Радномайзер

Пока для одних это был очередной концерт, наполненный кучей смешных моментов, громкими овациями и смехом народа, Антону в одно мгновение стало совсем не до смеха, хоть его улыбка до ушей сияла со сцены. Ничего серьёзного, просто Арсений снова, играя роль, умудрился от кого-то залететь. Антона не напрягает сам факт игры беременных персонажей, будто Арсений реально может залететь и им придётся променять беззаботную жизнь на памперсы и смеси, совсем нет. Больше пугает факт того, что ему это даже нравится. Безумие, но это так. Отрицалось сие извращенство очень долго и мучительно: в душе под холодной водой и рукой в помощь. Благо после страшного открытия хуй всё ещё встает на родного Арсения, а не только на фантазии в больной голове, которые за последний год стали постоянными посетителями его снов. Он прекрасно помнит про их с Арсением договорённость обсуждать всё словами через рот, но мысль о том, что это переходит все принятые нормы морали, этики, нравственности, адекватности и другой немаловажной хуйни, заставляет прятать их как можно глубже в себя и никому не показывать. Особенно Арсению, с которым это связано напрямую, ведь тогда он из кукарачи перейдёт в ебанцу, а она уже занята. Интернет никакой полезной информацией не помог и окончательно заставил Антона усомниться в своём здравомыслии, хотя куда уж больше. В число святых, которые осуждают других за неправильный чих, Антон себя не вписывает со своим новым фетишем, но то, что он прочитал, заслужено занимает место в топе самых пиздецовых вещей, которые он когда-либо видел. За долгое время Антон впервые тогда очистил всю историю браузера и думал окрестить на всякий святой водой, а лучше вообще сжечь ноутбук к чертям собачьим. Антон через время смирился со своими фантазиями и снами, ведь прямую угрозу их с Арсением половой жизни они не представляли. Ни разу во время секса он не представлял его беременным, потому что это тупо невозможно. Они оба — мужики, и вероятность залететь у них нулевая, точнее у Арсения, ведь это он любитель, когда «глубоко и внутрь». Сейчас у них всех съёмки и график просто бешеный без времени на поесть и посрать, и встречаться с Арсением удаётся в том случае, если у них совпадает выходной, чего за два месяца было лишь раз. И тот они потратили на здоровый сон в обнимку друг с другом, о котором ни один из них ни разу не пожалел. Потом… Потом случилась проклятая съёмка импровизации историй. Именно той самой, где распластанный на стульях Арсений в роли жёнушки Антона рожает ему их дочку — Дмитрия, блять. А потом снова залетает во второй раз. У него тогда чуть ли не встал на всю ту вакханалию, которая творилась на сцене и, как ему назло, после этого Арсений ещё изображал глубоко беременного, отчего все, кроме Антона, искренне смеялись от абсурдности ситуации. Одно радовало: путём проб и ошибок ему удалось выяснить, что на беременность в целом у него не встаёт и не втыкает, только на беременного Арсения, что тоже странно. Со съёмок историй прошла уже неделя, но влажные сны сомнительного содержания, как заевшая пластинка, не думали прекращать игру на последних нервах Антона. Ещё и лента твиттера сильнее это разгоняет и фотошопит слишком реалистичные фотографии, где у Арсения круглый живот. Вопрос, почему он это всё смотрит и один раз случайно лайкнул, пока себе не задаёт, ещё и этим забивать голову, будто у него и без этого проблем мало. Одно пока радует, и это долгое отсутствие Арсения рядом ближайшую неделю, ведь тот будет на съёмках. При любом другом раскладе событий Антон огорчился бы упущенной возможности провести выходные с любимым человеком, но сейчас он хочет использовать эти три дня, чтобы немного разобраться со своей проблемой, а не читать первые вкладки гугла между моторами и проклинать своё существование. Он мог начать с основ и глянуть специфичное порно, чтобы убедиться, точно ему это нравится или это долгое отсутствие интимной жизни так на него влияет. Спустя два дня насилования мозга, глаз и частично психики, он пришёл к вполне утешительным выводам, которые не могли не радовать. Первое, его от слова совсем не привлекают беременные женщины или сам факт реальной беременности. Второе — он не хочет детей ни на каких уровнях сознания, подсознания и прочей чуши. Третье — есть несколько сексуальных практик, которые позволяют сымитировать состояние беременности для игр, без вреда организму партнёра. Антон узнал, что он не один такой «страдалец» и люди порой сталкиваются с самыми странными фетишами, которые по степени адекватности и безопасности и рядом с его пристрастием не стоят. Радость Антона была не долгой, когда после решения одного вопроса перед ним встал новый: а что с этим делать? Разобраться-то он разобрался, но что дальше? Жить с этим и дальше во время секса глядя в глаза или затылок Арсения мимолётом представлять его пузатым? Обманом это не считается, но скрывать столь важный аспект в здоровых отношениях, над которыми они работали не один год, тоже не дело. У них были эксперименты в сексе и чаще их предлагал вводить в их процесс Арсений, которому на одном хуе нормально не сидится, ему подавай новые позы и игрушки. Но его нововведения всегда более-менее не выходят за рамки нормы; это всегда от силы разной длины дилдо или ролевые игры. В последнем Антон никогда не отказывает своему любимому актёру, даже зная, что потрахаются они после двухчасового вступления, затем развития всех событий и дай бог перейдут к делу без сюжетных поворотов, желательно сразу к финалу. Актёр он и в постели актёр. Домой Арсений вернётся через пять дней, как минимум, и Антон перебирает все способы мягко сообщить ему про новое открытие. Вылить всё в шуточную форму и после завершения секса сказать «я же без презерватива, а ты не залетишь? Да шучу я, а жаль» — Арсений вряд ли одобрит этот вброс, так ещё и Антона посчитает ебанутым. Сказать прямо — самый лучший выход, но как отреагирует на это Арсений? Бедного конечно же может охватить шок, тревога, недоумение или, что хуже, отвращение к нему. Антона настигло, как ему кажется, самое худшее развитие сценария, где Арсений может подумать, что Антон хочет вместо него жену, которая может выносить и родить ему детей. Но ему не нужны дети и никакая жена, ему нужен только Арсений. Он уже читал на форуме извращенцев людей в такой же ситуации о том, как их вторые половинки реагировали на их фетиш и они разделились на несколько лагерей. Одни писали, что всё прошло просто прекрасно, а вторые, как переругались в пух и прах и закончили свои долголетние отношения. Бросаться из крайности в крайности Антон не собирается и таскать за собой Арсения на эти эмоциональные качели тоже. Решено было немного припозднить с откровением и жить, как прежде. Антон понимает, что рано или поздно придётся рассказать, но не спешит, пока это не мешает им в жизни. Он не представляет Арсения всегда беременным и у него нет желания заводить детей, может только собаку в будущем, но на этом всё. Из омута не самых приятных мыслей его вытаскивает уведомление на телефоне. Неохотно подняв его, усталый лик преображает улыбка. Слабая, но мягкая улыбка. Арсений прислал очередное фото со съёмок, на которой он гладит лошадку, хоть и пишет там, что это пони. С годами их переписка стала более семейной, чему Антон всегда умилялся. Они общаются до часу ночи, а после Антон гонит Арсения спать, ведь тому завтра рано надо быть на съёмочной площадке. Попрощавшись, Антон откладывает телефон, надеясь хотя бы этой ночью не словить очередной фетишисткий сон. Законный отдых подходит к концу, все ребята снова берут курс на тур по городам. В первый же день встречи после длительного расставания Антон не думал выпускать Арсения из своих объятий, смущая рядом стоявших Диму с Серёжей. Стас на всю их романтику морщится, за что оба в голос посылают его в пешее эротическое. Арсений без умолку рассказывает, как у него прошла съёмочная неделя, и Антон с удовольствием, не перебивая, слушает всё. За столь долгое время порознь они изголодались друг по другу, но сама мысль заняться ночью чем-то, помимо сна, зная, что у Арсения вся неделя проходила без отдыха, слишком бесчеловечна. В их отношениях редко бывают спонтанные момент, когда страсти настолько много, что они забывает, где находятся, удобно ли им заниматься сексом и есть ли силы вообще. Но им давно не по восемнадцать лет, чтобы вставало, как по команде и служило всю ночь — нет, теперь даже на занятия любовью у них есть график, который обоих устраивает. До начала концерта осталось полчаса: за это время они должны одеться, подготовиться, помолиться кому надо, затем выйти на сцену. Заученные наизусть действия, ничего сложного, но Антону сложно. За почти две недели порознь он отвык от прикосновений к Арсению и тех жалких минут поцелуев и объятий ему чертовски недостаточно. Через пять минут выходить на сцену, они переговорились взглядами, понятными только им двоим и за секунд десять успели обсудить, что будут на ужин, на чём доберутся до дома и прочие мелочи. Антон думает — хорошо было бы, умей они и фетиши друг друга так обсуждать. Звучит заставка, во все стороны светятся прожекторы, зал грохочет — время выходить на сцену. По традиции парней объявляют в привычном порядке. С их появлением перед зрителями звуки аплодисментов становятся громче, а где-то вовсе слышатся крики и вопли. Уши закладывает, но Антон признаёт: по этой атмосфере он соскучился и тоже самое может сказать о парнях. С их лиц не спадает улыбка, каждый, заняв своё место, вводит публику в курс дела и всё как обычно. Одна игра сменяет другую и всем весело, пока очередь не доходит до первого свидания, в котором участие должны принять Антон и Арсений. Привычный сценарий рушится, когда девушка просит, что бы её роль сыграл Арсений, объясняя это тем, что он красивый. Арсений же, ведомый словами гостьи, соглашается, мельком с ней заигрывая. Антон смеется так, что складывается пополам и стучит массивными ботинками по полу. Смешно ему ровно до того момента, когда он узнаёт историю встречи пары. По рассказу, мужчина встретил свою нынешнюю жену, когда та была на поздних сроках беременности и влюбился в неё. С опозданием, но до Антона доходит, что Арсению придётся сыграть беременного. Все умиляются, подкидывают шуточки, а вот Антону смеяться больше не хочется, но показать виду он не должен. Зрители, несмотря на все запреты Арса, снимают каждую секунду происходящего и определённо точно после этого выложат в сеть, куда Антон думает не заходить минимум неделю. Вырубается отбивка, снова аплодисменты из зала, и они начинают игру, которая почти сразу чуть не пошла по пизде из-за бурной фантазии Антона. Арсений первым начинает играть встревоженную девушку перед первым свиданием с незнакомым ей тогда молодым человеком. Он рукой делает вид, будто заправляет прядь волос за ухо, пока второй рукой держит воображаемый живот снизу. Все двухнедельные старания Антона выбить это безобразие у себя из головы идут коту под хвост. Антон, отвлечённый своими бесконтрольными фантазиями, упустил своё появление в сюжете и Диме пришлось приводить его в чувства, чтобы тот перестал косплеить каменное изваяние с прожигающим насквозь взглядом. В себя прийти — он пришёл, но понял, что от слова совсем не помнит историю этой пары. Сегодня для него тотальная импровизация на сцене, цель выжить и попытки не схватить эрекцию перед зрителями, пока по плану ничего не идёт. По сюжету у них свидание, на которое героиню Арсения должен сводить в стельку бухой герой Антона, который выпил для смелости, но не рассчитал. Он даже осуждать бедного парня не будет, самому бы сейчас для смелости выпить, иначе эту сцену они так и не доиграют. Арсений всё время держится за живот, который периодически надувает для большего реализма, что тоже не сильно помогает в его ситуации. Больше половины сюжета отыграно, на свидание сходили, предложение сделали и всё сейчас должно закончиться, но Арсений, точнее его героиня, просит потрогать живот. Глаза Антона наполнились ахером, работа мозгов отключилась на некоторое время, пока он не отмер обратно, и рука легла на вздутый воздухом живот. Дима, задыхающийся в истерике вместе с Сережей, по несколько раз нажимает на кнопку, заканчивая всю вакханалию на сцене. Пока играет отбивка и зал полон бурных аплодисментов, Арсений между фразами интересуется состоянием Антона, которое ему не сильно нравится. Дима и Серёжа, в отличии от Арсения, не обратили на это внимание, списав всё на усталость после долгого перерыва в концертах. Антон отнекивается, мол, с ним всё в порядке, просто после выходных нужен ещё выходной, но Арс мало в это верит, что считывается из его взгляда, говорящим — мы потом об этом поговорим. Концерт подходит к завершению, софиты гаснут, парни прощаются со зрителями и уходят со сцены. Из-за большого количества людей в гримёрке им не удаётся уединиться, как того хочет Арсений. Единственное, чего хочет Антон: стереть события последних трёх часов из памяти всех людей и их телефонов, желательно. Когда на парковке становится мало людей, Антон вслед за Арсением шагает к машине, в которой он его ждёт. Стёкла тонированы, но Антон готов поклясться, что за ними, уткнувшись с хмурым лицом в телефон, сидит Арсений в ожидании хозяина машины. Медленным шагом Антон приближается к машине, усаживаясь в неё, и почти сразу пересекается взглядом с Арсением. В его голубых омутах до сих пор осталась капля тревоги после выходок Антона на сцене. Они часто понимали друг друга без слов, потому Арсений коротко спрашивает: — Дома? — на что Антон кивает, и Арсений больше его не беспокоит, вернув всё своё внимание обратно на экран телефона. Поездка прошла в полной тишине, иногда перебиваемая станцией радио или музыкой из видео, что смотрит Арсений. Несмотря на полное отсутствие разговоров, в воздухе не было ни намёка на тревогу или напряжение, только немного со стороны Шаста. В голове подбираются нужные слова, которые никак не могут выстроиться в чёткую фразу, чтобы получился будущий диалог, и Антон сдаётся. Самый правильный вариант — это сразу признаться со всём, ведь… ведь это же Арсений. Его Арсений, который может быть за что-то и осудит, но никогда не будет унижать, без согласия на это Антона, конечно. Пробка шевелится, наконец-то, Антон нажимает на газ, и после долгого застоя они едут домой по пустой дороге. Насладиться поездкой, увы, не удаётся, ведь через пять минут они оказываются у высокого здания, где находится их квартира. Сразу надевают всю маскировку для выхода в общество, несмотря на то, что на улице уже одиннадцать часов вечера, так ещё и зима. Если с концертов в Москве они выходят по очереди, чтобы не попасться на глаза прохожих, то на пути к своей квартире этим правилом часто пренебрегается. За ручки не держатся, что Антон считает чудовищным упущением, но рядом, как женатики, шагают до самой парадной двери дома. Подходящий ключ из связки помогает им открыть дверь и попасть в квартиру. Больше чем концерт их утомила дорога, в которой они почти час простояли в пробке. Верхняя одежда вешается на крючки вешалки, Арсений аккуратно кладёт снятую обувь на полку шкафа, пока кроссовки Антона летят в разные стороны. Одного осуждающего взгляда Арсения было достаточно, чтобы Антон сразу, с неразборчивым мычанием, поднял их и повторил действия Арсения. Снова ощутить атмосферу дома после долгой разлуки кажется чем-то волшебным. Антон уверен, что ни у одного из них нет сил на легкий душ, не говоря уже о плескании в ванной. Если у него после выходных ещё остались силы и усталость не сильно беспокоит, то про мешки под глазами Арсения ничего говорить не надо. Быть актёром — не просто перед камерой покрасоваться, это тяжёлый труд, и порой график перегибает палку со своей загруженностью. По словам Арса, они снимали и днём, и ночью, чтобы вложиться в сроки. Думается — Арсений даже любимую пенную за всю неделю не принял. — Арс, я ванну наберу, ладно? — провожая Арсения взглядом до спальни, говорит Антон, на что из комнаты получает вымученное и долгое «нет». — Шаст, я тоже скучал, но давай все потрахушки на завтра оставим, — выйдя перед ним в одном халате, устало опирается о стенку. — Арс, я не трахаться тебя зову, а искупать хочу. У тебя же из-за съёмок не было времени расслабиться и принять ванну, вот мне и хочется помочь тебе, — подходит к Арсу ближе и кладёт руки на плечи, слегка их поглаживая говорит: — Приставать не буду. — Тогда не надо, — отшучивается, но соглашается. Чмокнув Арсения в лоб, Антон переоделся в домашнее, параллельно набрав ванну. Лёгкий аромат лаванды наполнил всё пространство, которое быстро окуталось паром. Рукой проверяет температуру воды, затем идёт за Арсением, позабыв, что можно было его позвать. Тот в том же самом халате улёгся на кровать животом и залип в телефон. Он не оттопыривал задницу, но ткань халата огибала рельеф его ягодиц и не прикрывала стройные ноги. Антон собирает всю волю в кулак, иначе через секунду в комнате раздастся звонкий шлепок. — Арс, пошли давай, будем твою попу мыть, — телефон откидывается в сторону и Арсений радостно, как маленький ребёнок, вскакивает с кровати и радостно вприпрыжку двигает в ванную. Халат пропадает с плеч, обнажая россыпь крупных и мелких родинок. Под весом Арсения вода перетекает через края бортика, совсем немного, поэтому не страшно. Напряжённые мышцы отдают мгновенной вспышкой боли, которая постепенно отступает, уступая место долгожданному покою. Легкие вдыхают аромат душистой лаванды, которую так обожает Арсений. Пены не так много, но он всё равно умудряется играть маленькими комками, делая из них только ему понятные фигурки.  Антон смачивает мочалку и льёт на неё один из многочисленных гелей для тела Арсения. Их ванная полка больше напоминает мем, где у одного она набита средствами за уходом разных частей тел, а у второго — десять в одном. Антон помогает Арсу принять сидячее положение, отчего вода снова бултыхается. Пенная мочалка проходится по плечам и спине, Арсений закрывает глаза и может показаться, что он заснул. Антон готов поклясться, что услышал, как он мурчит, стоит только пройтись рукой по груди, и быстро осознаёт — он задел сосок. Никакого намёка, но Арсений не может не среагировать. — Шаст, а ты ничего не хочешь мне рассказать? — Антон на минуту замирает. Он уже забыл, что хотел сказать ему, но до него быстро и с долгим «блять» доходит, что. — Шаст? — слегка обеспокоенно зовёт его. — Давай завтра тебе расскажу, — Арс скидывает брови, и Антон шутливо мажет по его кнопчатому носу пенкой, оставив на нём маленький комок. Долго прожигая Антона недоверчивым взглядом, Арсений отворачивает голову обратно вперёд и снова сверлит кафельную стену ванной.  Арсений не настаивает, не требует и не выпытывает из Антона ответы, чему он, по идее, должен радоваться, но не в этом случае. Молчание тут скорее играет роль милосердно данной форы, чтобы подумать. Антон знает и уверен, что Арсений не будет давить, но процесс накручивания у него в голове уже пошёл. Надутые губы тому доказательство.  — Арс, ну, я правда расскажу тебе завтра. Сегодня капец устал и… — Шаст, то, что я немного дуюсь, ещё не значит, что не ответь ты мне, то я обижусь. Мне нужно показушно поныть, а расскажешь ты мне всё завтра, ладно? — на лице Антон расцветает улыбка, на который Арсений оставляет быстрый поцелуй. — Просто, — понуро тянет, — ты так помрачнел во время концерта, и я себя накрутил мыслями, но ничего, расскажешь завтра, а сейчас мой мою жопу.  Слова Арсения убирают несколько тонн камней с плеч Антона и впервые за две недели он чувствует облегчение. Идея прям тут вывалить Арсу всё, что в его извращенной голове накопилось за время их последней встречи и момента осознания новых пристрастий. Надутое лицо сменяется дурашливой улыбкой и сверкающими от радости глазами, руки снова возвращаются к игре с пеной, пока Антон, любуясь, вовсе забывает о том, что должен был купать Арсения, а не беседы в ванной с ним вести.  Отмыв Арсения, в особенности его попку, вытаскивает его из воды и кутает в халат. Будь у него хорошая физическая подготовка, Антон смог бы унести Арсения на руках, словно жених невесту. Но пол ванной скользкий, а закончить вечер в отделении травматологии желания нет, потому они спокойно следуют в спальню.  Наконец-то Арсений высушен, одет и уложен в постель. Убрав мелочи в ванной комнате и приводя её в порядок, Антон возвращается в спальню, где уже посапывает довольный и сонный Арсений. Антон знает, что тот пока не спит и как маленький ребенок укачивает себя. Осторожно взбирается на кровать рядом с Арсом и отжимает себе одеяло, пока не слышит недовольное бурчание под боком. Арсений – любитель зарываться с одеяло по самую голову и сворачиваться под ним как ежик, и фырчит иногда также.  — Арс, — мычит в ответ. — Спишь? – снова мычание. — Спи, спи, — оставляет поцелуй на лбу и тоже зарывается под одеяло, притягивая к себе Арсения. Ночью они опять будут лежать в разных сторонах, несовместимых с человеческой физиологией позах, Арсений снова стырит себе всё одеяло, но сейчас Антон вдыхает слабый запах лаванды с тёмных волос, пока их владелец мягко этому улыбается.  Антон безумно любит Арсения, но любовь смелости ему не добавляет. Ночью он еле заснул, успокаивая себя мыслями, в которых его признание не становится концом их отношений. Как только Арсений может открыто, не всегда правда, говорить о своих желаниях. Некоторые его идеи были ничем не лучше того, что сейчас терзает душу Антона, но он же как-то озвучил их.  Утром Антон проснулся ближе к двенадцати часам дня, побитый ночными размышлениями. Рядом не было Арса: тот давно ушёл на пробежку и, судя по времени, даже вернулся с неё. Вставать не хотелось, но и бессмысленно проводить выходной в кровати тоже, хоть он может себе это позволить. Помятый Антон, шатаясь, будто после пьянки, дошагивает от спальни до ванной. Арсений в это время сидит на кухне, но увидев сонного Антона даже не окликает его: пускай умоется и душ примет.  Выйдя из душа с мокрой головой в одних только домашних шароварах, Антон, как и Арсений, не сразу обращает внимание на второго. Зимой приходить в себя по утрам занимает больше времени чем обычно, но на деле Антону надо просто вовремя ложиться спать.  — Доброе утро, — попивая то ли чай, то ли кофе нарушает тишину Арсений. — Как спалось?  — Честно? Хреново, не рекомендую, — Арс смеётся, но быстро меняется в лице, отпивая немного из стакана. Антон всегда задавался вопросом, как у него хватает сил, времени и желания вставать по утрам и бегать. Ему вставать порой не хочется холодным утром, а Арсений — бегает.  — Из-за погоды? — интересуется у Антона, который исследует содержимое холодильника.  — Да нет, просто, — садится напротив Арсения с тарелкой нарезанной колбасы и сыром. Лучше сделать это после завтрака. — Собирался с мыслями, — от заявления Антона или скорее от его пафоса Арсений давится и закашливается, но быстро приходит в себя и зло смотрит на Антона.  — Антон, — не Шаст, всё, пизда ему. — Я тебя конечно понимаю, но и ты, надеюсь, помнишь, что я нихуя не терпеливый. — Антон кивает и чувствует вину за то, что слишком долго тянет с этим, а ведь Арс наверняка надумал себе худшее развитие событий. Хотя, что может быть хуже того, о чём собирается рассказать ему Антон. Арсений замечает помрачневший вид Антона и вздыхает, ведь кричать совсем не хотелось, хоть он не кричал. — Шаст, я знаю, что давлю, хотя и пытаюсь этого не делать, но… я уже себя накрутил и с утра ожидаю узнать что-то страшное, а твоё молчание, это как масло в огонь.  Арсений не злится, волнуется. Антон видит, что ему сразу после сказанного становится стыдно. За годы отношений, которые порой шли по кривой дорожке, они научились правильно вести себя, относиться с уважением и пониманием к партнёру. Говорить словами через рот пока выходит так себе, но они только учатся и во многом преуспели. Арсений встаёт из-за стола и перед тем, как уйти, тихо бросает: — Прости, я пойду…  — Нет, — отрезает Антон. — Ты прав, нам надо поговорить. Идём.  — Ты же не позавтракал даже, — указывает на тарелку с едой, но его не слушают и тащат за руку с гостиную, усаживая на диван.  — Такое лучше говорить на голодный желудок, — глаза Арса расширяются, и Антон понимает, что опять ляпнул лишнего, потому быстро исправляется: — Я просто волнуюсь и всё.  Антон усаживается рядом с ним, но пока молчит, иногда как рыба, открывая и закрывая рот. Терпению Арсения, пусть и не всегда, но можно позавидовать; ждёт, молчит, не торопит, но по глазам видно, что ему не спокойно.  — Арс, лучше сразу скажу, что… с нашими отношениями напрямую это никак не связано, — после этих слов из глаз Арсения пропадает доля тревоги, но их место занимает смятение, когда Антон протяжно продолжает: — Оно больше связано, — запинается, — с нашим сексом, точнее с моим новым фетишем.  Арсений кивает, готовый слушать дальше, но поняв, что Антону нужен ещё толчок, сам спрашивает: — Можно узнать, какой это фетиш? — Помнишь наши съемки историй? Ну те, которые крайние, — Арсений неуверенно кивает, но события съемок ещё свежие и картины некоторых он помнит хорошо. — Точнее ту, в которой у нас… ну не совсем у нас, там по сюжету у наших героев… родился Дмитрий.  Шок Арсения сейчас в немом ахуе, но виду он старается не подавать. Это хорошо, что Антон набрался смелости рассказать, но немного конкретики тут бы не помешало. Бедная голова Арсения пытается срастить роды его героини и фетиш Антона, но приходит к решению, что легче стукнуть Антона по башке, чтобы быстрее говорил, но он держится.  — Ты детей хочешь? — резко выпаливает, отчего Антон давится дальнейшими разъяснениями.  — Арс, нет конечно. Тут всё очень запутанно, даже не знаю, как объяснить, — пятерня зарывается в волосы, сердце бешено колотится, Антон думает снова развернуть всё в шутку и прекратить разговор, но ощущает тепло чужой ладони на своей коленке. Антон поднимает глаза на Арсения, на лице которого ни толики осуждение и целое море поддержки.  — Антон, всё хорошо, — Арсений берёт его ладонь в свою и гладит её, успокаивая. — Тебе роды понравились?  — Меня возбудило то, что ты был беременный, — быстро тараторит, но тут же добавляет для ясности, — но с рождением детей или женщинами это никак не связано. Беременным мне нравишься только ты, но, чтобы ты прям залетел, не хочу.  Из-за волнения Антон не заметил, как сжал ладони Арсения в своих, будто ждёт, когда он встанет и пойдёт собирать вещи, чтобы свалить от него куда подальше. И будет бесконечно прав, если так сделает. Арсений не смотрит на Антона: его глаза исследуют журнальный столик, который надо бы протереть. На его лице нет тени отвращения или омерзения, но шок присутствует. На миг казалось, они оба забыли, как дышать и говорить, ведь кроме тиканья декоративных часов с котёнком ничего другое не слышалось. Впервые за долгое время, тишина между ними приобрела гнетущие оттенки, пока Арс её не нарушил: — То есть, тебя возбудило моё «состояние» беременности, там, пузо и всё такое? — тихо перечисляет Арсений в надежде понять чуть больше, и Антон кивает. — Часто ты… представляешь себе это? — Пока сильнее всего меня это преследовало после историй и вчерашнего концерта, где ты тоже, точнее твоя героиня, но не суть. Но да, меня возбудило просто такое состояние, твоё состояние. На чужое у меня не встаёт даже, — Антон не знает, насколько последнее откровение разглаживает ситуацию, но Арсений ничего не говорит, но и с неодобрением не смотрит. — А во время секса ты представлял меня ну… беременным? — спрашивает у Антона, у которого перед глазами вся жизнь проходит.  — Если честно, то только дважды, — Арсений недоверчиво смотрит, потому Антон снова думает и исправляет. – Ну может трижды, но это было не каждый раз. Обычный ты привлекаешь меня больше.  Арсений кивает, бросив тихое и задумчивое «ясно». В голове Антона поток мыслей, слов, фраз, которые бессмысленно дополняют всё ранее сказанное, однако говорить он их не спешит. Путать Арсения ещё больше он не хочет, потому смиренно ждёт, пока тот скажет или сделает хоть что-нибудь. Словно ведомый мыслями Антона, Арсений подскакивает с места и мерит шагами небольшое пространство гостиной. Мини прогулка долго не длится. Полный из ниоткуда взявшегося энтузиазма, Арсений становится перед сидящим Антоном и говорит: — Мы можем такое устроить! — пришло время ахуевать Антону, будто бедный и так не тратил на это свои последние нервы. — В смысле устроить? Арс, ты о чём? Что устроить? — Арсений усаживается рядом с шокированным Антоном на колени и с безумием в глазах говорит: — Мы можем устроить ролевую игру, и ты трахнешь меня типа беременного, чтобы кошмары больше не преследовали или что тебе не даёт покоя, — радостно восклицает. – Что думаешь? А что Антон думает? Антон думает, что они оба ёбнулись, или же у них настолько чистая любовь, что все фетиши обладают стопроцентным попаданием в цель. По началу Антон хочет отказаться: ему было важно проговорить это, но про претворение в жизнь мыслей не было. Но увидев горящие перед собой глаза Арсения, которому больше, чем Антону, понравилась идея, даже захотелось попробовать.  — Предлагаешь нацепить искусственный живот, как на той твоей фотке?  — На какой фотке? — Антон хотел бы отпустить этот неудачный эпизод принятия своего фетиша, но, увы, сам же разболтался, но Арсений его перебил. — Не важно, нет. У меня есть другая идея.  — Какая? — теперь очередь Арсения тянуть и играться на нервах Антона, который молится во избежание пиздеца.  Широко улыбнувшись и ничего не сказав, Арсений срывается с места, оставив Антона одного ждать его на диване. Он хотел последовать за ним, но Арсений вернулся также молниеносно, как исчез. Вернулся он не с пустыми руками: в одной крепко сжимал резиновый пакет для клизмы, а во второй – шланг с наконечником. Много времени, чтобы срастить, что к чему, не надо, но Антон надеется на то, что всё не так понял.  — Арс, а зачем ты это принёс? — прикидывается дурачком, но тут Арсения хрен проведёшь.  — Ну, нам же нужно сымитировать беременность, — осторожный кивок. — Вот я и придумал, как. Точнее, давно где-то видел. Кто же знал, что пригодится.  — Ты тоже такое смотрел? — продолжает удивляется Антон их сексуальным откровениям.  — Блять, Шаст, у меня есть интернет и доступ к порно-сайтам. По-твоему, мне всю жизнь только на миссионерскую позу дрочить? — возмущается на Антона, тряся пакетом и шлангом в руках во все стороны.  — Нет конечно, просто я всё ещё в ахуе. Арс, для ясности, тебе такое нравится или ты ради меня хочешь это попробовать? — по воодушевлению Арсения можно сделать чёткий вывод, что ему тоже хочется такое попробовать, раз уж сам предложил, но убедиться Антон всё равно считает обязательным.  — И то, и то, — кладёт на журнальный стол предметы и подходит к Антону. — Шаст, я не заставляю себя это делать. То, что мы хотим, язык не повернётся назвать чем-то приближенно нормальным — это да, но жизнь ведь состоит из экспериментов, риска, ошибок, тем более секс. Просто вспомни, что мы порой творили, — Антон хочет едко перебить тем, что фистинг и трахнуть якобы беременного мужика это две разные вещи, но молчит.  Если так подумать, то Арсений прав. За свою, не прям долгую по определённым меркам, половую жизнь они перепробовали кучу игрушек, поз, мест и ролей. Арсений воспринимает всё, как очередную ролевую игру, что делает принятие фетиша лёгким и не таким уж страшным и ужасным. Антон солжёт, если скажет, что после инициативы Арсения ему не захотелось попробовать — ещё как захотелось. Антон тяжело вздыхает, пока фантазия снова подкидывает ему очередную картину с Арсением, который стоит такой милый и домашний перед ним.  — Так как ты собрался имитировать беременность? Хотя я уже догадываюсь, — после своих слов Антон слышит еле слышный радостный писк Арсения, который, схватив его за руку, тащит за собой в ванную комнату, не забыв также забрать с журнального столика пакет и шланг.  Дойдя до ванной, воодушевление Арсения резко пропало, хотя может он просто что-то вспомнил. И Антон не прогадал, ведь Арсений с виноватым и слегка растерянным взглядом глянул на него и сказал: — А нахуй я тебя сюда притащил если ничего не готово, — Антона прорывает на смех, который он не пытается сдержать. Арсений закатывает глаза, мол, подумаешь, настолько обрадовался, что поспешил, будто он с утра только и дело, уламывает Антона на подобную практику.  — Тебе помочь? — заботливо спрашивает Антон, но от шутки не сдерживается: — Всё же вы с ребёнком.  Арсений пытается казаться серьёзным и ответственным по отношению к их новой практике, но, не сдержавшись, смеётся за Шастом, который ждал момента, когда Арсений повернётся, чтобы поцеловать. Всё напряжение пропало и лишь виднелись толики волнения, но те были из-за предвкушения, а не страха.  По указу Арсения они оба идут вчитываться в инструкцию, если такова имеется. И как оказалось — имеется, и даже не одна. Она почти ничем не отличается обычной процедуры промывания кишок, только количество воды потребуется намного больше для эффекта вздутия. Из всех видов смесей для острых ощущений, они решили остановиться на обыкновенной питьевой воде выше комнатной температуры. Проводить сие безумие решили в ванной, а когда убедятся, что ничего не протекает, кроме их совместной крыши, попробуют перенести действия в гостиную. Антон для удобства убрал мешающий им столик. Он никогда не понимал людей, которые ставят их у себя дома не как поднос для еды и выпивки во время просмотра телека, а полноценный декоративный элемент. Единственная деталь, что сильно волновала Арсения в их безупречном плане — вероятность испачкать мебель или ковёр водой, но Шаст отмахнулся, что если так и случится, то вызовет клининг. Благо, они додумались постелить на всякий случай полотенца, которые не жалко.  Процесс растянулся дольше, чем они ожидали, но таки дождались начала «игры». Они снова в ванной комнате: ванная у них достаточно большая, чтобы вместить двух взрослых людей под два метра. Антон просто задолбался каждый раз, принимая ванну, ощущать холод в подогнутых коленях, которые из-за высокого роста и длинных ног туда не помещаются. Для предварительной очистки Арсений выпер Антона в коридор, сказав, что сам справится. Он хотел выйти к Антону уже готовым, но тот настоял на том, что хочет увидеть весь процесс от начала до конца.  Когда Антон по вызову Арсения входит в ванную, первым он видит его полностью голого и лежащим в ванне. Сердце бешено колотится, события нескольких часов норовят вернуться и вдарить в голову новой порцией сомнений, но он отгоняет их все от себя и подходит к Арсу. Тот уже слегка возбуждён, что не удивительно: ему только дай что-то в жопу засунуть и будет счастлив. Арсений протягивает Антону пластиковый наконечник и невинно смотрит в глаза, будто он ему цветочек вручает. — Если будет слишком — говори, хорошо? — Арсений кивает и для удобства раздвигает ноги пошире.  Сделав глубокий вдох, Антон медленно вводит в анус Арсения смазанный наконечник. Растяжка до этого была минимальная, но среднего размера наконечник без труда входит до конца. Для Арсения ощущение знакомое, потому он даже не дрогнул, в отличии от руки Антона, который малёк волнуется, но спокойствие помогает ему не перегибать с этим.  — Готов? — спрашивает у Арсения перед ослаблением крана, и тот кивает.  Антон ослабляет кран, пустив по шлангу струю тёплой воды. Арсений никак пока не реагирует, лишь на миг тихо смеётся. Решено было вылить в него почти три литра воды, которые, по словам Арсения, он способен выдержать. После одного литра он еле слышно стонет, ощущая возникшее давление, но ничего более. Живот по-прежнему плоский, никаких изменений или вздутий пока не наблюдается.  Когда в Арсения вливается ещё литр, он неприкрыто стонет, чем удивляет и возбуждает Антона. Ещё его возбудил тот факт, что живот начал выпирать и округляться. Вздутие можно было увидеть невооруженным глазом. Антон робко тянет руку к животу Арсения и аккуратно, не давя, гладит по нему. Вода продолжает наполнять внутренности Арсения, и Антон рукой чувствует, как живот под ней увеличивается, пока не доходит до размера шестого месяца беременности.  Вода в резервуаре заканчивается, Арсений тяжело дышит, но не выглядит замученным или недовольным. После трёх литров живот сильно округлился, словно Арсений реально носит ребёнка, а не наполнен жидкостью. Антон аккуратно вытаскивает наконечник и заменяет его силиконовой пробкой с дугообразным стоппером, которая не даст жидкости вылиться из Арсения. Пробка почти такой же длины, что и наконечник, но чуть больше в ширине, потому её приходиться дополнительно смазать смазкой, чтобы доставить Арсу меньший дискомфорт.  Арсений стонет, держась рукой за низ живота, когда кончиком задевается чувствительный ком нервов внутри. За ним что-то на подобие стона издаёт Антон, готовый кончить от вида потного и распластанного в ванне Арсения, ещё и с округлым животом. Ему тяжело вставать самому, потому Антон аккуратно помогает ему, держа за руки. Идея провести все процедуры в ванной, чтобы не затопить квартиру, была хорошей, но они только сейчас поняли, что буквально наполненному до краев Арсению очень сложно будет выбираться из ванной.  — Похоже, я застрял тут, — снова лежа на дне ванны, запыхаясь, говорит Арсений и смеётся. — Шаст, как мы тебе? – головой Антон прекрасно понимает, что никаких «мы» в Арсении нет, но не может не улыбнуться такому.  — Ты словно взаправду беременный, — Антон гладит по животу, стараясь не давить. Арсению и так сложно держать в себе такой объём. – Ты остаток дня в ванне проведёшь? — Нет, — пытается сесть, но пробка не позволяет, проникая глубже, из-за чего Арс шипит сквозь зубы и хватается за бортик. — Дай немного времени, пожалуйста. Я чувствую, что вот-вот рожу прям тут.  Антон смеётся, но немного времени, что попросил Арсений, даёт. Он снова боком ложится в ванну, медленно привыкая к своему непростому положению. С пробкой в анусе разных величин он ходил не раз: на работу, прогулку или дома, но тогда в нём была только она, а не дополнительные три литра воды, распирающие кишки и простату с двойной силой. Давление на стенки медленно спадает, и Арсений делает попытки снова встать. На этот раз боль не такая резкая, и у него получается встать на колени, широко раздвинув ноги. Рукой он придерживает живот, который из-за смещения воды тяжелеет.  Мышцы вокруг пробки сжимаются сильнее, отчего Арсений стонет и обеими руками хватается за бортики ванны. У Антона от такого Арсения кружится голова, а возбуждение в паху требует взять его прямо здесь и сейчас, но пока рано. Пока Арсений пытается встать на ноги, Антон вспоминает, что у них тут якобы «ролевая игра» и теперь очередь Антона его успокаивать. Тем более, Арсений в «положении» и волноваться ему нельзя. — Воды отошли? — Арсений зло смотрит на Антона, но подключается к нему.  — Ещё нет. Дорогой, помоги нам выбраться отсюда, — ехидно улыбнувшись, тянет руку к Антону, которую он тут же перехватывает, помогая Арсению встать на ноги.  С горем пополам Арсу удаётся встать на ноги. Теперь Антон может полностью разглядеть изменившееся тело Арсения. Выпирающий живот, точь-в-точь как у беременных, Арсений удерживает одной рукой снизу, пока вторая держится за руку Антона. Сейчас он выглядит таким беспомощным, ранимым, тем, кому нужно тепло и забота. Антон уверен, что под животом скрывается вставший член Арсения, который головкой упирается в его низ. От этих мыслей Антон чуть стонет вслед за Арсением, чем сильно шокирует его. — Это ты так кончил? — усмехается, пока не ловит очередной призыв давления. — Блять, помоги мне уже выбраться отсюда.  Для удобства Арсений поворачивается на бок, поднимает ногу и перекидывает через бортик, но мешкается из-за давления пробки. Антон подхватывает его, чувствуя, как тело под его руками трясётся и дрожит. Не дав себе времени прийти в себя, Арсений перекидывает вторую ногу и оказывается вне ванны. На миг теряет равновесие, но Антон успевает схватить его и прижать к себе, но лучше от этого не становится. Спина Арсения прижимается к груди Антона, пока тот руками обхватывает низ живота, слегка приподнимая. Арсений шипит сквозь зубы, сжимает стоппер пробки сильнее, стараясь сдержать в себе всю жидкость. Антон, помимо живота, задевает член Арсения, отчего тот стонет, откидывая голову на плечо Антона.  — Арс, ты как? — он тяжело дышит, чем сильнее волнует Антона, которому идея больше не кажется чем-то хорошим, но Арсений спешит его успокоить и себя заодно тоже: — нормально, просто не двигайся пока.  Несмотря на тревогу, член Антона всё ещё стоит и упирается Арсению между ягодиц. Хуже делает только Арсений, который трётся сильнее, сжав руку Антона на своём округлом животе. В миг Антон забывает, что всё, что у них здесь творится, всего лишь игра, и слишком сильно осторожничает.  — Арс, — разворачивая Арсения к себе лицом говорит Антон, — тебе не холодно? — всё это время Арсений был голый, потому после его лёгкого кивка Антон накидывает на него свою оверсайз футболку. Широкая футболка прикрывает вздутый живот, но ткань очёрчивает лёгкую округлость. Антону думается, если и есть мир, в котором у них способен родиться ребенок, они бы завели собаку, а потом и над первым подумали бы.  — Антон, — положив руки на живот, как на подставку, говорит Арсений, — мы кушать хотим.  Антон на грани истерики, но обижать своего «беременного» мужа не собирается. Арсений, он и в Африке актёр. Тут лишь надо подыграть, что он с радостью сделает, ведь чем скорее они закончат, тем быстрее Антон сможет унять своё возбуждение, как и Арсений.  Взяв его за руку, Антон помогает ему выйти из ванной в гостиную, где на диване были застелены полотенца, много полотенец. К счастью, диван у них кожаный и влагу в себя не впитает, но подстраховаться всё равно не помешает. С каждым шагом, сделанным Арсением, пробка внутри смещается, как и жидкость, задевая чувствительный ком нервов. Антон реагирует на каждый, изданный со стороны Арса, звук, дёргаясь в ожидании… чего угодно.  Шаги и любые другие действия даются Арсу с трудом. Живот давит на органы, хоть он и придерживает его рукой, уменьшая давление. Простоять в таком состоянии долго он не сможет, не говоря уже о ходьбе. Арсений двигается в сторону дивана, и Антон помогает ему прилечь на него. Стоит Арсению немного согнуться, как из него вытекает тонкая струйка воды и стекает по внутренней части бедра вниз.  В этот момент Антон чувствует себя ещё большим извращенцем, нежели утром, но даже не пытается остановить себя или отогнать навязчивые мысли, нет. Вместо этого, уложив Арсения на диван, он нависает между его разведенными ногами, обхватывая обеими руками живот через ткань футболки. Рука лезет под подол одежды, гладя выпирающий живот, и слегка давит, чтобы ощутить его твёрдость. В идеале, кто-то, точнее ребенок, толкался бы в ответ, но ему это не нужно. Он ждёт реакцию Арсения и дожидается её.  — Шаст, — с писком скулит и пытается убрать его руку, — не дави, пожалуйста, я не выдержу.  Слова Арсения пропускаются мимо ушей, и он это замечает. Глаза Антона словно поменялись в цвете, в них появилась давно затаенная похоть. Впервые за долгие месяцы Антон может выпустить всех своих бесов, а не подавлять или отмахиваться. Арсений под ним не двигается, лишь иногда мелко постанывает, когда рука Антона проходится то по соскам, то по набухшей головке члена, дразнясь. Пускай Антон сейчас властвует, но ничего запредельного или активного не делает — он нежен. Настолько, что ещё немного и Арсений будет готов верить в свою псевдобеременность.  — Арс, я хочу тебя, сейчас, — рука обхватывает член Арсения, из-за чего тот даже не успевает отреагировать на откровение Шаста. — Я буду осторожен. Арс, не зажимайся.  Ага, не зажиматься, когда твои кишки распирают три литра воды, не так-то просто. Сжатие с члена исчезает и переходит на правую ягодицу. Арсений вздрагивает и стонет с писком, ведь пробка снова двинулась и прошлась по простате. Сверху доносятся стоны и всхлипы, которые Антон прекрасно слышит, но внимание его приковано к дрожащему животу. Антон вздёргивает подол футболки, оголив Арсения по грудь, и опять проходится по соскам. — Арс, — дотрагиваясь до стоппера и вращая его, рукой гладит живот, — немного расслабься. Я хочу вытащить пробку и трахнуть тебя.  Не успевает Арсений высказать хотя бы что-то, Антон одним движением за стоппер вытаскивает пробку из его ануса. От неожиданности Арсений вскрикивает, и совсем немного жидкости выливается из него на полотенца. Пускай пробка не была большой, но сдерживать напор помогала, а теперь Арсению придётся справляться самому.  Антон отлучается ненадолго, вернувшись со смазкой и ещё одним полотенцем, которое оказывается заботливо подложено под задницу Арсения. Тот ещё больше стонет, предвещая, что сейчас должно произойти и не прогадывает. Антон, смазав два пальца, медленно вводит их в анус Арсения, который он сжимает, чтобы вода не могла вытечь, но, видать, Шаста это мало волнует.  — Расслабься малёк, – вместо двух толкает один. — Совсем немного. Вот так хорошо.  Под всхлипы Арсения палец полностью оказывается в нём. Жидкость по-прежнему тонкими струями вытекает из него, хоть он пытается удержать всё, но это физически невозможно. Антон переводит глаза на него с немым вопросом, Арсений всё понимает и после нескольких секунд молчания кивает. Второй палец проталкивается тяжелее, чем первый, но входит полностью. Для полноценной растяжки Арсу всегда достаточно трёх пальцев, но порой он без вреда для здоровья может принять и после двух.  Второй вариант им сейчас подходит больше во избежание потерь жидкости внутри, но, когда речь заходит о здоровье его Арсения, он не намерен рисковать. Они и так сделали всё возможное, чтобы следующую неделю он не смог сидеть, большего им не надо. Добавив на пальцы ещё скользкой смазки, Антон вводит третий палец, который при входе сильно растягивает анус, позволяя воде вылиться ещё больше, но не велики потери. Живот большой и почти даже не уменьшился в размерах, несмотря на такие «огромные» потери.  Двигать пальцами Антон не решается, просто держит их в арсовой заднице, чтобы та привыкла к размерам для дальнейшего проникновения. Пока Антон занят тщательным растягиванием, Арсений, взяв в руки откинутый тюбик смазки, льёт несколько капель на свой вздутый живот и мажет по нему, только аппарата УЗИ не хватает для полной картины. От вида разнеженного Арсения, который размазывает смазку по своему «беременному» животу, у Антона лопаются все тормоза.  Пальцы исчезают, оставляя после себя пустоту, которую необходимо заполнить, из-за чего Арсений ёрзает. Антон времени зря не теряет, потому выливает остатки смазки себе на возбуждённый член и приставляет головку к сжимающемуся анусу Арсения. Растянутые мышцы быстро поддаются, и головка оказывается внутри, перекрывая поток воды. Арсений загнанно дышит, весь потный и с немного влажными от перевозбуждения глазами. Антону это состояние известно, но всё равно спрашивает: — Ты как? — на свой короткий вопрос Антон получает: — Блять, трахни меня уже, прошу. Антон подаётся вперёд, целуя Арсения и входя в него наполовину, отчего тот почти кричит, но поцелуй заглушает звук. Отстранившись от Арсения, он даёт ему простонать и прокричать от резкого проникновения, пока сам проверяет наличие травм, которых, благо, не оказывается. Сейчас они чувствуют совершенно разное: Арсений крепко сжимает в себе член Антона, и его распирает от давления на живот и простату, пока Антон пытается аккуратно и медленно в него толкаться, не причиняя вреда. Арсений после нескольких толчков начинает стонать и подмахивать бёдрами. Антон для удобства кладёт его правую ногу себе на плечо, тем самым углубив проникновение. Из-за новых позывов Арсений снова сжимается, и Антон своим членом внутри него ощущает покидающее тело влагу, которая стекает на изрядно мокрые полотенца. Толчки становятся сильнее и глубже, каждый раз выбивая из Арса новый поток не только жидкости, но и стонов со всхлипами.  От резкости толчков член Арсения бьётся о большой живот из стороны в сторону. Обычно Антон запрещает Арсу себя трогать, но сегодня — исключение. Его любимый и так согласился на такой сложный эксперимент, от которого, правда, кайфует больше, чем Шаст, но усложнять ему процесс Антон не видит смысла.  — Шаст, — давится стонами, — быстрее.  Оба сейчас на грани и оттягивать уже нет сил. Антон ускоряет движения по просьбе Арса, и параллельно дрочит ему. Руки Арсения, оставшись без дела, снова обвивают живот, который лишь малость уменьшился в размерах. Он сейчас не думает о том, насколько они всё испачкали вокруг, не думает о противных мокрых полотенцах под ними, не думает о бултыхании воды в его внутренностях. Единственное, чем занята голова Арсения — образом красивого и сексуально-сосредоточенного на его удовольствии Антона, который, если снова заденет несчастную простату, заставит Арсения кончить, ещё больше запачкав диван.  Всё так и происходит. Через пару резких толчков по простате Арсений кончает себе на округлый живот белесыми каплями. Антон не прекращает свои движения, будто ещё больше возбудившись картиной перед собой, ведь Арсений снова, словно смазку несколько минут назад, мажет сперму по животу, смотря Антону прямо в глаза.  Антон опускает ногу Арсения со своего плеча и обеими руками берёт его за талию, сильнее вбиваясь в его нутро. Он на себе ощущает, как плещется жидкость внутри Арсения, куда он кончает спустя несколько глубоких толчков. Оба переводят дыхание, пока Арсений первым не нарушает тишину, позвав Антона и на его короткое «что?» отвечает: — У меня воды отошли.