When you believe

— Ммм, может, радио включите? А то едем, как глухонемые, — искоса поглядывает на Порша Кинн.       Порш коротко кивает, так что через пару секунд кабину наполняют звуки новогодних мелодий вперемешку с последними хитами. На первых нотах одного из них Кинн улыбается, словно Гринч после очередной гадости. Порш и виду не подаёт, что знает, кто сейчас так красиво поет под гитарные аккорды.       Э-э… ну, окей.       Кинн принимается ёрзать и нервно щёлкать пальцами по бардачку. Но Порш по-прежнему не придает этому значения. Просто следит за дорогой, крепко держа руль в руках. Тогда Кинн начинает многозначительно покашливать, в глубине души понимая, что выглядит глупо. — Не напрягайте связки. Они вам ещё сегодня пригодятся. Я понял, что это вы поёте. — Пфф, да я и… короче, следите за дорогой.       И вновь Порш лишь кивает и продолжает путь. А не привыкший к смущению перед каким-то водилой грузовика Кинн спрашивает: — Так что там с вашим неденежным вознаграждением? — К которому часу вам нужно попасть на концерт? — В семь начало. — Значит, у нас есть ещё три часа. — В смысле? — По пути заедем в одно месте. Споете пару песен. Вот и всё вознаграждение. — Вы, надеюсь, шутите сейчас? — Нет. Не шучу. — Ага. Ну да. И что же это за место такое? — всё ещё не веря своим ушам, с усмешкой интересуется Кинн. — У нас небольшой праздник в благотворительном центре. Будут дети с родителями. А некоторые просто одни. Без родителей. Я как раз везу для всех подарки.       Нет. Конечно, Кинн понимает: Рождество, благотворительность, забота о ближнем. Но неужели этот Порш всерьез думает, что фронтмен набирающей всё бо́льшую и бо́льшую популярность группы будет разминать связки в какой-то ночлежке? — Это, конечно, всё здорово. Но нет. Давайте я просто заплачу вам. И не будем ничего изобретать. — Времени полно. Не убудет от вас, если тридцать минут своей жизни потратите на благое дело. — На нашем выступлении ожидается полный зал. Вы правда думаете, что если я приеду туда тютелька в тютельку, это будет нормальная ситуация? — За час до концерта вы будете на месте. Обещаю. Здесь недалеко осталось. Сейчас уже свернём. — Нет. Даже не мечтайте. — Хорошо, — Порш тормозит на обочине, — выходите. — Что?.. — Берите свою гитару и выходите. — Вы это сейчас на полном серьёзе? — Абсолютно. — Чёрт! — Кинн всё-таки выходит из себя. — Вы хоть представляете, кто я?!       Порш и бровью не ведёт. — Да мою группу весь мир знает!       Порш слегка наклоняет голову, а левый уголок губ приподнимается в усмешке. — Окей. Может, не весь. Но значимая его часть — точно! А вы хотите, чтобы я пел свои песни перед непонятно кем?!       Красивые черты смуглого лица Порша приобретают крайне строгий вид. И всё же он отвечает ровным голосом: — Сейчас особенное время. Знаете, за всей этой мирской суетой люди разучились замечать главное. И повторюсь: ничего вы не потеряете за эти тридцать минут. Только приобретёте. Поверьте, я знаю, о чём говорю.       Кинн двигает челюстью, усмехается и надменно вскидывает подбородок. А затем берёт гитару и хватается за ручку кабины: — Кхм, всего доброго!       Порш кивает: — Вам тоже.       Взгляд Кинна темнеет, губы упрямо сжимаются: — Я ухожу. — Да-да, идите.       Кинн открывает кабину: — Серьёзно ухожу. — Да, я понял, прощайте.       Кинн с жутью смотрит на бескрайний зимний простор. Чёртов шофёр! Понимая, что при таком раскладе он не только не попадает на свой концерт, но вдобавок рискует насмерть замёрзнуть в придорожном сугробе, Кинн захлопывает дверь и цедит сквозь зубы: — Ладно. Тридцать минут. И не секундой больше. Чёрт с вами, везите меня в свою ночлежку!       Не говоря ни слова, Порш улыбается и заводит грузовик.

❄️❄️❄️

— Порш! — Порш приехал! — Порш! Порш! Порш!       Со всех сторон раздаются радостные детские возгласы. Порш не успевает снять куртки, а на нём уже повисает целый детский сад.       Ну надо же, — усмехается про себя Кинн. А затем опять начинает покашливать. Прямо на руках с каким-то малышом лет четырёх, Порш кивает Кинну: — Да, я помню, что вы торопитесь. Сейчас мы быстренько выгрузим подарки, а вы пока можете готовиться.       М. Готовиться. Звучит прямо угрожающе, — Кинн закатывает глаза и крепче сжимает чехол с гитарой.       Минут через пять Кинн замечает в стороне от импровизированной сцены, как Порш сидит рядом с ещё одним ребёнком. Мальчик держит на колене акустическую гитару, струны которой издают лязгающие звуки. Кинн качает головой: — Она расстроена, — говорит он сразу обоим.       Порш прищуривается и кивает в сторону малыша: — Вы ведь разбираетесь. Поможете?       Кинн пожимает плечами и со вздохом усталой обречённости берет гитару. Она явно в несколько раз старше этого юного музыканта. Кинн немного подкручивает на грифе и перебирает струны. Через минуту гитара звучит вполне сносно: — Пожалуйста, — Кинн протягивает гитару ребёнку. — Спасибо, дядя… — лепечет малыш. — Ты ведь не против, если, — Порш вновь смотрит на Кинна с усмешкой, — уступим сцену этому дяде. Знаю, ты хотел выступить первым, но он очень спешит. У него сегодня тоже большой и важный концерт.       Мальчик оживлённо кивает. Кинн кривит губы и направляется к сцене, через плечо ехидно бросая Поршу: — Объявите меня? Или мне самому представиться?       Порш приободряюще обнимает малыша и поднимается: — Мне объявить «выступает Кинн» или перечислить ваши регалии? Если второй вариант — подскажите, что именно я должен сообщить зрителям.       Кинн, конечно, прекрасно понимает, к чему эта риторика. Вскинув подбородок, самодовольно отвечает: — Просто Кинн. Не думаю, что среди этих людей есть ценители моего творчества.       Порш пожимает плечами.       Едва Кинн появляется на сцене, по залу прокатывается волна восхищенных: «это он», «да точно тебе говорю, это он». Кинн явно не ожидал такой реакции и малость смущён. Местная скромная публика принимает его просто отлично. Многие подпевают и после награждают бурными овациями со свистом. Затем Кинна сменяет тот самый малыш с гитарой. Сейчас Кинн узнает, что его зовут Ким. Но вот беда — едва мальчик берёт пару аккордов, у него рвутся сразу две струны. Малыш, понятное дело, еле сдерживает слёзы. Кинн вздыхает и возвращается на сцену: — Не расстраивайся, — он на корточки присаживается рядом с мальчиком, — я знаю эту песню. Давай я тебе подыграю, а ты споёшь.       Ким шмыгает носиком, но соглашается. Кинн оглядывается — рядом со сценой Порш с улыбкой поднимает вверх большие пальцы на обеих руках. Кинн играет, а у самого в душе поселяется странное ощущение спокойствия. Он даже успел по нему соскучиться.       Уже через десять минут они сидят в кабине грузовика Порша. — Ну как? — интересуется Порш. — Что «как»? — Как ощущения? Признайтесь, вы чувствуете себя намного лучше, верно?       Кинн закатывает глаза: — Как чувствовал — так и чувствую.       Порш посмеивается и жмёт на газ. Как и было обещано, он доставляет Кинна до места за час до начала. Последний вылезает из кабины и, на ходу бросив «до свидания», мчится к чёрному входу. Вся группа в сборе. Менеджер уводит его в сторону и сообщает: — Так, Кинн. Где-нибудь после третьей-четвертой песни надо будет дать рекламу спонсору сегодняшнего концерта. Вот название компании и техническое задание с примерным текстом. Осилишь? — Без проблем. — Кстати, владелец компании тоже поднимется на сцену. Надо будет его поприветствовать. — Окей-окей, я понял. — Ага, — менеджер хлопает его по плечу, — не подведи.       Всё идёт, как надо. Публика как всегда горячо принимает их. Когда дело доходит до объявления спонсора и на сцену приглашают владельца транспортной компании «Kittisawat trucks», Кинн едва не роняет гитару.       Блядь… А я орал на него на чём свет стоит!..