Клоунада на Лубянке

      Долго смотреть на этот пьяный шабаш Дзержинский девушкам не дал. Да они и не собирались, если быть честными. Он отвёл их обратно в кабинет, где уже ожидал Троцкий и два маузера с кабурой. И откуда-то взялись ещё две чёрные чекистские кожанки, от вида которых у Карины блеснули глаза. — Ваша форма. На задании она вам не пригодится, но зато сможете ходить по улице… — Класс! — Пепельная подбежала к столу, на котором лежало всё это великолепие и схватила в охапку куртку, рассматривая. Чёрная, натуральная кожа, как раз её стиль, именно такую девушка долгое время хотела, — огооонь… — Ну, — еврей перевёл взгляд на Иру, которая не очень радовалась обновкам и не разделяла восторг подруги, — переодеваться будем? — Не будем, — отрезала девушка, на что её подруга закатила глаза, понимая, что сейчас начнётся. — Это ещё почему? — Дзержинский несколько нахмурился. — Я свою джинсовку вот на это не променяю. Я в неё уже корни пустила, в одно целое слилась и она мне как кожа, я отказываюсь. — Вас убьют или заберут в дурдом, если вы выйдете в этом на улицу без сопровождения, — Троцкий попытался по-хорошему договориться. — Я здесь! За эту улицу! За эту джинсовку! Все пацаны знают! — начала декламировать Ирина, прижимая к себе джинсовку так, словно её собирались насильно снять. — Да как ты заебала… — Карина закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. — Подумайте лучше, — с намёком в голосе сказал Дзержинский, прикуривая сигарету, уже хрен знает какую за этот час. — Нет, ни за что. Я не предам свою джинсовку.       Дзержинский опустил голову и многозначительно посмотрел на девушку фирменным взглядом киборга-убийцы. — Ладно, давайте, один раз не пи—… — ИРА! — Я МОЛЧУ, ЛАДНО, ВСЁ, — художница прикрыла голову рукой, защищаясь от подруги, которая была близка к тому, чтобы избить её выданным маузером, — вокруг один буллиг…       На секунду в кабинете воцарилась мёртвая тишина и опять откуда-то послышался звук сверчков. — Один, что?.. — Переспросил Феликс, искренне не понимающий половины того, о чём шла речь. — Травля, — устало пояснила Карина, на что оба комиссара кивнули с лицами, полными невъебенного просвящения от, несомненно, важной информации.       Кстати, о мазуерах. Пепельная решила не тянуть время и задать один интересующий её уже некоторое время вопрос. — А стрелять из маузера научите? — Она держала оружие, тщательно упакованное в кобуру, как в подарочную упаковку и походила на ребёнка, который ждал заветного часа, когда можно открыть подарок.       Троцкий посмотрел на Дзержинского, позволяя ему ответить. То ли от того, что отдавал эту часть их обучения под его ответственность, то ли от того, что сам оружие больше для антуража носил, чтобы припугивать. — Думаю, в ближайшее время можно попробовать… — задумчиво ответил поляк, но Карина не дала ему закончить. — А сегодня не получится? Ну, нам же на дело, вся фигня, чтобы не терять времени… — Сегодня никак, — отрезал Феликс, обрезая на корню все попытки уговоров и аргументов.       Девушка тяжело вздохнула. — А в курс дела хоть введёте?.. — Ближе к самому делу — обязательно, — ответил уже Троцкий.       Было похоже на то, что у них уже всё было распланировано, что и когда сказать девушкам и когда какие инструкции выдавать. — Нет, подождите, — начала Ира, поймав взгляд подруги, ясно говоривший «поддержи, блять, меня, ” — а как так получается, что мы должны что-то сделать, но не говорят, что?       Дзержинский закатил серые, как сигаретный дым, глаза и снова посмотрел на девушек. Он уже начинал раздражаться и задавался вопросом, все ли девушки в будущем такие наглые и надоедливые. — Сейчас много работы, потому посвятить во всё и сразу возможности нет, — терпеливо объяснял он, — но нужные инструкции вы получите в любом случае, поэтому, пожалуйста, не переживайте. — Не переживём, — кивнула Ира, мужественно выдержав убивающий взгляд трёх пар глаз.

***

      Комиссары не обманули в течение трёх дней их и правда ввели в курс дела. По всему сказанному выходило, что им нужно будет внедриться в штаб левых эсеров и, по сути, выкрасть какие-то важные для большевиков бумаги. — Возможно, придётся втираться в доверие и флиртовать, — разъяснял задачу Троцкий.       Карина хотела было сразу заткнуть подругу, но не успела. — А можно потренироваться на вас? — спросила Ира, поправляя распущенные впервые за сто лет волосы. — Потренироваться с чем? — не понял Лев. — Ну, флиртовать. У меня, знаете ли, не очень с этим, а это важно. — О господи… — прошептала Карина, понимая, какой цирк сейчас начнётся и к чему это может привести. — Не «господи», а «советская власть», — отчеканил строгим голосом Дзержинский, появившийся за её спиной и напугавший её до микроинфаркта. — Попробуйте, — еврей тем временем безразлично пожал плечами, но его внутренний бабник довольно облизнулся, — представьте, что я некто из людей, через которых вам нужно пройти, чтобы добраться до цели. Как вы начнёте разговор? — А что в этот момент некто делает? — Поинтересовалась художница. — Неважно. Допустим, пьёт чай. — Хм… — она несколько секунд подумала над началом диалога, — добрый вечер, сударь, я-… — Товарищ, — поправили её Троцкий одновременно с Кариной. — Да-да, товарищ… я могу сказать по чаю, который вы пьёте, что вы весьма изысканная натура, разрешите с вами пообщаться? — И как же чай вам об этом рассказал? — Спросил нарком. — Я поняла по его виду. — Ну, и… что же это за вид чая? — Жидкий. Весьма утончённый вкус у вас.       Под недоумевающий взгляд Троцкого Карина и Феликс прыснули каждый в свой кулак. Еврей же недовольно поправил пенсне. — С флиртом у вас всё в порядке, если его не использовать на людях, конечно, думаю, продолжим позже.       С этими словами он отошёл к столу, перебирать какие-то бумаги. Ира растерянно обернулась к подруге. — Меня отшили что ли?..