ЖМТН, только Охае Doors.

      — Проходи, милок, — звучит из уст… Цыганки? Ее голос не был похож ни на мужской, ни на женский, да и по виду тоже не определить гендер… В этом отеле все, что ли, со своим полом определиться не могут?!       Ламинат.       Сик, немного смутившись, сделал неловкий шаг вперед. У него было стойкое ощущение того, что его хотят развести на деньги, как обычно это бывает.       — Ну же, смелее, — произносит гадалка. Интересно, как она видит сквозь ткань, надетую на глаза? Разве цыганка не должна быть слепой, или что-то в этом роде? — присаживайся. Давай я тебе погадаю, — она указала на стул напротив себя.       Студент подумал, что деваться некуда. Все-таки пройти на пять дверей, чтобы с кем-то пообщаться, посоветовал ему Тесла Скотч Амбушевич, а значит эта гадалка не должна ему навредить, верно? Скотч выглядит тем, кому можно доверять. А познакомиться со своими будущими коллегами рано или поздно, но придется. Хотя, признаться честно, философ не очень понимает предназначение цыганки в отеле…       — К-как вас зовут? — Сик послушался сомнительную гадалку и присел к ней.       — Можешь называть меня «Фигурой», — ответила цыганка, проведя рукой по стеклянному, наверное, магическому шару, — дай мне свою руку, милок, — философ, сглотнув, протянул гадалке то, что она просила. Его руку моментально схватили, к тому же, довольно крепко. — Как зовут тебя, милок?       — Сик, — на секунду студент даже забыл собственное имя.       — Многообещающе… — Фигура постучала по шару, после перейдя к внутренней ладони пришедшего. Гадалка стала медленно проводить пальцем по различным линиям, что были на ладони, иногда даже щекоча философа.       — Что вы делаете?.. — спросил Сик, сомневаясь в возможностях цыганки: а вдруг ей подкатить захотелось? Студент не мог назвать себя непривлекательным, к нему часто подходят девушки (и не только), прося дать номер его телефона, но Сик, еще неуспевший пофилософствовать о том, что такое любовь, всегда им отказывал. Эмо-баклажана надо сначала заслужить.       — Ясно вижу… — цыганка проигнорировала вопрос гостя и начала говорить свое, — наполненный трудностями путь твой был непрост и нелегок, — теперь гадалка провела по другой линии ладони. — Не повезло тебе ни в компаньонах верных, ни в любимом человеке. Затянувшееся безденежье и поиск себя… — с долей сочувствия выкладывала Фигура. — Но не печалься, друг мой сердобольный: ты пришел по адресу. Почистим мы твою карму. Или ты хочешь узнать что-то другое?       — Я хотел бы увидеть свое будущее… — говорит абсолютно ожидаемую вещь Сик, коль шанс такой выдался. Он надеялся услышать, что лет через десять он будет приравнен к великим философам, например, к Платону или Аристотелю…       — Ишь ты, чего захотел: сперва ручку мне позолоти, милок, — цыганка сжимает и разжимает вторую свободную конечность, на которой висели не такие уж и дешевые браслеты, показывая, что деньги нужно положить именно туда…       Опять Сик повелся на этот лохотрон… Сколько можно уже?! А бежать и устраивать скандал уже поздновато… В голове невольно появлялся образ Глазастия Глазастовича, явно нетерпящего переполохи и непослушание. Желания терять так быстро новую работу не было, да и портить отношения с будущими коллегами — так себе затея, а поэтому придется отдать свои кровные, заработанные честным трудом…       С другой стороны, Фигура говорила точно про Сика: про путь, наполненный трудностями, и долгий поиск себя… Может быть, именно эта гадалка как раз из того небольшого числа участников «битвы экстрасенсов», которые действительно имеют сверхъестественные способности, а не играют на камеру? Стоит послушать цыганку еще немного, а потом обязательно пофилософствовать об этом…       Студент полез в карман за валяющейся там мелочью. Обычно на эту сумму он покупал обед в столовой, но раз Сик теперь самостоятельный и будет получать больше, чем просто стипендию, то на подобное благое дело можно и слегка раскошелиться.       Философ кладет в руку Фигуры приличное количество маленьких золотых монет, и она, подержав конечность несколько секунд на весу, как бы пытаясь понять, сколько ей заплатили, удовлетворенно кивает и, убирая звенящие деньги в отдельный ящик, продолжает. — Твоя щедрость еще окупится тебе, милок.       — Да… Так что насчет моего будущего?.. — деликатно напоминает Сик, находясь в предвкушении.       — Ах, ты про это… — добродушно улыбается она, кладя руки на стеклянный шар. Он начинает светиться зеленым и черным цветом, — сейчас посмотрим… Кхм… — Фигура замолкает на минуту, но и это показалось студенту довольно большим промежутком времени. Он весь извелся: неужели Сик действительно станет величайшим философом-эмо в истории?!..       Внезапно, как гром среди ясного неба, такая тихая и, казалось бы, мирная библиотека наполняется резким смехом цыганки. Снова невольно вспомнился Глазастий Глазастович. На лбу студента проступил пот: не к добру…       — Глупец… — произносит Фигура, смеясь. Шар погас, — зачем тебе знать будущее, если ты здесь навсегда? — цыганка заливается таким смехом, словно она услышала лучшую шутку в своей жизни, а Сика как ледяной водой окатило: во-первых, в смысле «навсегда»? Во-вторых, о вечности и неизбежности бытия ему сказали все, кто можно и кто нельзя; в-третьих, на что он потратил деньги, если они ушли в никуда? В-четвертых, что тут, мать его, творится-то все-таки?!       Какой хороший вопрос, ответ на который ну совершенно неочевиден.       — Ч-что вы только что сказали?! — возмущается Сик, вставая со стула, — я не за это деньги заплатил!       — Такова цена правды, милок: это место ныне дом твой. Вплоть до самой твоей смерти. Это и есть твое настоящее и будущее, — отвечает Фигура, не прекращая заливаться. Такого глупого клиента-эмо надо еще поискать… А потом цыганка резко становится серьезной и, несмотря на то, что Фигура слепая, ей как-то удавалось смотреть прямо на Сика, в его глубь. — Впрочем, ты заплатил мне только половину. Моя работа тяжела, а мои труды — бесценны. Будь добр, милок, позолоти еще ручку.       Ну уж нет: так философ и знал, что все экстрасенсы — шарлатаны и мошенники! Как Фигура после такого требует еще денег?! Наглость и эгоизм!       — Да пошли вы… Я больше вам ни копейки не дам! — сообщает раздраженно Сик, уже направляясь ко второй двери в помещении, чтобы покинуть эту злосчастную библиотеку, в которой, на удивление, тоже нет покоя.       — А это ты зря, милок, зря… — размеренно произносит цыганка, чувствуя, что гость собирается ретироваться, — это тебе еще аукнется не добрым словом… Пошел вон отсюда! — за долю секунды Фигура становится злой, и по стенам помещения начинают бегать черные тени. Сик не успел испугаться, ведь оказался вытолкнутым некими «сверхъестественными силами» из библиотеки раньше. Громко хлопнувшая большая дверь дала ему это понять.       — Я точно в отель на работу пришел?.. — немой вопрос в пустоту.

***

      Студенту потребовалось время, чтобы отойти и прийти в себя от выходки Фигуры-цыганки. Совсем скоро сбивчивое дыхание и учащенное сердцебиение пришли в норму. Да, настолько он был напуган.       Даже эмо-баклажаны способны на чувства.       Философ попытался выбросить из своей головы слова про то, что он заперт в этом отеле навечно. Да что за, мать его, бред? Да, может, Глазастий Глазастович и сумасшедший, но не настолько… Зачем заманивать сюда людей под предлогом работы, а потом не выпускать? Абсурд же! Глазастий не может быть таким… Это наверняка просто… Просто первоапрельская шутка, да?..       Нет. Сик, на дворе у тебя осень.       Деваться было некуда: нужно идти дальше. Наверняка тут остались адекватные умы… Хочется в это верить, по крайней мере. Как и в то, что Тесла Скотч Амбушевич советовал Сику пойти познакомиться не с Фигурой, а с кем-то другим, иначе этот усатый мальчик падает в глазах философа. Цыганка — настоящая вымогательница денег, и мнение студента не изменится!       Перекрестив на всякий случай дверь в библиотеку, Сик пошел дальше по зданию. Кажется, теперь он точно был готов ко всему. Будет неудивительно, если тут работает еще какой-нибудь Водяной, Баба Яга или подкроватный монстр.       А вот насчет подкроватного монстра ты зря.       Недолго песенка играла: студент прошел всего на три двери вперед, и чувство страха, от которого он только-только избавился, вернулось вновь, ведь ему посчастливилось встретиться с… Да Сик даже и не знает, как это «обозвать»…       Стоило ему оказаться в очередной комнате, так один из двух шкафов, присутствующих в помещении, внезапно зашевелился, и с него выпало уже расставленное шахматное поле. Предмет мебели начал качаться из стороны в сторону и хлопать своими дверьми, как бы подзывая пришедшего к себе, чтобы определенно вместе с ним сыграть партию. Да вот незадача: Сик еле-еле разбирался в шашках, что уж говорить о шахматах… Да и… Живой шкаф?.. Что за чертовщина?!       Когда студент говорил, что будет готов ко всему, он, видимо, погорячился.       Внезапно философ задался вопросом: «а сможет ли этот шкаф его съесть?». Он не знал, откуда в его голове такие мысли, но, находясь в подобном рабочем коллективе, можно задуматься и не о таком. А Сик определенно хотел жить, но общаться с ожившей мебелью, у которой непонятно откуда есть шахматы, — совсем нет.       Это место потихоньку давило на нервы. Чем дальше — тем все больше сюрпризов, и студент не успевает к ним ни подготовиться, ни отойти от прошлых. Хоть эмо так и не понял собственное предназначение в таком огромном отеле, но коллеги с каждой минутой смущают его сильнее… Где Глазастий Глазастович таких откопал? Особенно ребенка с усами?       А карликовость мы и не рассматриваем, да?       Что ж, главное, чтобы зарплата была хорошей, иначе философ не сможет оплатить счет за квартиру, в которую совсем недавно переехал от, как вы помните, «не-ценителей-философии». А дальше Сик как-нибудь разберется… Но и свинское поведение цыганки и менеджера студент терпеть не намерен! Все-таки он не абы кто, а настоящий эмо-философ, это должно говорить о многом!       Студент, не долго думая, сглотнул и, сказав шкафу, «нет, спасибо», поспешил удрать из комнаты куда подальше. Услышав позади себя недовольное копошение, он переключился на бег и, будучи невнимательным, не заметил, как задел одной ногой красный ковер. Хоть и от мебели философ сбежал вполне удачно, правда, в следующую комнату он влетел уже упавшим, ощущая боль в районе носа.       Он с самого детства не мог терпеть эти дурацкие ковры, ведь постоянно о них спотыкался. Косолапый.       Крови и перелома, благо, не было. Просто, скорее всего, сильно ударился. Эмо, если честно, так бы и продолжил позорно лежать, если бы в поле его зрения не попали бы чьи-то ноги, которые заставили поднять голову и посмотреть на их обладателя.       — Хо-хо, ас-саляму алейкум, внучок! — Сик увидел перед собой типичного таджика с большим пивным животом и черными, как смоль, усами с монобровью. Хотя, что удивительно, волосы этого… Дедушки?.. Были седыми. За ним стояла деревянная лавка с какими-то изделиями, а сам таджик говорил с выразительным акцентом, — пришел покупать мой вкуснейший пальчики? Так ты по адресу! У меня и мизинчик, и указательный, и (Б)безымянный есть…       — Что? Вы кто?.. — философ совершенно не понял, что от него хотят, и что ему втирают.       — Как кто?! — удивился дед, — я Дюп! Я и в море плавать, и в шахте работать, и мясо разделывать, и пальчики готовить, и еду продавать… — принялся перечислять Дюп, после чего наклонился к лежащему на полу Сику. Двоих, судя по всему, эта ситуация никак не смущала. — Ты новенький, как я смотреть? Тогда я сделать тебе скидку пятьдесят процентов: два пальчика бесплатно, а третье выбирать сам. Например, только сегодня я приготовить наилучшие пирожки с фаршем из человеческий мозг! Новый рецепт, раскупать их быстро, так что поторопись! — таджик подмигнул философу и додумался протянуть ему руку, чтобы второй встал. Хоть Сик и внезапно напрягся, но принял руку.       Тут попахивает каннибализмом…       — Да, я новенький… На работу устраиваться пришел, — отвечает на вопрос Дюпа эмо, неловко почесывая затылок.       — Дряхлый ты какой-то, внучок, ну ничего, я тебя откормить! — дед кладет свои ладони на плечи студента, внимательно рассматривая его. А потом, приобнимая за одно плечо, ведет его к прилавку, указывая на табличку в самом верху лавки. Философ с трудом смог разобрать почерк: «1+1=3», намекая на акцию, как и бывает в магазинах. Также рядом с надписью висела знакомая маленькая лампочка, которая зашевелилась сразу, как на нее обратили внимание.       — Внуча, смотри, какой гость к нам пожаловать! — здесь Сик смог разглядеть Путеводный Свет. С ней он не так давно виделся… Странно, неужели Дюп выкрал лампочку у Теслы Скотча Амбушевича?.. А это законно?..       — Сик, привет, рада снова тебя видеть! — светится девочка, явно довольная тем, что может свободно разговаривать.       — Да, я тебя тоже… — растерянно произносит он, чувствуя, как Дюп наклоняет его голову чуть ниже, чтобы тот увидел товар:       — Смотри, здесь мяса на любой вкус: и глазик, и ручка, и ножка… Но я советовать тебе, конечно же, вкуснейший пальчик! А лучше сразу несколько, иначе так не распробовать! — говорит Дюп, будучи гордым за свою проделанную работу.       Сику не понравилось это: в этом мясе он узнавал человеческие конечности и органы… Он осуждал каннибализм в любом своем проявлении, не считая совсем безвыходных положений, типа блокад или массового голода… Вот теперь точно стало не на шутку страшно.       — А это… Это человечина?.. — неуверенно интересуется студент, напугано глядя на продавца.       — Разумеется, внучок! Лучший человечина только у меня! — задорно проговаривает Дюп, ярко улыбаясь.       А наркопритон здесь тоже есть, да?..