Радномайзер

День у Антона, мягко говоря, проходит не самым лучшим образом: его чуть было не уволили с работы из-за наглого клиента, арендодатель требует оплаты раньше времени, кот соседки, за которым он присматривал, заболел и обблевал ковёр в его квартире, сроки сдачи курсовых работ горят, а у него до сих пор из написанного только оглавление. К этим же проблемам можно добавить зачастившую бессонницу. Потому последнюю неделю он ходит весь нервный и раздражённый. Друзья в шутку, которая была смешная только для них, говорят, что у Антона простой недотрах. Тяжко признавать их правоту, хоть её тут от силы процентов сорок, не больше, но всё же это тоже один из факторов. Секса или какой-либо другой интимной близости у Антона давно не было, а точнее уже целый год. Тогда, на общей пьянке или, как Антон с друзьями решил их называть, на культурном времяпрепровождении, они по-приколу выпили за то, чтобы у Антона всегда деньги были, и хуй стоял. Лучше бы пожелали всегда высыпаться, было бы больше пользы. Не все свои проблемы Антон связывает с тем глупым желанием, но другого объяснения ни у него, ни у врачей просто нет. Его хуй действительно стоит и не падает. Точнее падает, но позже обычного. Намного позже. Теперь его любимая фраза «хуй стоит со среды» заиграла новыми красками. Если первые минут десять секса это прикольно, то остальной час или два двигать бёдрами становиться всё труднее и хочется поскорее кончить с этим, да жаль даже кончить не получается. Всю остальную работу приходится завершать ручной работой и не всегда успешной. Вскоре он целиком забивает свой стоящий хуй на эту недоёбанную проблему. Дел и так по горло, а тут ещё и с этим ебаться. Злой он возвращается в свою однушку, надеясь забыть этот день и грешным делом желает не просыпаться на следующий. Путь до дома он срезает через маленький парк, в котором никогда не бывает тихо из-за детских криков и бурных бесед старушек на скамейках, чаще всего о загнивании современного мира и интрижках юной соседки, которую вчера видели с красивым парнем. Антон часто перед работой задерживается в этом парке у самой дальней от ворот скамейки, что под деревом и на которую в солнечную погоду падает тенёк. Он снова желает вернуться в те беззаботные деньки, когда единственной проблемой было быстро растаявшее от жары мороженное. Отбросив такие приятные, но всё же ненужные воспоминания, широким шагом пересекает всю площадь, обещая себе снова посетить это уютное место. Лифт как всегда не работает, но Антон всё равно каждый раз в надежде на чудо тыкает в кнопки. Не дождавшись ответной реакции, он мучительно вздыхает и готовится снова ползти на шестой этаж. На четвёртом и пятом опять даёт себе слово бросить курить. На шестой он добирается весь в поту и с тяжёлой одышкой. Ключи как назло в самый нужный момент путаются в кармане вместе с наушниками и никак не желают покидать друг друга из объятий. Резко дёрнув, чтобы распутать их из замысловатой связки, Антон уверен, что наушникам пизда, но уже похуй. Хочется уже оказаться в квартире, ещё не с тёплой, но уютной кроватью, из которой можно будет не вылезать все выходные. Победив в неравной борьбе с ключами и наушниками ему удается отпереть дверь и оказаться внутри. Кроссовки летят в разные стороны, а куртку повесить удаётся только с третьей попытки. Переодеваться в повседневную одежду уже нет сил, но спать в джинсах врагу не пожелаешь. Оказавшись под тёплым одеялом, он сразу укутывается в него с головой. Тело медленно согревается, от чего сразу клонит в сон. Уверенный, что он видит сон, Антон старается очистить голову и снова заснуть, но давящее ощущение в области живота не даёт ему это сделать. Дышать становится трудно, что-то не даёт открыть рот и сделать вздох. Затуманенное коротким сном сознание до конца не различает картину перед собой, пока эта самая картина не подаёт голос: — Да хули ты не засыпаешь? — говорится шёпотом, но Антон слышит достаточно, чтобы обосравшись скинуть с себя неведомую хрень. От страха Антон резко встаёт на ноги и, послав куда подальше потемнение в глазах, хватает первую попавшуюся вещь, которой оказывается настольная лампа, и высоко поднимает руку, замахиваясь для удара, пока его не останавливает жалобный и режущий слух голос: — Стой, не бей, прошу! — мелкий чёрт — реально же чёрт — вытягивает свои руки перед собой, защищая лицо. — Я могу всё объяснить, пожалуйста. Антон в ахуе и с лампой в руке, которую медленно отпускает, но всё же крепко держит, отходит на несколько шагов ближе к кухне. Он уверен, что всё происходящее сон, ведь другого объяснения у него пока нет, если конечно этот чёрт не выдаст ему его. Повторяя действия Антона, мелкий чёрт тоже отходит назад, точнее отползает. Антон думает, что чёрт испугался его больше, чем он сам. Он окончательно убирает свои руки с лица, позволяя Антону внимательнее его разглядеть. Чем-то существо похоже на человека, и человека при том красивого: длинные тёмные волосы, которые почти достигали веснушчатых плеч, большие голубые глаза и красивое подтянутое тело. Из человеческого, пожалуй, на этом всё. Из-под тёмных прядей проглядывают маленькие черноватые рожки — совсем маленькие, а сзади из стороны в сторону двигается длинный хвост, который ближе к кончику зауживается. Одежду, которую он явно спёр из секс-шопа с раздела для ролевых игр, он игнорирует. Разве что чёрные длинные чулки в сетку очень красиво смотрятся на стройных ногах. Блять, зачем он вообще об этом думает? Это всё недотрах. Чёрт хочет начать разговор, но уставший Антон его перебивает: — Хотя, блять, похуй, можешь не объяснять, всё равно щас проснусь, — чёрт хмурит брови, будто это Антон вломился в его дом, а не наоборот. — Антон, это не сон, — пропустив мимо ушей своё имя и не задавая вопросов, откуда эта высрань его знает, Антон недоверчиво косится на него и щипает себя за руку. Но понимая, что этого не хватает, ударяет лампой по башке, чем вызывает шок на лице чёрта. — Убедился? — с сарказмом спрашивает чёрт. — Так, блять, — грубо цедит Антон, приняв всю реальность и ебанутость ситуации. — Сейчас ты объяснишь мне, что за хуйня тут происходит, кто ты нахуй такой и как ты блять оказался в моей квартире. Пытаясь выглядеть угрожающе он снова машет лампой и выставляет руку вперёд, будто это меч. Чёрт, который до этого момента был явно лучшего мнения об Антоне, теперь окончательно жалеет, что проник именно в его жилище. Антон вопросительно хмыкает, как бы спрашивая, собирается ли тот вообще начинать разговор. — Ну лучше начать с самого начала: я Арсений, но звать можешь Арс, будешь называть Сеней — хуй откушу. Я, как бы это странно ни звучало, инкуб, и отвечая на вопрос заранее — я не собирался тебя трахать, — вопросов после такого у Антона ещё больше. — В смысле? Типа демон из ада, что ли? — Да нет же, — вздыхает Арсений. — Ну вообще-то, но и не совсем. Я из другого мира. Да, существо я адское, но мы там давно не живём, слишком много людей в последнее время там пребывает. — Ясно. Блять, это безумие, — Арсений кивает на утверждение Антона. — Ладно, а у меня что ты делаешь, или зачем я тебе? — А-а-а, — долго тянет перед ответом, который его смешит. — Ты будешь смеяться, — Антону уже не нравится такое начало. — Ну ты же по вашим мифам ведь осведомлён, чем занимаются инкубы и суккубы? — Антон кивает в знак согласия, и Арсений продолжает. — Так вот, я инкуб, опять опережая твой вопрос, да, инкубы это похотливые охотники на девушек, да, это мужчины и да, я у тебя потому, что мне нравятся мужчины. Теперь ты со мной связан и, чтобы снять оковы, нам надо потрахаться. Сидеть на уроке алгебры, выслушивая всякие заумные термины, кажется легче, чем вникнуть во всё ранее сказанное Арсением. Что значит «связан», что значит должны потрахаться? Какие нахуй оковы. — Это шутка какая-то? — в голосе звучат нотки раздражения и безнадёжности. — В смысле связаны? — Ну типа оковами, но это больше как тату, — Арсений поднимает руку, демонстрируя ему широкое чёрное кольцо, обвитое вокруг всего запястья, такие же виднелись на его лодыжках через крупные сетки колготок. — У тебя теперь такой же. Антон осматривает свои руки и замечает чёрную полосу и написанные на неизвестном языке слова на своём запястье, прямо как у Арсения. Антон снова поднимает свои ошарашеные глаза на Арсения, требуя больше ответов на свой немой вопрос, надеясь, что его и так поймут, ведь у него для продолжения разговора не осталось цензурных слов, а маты уже на исходе. — Это что-то вроде метки, означающей «я - твой, а ты - мой», но никто кроме нас её не видит и она уйдёт как только мы вступим в половую связь. Антона переполняют эмоции. Не самые радужные, к сожалению. Чудику верить не хочется, всё сказанное даже сумасшедшего с ума сведёт. Антон сидит тихо, но в голове бардак, который не хочет устаканиваться и позволить ему адекватно, насколько это возможно, оценить масштабы проблемы. Чёрт, но на этот раз тот, что у него в башке, говорит, что это прекрасная возможность избавиться от проблемы со стояком. М-да, молился он об этом, смотря в небо, а помощь пришла из под земли. Нет. Ему надо думать не той головкой, не сейчас. — Объясни мне вот что, чёрт-извращенец, для чего тебе это надо и почему именно я тебе для этого нужен? — пальцами трёт усталые от бессонницы глаза и жмурится в ожидании ответа. — Тут ты будешь смеяться, — с нервным смешком начинает Арсений, из-за чего Антону сразу становится страшно. — Понимаешь, мне нужно сдать экзамен и для этого меня в буквальном смысле должны выебать. У меня есть несколько дней для выполнения этого задания и тогда я смогу подняться на ранг выше. Высокий ранг мне необходим для поступления в человеческий мир. Антон опускает потяжелевшую голову вниз, ловя её одной рукой. Чёрт... Арсению не хочется верить, но другого выхода он не видит. Скидывать всё происходящее на кошмар, который ему всего лишь снится, уже не получается. К этому времени он должен был уже проснуться. Сонный мозг находит в такой непростой ситуации один плюс, и это то, что его пока не убили и не высосали душу. Хотя это только пока что. Откуда ему знать, что с ним случится, если он откажет или согласится, но время сотрудничества выйдет. — Ладно, допустим, — резко нарушает тишину Антон, пугая этим Арсения, — тебе надо со мной переспать. И я свободен, и ты свои экзамены сдашь, но почему именно я? Других кандидатов не было, что ли? — Если честно, то были. Даже четыре, — у Арсения явно проблема с цифрами, раз он говорит четыре, а показывает два, но к этому Антон вернётся позже. Ещё четыре человека есть у него в запасе, помимо Антона, но пришёл этот секс-демон именно к нему. Радоваться ли ему, что хоть в каком-то списке, кроме студентов на отчисление и худшего работника месяца (кто, блять, вообще ведёт эти ебаные списки) он оказался первым, или грустить, что своим хуем он скорее всего разочарует даже демона потрахушек. Можно даже сказать демонёнка. Серьёзно, Арсений сейчас просто сидит перед Антоном на коленях, как маленький ребёнок, которому мама сказала подождать, пока она не вернётся, и играет острым кончиком своего хвоста. Его даже язык не повернётся назвать извращенцем или демоном похоти. Но Антон предпочитал не терять бдительность. — А можно я откажусь и тебя отдадут другим счастливчикам из этого списка? - после слов Антона лицо Арсения бледнеет, а глаза широко приоткрываются и бегают из стороны в сторону. Он резко встаёт на ноги, подбегает к Антону, хватая его за плечи, и громко кричит в мольбе: — Прошу, не отказывайся от меня, пожалуйста, — не моргая смотрит в глаза Антона и произносит каждую фразу так, чтобы он наверняка услышал его и прислушался к его словам. — Я не хочу к ним, я уже был. Они отвратительны. Один какой-то дед под дохуллион лет, второй вообще женат и с детьми, третий извращенец, который хотел меня с друзьями пустить по кругу, а четвёртый блять ебаный священник-сектант, который чуть не застрелил меня. Более хуевого листа я и представить себе не мог, а тебя мне дали как дополнительный шанс. Ты моя последняя надежда. Прошу. Хочется пошутить, что он Антон, а не Надежда, но по виду Арсения тут явно не до шуток. Может демон тут Арсений, но люди хуже, раз смогли довести исчадие ада до такого истеричного состояния, когда даже от упоминания этих людей его бросает в дрожь. Антону на минуту становится жалко Арсения. Но он быстро вспоминает о своей шкуре, которая тоже в спасении нуждается, а ещё ей уже больно от такого сильного сжатия плеч арсовыми руками. Антон отстраняет от себя Арсения и подвигает того в сторону, чтобы пройти и сесть на кровать. Когда он смотрит на Арсения, в глазах которого через пелену влаги виднеется мольба и просьбы помочь в столь безвыходной ситуации, ему хочется махнуть на всё рукой и согласиться. Арсений не выглядит как те самые демоны и черты из ужастиков и сериалов, скорее как горе косплеер-стриптизер из дешевого гей-клуба, который первый день на работе. Снова в голову приходят мысли о том, что Арсений может помочь ему с его долгостоячей проблемой. Услуга за услугу, как никак. Но Антон не хочет быть мудаком, каким были предыдущие кандидаты, и пользоваться чужой безвыходностью тоже не хочет. — Это же всё по согласию, да? — осторожно спрашивает Антон. — Ну если ты про какой-то письменный договор, который надо подписать, то его нет, — отвечает Арсений и быстро добавляет. — Но если тебе надо, я подпишу, что нужно, я согласен на всё, но есть несколько важных правил. После слов Арсения о нескольких важных правилах ему легче не становится, даже наоборот. В голову лезут не самые утешительные картины о том, какое он понесёт наказание за их нарушение. Или наказание понесут они оба. Антон понимает: он может отказаться и послать этого развратника куда подальше. Но совесть, которая никак не хочет умирать, не даёт ему это сделать. По крайней мере так быстро, даже не выслушав правила. — Что за правила? - спрашивает Арсения, доставая из кармана штанов, которые были откинуты на пол, пачку сигарет, чтобы выкурить одну. — Их мало, а если точнее, то всего два: одно правило для суккубов и инкубов и одно правило для людей, — сказав это Арсений снова показывает два раза подряд один палец на каждое правило. Ну хотя бы здесь с цифрами всё хорошо и нет странностей. — Первое: мы должны приносить людям удовольствие и наслаждение процессом, потому силой их брать не должны. Это прямое отчисление, за которым последует наказание — смертью. Первым правилом Антон остался доволен на все сто. Людям бы такие принять тоже пора, да к сожалению судебная система хромает и не дай боженька убить не того человека. — Второе, — продолжает Арсений. — Люди, с которыми мы вступаем в связь, не должны никому о нас рассказывать. При такой попытке раскрыть наше существование сознание человека очищается от воспоминаний ещё до того, как он успеет это сделать и убираются все материальные улики, которые могут это доказать. — В каком смысле очищается от воспоминаний? Типа память стирают? — ну хоть спасибо, что из жизни не стирают. — Из сознания человека стирается всё, что связано с инкубами и суккубами, будто их никогда не было в его жизни. То же самое произойдёт с человеком после выполнения задания, — Антон в знак понимания кивает. — Так ты согласен? — Арсений снова делает щенячий взгляд и складывает ладони перед собой в молитве. Антон пока не признает себе, что ему такая картина очень нравится. Несмотря на все риски и опасения, Антон хочет согласится. Даже если это станет последним, чем он займётся в своей жизни. Звучит не так плохо. — «В хиленькой однушке в жопе мира нашли мёртвое тело парня, который умер во время секса. Скончался он во всех смыслах». — Я согласен, — короткий ответ Антона моментально сделал Арсения самым счастливым демоном на свете. Он резко поднялся на ноги и заключил Антона в свои объятия. Антон только сейчас обратил внимание на его острые ушки, которые лезут из под волнистых прядей и качаются от радости из стороны в сторону, как хвост у настоящего щеночка. Антон вроде бы согласился, но с другой стороны не знает, с чего начать. Он и в обычном случае порой не знает, куда себя деть, как последний девственник, а тут ещё и Арсений, не выпускающий его из объятий, не делает лучше. Антон негромко зовёт его, чтобы тот наконец оторвался от него и они могли быстрее закончить. Хотя в случае Антона быстро не получится, но он верит в выдержку Арсения и его профессионализм. — Так мы начнём? — интересуется Антон, отстраняя от себя Арсения. У того бегают глаза и капля неуверенности, что грозит стать морем, виднеется в них. Рука, которая потянулась почесать затылок, подтвердила догадку Антона. Арсений в чём-то неуверен или, что ещё хуже — сделать это будет сложнее простого засунул и кончил. — Арс, что-то не так? — ждёт ответа Антон. — Пу-пу-пу...Понимаешь, у меня... Как бы по мягче сказать, не совсем есть в этом опыт. — А какой опыт хотя бы есть? — Да если честно, то никакой, — всё тише и тише говорит Арсений. — Я ни разу не занимался плотскими утехами. Не спрашивай, просто так вышло. Антон ничего не спрашивает, но ахуевает знатно. Старается не показать вида, ведь замечает, как Арсений, явно постыдившись своего признания, опускает голову вниз и обнимает себя руками. Перед Антоном ни с того ни с сего представляется сценка, где Арсения наверняка из-за этого факта может гнобили в его мире адских тварей — Антон уже думает прекратить называть его и других инкубов как попало — неуважительно всё же. Арсению и так трудно сдать этот чёртов экзамен, на котором его в буквальном смысле будут ебать, а тут ещё и такой стресс и позор. А может и не было ничего такого и Антон опять ищет драму там, где её нет. — А я могу узнать, почему? — после вопроса Арсений начинает мяться на месте и не знает, где спрятаться в маленькой квартире Антона, потому он спешит его успокоить. — Клянусь вашим Сатаной, смеяться или дразнить не буду. Брови Арсения хмурятся — про Сатану было лишнее. Зато ему полегчало, ведь мысли разбавились и можно спокойно подумать, с чего начать. Антон терпеливо ждёт и не торопит. У них ещё вся ночь впереди, как бы это банально и заезжено ни звучало. — Ну так просто получилось, — сдавленно мычит Арсений. — Но я хорошо сосу. Антон опять хочет добавить фразу «по жизни», но сдерживается. Такой неожиданный поворот делает всё намного труднее. Теперь они оба не знают, что делать и с чего начать. У простого смертного оказалось больше опыта в половом распутстве, чем у демона похоти. Разберутся. Ну так считает Антон в отличии от более неуверенного Арсения. Что-то в глубине души Антона говорит ему подойти к этому маленькому скисшему комочку с рогами, который грустно сидит у его кровати, и обнять его, защитив от всего мира. Антон решает всё же взять ситуацию в свои руки, даже если вряд ли выйдет из неё героем в развивающемся на ветру плаще. — Арс, — начинает Антон, присев на пол рядом с Арсением, — я и ты всё сделаем и ты сдашь свой экзамен. Да там делов раз плюнуть, я всему тебя научу, — Антон сам не знает, откуда в нём взялась такая доза уверенности, но главное, чтобы Арсений начал в это верить. — Правда? — невинно спрашивает Арсений, смотря Антону прямо в душу, из-за чего тот чувствует себя лжецом, который ничего не может ему гарантировать. — Правда, — уверенно заявляет Антон. — Так с чего начнём? — Мы сейчас будем этим заниматься? — удивляется Арсений, а вместе с ним и Антон. — А когда ты планировал это сделать? Если за день до сдачи, то я не осуждаю и понимаю, — Антон сам хотел сдать работы даже не за день, а в день сдачи. Студент он и в аду студент, хоть Арсений сказал, что не из ада. — Я думал, может, узнаем друг друга получше и тогда нам станет легче, ну, того, — конец предложения Арсений снова мямлит себе под нос, но Антон всё слышит и что-то неизвестное в нём, но очень тёплое, даёт о себе знать. А, нет. Просто стояк. Антон проклинает примитивный рефлекс людей и, как видно, у демонов тоже — опускать голову вниз в неловкий момент. Ведь так Арсений замечает его натянутую ткань в районе паха, которая гордо смотрит на него в ответ. Ситуацию усугубляет Арсений, который как маленький ещё указывает на это пальцем и пытается сказать об этом Антону, будто тот ещё не в курсе его появления. — У тебя там... — Да я как бы уже в курсе, спасибо, — если Антону не кажется, то Арсений облизнулся, всё ещё не отводя взгляд от его ширинки. Так стыдно Антону ещё никогда не было, не считая случая, когда он пожелал официанту приятного аппетита. Банально не знаешь, что надо делать. Сказать ему уйти, ведь следующие полчаса он будет качать руку или вовсе сказать ему, что это его работа. Ну или практическое задание? Что бы то ни было, проблема теперь не у Антона, а у Арсения и пусть он с ним разбирается. Хотя он легко может отказаться и Антон опять останется ни с чем. Но у Арсения явно другие планы на сегодня. Он встаёт со своего места и на четвереньках ползёт к Антону, становясь у него между разведённых ног. Полз он скорее жалко и неуклюже, чем сексуально, но сексом у них тут и так не пахло. Его лицо в опасной близости от антонова паха, всматривается, но не спешит что-либо сделать. Антон тоже хорош — его стояк изучает похотливый демон, а он сидит как истукан, не смея двигаться. Его же каждый день так обследуют, ничего необычного. — Антон, — сглатывает и облизывает пересохшие губы. — Можно я отсосу тебе? Каждый день бы так, честное слово. Вопрос застает Антона врасплох и он давится невидимым хуем. Его параноидальной части стало интересно, а откусит ли Арсений его хуй, чтобы съесть? Инстинктов у Антона отродясь нет и не будет, из уроков биологии он точно знает. И обзаводиться им он не хочет. Зато появится ещё одна классная история, которую он будет рассказывать налево и направо, если уж про инкуба, желающего ему отсосать, никому не расскажешь. Непонятно, где у Арсения граница дозволенного и есть ли она вообще. И речь идёт не только про вещи, которые люди могут делать с ним, но и о том, что он может позволить себе по отношению к другим. На отсос разрешение он просит, а как Антона за член хватать через ткань треников, то тут уже его полномочия всё. — Арс, блять, какого хуя, — кричит Антон, убирая его руку подальше от себя. - А ну не трожь. Широкая ладонь Антона сильно сжимает его запястье, не позволяя освободиться. Арсений же брыкается в безуспешных попытках вырваться из его хватки, пока Антон сам его не отпускает. — Да не откушу я твой отросток, а лизну пару раз. Ну, может не пару. Но не сломаю же, — обиженно цедит сквозь зубы и отворачивается от Антона к стенке, скрестив руки и надув губы. Это уже походит на какой-то сюр: Антон со стояком обидел инкуба-девственника отказом в отсосе. Кому скажешь — не поверят, так ещё и в дурку отправят и озабоченным назовут. Они могут помочь друг другу, но из них двоих больше ломается и тянет время Антон. Странно ли, что в такой момент ему становится совестно за своё поведение, хоть ничего противозаконного или гнусного он не делает. Он — единственный шанс Арсения, и это знание возлагает на него тонну ответственности, отказаться от которой будет дорого стоить. Воспоминания об этом не будут его преследовать, но взять и просто отказаться, отдав Арсения на произвол тем извращенцам и неадекватам, как-то не хочется. Но что-то не желает, чтобы между ними был всего лишь секс на одну ночь, а дальше ничего. Жалко, что Антон пока не понял, что. В потоке своих мыслей Антон не сразу замечает Арсения, который, встав, прошёл мимо него к окну на кухне. Антон последовал его примеру и пошёл за ним — отчасти из-за мысли, что Арсений хочет сигануть в него. — Ты куда? — спрашивает Антон, снова беря Арсения за его запястье — это уже фетиш какой-то. — Пробовать удачу с тем извращенцем. Может солгать в этот раз насчёт правил и сказать, что если он приведёт других, то хуй отвалится у него, — походу реально в окно выйдет. — Стой, — не говорит, а приказывает, но замечает, что это тут не к месту. — Я согласен. Я хочу тебе помочь. Настроение Арсения меняется по щелчку пальцев. В глазах загораются огни и теперь они кажутся ещё ярче, чем минуту назад. От радости Арсений заключает Антона в свои объятия и, не рассчитав силу и их вес, валит обоих на пол, продолжая его обнимать. Руки Антона сами собой без его разрешения тянутся к спине Арсения, обнимая его в ответ. Что-то внутри опять даёт о себе знать, но, блять, что? — Так мы начнём? — Антону надо дать награду как самому лучшему разрушителю романтики и особенных моментов, если они такими являются, конечно. Арсений уже было забыл, что сам предложил начать, затем остановил и вот опять остановит, не успев даже начать. В его глазах снова читается неуверенность и капля страха. Он хочет побыстрее со всем этим покончить, но стоит им приблизится, как сразу что-то идёт не так. Антон признаёт — оба хороши и стоят друг друга. — Арс, так дело не пойдёт. Я хочу тебе помочь, но пока ты избегаешь этого, у меня ничего не выйдет, — твёрдо говорит Антон, но старается не давить. — Скажи пожалуйста, в чём проблема? Я же сказал, что всему научу, у меня же тоже когда-то опыт был нулевой. Даже ниже нуля, — подбадривает его Антон и, видимо, это получается. Арсений сильно мнётся, но всё же выдавливает из себя признание: — Я обманул тебя, когда сказал, что у меня нет опыта. Опыт есть, но печальный, — делает глубокий выдох и ещё тише добавляет. — Я быстро кончаю. — Скорострел, что ли? — случайно вслух произносит Антон, но исправляться уже поздно. — Антон, ты же обещал! — возмущённо говорит Арсений, слабо ударяя кулаками грудь Антона. Его прорывает на смех, но не насмешки, а тупости. Звучит, как анекдот наркомана «собрались как-то парень с титановый выдержкой и железным стояком и гей-инкуб-девственник и не могут нормально потрахаться». Антону смешно настолько, что в уголках глаз скопливаются капли слёз. Пока Арсений снова обидевшись не решил уйти от него в окно, Антон встаёт напротив, держа его за плечи и пытаясь придти в себя. Демонёнку итак стыдно и неловко, а Антон лучше не делает. — Прости. Но я не над тобой смеюсь, а над... всем, блять, прости, — Арсений слабо верит в искренность его извинений, но всё же меняется в лице. — Арс, — Антон подходит к нему вплотную и опускает руки с его плеч ниже, но не убирает, крепко держит за локти, протягивая ещё ближе к себе. Показушная злость и обида испаряются, а на их место приходит некая интимность и поддержка. От неожиданных действий Арсений складывает свои кулаки себе на грудь и уменьшаться до размеров маленького котёнка в глазах Антона. Так и хочется посадить себе на колени и гладить как настоящего кота. — Я тоже не профессиональный порноактёр и хуем последний год редко пользовался. Разберёмся вместе как-то. Арсений верит. По крайней мере, так кажется Антону, но также это подтверждается коротким кивком головой. Сейчас главное не перенервничать, иначе мало того, что у одного не встанет, так ещё и у второго упадёт. Второе опасение Антона оказывается ложным: заинтересованность Арсения тоже виднеется через ткань его трусов. Только сейчас он замечает, что трусы, надетые на него, совсем не скрывают округлые ягодицы ( спасибо зеркалу во весь рост за спиной Арсения). Антону хочется потрогать их и сжать, а если ещё и разрешат — шлёпнуть. От рассматривания чужой задницы его отвлекает Арсений, который за это время набрался чуть больше смелости и перешёл к более активным действиям. Они слишком близко, чтобы чувствовать сердцебиение друг друга, но очень далеко, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Антон никогда не понимал те слащавые фильмы, в которых персонажи без слов всё понимают, а после резкой склейки лежат в постели, раздевая друг друга. Он до сих пор не понимает, ведь у них прошло дохуя времени, а они даже не поцеловались. Только и делают, что осторожно лапают друг друга через одежду. Точнее, лапает только Арсений, пока Антон держит его так, будто тот убегать собирается. — Можно.. — первым поднимает голову Арсений, смотря своими голубыми омутами в леса Антона, — можно тебя поцеловать? Разрешение Арсений просит больше ради приличия, нежели по назначению и, не дожидаясь ответа Антона, прижимается к его губам. Целоваться, видимо, Арсений тоже не умеет, потому что мало того, что промахивается мимо губ, так ещё и вместо поцелуя просто впечатывает свои губы в губы Антона, вытянув их бантиком. Боль от такого удара не сильно чувствуется, но всё же приятного тоже мало. Антон одной рукой прижимает Арсения за талию, а второй держит его за щеку, пытаясь по настоящему поцеловать его. У него это почти выходит, но Арсений отстраняется, чтобы сделать вдох и снова по новой. Антон опускает руку ниже и забыв, что у Арсения там находится хвост, приходится пальцами по его основанию и ниже, чуть сжимая. Арсения будто током бьёт, отчего он сильнее льнет к Антону и стонет. Такую реакцию Антон не ожидал и хочется сделать это ещё раз, чтобы услышать такой мягкий стон, который для обоих стал неожиданностью. Но Арсений убирает его руку и жалобно просит: — Только не хвост, прошу, — скулит Арсений в плечо Антона, мелко дрожа всем телом. — Можно вести будешь ты, но осторожно? Антон с радостью соглашается и ведёт Арсения в сторону кровати, которая на самом деле была раскладным диваном, что обратно увы больше не складывается, навсегда оставаясь кроватью. Арсений сразу ложится на неё в ожидании дальнейших действий Антона. Тело его напряжено, как и он сам. Волнение, что было вначале, ушло, но до конца не пропало. Антон устраивается у него между ног, сильнее раздвигая их в стороны. Смотрит жадно, не отводя взгляда. Рот наполняется слюной, которая грозит капнуть на арсов стояк или живот, обтянутый поясом сетчатых колготок. Дело усугубляет короткий топ, на который Антон с самого начала не обратил внимания, а зря. Полупрозрачная ткань топа не скрывает кнопки сосков. Антону хочется провести по ним языком и укусить, и заодно проверить их чувствительность. Ещё не ёбаный недотрах, но всё по порядку. — Арс, расслабся, если что-то не понравится, скажи сразу, понял? Он только сейчас обратил внимание, насколько красиво звучит его имя голосом Антона: как чётко он произносит букву "р" и чуть тянет букву "а". Антон с ним нежен, насколько это возможно, хотя и видно, как сам волнуется не меньше Арсения. Забота в каждом его движении делает его ещё более сексуальным и желанным. Опыта у Арсения не так много, как ему хотелось бы, но все те крупинки навыков, что у него есть, он с радостью продемонстрирует Антону. Антон наклоняется и снова целует Арсения: осторожно, коротко и нежно, пока его правая рука мягко гладит гладкую щеку Арсения. От невинных и мягких, они переходят к более глубоким и мокрым поцелуям. К процессу подключаются и руки Антона, которые шарят по всему телу Арсения. Правая рука с талии перемещается по рёбрам к его груди. Нащупав край топа, залезает пальцами под него и проводит по затвердевшему соску. Реакция Арсения не заставляет себя ждать и проносится по комнате ещё одним громким стоном. Соседи будут жаловаться, но ему похую. Он и так дал им год тишины и покоя. Антон прекращает терзание губ Арсения и переходит к его шее. Она у него усыпана множеством мелких и крупных родинок, по которым он водит языком, оставляя местами засосы, а подойдя ближе к ключице вовсе кусает. Арсений под ним весь в испарине и тяжело дышит, но это только начало. Рукой отодвигает его топ выше, открывая вид на два розоватых соска, один из которых от трения слегка покраснел. Не отказывая себе в желании, Антон наклоняется к правому соску Арсения и приходится по нему горячим языком, а затем снова и снова, пока в конце не кусает его, оттягивая зубами, и так несколько раз. Комната добрые пять минут наполняется громкими стонами Арсения, переходящими на скулёж с криками. Не прекращая кусать и лизать сосок, Антон левой рукой сжимает стояк Арсения, имитируя дрочку через ткань трусов. Сжимает явно сильнее, чем планировал изначально, но хватку всё равно не ослабляет. После ещё пары движений рукой Арсения всего начинает потряхивать. Из уголков глаз текут слёзы, рот открыт в немом стоне, а ноги упали на кровать без намёка на работоспособность. Антона одолевает лёгкая паника, пока он не чувствует влагу в своей ладони, которая сжимала член Арсения. Убрав руку с паха, он видит мокрое пятно и белые капли, которые выступили через ткань. Арсений закрывает лицо руками и поворачивается на бок, сворачиваясь калачиком. Из маленького клубочка, в который он свернулся, доносятся еле слышные всхлипы. Когда Антон услышал о его проблеме, то думал, что тот преувеличивает и в этом нет ничего такого. Как оказалось, есть. И это что-то возбуждает Антона сильнее чем что либо пережитое им до. — Ну я же говорил, — сквозь слезы говорит Арсений. — Я дефектый. У меня ни выдержки, — всхлип, — ни опыта, — снова всхлип, - даже слюна как афродизиак самая слабая из всех, что существует, — срывается на крик и снова прячет лицо своими руками, а вместе с ним новые слёзы. От такой картины сердце должно обливаться кровью, а не хуй твердеть ещё сильнее. Так какого хуя у Антона всё наоборот? Если раньше хотелось прижать к себе Арсения и гладить, не выпуская их рук, то теперь это желание сменяется на более грешное, где Антон трахает его, пока не выжмет досуха. — Посмотри на меня, — просит Антон, но Арсений его не слышит. — Арсений. Посмотри. На. Меня, — твёрже приказывает и Арсений всё же поднимает на него свои заплаканные глаза. Антон даже не смотрит — он откровенно любуется и наслаждается таким Арсением. Длинные ресницы слиплись из-за влаги, из глаз по лицу до самого подбородка идут солёные дорожки, которые Арсений стирает рукой. Не удержавшись Антон снова целует его, крепко держа голову обеими руками и подключая к поцелую свой язык, плевать, что Арсений пока не умеет отвечать на это, он всё равно будет его целовать. Арсений протестующе мычит в поцелуй, но не оказывает сопротивление. Ни когда Антон не даёт ему сделать вдох, ни когда его рука снова сжимает его медленно опадающий член в руках. Арсений накрывает руку Антона своей, но не в попытках убрать, а с просьбой ослабить сжатие, ведь ему всё же немного больно. Антон отстраняется и смотрит на тяжело дышащего Арсения, который пока никак не может привести дыхание в порядок. Рука на члене снова начинает двигаться, но Антону уж сильно надоела эта преграда в виде запачканных трусов, которые он хочет уже снять. Но сперва надо у Арсения разрешение попросить и объяснить в целом ход своих действий, а то бедный уже весь зажался и дрожит. — Я хочу раздеть тебя. Можно? — либо момент сильно бьёт в голову, либо Антон разучился строить слова в предложения и может говорить лишь избитыми фразами из порно. Хотя у них тут как раз таки порно и творится, просто не все выучили сценарий. — Ты, — голос Арсения слегка ломается, — ты не разочарован мною, не сердишься и не считаешь никчёмным? Глаза Антона от таких слов едва на лоб не лезут. Вот какого мнения о нём были другие, а со временем и он сам о себе. Если в его мире всё вертится вокруг секса и похоти, где главное тело, а не душа, то Антону страшно представить, что он буквально через боль заставлял себя делать, лишь бы не отставать от других. А ведь у него есть мечта и цель, о которой он мимолётно говорил, но Антон теперь и не вспомнит. Самое главное, Антон уверен в том, что Арсений редко когда получал от этого хоть какое-то удовольствие. Не зря тот с самого начала видел в этом только практику и ничего больше. Антон не хочет становиться очередным выполненным заданием и не хочет быть таковым для Арсения. Неутешительный голос в голове подкидывает мысль «А кто они друг другу?». С момента их знакомства прошло всего несколько часов и то, те были не о дружбе или романтике, а о простом сотрудничестве. Но что-то внутри Антона кричит, чтобы тот не отпускал этого маленького чертёнка. Рукой Антон убирает спадающую на лицо Арсения прядь тёмных волос за ушко и гладит его лицо. Арсений смотрит, затаив дыхание и не смея моргать, чтобы не упустить ни секунды этого мгновения. Впервые звонкая пустота в голове приносила покой и умиротворение вместо тревоги и волнения. В глазах Антона он нашёл покой, которого не искал, но в котором нуждался всё это время. — Арс, — со всей нежностью начал Антон, — всё хорошо. Я хочу продолжить, если ты позволишь, — Антон тянет края его трусов, намекая на то, что хочет снять эту мешающую им вещь, но не сделает этого, пока Арсений не даст своё разрешение. Арсений, кризис которого сменился шоком, а затем принятием, в знак согласия приподнял свою задницу, чтобы Антону было удобно снимать их с него. Когда трусы были откинуты на пол куда подальше, Антон смог лучше разглядеть половой орган Арсения. Отличий от человеческого у него не было: средний размер, крупная, слегка красная головка, редкие вены, такие же тёмные короткие волосинки на лобке и два яйца — всё как у людей. Снова пробует взять перепачканный орган рукой, но в этот раз сжимает слабее. Сперма делает движения более плавными и менее болезненными. Удивлению Антона нет предела, когда член в его руке начинает медленно твердеть, а яйца поджиматься. Удивлён не только он, но и Арсений, который явно не ожидал отзывчивости от своего тела. Не убирая руку с члена, он проводит пальцами левой руки по его яйцам и спускается ниже к поджимающемуся анусу. От этого Арсений зажимается ещё сильнее, но не прекращает стонать. Неизвестная ранее садистская сторона Антона хочет проверить, сколько раз за ночь он сможет довести Арсения до оргазма. Первый уже был. — У тебя смазка и презервативы есть? — Арсению пришлось выйти из пелены наслаждения и вернуться в реальность, он не сразу понял, о чём его просит Антон. — Мне не нужно, — с хрипом проговаривает Арсений, на что получает вопрос в глазах Антона. — У нас смазка сама собой вырабатывается в такие моменты, а ваши заболевания нам не грозят — у нас их просто нет. Просто сделай так ещё раз. — Как? — дразнится Антон и вместо того, что бы начать двигать рукой, сильнее сжимает член Арсения, потирая большим пальцем набухшую кровью головку. Арсений скулит, прогибается в спине и сильнее раздвигает ноги, толкаясь в кулак Антона, готовый снова кончить. Антону такое развитие сценария не нравится, а потому он убирает руку с члена. Тот падает Арсению на живот, пачкая впадину пупка каплями прозрачной смазки. Пытаясь вернуть потерянные ощущения, Арсений поддаётся бёдрами вперёд, надеясь что Антон сжалится над ним. Он же всё это время сверлит взглядом его сжимающийся и разжимающийся при каждом движение тела анус, словно в мыслях уже трахает по третьему кругу. Секса или другого вида интима у Антона не было почти год и хочется наконец сдуть пылинки с члена и тряхнуть — скорее трахнуть — стариной. Несмотря на невыносимое желание почувствовать Арсения ближе, он помнит, что Арсений — практически девственник. Опыт, по его словам, у него есть, но вопрос, какой именно. За всё время их осторожных ласк, более активных со стороны Антона, он ни разу не проявил инициативу. Точнее проявлял, но к самому главному не переходил. Арсений его не обманул; из его задницы течёт совсем немного вязкой жидкости. Проведя по ней рукой, Антон убеждается в этом ещё больше. Как удобно. Смазка вязкая и хорошо скользит, но её недостаточно, а делать Арсению больно или неприятно Антону не хочется. — Лежи, я сейчас приду, — Антон встаёт с кровати, оставляя Арсения лежать одного, а сам идёт в ванную. Возвращается он спустя пару секунд с тюбиком крема для рук. Он уже не вспомнит, когда и зачем его покупал, ведь он практически полный, но главное, что его час настал. Антон бы не стал так рисковать, если бы у Арсения не было своей природной смазки, но сейчас крем больше для облегчения процесса, нежели для полноценной её замены. Кончил Арсений буквально несколько минут назад, но у него опять стоит: не так твёрдо, как в прошлый раз, но эрекция видна. Сам он, как приказано, лежит и тяжело дышит, чёрный топ задран вверх, из-за чего видны горошины сосков, порнушно-сетчатые колготки до сих пор на стройных ногах, но слегка порваны спереди. Хвост мечется по постели туда-сюда, не находя себе места. Антон ловит себя на мысли, которая его пугает, но быстро её откидывает, возвращаясь к Арсению. Снова оказавшись у него между ног, притягивает его ближе и устраивает свою руку на внутренней стороне бедра. Арсений слегка дрожит, но это больше от перевозбуждения, чем от волнения, хотя оно тоже присутствует. Немного крема выливается на руку Антона. Он трёт его пальцами в руке, согревая прежде, чем нанести на кожу Арсения. Тем временем Арсений приподнимается на локтях, чтобы посмотреть, что с ним собираются делать. Видя лёгкое волнение с его стороны, Антон снова спрашивает: — Можно? — подносит указательный и средний палец к анусу, но не проникает — ждёт. — Я готов, — выдаёт он, смотря на Антона. — В смысле тебе не надо меня подготавливать. Я подстроюсь под твои размеры. Арсения хочется шлепнуть не только по жопе, но и дать подзатыльник за умение забывать о важных деталях и вспоминать о них в самый последний момент. Руки уже испачканы в воняющем ванилью креме, но Антон быстро находит этому применение. — Хорошо, — отвечает Антон. — Тогда сними с себя топ и повернись на живот. Доверься мне. Без лишних слов Арсений так и делает. Получается не так сексуально как планировалось: сначала край топа зацепился за подбородок и потянул всю голову вверх и назад, а потом — за рога и остался висеть на одном из них, пока не был откинут в сторону. Когда Арсений потянулся снять колготки, Антон остановил его. Пускай останутся, всё равно им недолго осталось. Единственная подушка была заботливо подложена под Арсения, отчего его округлая попа оказалась поднятой вверх. В голове Антон никак не может назвать филейную часть Арсения жопой или задницей, потому что перед ним мягкие белоснежные половинки с россыпью родинок. Такие же, но больше, были на спине Арсения, особенно на плечах. Антон поставил пустое окошко перед пунктом зацеловать эту прекрасную спину и плечи. Кожа ягодиц, как он и ожидал, мягкая, как антистресс игрушка: только мять и играться. Смазанными пальцами ведёт поверх сжатого ануса, втирая крем в кожу. Та смешивается с его смазкой от чего рука скользит намного легче. Арсений негромко стонет сжимая в руках простынь. Член у Антона давно стоит и требует к себе должного внимания, но его продолжают игнорировать. — Арс, — привлекает внимание, чтобы предупредить. — Я вхожу, расслабься пожалуйста. Голова Арсения снова оказалась в ямке из рук, которые сильнее мнут простынь, готовя себя к новым-старым ощущениям. Антон медленно проталкивает указательный палец и не встречает сильной преграды на пути. Арсений был прав насчёт природной подготовки, с которой не надо сильно заморочиваться. Палец входит полностью и Антон начинает двигать им, лишь изредка изгибая внутри. Ощущения не такие яркие, чтобы срывать голос от стонов или кричать, потому при следующем толчке Антон добавляет к указательному средний палец и трахает Арсения, растягивая на манер ножниц. Эффекта от этого больше и Арсений тихо стонет, но Антону недостаточно этих еле слышных звуков. Толчки с каждым разом учащаются, натирая чувствительные стенки ануса, а смазки выливается оттуда ещё больше. На очередном движении пальцами, Арсений громко стонет и двигается вперёд пытаясь слезть с пальцев Антона, но тот ему не даёт. Снова проходится по найденной точке и снова из Арсения вырывается громкий стон на грани крика. Антон совсем его не щадит и добавляет третий палец к остальным внутри, усиливая давление. Пока одной рукой трахает нутро Арсения, второй — крепко держит его за талию, чтобы не отползал от него. Стоны в перемешку с криками заполняют комнату, в воздухе витает запах ванили и пота, от контрастов срывает башню и на самом пике, не удержавшись, Антон шлепает Арсения, оставляя розоватый отпечаток ладони на белоснежной ягодице. Тело Арсения потряхивает и дрожит, из уст вырывается страдальческий стон, переходящий в скулёж. Снова слышатся всхлипы. Антон вытаскивает пальцы из его ануса, смотря, как из растраханной дырки течёт полупрозрачная жидкость. Мышцы ануса сокращаются, будто желают вернуть то, что у них забрали. Видя опадающий член Арсения Антон понимает, что снова произошло — Арсений кончил уже второй раз. Надо бы дать время отдохнуть и отдышаться, но Антон снова берёт в руки его член, начиная медленно двигать по всему стволу вверх и вниз. Он б готов услышать возмущения от Арсения или вовсе желание прекратить эту пытку, но подняв голову вверх его встречают полные похоти голубые глаза. В них больше нет той неуверенности, что мешала им в начале; теперь только желание. Возбудить Арсения ещё раз задача теперь не из лёгких. Он уже кончил два раза и на третий может тупо не хватить. Антон видел порно где кончали насухую, но слабо в это верит. А теперь у него есть шанс проверить это на ком-то, кто не будет жаловаться, что второй раз это чересчур. И вообще, кто так долго трахается вообще. Переворачивает Арсения на спину и притягивает к себе, подложив подушку, которая испачкалась каплями спермы, под него, чтобы чуть приподнять его попу. Арсений сказал, что болячки им не страшны, потому беспокоиться о дополнительной защите Антон не стал. В комнате жарко, воздуха становится меньше с каждым их вдохом и выдохом, капли пота скатываются по вискам Антона. Он снимает футболку с пивозавром, откидывая её в сторону и наконец принимается за домашние треники, в которых стало очень тесно. Член, который всё это время игнорировали, ощущает все оттенки свободы, когда штаны опускаются. Ведомый любопытством Арсений привстаёт на локтях, чтобы лучше оценить достоинство Антона. Член у него чуть больше, чем у Арсения, с крупной головкой и местами выпирающими венами. Антон опять достаёт тот самый крем, выдавливая некоторое количество себе на член и пальцы, растирая по всему органу. Головка пристраивается к анусу Арсения, но прежде чем войти или толкаться, Антон снова поднимает на него свои глаза, в которых читается вопрос, после которого будет дан зелёный свет. — Я готов, — чётко говорит Арсений откидывая голову назад. Антон подаётся вперёд, толкая в анус Арсения головку члена. Благодаря растяжке почти не чувствуется сопротивление мышц и она входит гладко. Арсений зажимается, но криков боли, просьб выйти или заявлений, что он передумал и хочет умереть девственником, не следует. Медленно протолкнув член немного глубже, останавливается, давая Арсению время привыкнуть к новым ощущением. Наклоняется не выходя из него и целует Арсения в губы: не слюнявит, не лезет с языком, не кусает, а осторожно и нежно накрывает его губы своими. Руки Арсения хватают Антона за плечи, притягивая к себе ближе, хотя ближе уже некуда. За ласками и поцелуями Арсений не замечает, как глубоко в нём находится член Антона, пока тот не входит до конца. Размеры внутри него сильно отличаются от тех, что он видел перед собой несколько минут назад. От чувства заполненности его накрывает новая волна возбуждения. Член болезненно дёргается, снова становясь твёрже. Нутром чувствует, что третий раз может стать для него последним, но самым запоминающимся. Антон снова берёт в руки его член и снова надрачивает. Ощущения на этот раз граничат между удовольствием и болью, но ему нравится. Отрывается от поцелуя и, зарываясь в плечо Антона, просит: — Антон, двигайся, пожалуйста. Дальше мучить его не было смысла, Антон сам на пределе и не может терпеть. Первый толчок выбивает из Арсения тихий скулёж и заставляет его обхватить талию Антона ногами. Второй идёт в сопровождении громкого стона фальцетом. На третий частота стонов и криков синхронизируются с толчками Антона, который с каждым разом входит всё легче и легче. Попа Арсения, как и бёдра Антона, испачканы в смеси смазки и спермы и при каждом толчке издают похабные звуки, от которых голова кругом. Спина начинает ныть, потому Антон меняет позу: поднимает левую ногу Арсения и закидывает себе на правое плечо. От этой незамысловатой замены проникновение становится глубже. Арсений срывается на крики и Антон, если бы не видел блаженно закатывающиеся глаза, мог подумать, что ему больно. Если Антона не подводит слух, то кто-то постучал по батареям или же край дивана бьётся о тумбочку напротив. Антон бы попросил Арсения стонать чуть потише, но не станет. Пусть соседи почувствуют, какого это, громко трахаться, пока другие обделены сексом. Антон раз за разом бешено вбивается в Арсения, попадая по простате. Член Арсения встаёт полностью, наклоняясь от тяжести на бок, пачкая новой порцией спермы одеяло Антона, которое он забыл убрать. Голубые глаза закрыты, обессиленное тело не подаёт признаков жизни и лишь сбитое дыхание говорит о том, что он ещё живой. Мышцы ануса набухли и сильно покраснели от частого трения. Антон сейчас чувствует себя отвратительным насильником, хоть и почти раза пять спросил разрешения; Арсений лежит перед ним выдохшийся и усталый, а ему хочется ещё. Закидывает вторую ногу в колготках на свое плечо и целует Арсения в колено, этим прося прощения заранее. Член Антона как и был каменным, так и остаётся таковым, будучи внутри Арсения. Движения возобновляются и сверху слышится хриплый голос, который сел из-за громких стонов и криков. Антон снова смотрит на него и сам уже мысленно кричит «блять, останови меня, тебе же плохо», но единственное, что делает Арсений, это слабо подвигает бёдра, сильнее насаживаясь на член. Башня у Антона от такого летит в далёкие края, даже не попрощавшись. Колготки рвутся сильнее, когда он притягивает за них бёдра Арсения, в бешеном темпе вбиваясь в него. Звуки шлепков и запредельно громкие стоны навсегда останутся в памяти бедных соседей, которые завтра будут за это его осуждать, но ему похуй. Единственное, что сейчас имеет значение, это открытый перед ним Арсений, послушно принимающий его член и скулящий в желании получить больше. Антон чувствует, что ему осталось немного и двигается по новой, меняя угол проникновения. Из глаз Арсения текут слёзы, кричать нет сил, да и больно уже горло срывать до такой степени. Последние толчки рваные, быстрые и размашистые. Оба ужасно устали, особенно Арсений, который после такого вряд ли сможет ровно сидеть на попе. Антон снова целует Арсения: глубоко, с языком, не даёт отпрянуть от себя, даже когда у того заканчивается воздух в лёгких. Арсений тянет его за волосы назад, отстраняя от своих губ и молит: — В меня. Антон не дурак, сразу понимает, что от него требуют. Последние толчки, шлепки двух возбуждённых тел друг о друга и стоны в унисон заканчиваются, когда из Арсения вырывается последний вскрик, а Антон сильнее сжимая его талию и хрипло рычит, кончая глубоко внутрь. Арсений в буквальном смысле этого слова вырубается на месте и падает на кровать без сознания. Антон помог бы ему прийти в себя, но сам сейчас не лучше него. Пристоившись рядом с Арсением, притягивает сонное тело ближе к себе и обнимает левой рукой. Сил хватает лишь на то, что бы небрежно прикрыть обоих одеялом, а затем и его тело покидают последние остатки сил.

***

Пробуждение Антону даётся не из самых простых и приятных. Спина ужасно ноет, а в голове шум. Осторожно приподнявшись, чтобы сесть, он оглядывает комнату на наличие вчерашних паранормальных явлений. Что-то сверхъестественное тут явно поработало: в комнате было чисто, а на кухонной столешнице стояла тарелка с чем-то вкусненьким, да и штаны на нём — он точно помнит, что снял их вчера для... Арсений. Подняв руку, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, он с горечью понимает, что ошибся. Там, где должна была быть расположена «метка», ничего не было. Антон отказывается верить, что это сон — слишком реалистично для него. Если верить тому, что сказал Арсений, то Антон должен был забыть обо всём, что случилось, но он помнит и вспоминает другие детали. Антон резко срывается с постели, о чём сразу жалеет. От такого подъёма в глазах сразу темнеет и кружится голова. Не удержавшись на ногах, он сразу падает, но успевает схватиться за край кровати и не стукнуться головой об пол, но грохот получается шумный. Настолько, что на него прибегает взволнованный Арсений. Быстро подбегает к Антону и садится рядом, ругая его за неосторожность и что двадцать два года это ему не шутки и надо беречь своё здоровье. Все слова идут мимо антоновых ушей и только фраза «он здесь, он настоящий» эхом звучит в его голове. Не обращая внимания на попытки Арсения помочь ему, он валит его на пол и целует. Только потом он понимает, что только что сделал. Если прошлой ночью он мог всё скинуть на внезапную похоть и страсть, то сейчас оправдания его поступку нет. Арсений ошарашено смотрит на Антона в ожидании объяснения, которого у того нет. Антон ждёт осуждения или как минимум смерти за такое, но вместо этого Арсений улыбается ему, рукой поглаживая за ухом. — Сильно ударился? — заботливо спрашивает Арсений, думая что Антон пострадал. — Что, нет, — в спешке отвечает Антон, которому Арсений явно не верит, хмуря взгляд. — Встал резко и упал, но диван спас меня. Ничего серьёзного. Арсений цокает и всё же помогает Антону подняться на ноги. Антон замечает на Арсении свою футболку с пивозавром и всё те же порванные колготки на нём. Футболка висела на нём как платье и прикрывала попу сзади. Антону на секунду стало интересно, а надеты ли на него сейчас трусы, но проверит это он как-то позже. Вопросов накопилось у него предостаточно и лучше бы их задать, пока Арсений не ушёл, стерев ему память. — Арс, — понуро начинает Антон. — У меня исчезла метка, — демонстрирует Арсению свою чистую руку. — Ты смог сдать «экзамен», поздравляю, — в его голосе не было ни капли радости, хоть он и старался это скрыть. Антон убеждал себя, что ещё найдёт человека, с которым ему будет комфортно и хорошо во всех смыслах, и что Арсений был для него лишь способом снять накопленный стресс, как бы это хреново ни звучало. Но всё не так. Он не понимает, в какой момент и когда это случилось, но изменить теперь всё будет сложно. Арсений ему нравится. Даже очень. Не в плане сексуального партнёра или прикольного чела, а того, кого хочется позвать на свидание. Пора признать себе это, но не Арсению. Его чувств он не знает. — Да, сдал, — подтверждает слова Антона. — Но пока одну десятую часть. Он опускает руку с края антоновой футболки и задирает её вверх. Как ожидалось, он без трусов, но не это здесь самое важное. Ниже пупка почти у самого лобка расположено что-то вроде татуировки: сердце с шипастыми крыльями, внутри которого римская цифра один. Антон с вопросом смотрит на Арсения, типа мол объясни для тупых, я не шарю. — Я забыл тебе сказать, что этот процесс мне надо будет совершить несколько раз и тогда мне дадут способность принимать человеческий облик. Надо бы Антону не забыть стукнуть Арсения по голове за его забывчивость. Показывать этого он ему не будет, но Арсений даже не представляет, насколько сейчас осчастливил его. Он всё ещё с ним. С ним же? — Но ты же говорил, что после выполнения задания мне должны стереть память и всё такое. Так почему я до сих пор всё помню? — Арсений покивал головой, сел на диван-кровать и похлопал на место рядом с собой, приглашая Антона присесть. — Я попросил их оставить тебя мне, — Антон ничего не понимает, но в приятном ахуе. — Ну то есть, если ты согласен конечно. Условия всё те же: я должен доставить тебе удовольствие, а ты заряжаешь меня энергией, — на слова Арсения он медленно кивает, но один вопрос всё же его гложет. — Почему я? - прямо спрашивает Антон. — Ну я-то понял, что мы по желаниям совпадаем, вчерашняя ночь была просто супер, из всего листа извращенцев я более-менее приличный вариант, но... — Ты мне понравился сразу, — услышали? Это челюсть Антона пробила пол на шесть этажей вниз. — Я наблюдал за тобой неделю прежде, чем тогда впервые попробовал поцеловать тебя, пока ты спал. — Это звучит жутко. — Знаю, не горжусь этим, но ничего не смог с собой поделать, — глаза Арсения опускаются вниз, но говорить продолжает. — Боялся подойти и раскрыть себя, думал, если ты окажешься таким же, как они, то не выдержу. Но ты самый прекрасный из всех, кого я когда либо встречал. Потому и попросил пройти все этапы с тобой. Нужно только получить твоё согласие, если ты хочешь, конечно. Но если тебе это не надо, то я пойму. Антон опускается с дивана и садится напротив взгрустнувшего Арсения. Ладонями обхватывает его лицо и поднимает, заставляя посмотреть себе в глаза, после чего нежно целуя его в лоб. — Сколько этапов там у тебя, говоришь? — с улыбкой спрашивает Антон. — Так как я выбрал пройти всё с одним человеком, то сто, — робко проговаривает Арсений, не сводя глаз с Антона. — Так давай начнём уже сейчас. Антон валит его на кровать и долго целует. Сейчас он будет максимально долго и нежно тянуть выполнение оставшихся девяноста девяти ебучих этапов, признается Арсению в любви и пригласит его на свидания, а потом они вместе будут пытаться найти способ обойти правила и остаться навсегда вместе и в горе, и в радости, и в сексе, и в недотрахе. Главное, что вместе.