Все, что ему рассказывали сейчас, не касалось действительного положения вещей, должная же осведомленность поможет ему выбрать правильную сторону в дальнейшем. К сожалению, в том, что придется выбирать, он не сомневался. Не бывало такого, что жизнь в достатке доставалась ему в качестве простого подарка.       Его силы, как только про них узнают в полной мере, будут пытаться использовать, совсем не считаясь с его мнением или, тем более, здравым смыслом. Первостепенная задача Алдарана — избежать худших концовок из-за смертных, что верят в нечто мнимое всем своим существом.       За сутки до бала он выбрался на разведку и легко отыскал зал с поставленными чарами от подслушивания. Теперь стоило убедиться, что его невидимость не засекут. Было несколько преград, которые потенциально мешали ему скрыться от посторонних глаз. Во-первых, сами члены собрания были едва ли не сильнейшими мерами, а потому могли почувствовать некоторое количество колебаний его маны. Во-вторых, здесь весь зал был предусмотрительно оснащен манодетекторами. И, если беспокойства касательного первого у Алдарана практически не было, то второй пункт пришлось изучить детальнее. Для своего сокрытия он мог поставить еще несколько дополнительных легеньких щитов, а вот детектор без поломок обойти можно, только если он настроен не на колебания маны в принципе, а на конкретные заклинания или определенный магический фон.       Невидимость Алдарана отличалась от заклинания невидимости из школы иллюзий. Она строилась абсолютно иначе с куда меньшими затратами. Дешевый детектор его бы никогда не засек, но здесь отец постарался на славу. Рассматривая одно из крохотных устройств, он понял, что магическим методом незамеченным проникнуть не выйдет. Артефакт, как он и опасался, считывал изменение плотности магического фона и фиксировал любой шум. Если заметят под невидимостью, ему присвоят звание Гения и распишут роли на годы вперед, не давая ступить чуть правее или левее. Если не поймут, что это он, поднимут панику, и авторитет рода существенно упадет. Ситуация наталкивает его только на один выход — попытаться пробраться без использования магии. Любознательность иногда поощрялась, и, в этом случае, он все равно увидит больше, нежели решит остаться в комнате.       Долго задерживаться Алдаран в Скрытом зале не стал, поспешно ретируясь обратно к себе в покои. Скоро должно было начаться занятие с Ивеллиосом.       Следующим вечером он привел свой план в исполнение. Точное время собрания узнал у Фагоро, тот выдал его из доверия к младшему брату.       — Мы с Рианнон хотим во время бала устроить пикник во внутреннем саду, — Алдаран немного привирал без всякого смущения, ведомый необходимостью. — Ты не хочешь присоединиться к нам?       — Как же я к вам присоединюсь? Мне придется стоять рядом с отцом весь вечер, — Фагоро показушно тяжело вздыхал, уже давно привыкший к подобному рода мероприятиям.       — Разве весь? — На самом деле Алдарану было тяжело говорить так, как говорил бы ребенок. Он часто прокалывался в выборе слов и построениях предложений, заслуживая себе репутацию умного дитя, хотя всегда прикладывал к своей детской маске немало усилий.       — Весь-весь, а как иначе? — Мягкая улыбка снова украсила лицо старшего брата.       — Но ведь после полуночи гости разъезжаются.       — Это не всегда так, многие остаются у нас в гостевом крыле. К полуночи заканчивается только основная программа.       — Но, если заканчивается программа, разве тебе нужно быть там? — Наивнейший вопрос сопровождался излишне открытыми глазами.       — У меня будут только свободные полчаса. Думаю, этого мало.       — А почему полчаса? У тебя дальше какие-то планы?       — Да, отец собирается представить меня Лорду Отанару.       — Вот как, — Алдаран демонстративно сник. — Подожди, самому Верховному Магу?       — Именно! — Фагоро показушно выпячил грудь.       — Это просто замечательно!       — Я тоже так считаю. Может быть, проведем чаепитие завтра? В этот раз я дома остаюсь на целых полторы недели.       — Думаю, мы с Рианнон посидим во время бала, но я совсем не против повторить, — Его поражало то, насколько дети тянулись друг к другу. Он куда чаще видел то, что отстраненный родитель способствовал ссорам среди своих пасынков, но никак не укреплению отношений. Фагоро был чрезвычайно мудр для своих лет, он не считал возню с младшими детьми чем-то грязным и недостойным, а Рианнон понимала важность чужих забот и шла поперек своей жажде внимания.       Они тепло попрощались, и Алдаран принялся ждать, проводя время в обнимку с книгой. Когда свет Этериуса сменила тьма Обливиона, он незаметно пробрался в другую часть дворца, наблюдая за пребывающими дорогими повозками. Среди множества незнакомых лиц было тяжело найти одно хоть немного примечательное. Безликая толпа наполняла этот дом в течение целого часа, а после во дворе никого не осталось. Наверное, началась основная программа. Алдаран уютно проводил время на низком подоконнике вплоть до полуночи и после потихоньку выдвинулся в сторону Скрытого зала.       Он добрался несколько раньше положенного, поэтому ему пришлось чуть отойти и затаиться, якобы с интересом всех разглядывая. Тени от колонн и раскидистых растений укрывали его от лишних глаз. Вот шел Талморец с бокалом вина, улыбаясь. Его целью был другой хорошо одетый мер. Магов из Синода или Сапиархов видно не было. Значит, круг будет сугубо из доверенных лиц. Тем лучше.       Через десяток минут показался Фагоро. Он выглядел восхитительно. Мундир ему необычайно шел, делая его почти величественным. Публичная маска наследника была совершенна, в ней виднелся и необходимый для воина стрежень, и должная аристократичная элегантность. Одного взгляда хватало для того, чтобы понять его положение.       — Прошу вас, Господин Эльон, Господин Мирима, проходите, — Надо же, а ведь Алдаран не признал сразу старого знакомого. — Скоро пойдет снег.       — Благодарю вас, — За прошедшие пять лет изменилось даже надменное отношение. Ему на замену пришла почтительность.       Они втроем скрылись за дверьми, а следующие подходящие повторяли кодовую фразу. Таким незамысловатым образом они ловко рассеяли поток, сделав сбор для остальных гостей бала незаметным. Кажется, пришла пора действовать и ему. Грубо и совсем не тактично, без изящного плана — в лоб. Он положится на удачу и закрепит за собой образ малого ребенка. В этом плане даже были свои плюсы.       Алдаран подходит к дверям, пытается их открыть — не поддаются. Произносит кодовую фразу, и теперь они открываются, позволяя ему зайти внутрь.       Никаких длинных коридоров не было, он сразу увидел огромный стол с картой и эльфов, которые сидели вокруг него. Алдаран не был шумным, но подобного рода движение невозможно оставить незамеченным. На него устремилось множество пар глаз. От хваленых дипломатов и образцов для подражания минимум секундно исходила враждебность, что он счел крайне забавным. Этим высокородным господам не хватало выдержки.       Впрочем, не всем. Верховный Король сидел во главе и смотрел любопытно, Верховный Командующий даже улыбнулся, скосив глаза на его отца, сидевшего по левую руку от Короля. Фагоро побледнел, но сейчас Алдарану не было до этого дела. Ему пришлось в непонимающем жесте покрутить головой, наткнуться на Аэлара и сразу же поклониться после показушного осознания.       — Ваше Величество, — Вежливость здесь была превыше всех иных обстоятельств. Он наклоняется и замирает, поскольку, формально, не имеет права подняться.       Гробовая тишина длилась не дольше пары секунд.       — Ланрион, это твой второй сын? — Голос мягкий, слышно, что Аэлар улыбался.       — Да, — И отчего-то отец тоже. Он предполагал несколько иную реакцию.       — Поднимись, дитя, и подойди, — Алдаран так и поступил, совсем не смущаясь. Пусть окружающие сетуют на детскую глупость. — Ты очень похож на Мелианту.       — Спасибо, Ваше Величество, — Он использует верх наглости — не извиняется за свой очевидный для большинства проступок.       — Ты хотел о чем-то попросить отца в столь поздний час? — Молодой Король чуть склоняет голову на бок.       — Нет, — Вот и наступил ключевой момент его игры. Конечно, он уже успел рассмотреть все позиции и увидеть воочию тех, с кем ему пророчат работу в будущем. Его появление уже окупило себя. Несмотря на внешнее проявленное к нему дружелюбие, он почти уверен, что ему не удастся задержаться здесь на более долгий срок. Главное сейчас показать себя наиболее выгодно, не перегнув при этом палку. — Я увидел, как отец заходил внутрь, и мне тогда показалось, что я упускаю что-то очень важное. Я долго думал прежде, чем зайти.       — Вот как, — Улыбки с чужих лиц не сходили. Это хорошо. — Что думаете, господа?       Аэлар обвел взглядом всех собравшихся. Сейчас явно крутились шестеренки. Даже ближайший круг не имел излишне доверительных отношений, а потому каждый взвешивал раз за разом свой ход. Верховный Король сменил своего отца на посту совсем недавно, волнения, видимо, еще не улеглись.       — Такое рвение похвально, не считаете?       Что?             Чуть сбоку прозвучал незнакомый голос. Алдаран медленно повернул голову, чтобы рассмотреть говорящего, и ужаснулся. Это был Талморский Верховный Маг.       — Я тоже не против, — Это говорил Ланрион, по-прежнему излишне довольный.       — Если Келисен считает, что поступок совершен положительный, то так тому и быть, — Мер по правую руку от Короля, являющийся главнокомандующим, пожал плечами.       — Мы не можем возражать словам Лорда Отанара, — Женский голос слева от него звучал уже более реалистично. Эльфийка, очевидно, тоже из Талмора, была не рада его присутствию.       — Раз никто не против, я приглашу Алдарана Нелдора Армтиаира, младшего сына Лорда Ланриона, занять место рядом со своим отцом, чтобы начать набираться опыта, — Жестом Аэлар показал ему путь, смотря на него почти ласково.       Это было неправильно.       — Спасибо, Ваше Величество и достопочтенные господа! — Алдаран еще раз поклонился, придав голосу радости, и поспешил к отцу. Тот посадил его на колени. Это был их первый тактильный контакт с младенчества.       Алдаран не надеялся на такой исход, но уходить в свои мысли было не время. Вопреки его опасениям, Ланрион не сжал его руку плотнее, давая знать о своем недовольстве, не шепнул ему на ухо и лишнего слова. Все сразу продолжили говорить, как только двери за ним закрылись окончательно.       — Линдрас, ты говорил о почившем Лорде Наарифине, — Показное внимание, уделяемое ему, исчезло, ход собрания продолжился.       — Да, я нахожу его кончину странной, — Отозвался Верховный Командующий.       — Он сам в ней виноват, его действия и принесли ему погибель, — Высказался кто-то из круга аристократов.       — Наарифин не должен был идти поперек моих указаний, но они не были приказом, — Линдрас вызвался на защиту своего подчиненного. — Приказ был об удержании города любой ценой.       — Из-за его попытки воззвать к даэдра нас, к сожалению, еще долго будут этим попрекать.       — Тень, отбрасываемая на победителей, лишь временное пятно на репутации, но никак не клеймо.       — Если бы Наарифину удалось исполнить свой план, мы бы после закрыли врата Обливиона, — Вмешался Келисен. Из его уст это звучало как нечто совершенно простое.       — Разве у вас есть гарантии? — В разговор включилось новое лицо, сидящее чуть поодаль от него с отцом. — При всем уважении, Лорд Отанар, об этом нельзя говорить настолько самонадеянно. Вы, как и я, видели на свете немало, и должны понимать, что пророчества, даэдропоклонники и фанатики несут больше вреда чем пользы. Попытка контролировать нашествие даэдра — бред умалишенного.       — Вы забываетесь. Мы бы не позволили произойти Третьему Кризису Обливиона, — Его голос стал звучать тверже и суше. — Ради Доминиона я и сам готов заключить сделку с даэдра.       Ненадолго возникла тишина.       Тему можно было развить дальше, но никто не решился этого сделать в присутствии Аэлара. Алдаран не знал, насколько Келисен был верен собственным словам, но поставить их правильным образом точно умел.       — В любом случае, Тит Мит Второй подписал договор, так что на ближайшие несколько десятков лет нашей задачей будет нарастить силы, — Король неспешно тянул вино из бокала. — Следующую войну начнет не он, а его наследник, так что надо будет особенно тщательно следить за претендентами.       — Это само собой разумеющееся.       — В ближайшее время я собираюсь заставить имперцев подписать ранее составленный нами договор о снижении пошлин, — Подал голос Ланрион. — В долгосрочной перспективе он пошатнет их экономику.       — Все необходимые условия для подписания уже выполнены?       — Да, осталось только немного надавить.       Разговоры пошли своим чередом. Алдаран внимательно слушал и вникал. Он не мог ни на что повлиять, но решения сегодняшнего дня теперь его касались самым прямым образом. В сон его не клонило даже в четыре часа утра, когда заседание наконец-то закончилось. Отец тогда без всякого труда взял его на руки и, после того как все обменялись прощальными любезностями, таки наградил его парой слов.       — У тебя необычайно хорошо развита интуиция, Алдаран, — Улыбка с его лица не сходила, но была уже более сдержанной. — Так держать. Через полгода я найму тебе лучших преподавателей, такой дар не должен пропадать.       Он хотел было что-то промямлить в ответ, но его уже передали Фагоро, и, стоит признать, бледный и обеспокоенный вид последнего приковал внимание Алдарана куда сильнее. Они вдвоем шли в сторону своих покоев и заводить разговор не спешили. В голове у Алдарана строились достаточно скверные цепочки. Не воспринял ли Фагоро его действия на свой счет? Мальчик ведь не был мелочным или мстительным, так почему?       — Алдаран, — Он повернул голову на брата с немым вопросом. — В следующий раз, когда решишь довериться своему чутью, посоветуйся, пожалуйста, со мной.       — Что-то не так, Фагоро?       — Нет, просто так будет лучше, — Чуть подождал и добавил. — Для тебя.       Он что, беспокоился?       — Хорошо, — Бессовестно врет.       Когда Алдаран оказался один в своих покоях, он обмяк на шикарных перинах, уставившись в потолок. Сегодняшний день выдался воистину скверным.       Он прожил долгую жизнь, он видел за свои века очень многое. Две тысячи лет, что ему довелось провести без памяти, он лавировал среди тех, кто прагматично и без тени сомнения распоряжался чужими жизнями. Он и сам был ничуть не лучше их, за его спиной великое множество роковых ошибок, но здесь он не позволит им повториться. Если судьба его в который раз натолкнула на шанс управлять мировыми войнами, он им воспользуется, но воспользуется правильно. Он не желает оставаться в стороне лишь по причине собственной эгоистичной прихоти. Скинуть судьбу мира на случайность будет верхом абсурда и несостоятельности.       В Скрытом зале он подробным образом наблюдал за тем, как распределены силы и как его самого использовали как фигуру. Алдаран не ожидал, что пятилетнего ребенка вписали в планы, а он своим появлением их закрепил.       Ему уже уготовили роль.       Слепо веря в ранние задатки успеха, они сделали на него большую ставку и одаривали таким количеством фаворитизма, что прочих аристократов выворачивало от подобной наглости. Он наверняка не один талантливый ребенок, но именно его отец сыграл одну из ключевых ролей в беспрепятственном восхождении Аэлара на престол. Король был закономерен, он окружал себя доверенными, преданными лицами, коих вырастит сам. Фагоро к нему лоялен также, как отец, так почему стоит забывать про младшего сына?       Лорд Отанар самый первый открыто заявил о том, что не против его присутствия. Он прямо показал всему Талмору и древним родам, что будет в дальнейшем поддерживать его кандидатуру при карьерном продвижении.       Это событие. Это даже скандал. Ему никто не возразил, все сошлись на этом, делая новые ставки. Если он пойдет по такому пути — окажется скован тысячью обетами. Он не боялся обещаний, но не хотел играть по чужим правилам, которые ему совсем не нравились ни единым своим пунктом.       Сейчас вокруг нового Короля возникло несколько фракций внутри лояльных лиц. Алдаран мог предположить, что оппозиция состояла из осколков былой поддержки иных представителей фамилии Альдмери и мелких противников Талмора так таковых. Последние, вероятно, преследовались на уровне закона, поэтому угрозы гражданской войны не было. Если он будет следовать подготовленному сценарию, ему придется проталкивать реформы через закостенелые умы. Настоящего уважения ему будет не добиться, а путешествовать, чтобы развернуть собственные силы по полной, его не отпустят. Сам он не уйдет из-за возникших обязательств, а потому упрется в стену, где не сможет в экстренном случае без лишнего насилия остановить катастрофу. Скверный вариант.       Король показался ему здравой личностью, которую вряд ли будут в ближайшее время свергать. Он показывает, что как минимум находится в крепких дружественных отношениях и с военной, и с торговой, и с магической составляющей своего Доминиона. Если его отец, контролирующий торговлю и, скорее всего, некоторые монополии, продвигает своего старшего сына в военном деле под началом Лорда Валинора, а с помощью своей дочери заключает один из самых выгодных браков с другим древним родом, то его участь также очевидна — будут продвигать под началом Лорда Отанара. Келисен не мудрый спокойный старец, в его глазах глубоко внутри плескалась жестокость, а тело было полно желания жить. Алдаран не хотел зря тратить и свое, и его время, ведь никто ничего не добьется, если он окажется у него под крылом. Старый маг не будет должным образом его слушать, а Алдаран не будет делать того же в ответ. Они станут большую часть времени уделять политике, напрасно дискуссируя, но не действуя и не занимаясь магией.       Эльфы живут долго. Конечно, рано или поздно его время наверняка настанет, но загадывать на столь далекие года все равно, что рыть себе могилу. Одна огреха, один неверный ход, и весь род Армтиаир истечет кровью. Убьют каждого его родственника после того, как у оппонента не выйдет добраться до него самого. Алдаран уже проходил через это.       Так не пойдет. Ему нужно уходить. По крайней мере временно. Во дворце Арм у него не было желанного будущего.       До дебюта следует составить подробный план, в котором его не заставят вернуться. Он не желал порочить имя семьи на все острова Саммерсет. Стоило вывернуть это как трагедию, а не скандал. Меры, с которыми он сейчас жил, были совсем неплохими и не заслуживали проблем из-за его решений.       С такими мыслями в ту ночь он и уснул.       Следующее примечательное событие произошло, когда в девять он впервые выбрался вместе с Рианнон в Алинор. Она готовилась к дебюту и захотела посмотреть товары непосредственно на рынках, а преподаватели Алдарана сказали, что ему подобная прогулка пойдет на пользу.       Несколько ранее, в шесть, к нему наконец-то приставили наставника, который обучал его основам магии. Занятия эти, конечно, были весьма странными. Молодой специалист был весьма уверен в своих навыках и компетенции, но ему достался нерадивый ученик, который на лекциях зачастую спал. Алдаран засиживался в родовой библиотеке, штудируя книги на наличие места, где его не станут трогать после ухода из дома, так что днем не упускал возможности покемарить. Рассказы самых основ были для него полностью бесполезны, но он предпочитал не давать об этом знать.       Сейчас Алдаран рассматривал возможность поступления в Имперские заведения, куда его бы даже отпустили, отложив тем самым дебют. Оттуда он мог ближе к двадцати присоединиться к одной из экспедиций и уехать далеко-далеко от островов Саммерсет еще лет на пять. Это был самый безобидный и простой вариант, который ему удалось найти.       Все переменилось, стоило ему оказаться на оживленной площади. Торговые кварталы всегда были насыщены событиями и ярко показывали настоящее состояние государства. Сюжеты на них, несмотря на контроль властей города, были хаосом, но в этом шуме он чувствовал легкость. Уйти от пары сопровождающих, скрывшись в общей толпе, оказалось не сложно. Сейчас Алдаран не собирался бежать — тело было слишком мало, но он не смог отказать себе в удовольствии наконец-то оказаться вновь одному. В Алиноре происходило слишком много событий, чтобы кто-то из наставников вдруг обнаружил настоящий уровень его способностей.       Алдаран бежал без цели сквозь толпы меров и недов. Навесив на глаза легкую иллюзию, чтобы те не изменяли цвет, он ускорял тело и придавал ему гибкости, дабы избежать лишних столкновений. Он приблизился к ощущениям своего духовного тела и почувствовал от этого истинного рода наслаждение. Наружность неуклюжего ребенка его тяготила, а постоянно пропускать через него ману он не мог — заметили бы. Если после дебюта поступит в одну из Академий, Алдаран никогда не сможет дышать так же, как сейчас.       Он понял, что жить в этом мире в каких-то четырех стенах ему категорически не хотелось. Стоя на одном из холмов города, он наблюдал за бесконечным горизонтом. Количество мест, которые ему бы хотелось посетить, увеличивалось с каждой секундой, стоило ему только вглядеться в магические потоки.       Так Алдаран понял, что станет путешествовать.       Не спеша и никуда не торопясь, посетит каждую провинцию Тамриэля. Возможно, даже окажется на других континентах.       По дороге назад он купил изящный малахитовый браслет и набросал легкое заклинание на щит. Это было не зачарование, привычное для всех обитателей Нирна, а закольцованные и собранные нити первородной маны, которые по его наставлению сами реагировали на агрессивно настроенную энергию. Прекрасный подарок от младшего брата к дебюту.       Алдаран нашел своих трех спутников по аурам недалеко от того места, где их покинул. На стражниках не было лиц. Они стояли по бокам от Рианнон, которая, в свою очередь, что-то рассматривала на прилавке у женщины-босмерки. Очевидно, никаких проблем, помимо его исчезновения, не возникало. Разве что чуть поодаль стояло несколько воздыхателей, наблюдая издалека за его сестрой. Рианнон действительно расцвела, как он и думал.       — Ну наконец-то! — Произнесла она, стоило ему подойти. — Мог бы и предупредить о своем уходе, Ал. Господа изрядно нервничали.       Она глазами намекнула на их стражников. Те стояли молча, но хмурились. Теперь явно доложат об его вольности отцу.             — О чем ты? Меня просто отнесло толпой на другую сторону рынка, — Недоумение играть было куда проще, чем совсем детские слова, но выходило все еще скверно.       — И ты там пробыл целый час? Путь с одной стороны на другую занимает куда меньше времени.       — Мне несколько тяжело ориентироваться, — Он выдержал паузу и огляделся. — В подобном месте. У нас во дворце никогда такого беспорядка не было.       — Это верно, — Рианнон слегка улыбнулась. — У нас будет в разы тише, но город этим и очарователен, не находишь?       — Нахожу! — Алдаран тоже приподнял уголки губ. — Тут так много всего. Я даже нашел чудесный браслет для тебя. Ты ведь хотела надеть зеленое платье на свой бал, верно? Думаю, он отлично к нему подойдет.       Из кармана достал небольшую коробочку и отдал в чужие руки. Рианнон явно удивилась, но совсем скоро пришла в себя.       — Ты, как всегда, очарователен, Ал, — Его брат и сестра определенно умели улыбаться. Они улыбались так, что от их лиц было тяжело оторвать взгляд. — Спасибо тебе.       Пробыв в торговых кварталах еще около часа, они после поспешили вернуться домой, где жизнь пошла своим чередом. Рианнон успешно покорила всех на своем дебютном балу, становясь полноправным членом альтмерского общества. Они теперь с матерью проводили в светских кругах особенно много времени. Фагоро продолжал подниматься по карьерной лестнице, отец все также занимался торговлей. Алдаран же обучался и читал книги.       В десять ему предложили подружиться с другими мальчиками, поскольку уже все вокруг серьезно беспокоились о его социализации. С их точки зрения он действительно не общался с ровесниками, а потому мог в дальнейшем заиметь не самые благоприятные черты характера. Даже после его отказа, он все равно застал во внутреннем саду двух маленьких меров. Оказалось, они были сыновьями друзей Ланриона, так что пришлось проявить вежливость. Они не стали даже товарищами, лишь изредка пересекаясь по инициативе родителей. Если сперва с ним хотели подружиться, то после проваленных попыток поумерили пыл. Общение со сверстниками шло достаточно натужно благодаря его усилиям.       Не сказать, что они были плохими или хорошими, но Алдаран четко понимал, что на островах Саммерсет он долго не задержится, и потому ему не стоит заводить связи. Чем меньше людей будут о нем помнить, тем лучше. На первое время так точно. Он бы даже стер память всем жителям дворца Арм, но это бы отразилось на их здоровье и стало бы несколько затруднительно для него самого.       Чем ближе было его шестнадцатилетие, тем более отстраненным он становился. Даже с наставниками поддерживал сугубо нейтральные-деловые отношения.       В двенадцать у него осталось два варианта — или уплыть на Акавир, или вступить в Орден Псиджиков. В тринадцать остался только последний. К этому решению он пришел достаточно просто. Алдаран рассматривал все перспективы, пытаясь учесть возможные «но». Другой континент манил тайнами, про него не было толковой информации даже в родовой библиотеке, но он не даст ему алиби и возможностей Ордена Псиджиков. Членство в последнем откроет для Алдарана новые перспективы, а главное, даст оправдание для окружающих. Всем странностям, которые увидят меры и неды в его исполнении, будет одно объяснение — магия древнего Ордена.       Его совсем не смущали нюансы. Псиджики были для него практически идеальным вариантом, где из минусов оставалось лишь то, что он привлечет к себе внимание Главы одним своим приходом. Ему придется отыскать Артеум и пробиться через сильные чары. Если все пойдет по плану, он, вероятно, станет первым смертным в Нирне, кто на подобное способен. Опасно! Но Псиджики изучают искусство магии всем своим существом, а потому не будут настроены агрессивно к незваному гостю. Ему есть, что им предложить взамен на вступление.       Философия Ордена не была противоречивой. Даже напротив, Алдаран находил ее исключительно логичной, и понимал их ход мыслей, описанный в книгах. Они выступали наблюдателями до нужной поры, но при этом оставались в курсе мировых событий. Здравомыслящий подход к обладаемым способностям и обеспечил их столь долговременное существование. Алдаран не знал, когда именно покинет остров Артеум, чтобы продолжить свое путешествие, но был уверен, что ему будет совсем не сложно уйти. Это событие не понесет за собой скандала. Многовековые маги отнесутся к этому негативно, но не выйдут из себя, не станут мстить или пытаться его уничтожить до той поры, пока он не пойдет против правил Ордена. А правила Ордена были ему по душе, ведь именно поддержкой изменений или их уничтожением он занимался ранее.       К сожалению, информации о том, как и в каком возрасте происходит принятие в Орден нового члена, Алдаран не нашел. Неудивительно, но достаточно грустно. Он предположил, что самый вероятный ритуал по нахождению новых лиц завязан на заглядывании в будущее или пророчествах, как самой простой и универсальной версии среди прочих. Однако здесь вскрывались некоторые сложности, которые нещадно его касались. Предсказания, силы на которые берут из ядра мира, обходят стороной ту ману, что исходит вне его. В случае Аурбиса, местные маги, черпая энергию из Этериуса, не смогут увидеть влияние на будущее их мира инородных сил. Иными словами, пророчества его просто обходят стороной. По крайней мере именно с такой ситуацией он сталкивался ранее, а потому на официальное приглашение даже не надеялся.       В четырнадцать Алдаран намеренно напортачил с экспериментом, чтобы повысить шансы на получение небольшой лаборатории, где он начал постепенно изучать азы зачарования и алхимии. Эти науки были для него совсем новыми, поскольку использовали уникальные ресурсы. Даэдрический алфавит он нигде до этого не встречал, а флора и фауна вовсе в каждом мире были своими собственными. В своем новом укромном углу он активно экспериментировал, учился и даже слушал лекции, но ночью занимался медитациями, с каждым днем все менее скрытно используя потоки первородной маны.       К пятнадцати годам он достаточно адаптировал свое тело к душе, чтобы без всякого дискомфорта использовать настоящие силы. Теперь ему не нужно было прислушиваться к физическим ограничениям, он наконец-то мог обращать внимание только на мировые. Использование слишком большого количества хаоса разом вредит любой материи, поэтому ему нельзя было забывать о балансе, но, к счастью, теперь его плоть не погибнет так просто, а, чтобы уничтожить целый мир, нужно приложить немало усилий.       Были во всем и свои минусы. Пластичное эльфийское тело полностью переняло особенности и строение своей духовной версии. Его черты лица были не переданы от бабушек и дедушек, а слеплены им самим пару тысячелетий назад. Только чудо позволило ему не выделяться среди своих родственников, которые удачно оказались на него похожи. К сожалению, на росте удача закончилась. Сейчас это не бросалось в глаза, ведь он был еще ребенком, да только в будущем у него не получится естественным путем вымахать до обычных альтмерских размеров. Алдаран в своем духовном теле был сантиметров на десять ниже среднего альтмера, а потому и в физическом его постигнет та же участь.       Но в преддверии исполнении своего плана его это совсем не трогало. Ему стоило решить, как именно он покинет дворец Арм. Понятно дело, что первым шагом Алдаран телепортируется на окраину Алинора, откуда начнет свой путь к побережью, но стоило ли ему оставлять записку?       Он мог объяснить все от и до, высказав на бумаге немалую часть своих мыслей и планов, но сомневался в том, что это было нужно. Не факт, что записку оставят в кругу рода. Тогда его план окажется под угрозой, ведь не было никаких гарантий на отсутствие подводных камней. Нельзя было сказать наверняка, что у верхушки Доминиона не было связей с Орденом. Даже напротив, Алдаран сомневался в их отсутствии, ведь ранее Альдмери пользовались советами Псиджиков при принятии государственных решений. Пытаться предугадать то, во что подобный поступок может превратиться — все равно, что гадать на чайной гуще, не подавая маны.       Вторым вариантом был ложный след, который бы отвлек от него внимание на несколько дней или даже недель, но заниматься обманом не хотелось. И, опять-таки, его слова всплывут наружу, становясь известны всем и каждому. Это скандал, но никак не потеря. Род Армтиаир будут осуждать, тень упадет на всех, уничтожая безупречную репутацию. Именно поэтому третий вариант, где он уходил молча и без предупреждения, был самым оптимальным и для него, и для всех остальных.       Ночью Алдаран бесследно исчез из своих покоев, захватив лишь тонкий кошель с деньгами.