des problèmes qui n'ont pas de solution

Проснулась она рано. Был выходной, но настроение ее было просто отвратительным. Она не хотела выходить из комнаты, не хотела снова думать о том, о чем думала последние несколько дней. Она устала. Устала справляться со всем этим, устала ходить по коридорам Хогвартса и делать вид, будто ничего не происходит. Она хотела уехать. Сбежать ото всех. Забрать Марлин, своих друзей, даже может быть мародеров и всех девочек, и просто уехать. Куда-нибудь на край земли, где их никогда никто не найдет. Просто спрятаться от всей этой жизни. Она говорила об этом с Марлин совсем недавно. — Давай уедем, — тихо сказала она. — Куда, любовь моя? — Далеко. Очень далеко. Заберем всех с собой, купим большой дом и уедем. Где-нибудь на берегу моря. Будем купаться все вместе, Регулус сгорит в первый же день. Сириус я думаю тоже. Они обе тихо посмеялись. Это была приятная мечта. Она всегда возвращалась к ней, когда ей было плохо. — Лили тоже хочет уехать. Тоже к морю. Будет рисовать его до посинения. Сердце замерло. Лили... — А она... как вообще? Марлин на секунду погрустнела, но сразу же ободряюще улыбнулась. — Плохо. Но мы с Мэри делаем все, что можем. И может даже этого будет недостаточно. Она не пошла на завтрак в это утро. Был выходной и почти все скоро отправятся в Хогсмид. Но у нее настроения не было. Да и у нее были совершенно другие планы. Она наконец встала с кровати и огляделась. Дыра в груди снова напомнила о себе, когда она в который раз зацепилась взглядом за пустую постель. Рядом с этой кроватью все еще стоял комод в наклейках. Тот самый, который они купили на маггловском рынке. Она покачала головой, быстро оделась в мешковатую одежду и вышла из комнаты. Путь до больничного крыла как всегда был очень сложным. Она уже не питала каких-либо надежд. Она просто ждала. А ожидание иногда бывает самым болезненным. В крыле было пусто и очень ярко. Постели были будто снегом. Ранее солнце пробивалось сквозь стекла и падало лучами на пол. Пандора бы была в восторге, увидев такую красоту. Как жаль, что она пока что не может. Наконец она прошла к нужной кровати и вдруг увидела рыжую макушку. — Лили? Девушка сидела на стуле рядом с кроватью, где лежала Пандора. Лили обернулась. — Доркас, — мягко поздоровалась она. — Привет. Доркас огляделась и, найдя еще один стул, аккуратно поставила его рядом с Лили. После она села на него и поглядела на коленки Лили. Теперь она смогла увидеть, что девушка рисовала. Штрихи были очень легкими, потолки такие же высокие, какими были на самом деле. Лили даже смогла передать сияние солнца. Она рисовала больничное крыло так, будто оно было церковью. — Это... очень красиво, Лили. Ты будто не просто больничное крыло рисуешь, а какую-то совершенно иную вселенную. Или церковь, — наконец озвучила свои мысли Доркас. — Спасибо большое, — искренне сказала Лили, и Доркас могла поклясться, что девушка покраснела. — Ты вообще как? Я знаю, что вы с ней... дружны. Лили слабо вздохнула. — Все хорошо на самом деле. Я просто распереживалась. И все еще переживаю. Я же даже не знаю что произошло. Мне вообще сказал об этом Слизнорт. Поэтому немного сложно. Но вам, я уверена, еще сложнее, вы же ее лучшие друзья. Даже не представляю, что вы чувствуете. Доркас вдруг стало совестно. Лили никто даже не рассказал. Их Мадам Помфри заверила, что все будет в порядке. А Лили даже этого не знала. Поэтому девушка решила рассказать обо всем. — Мадам Помфри сказала, что с ней все будет хорошо, — начала Доркас, и Лили заметно расслабилась. — А произошло все очень странно. Мы просто сидели и разговаривали, а потом она замерла на несколько секунд, упала и перестала дышать. Эван в тот вечер чуть всю гостиную не разнес. Он не особо был в себе, но это и понятно. Она его самый близкий человек. Лили на секунду оторвалась от своей зарисовки и поглядела на Доркас. — Он разве не встречается с Краучем? — заинтересовано спросила Эванс. Доркас нелепо похлопала глазами. — Оу, ну да, но они с Пандорой... Вообщем она ему как сестра. Теоретически они и так брат и сестра, но это очень сложная история. — Я не знала этого, — с искренним удивлением ответила Лили. — Да. Короче Эван очень, — Доркас замолчала, пытаясь найти правильное слово, но в итоге выбрала самое мягкое, — неустойчив, когда дело касается Пандоры. Он ее слишком сильно любит. Она не стала говорить, что они все неустойчивы, когда дело касалось их булочки. Они все ее слишком сильно любили. — Понятно. Мне кажется ее невозможно не любить. Она слишком добрая для нашего мира. Доркас зацепилась за эти слова. Пандоре же нравится Лили. А сама Эванс знает ли об этом? Может она отвечает взаимностью? Может у них даже что-то получится? Доркас хотела спросить Лили об этом, но она услышала шаги позади них. К ним приближался Эван. Он был мрачнее ада, он будто оттуда и пришел. Он надвигался, как грозовая туча. Руки в карманах, взгляд в пол. На лице какая-то неподдельная жестокость. — Эван? — спросила Доркас. — Ты откуда? — Туда мы сейчас и пойдем, — так же мрачно ответил он, глядя прямо в глаза подруги, — я за тобой пришел. — А как ты... — Брось, Дор. Где еще ты можешь быть в воскресенье? У нас небольшие проблемы, — он перевел взгляд на Лили и глаза его округлились. Он посмотрел на Доркас, а потом снова на Лили. Потом кивнул сам себе. — Твои друзья тоже там кстати, — сказал он девушке, — Поттер скоро окажется тут, если мы не поторопимся. Лили понадобилась секунда, чтобы понять, про что именно сказал парень. Она быстро собрала вещи и кивнула, как бы говоря, что готова. Все направились за Эваном. — А, кстати, Дор, не ругайся только, если я там кого-нибудь прикончу, — сказал парень. когда они выходили в коридор. — Ты что?! — воскликнула Доркас и взяла парня за шиворот. Парень даже не стал сопротивляться. — Парочка убийств никому не помешают, верно? Лили ахнула. Доркас тут же швырнула парня в стену рядом. Это было уже не в первый раз. Эван ведет себя так с того момента, как Пандора попала в больничное крыло. — Эван прекрати, — тихо сказала девушка, и голос ее дрогнул, — хватит. Парень ухмыльнулся. Это первый раз за последние три дня, когда Доркас видит, как Эван улыбается. Доркас знала, что парень не шутит. Сейчас он серьезнее обычного. Он пододвинулся к ее лицу вплотную. Она могла почувствовать его дыхание на своих щеках. Между их лицами оставалось буквально пара миллиметров. — Я убью кого-угодно за нее, ради нее и для нее, уж поверь мне, — низким голос произнес Эван, и улыбка тут же слетела с его лица так, будто ее там никогда и не было. И Доркас верила. Она прекрасно знала, что он не блефует и не врет. Он говорит правду. Но... Пандора. Кто-то сказал что-то про Пандору, догадалась Доркас. Только из-за этого Эван мог себя так вести. Она быстро отодвинулась от него. — Где они? И Эван повел их в нужном направлении. *** У Регулуса с самого утра было плохое настроение. Шел снегопад, на улице было холодно и неприятно. Только Барти помогал скрасить эти дни, помогал немного отвлечься от мыслей. Особенно от плохих мыслей. Но как известно, от себя не убежишь. И Регулус не понаслышке знал это. Они пересекали двор, когда наконец произошло то, что произошло. Им в спину что-то выкрикнули, но ни один из них вначале даже не услышал. А потом им просто пришлось услышать. — Ваша сумашедшая всё? Коньки отбросила?  Регулус обернулся. Мальсибер стоял с кучкой парней постарше. Они не особо были довольны выкриками парня, что говорили из выражения лиц. Но он продолжил. Он мерзко улыбнулся и покрутил палочку в своих руках. — Что ты блять сказал? — грубо спросил Барти, тоже обернувшись.  Регулус молчал. Он быстро впился рукой в плечо Крауча, не отводя взгляда от Мальсибера. — Не надо, — тихо сказал он. Барти хотел уже было согласиться и просто проигнорировать. Но… — Я сказал, что ваша подружка окончательно свихнулась, — противно усмехнулся он, а потом пожал плечами. — Может это и к лучшему. Она бы после окончания школы все равно была бы бесполезной, пошла бы в Орден и… Если бы парень знал, что последует после его слов, то скорее всего он бы не осмелился даже открыть свой рот. Регулус думать не стал. Теперь он разозлился. Теперь он по настоящему разозлился. Теперь все, что у него было, это лишь эмоции. Никакой логики. Он быстро поднял палочку и был уже готов сказать заклинание, но его опередили. — Инкарцеро, — выкрикнул Эван, появившийся будто из воздуха, стреляя заклинанием в Мальсибера. Вокруг парня образовались веревки, которые молниеносно его связали. Он попытался выпутаться, но ничего не вышло. — Экспелиармус, — тихо сказал Регулус, и палочка Мальсибера вылетела. Парни постарше отошли от него. — Аларте Аскендаре, — прорычал Эван, и парня подбросило вверх. Регулус посмотрел на висящего в небе Мальсибера и подошел чуть ближе. — Аква Эрукто. Из палочки Регулуса начала стремительно выливаться сильная струя воды. Он направил ее прямо на парня, который все еще висел наверху. Он не убирал ее, даже когда тот пытался судорожно уворачиваться от нее, что ему никак не удавалось. Регулус стоял и смотрел, как Мальсибер чуть ли не задыхался под струей воды. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он был будто загипнотизирован. А еще он был зол. Он был просто ужасающе зол. И слаб. Перед Пандорой. Всегда лишь перед ней. — Экспелиармус! — прокричал чей-то голос, и палочка Регулуса выскочила из его рук. Мальсибер почему-то упал на землю. Значит Эван куда-то убежал. Или его тоже обезоружили. Струя остановилась, слизеринец распутался из веревок и начал кашлять, попутно задыхаясь и дрожа от холода. — Ты что твою мать творишь? — крикнул знакомый голос. Вокруг уже собралось немало народу. Регулус был уверен, что кто-то уже пошел за учителями. Ему было плевать. — Пошел нахуй, — прорычал Регулус, поднимая свою палочку. Как только он это сделал, его толкнули в спину и он пошатнулся. Перед ним встал Сириус. — Ты совсем придурок что ли? На отработки захотел? — уже намного тише сказал Сириус. — Ой да блять, а ты старшего брата включить захотел? Поздновато что-то. Глаза у Сириуса округлились. И в эту секунду, в одну единственную секунду, которую Регулус выиграл для себя, парень посмотрел за спину Сириуса. И увидел его. Джеймса. Джеймса с приоткрытым ртом, который крепко держал в руках палочку. Но который все еще смотрел на Регулуса, как на что-то прекрасное. Заметив взгляд Блэка, Поттер нахмурился и очень грустно улыбнулся. И тут же снова включился Сириус. — Рег, я думал мы прошли эту стадию, — сказал он. — Я еще нет. И после этих слов жизнь Регулуса пролетела у него перед глазами. Еле уцелевший Мальсибер взял палочку в руки и выкинул заклинание. Блэк видел, что тот скорее всего хотел попасть в Барти. Но он промазал. И попал в Джеймса. Сириус, увидевший это краем глаза, резко обернулся и вскинул палочку, но ничего не сказал. Он не знал какое заклятье полетело в Джеймса. Он не знал чем помочь. А когда Джеймс упал, когда Барти в ужасе кинулся к телу Поттера и округлил глаза, когда Сириус отпустил Регулуса и бросился к своему другу, тогда то Регулус и понял, что этот день станет худшим в его жизни. Ни какой либо другой. Именно этот. Во всем этом хаосе Регулус каким-то чудом увидел белобрысую голову, которая направлялась в другую сторону от происходящего. Куда Эвана понесло, Регулус даже не стал задумываться. — Джеймс, — крикнул Сириус, подбегая к Поттеру, — Джеймс… Что ты в него кинул мудила? Что… что это? На теле Джеймса начали появляться глубокие порезы, из которых начала сочиться кровь. Барти резко и быстро прижал свои руки к порезам. Регулус наконец-то подошел чуть ближе. Сердце вдруг остановилось. Мозг перестал соображать. Очки Джеймса спали.  — Сириус… Сириус я не знаю целительных заклинаний, — прошептал младший Блэк и его вдруг, как током ударило. Сириуса скорее всего тоже, потому что он посмотрел на брата такими сумасшедшими глазами, что Регулусу стало страшно. И они вдруг вернулись в детство. Всего на мгновение, но даже этого им хватило. — Рег, ты помнишь. Регулус, ты знаешь, — бормотал Сириус.  Но Регулус напрочь забыл. Его мозг будто бы отключился. Давай же, думал он, Пандора же тебя учила, ну же.  Но ни одно заклинание не приходило на ум. А порезы все разрастались и становились глубже. Руки Барти стали алыми. Он все еще пытался не дать крови вылиться. — Кто-нибудь помогите! — кричал Сириус на ребят, которые стояли вокруг тела Джеймса, но никто не отзывался. Что Пандора пробовала на тебе, продолжал вспоминать Регулус, какое заклинание? Что она говорила? Как бы она сейчас поступила? Что бы она сделала? Но Регулус не успел вспомнить. — Уйдите, — прокричал женский голос, и студенты немного разошлись. Барти отполз от тела и облокотился на колонну за его спиной. Сириус с Регулусом не сдвинулись. Лили села на снег и оглядела Джеймса. Она быстро достала палочку и навела на тело. Потом начала бормотать неизвестные Регулусу слова. Краем глаза он снова заметил Эвана, но теперь с ним была Доркас. На ее лице был самый настоящий страх. И ужас. Она оцепенела. — Нам нужна мадам Помфри, — хрипло сказала Лили. На ее глазах появились слезы. По какому-то нелепому волшебству, мадам Помфри действительно появилась. Она разогнала всех студентов и быстро увела Джеймса с Лили. Но это было пол беды. Над Блэками возвышалась профессор Макгонагалл. И тогда Регулус понял, что ему конец. *** — Я не стану упоминать тот факт, что вы напали на ученика, — обратилась она к слизеринцам. — Но он тоже! — выкрикнул Сириус, который стоял по левую руку учительницы, чуть дальше остальных. — Поэтому я и не стану этого упоминать, мистер Блэк, — сказала профессор, грозно глядя на него. Когда Сириус вернул взгляд в пол, она снова посмотрела на Эвана и Регулуса, которых и отчитывала. — Слизнорт даст вам наказания. Вы его ученики, и я не могу заниматься своеволием. Вы все поняли? — Да, профессор, — тихо сказал Регулус. — Но он это заслужил! — сказал Эван. Доркас громко шикнула на него. Она стояла позади Макгонагалл. Девушка кивнула на женщину и стрельнула взглядом в Эвана. Тот понял. — Да, профессор, — тихо согласился он. — Хорошо. Мисс Мэдоуз, будьте добры, доведите Эвана до подземелья. Сириус, — она серьезно посмотрела на парня, — возвращайтесь в башню. С мистером Поттером все будет хорошо. Тот лишь кивнул. — Но… Профессор? — позвала Доркас женщину. Макгонагалл обернулась. — А Регулус? — Оставьте нас наедине, — попросила она. На одно мгновение в кабинете стало так тихо, что Регулус смог почувствовать собственное сердцебиение. Но Макгонагалл поскорее выпроводила всех и закрыла за ними дверь. Вернувшись к Регулусу, она внимательно оглядела его всего. Он почувствовал себя так, будто находился под микроскопом. Он будто был таким маленьким и незначительным по сравнению с этой женщиной. — Профессор, — неловко начал он, не решаясь встретиться с ней взглядом, — я понимаю, что поступил плохо. Я знаю, что провинился, я правда это понимаю… — Будте добры, заверните ваш левый рукав. Сердце сделало последний удар. В ушах зазвенело. Страх сковал тело Регулуса. — Я должен сделать… что? — повторил парень дрожащим голосом. — Покажите свое левое предплечье, — серьезно сказала Макгонагалл. Регулус медлил. Они простояли в гробовом молчании еще пять минут. Только после этого Блэк дрожащими руками потянулся к рукаву и завернул его. На предплечье виднелась черная метка. Он медленно поднял свой взгляд на лицо женщины, чтобы понять, что именно она видит. Она нахмурилась и посмотрела прямо ему в глаза. Регулус вздрогнул. — Я… я не мог отказаться, профессор, я не мог! Она бы убила меня, она бы пытала меня до смерти, я… — Мистер Блэк, — тихо прервала его Макгонагалл. Она смотрела на него с… нежностью? С небольших страхом, но больше с каким-то пониманием. От этого парню почему-то стало еще хуже. — Да, профессор? — Если вам нужна помощь, вы должны обратится за ней. Если вы не доверяете мне, то можете пойти к профессору Дамблдору. Вам нужна помощь? Регулус понимал, что она пытается узнать. Она хочет, чтобы он сказал, что он принял метку не по своей прихоти. Она хотела, чтобы прозвучали слова о том, что Блэк не хочет этого. Он не хочет быть Пожирателем Смерти. — Да. Мне нужна. — Хорошо. Тогда завтра зайдите ко мне. Опять же, если не я, то идите прямиком к Дамблдору. Я ему скажу, что вы можете зайти. Вы все поняли? Регулус осторожно кивнул. — Тогда идите в спальню. Вы отстраняетесь от оставшихся уроков. Блэк снова кивнул и вышел из кабинета. И начал бежать. Совсем не в подземелье. Бежал он в больничное крыло. Бежал он к Джеймсу. Шел снегопад. На улице было холодно и неприятно. И Рождество приближалось.