des problèmes qui n'ont pas de solution

— Вы понимаете, что это очень опасно? — спросил директор, глядя на двух девочек, стоящих перед ним. — Да, но мы абсолютно уверены в том, что у нас всё получится.  — И что заставляет вас так говорить, мисс Розье? — снова спросил старик. — Профессор Дамблдор, я с детства изучаю эту магию, — начала Пандора, собрав всю свою смелость в кулак, — мои… родные родители, — она немного помолчала, снова собираясь с силами, — вообщем они обучали меня этому. Я могу вас заверить, что это не так сложно, как звучит. Дамблдор нахмурился и сложил руки перед собой. Выглядел он так, будто усердно о чем-то размышлял. — Не слишком ли самонадеянно? — спросил он, но Пандора не ответила и устремила свой взгляд в пол. Она боялась смотреть ему в глаза. Директор покачал головой. — А вы, мисс Эванс? Что можете сказать? — Я читала много книг на эту тему, мы проводили исследования, много исследований. Я могу вас заверить, что наших с Пандорой знаний хватает, — уверяла Лили. Дамблдор выслушал их и немного помолчал. Пандора начала нервничать. Если он не согласится, то это будет провалом. Она должна помочь Регулусу, она знает как помочь ему. И если директор не согласится, у нее не останется вариантов. Она знает лишь это. Ее учили этому с самого детства.  — Хорошо, вы можете опробовать это, но после Рождества, — вынес вердикт старик. — Что?! — воскликнула Пандора. Лили подошла к ней чуть ближе и вцепилась в ее руку. Та сразу же немного успокоилась.  — Со всем уважением, профессор Дамблдор, но вы уверены, что мы не можем сделать этого до Рождества? — аккуратно спросила Лили. — У меня есть причины не давать вам права делать это до Рождества, — грозно сказал Дамблдор, поднимаясь со своего кресла, — вы все поняли? Пандоре хотелось ударить его. На кону жизнь Регулуса. Он не может так распоряжаться жизнями студентов. Как он может так распоряжаться жизнью Регулуса? — Да. Мы все поняли, — покорно ответила Лили. — Мисс Розье? — директор выжидающе посмотрел на девушку. — Да, профессор, — сдалась наконец она. Они вышли из его кабинета так быстро, как только могли.  — Ему не нравится эта затея. Мерлин, я как знала, — сразу же сказала Пандора. — Но он же согласился, — сказала Лили, — может у него есть план... — Его план не сработает, — мрачно ответила девушка. Дамблдор не знал на что идет. Он даже не представлял, что их ждет в будущем. А Пандора знала. И она ненавидела этот факт возможно сильнее, чем ненавидит свой дар. — Пандора, извини за любопытство, но ты ведь не родная сестра Эвана, да? Пандора с удивлением посмотрела на Лили. Она мягко улыбнулась и кивнула. Эта тема для нее была более приятной. — Да. Мои родные родители отказались от меня, когда мне было одиннадцать, — легко ответила девушка, — в том возрасте мне начали сниться сны, в которых я видела будущее. А потом у меня начались видения. Моих родителей это пугало и наверно они просто не хотели морочаться с этим. Может я просто не стоила их усилий. Девушка тяжело вздохнула и снова улыбнулась. — Но потом я встретила Эвана и, по удачной случайности, его родители удочерили меня. Был конечно огромный скандал, но через пару недель все утихло. — Наверно было трудно, — сказала Лили, грустно взглянув на Пандору. — Было труднее, когда меня боялись мои собственные родители. А родители Эвана приняли меня такой, какая я есть. Звучит банально, знаю, но это правда. — И родители Эвана учили тебя этой магии? — осторожно спросила Лили. — Ох нет, — воскликнула Пандора, — нет, конечно нет. Мои родные родители, они... были отшельниками, если так можно вообще сказать. Они изучали устаревшую магию и почти не пользовались палочками. У них все было... по другому, — выдохнула Пандора, покрепче сжимая ремешок своей сумки. Это были не самые приятные времена. И как бы сильно она не хотела полюбить своих родных родителей, ей никогда это не удавалось. Она не ненавидела их, все просто было на другом уровне. Ее всегда учили быть лучше других. — Ты не достойна этой палочки, если не сможешь колдовать без нее, — говорила мать. — Но мам! У меня не получается, как ты не видишь? Может я просто... другая? В такие моменты у матери Пандоры лицо всегда краснело от злости. Она возвышалась над маленькой девочкой и дергала рукой, после чего Пандора убегала в свою комнату. Для своих родителей Пандора всегда была обычной, а для всех остальных слишком странной. И она не могла найти себе место. Пока не встретила Эвана. И Регулуса, и Барти, и Доркас. Только они заставляли ее чувствовать так, будто она наконец обрела свое место. И теперь в этот список добавилась еще и Лили. — Это правда ужасно, — сказала Лили, когда они подошли к большому залу, — я сочувствую. Пандора грустно покачала головой и снова улыбнулась. Она оглядела стол, где друзья уже махали ей рукой. — Зато теперь все хорошо. И будет хорошо. Лили смело кивнула головой, и они разминулись. — Ну что? Что он сказал? — начала спрашивать Доркас, когда Пандора села к ним за стол. Девушка злостно вздохнула. — Сказал, что мы можем это сделать только после Рождества. Рег, — она обратилась к парню, который ковырял вилкой свой ужин, — я боюсь, что тебе придется поехать домой. Тот лишь пожал плечами. Он знал. Он даже не надеялся. И Пандоре разбивало сердце то, что Регулус перестал надеяться. Регулус уже сдался. — Регулус, — серьезно сказала девушка, — не смей. Не сейчас. Парень лишь уныло кивнул, даже не посмотрев на подругу. — О чем ты? — спросила Доркас. — Он понял о чем я, — пролепетала Пандора, переводя тему на что-то более веселое. *** Джеймс не чувствовал себя хорошо. Он знал, что он должен, знал, что просто обязан. Они выиграли последний матч в этом году, они должны веселиться и праздновать. Все праздновали. Кроме Джеймса. Все его мысли сводились к одному человеку, и он так сильно хотел просто оказаться в его объятиях. Он не хотел ни с кем разговаривать, он хотел вернуться к Регулусу и снова обнять его, послушать его, сделать вообще что угодно только бы рядом с ним. Поэтому парень не придумал ничего лучше, чем просто напиться. Все начинали со сливочного пива, но Джеймс решил, что ему слишком плохо. Вообще-то, это не было похоже на него. Обычно он прекрасно справлялся со своими проблемами, не прибегая к таким вещам как алкоголь или сигареты, но этот раз был особенным. Джеймс не особо понимал почему. Он просто взял бутылку огневиски и засел в угол гостиной. Совсем один. Будто сама судьба его обидела, и он решил показать, что он не такой слабый, каким она его считает. Но так ли это было? — Милый? — позвал нежный голос, и вскоре перед глазами замельтешила рыжая макушка, — господи, что с тобой? — спросила Лили, присаживаясь на корточки. Джеймс выглядел нелепо. Он сидел на полу, прислонив к себе колени и обнимая полюбившуюся ему за пару часов бутылку спиртного. — Я хочу к нему, — прошептал парень, шмыгая носом. — Ох, Джеймс... — выдохнула Лили. — Я люблю его. Я так сильно люблю его, — бормотал Джеймс, крепче сжимая бутылку. — Дорогой... Лили встала и огляделась. Джеймс не особо следил за ее движениями, но через пару минут он потерял ее из виду. И будто по волшебству, спустя еще пару мгновений, она вернулась. — Все будет хорошо, пойдем в кровать, — тихо проговорила Лили, поднимая парня с пола. Но Джеймс ей не поверил. Наверное впервые в жизни он не верил в то, что все на самом деле наладится. Все тело горело, голова кружилась. Девушка шептала какие-то ласковые и хорошие слова, и Джеймс был уверен, что они ему помогают в передвижении по лестнице. Лили еле-еле дотащила его до спальни и осторожно положила в кровать. Она сняла с него обувь и оставила занавески открытыми. — Подожди всего десять минут, и все будет хорошо, — напоследок сказала она, выходя из спальни и закрывая за собой дверь. И она ушла. Почему она ушла? Почему она не осталась рядом? Почему ему так плохо? Сердце Джеймса постепенно разбивалось на тысячу маленьких и острых осколков. Его мысли начали душить его, а душа постепенно разрушалась. Он разрушал сам себя. Он убивал себя мыслями о плохом, он боялся даже подумать о хорошем. Он ведь не хочет потом разочаровываться. Он сбился со счета времени, хотя и не особо считал. Время в пьяном бреду ощущалось иначе, и он не мог сказать прошло пять минут или полчаса. Но тут он услышал, как дверь открыли. — Лили? Лили, это ты? — сразу же захныкал парень, переваливаясь на другой бок, чтобы посмотреть на того, кто вошел. Но это был Регулус. Все такой же красивый, все такой же серьезный, все такой же волшебный, каким всегда был. — Нет, — усмехнулся Регулус, — это не Лили, но я могу ее позвать, если ты... — Нет, — поспешно ответил Джеймс, — нет, останься... пожалуйста. Регулус хмыкнул и осторожно сел на кровать. Джеймс сразу же обвил его своими руками. — Как ты... — Римус пришел ко мне, — сразу же ответил Блэк, — сказал, что ты тут в беде. Вот я и пришел, — спокойно сказал он. — Мой герой, — пробурчал Джеймс, сжимая Регулуса сильнее. Тот как будто бы перестал дышать, а потом запустил одну руку в волосы Поттера. Он сделал это так нежно, так мягко, так осторожно. Старший задрожал. В него будто выстрелила молния. По всему телу пробежались мурашки. — Я люблю тебя, Регулус. И иногда мне кажется, что я постепенно разрушаю себя. Регулус вздрогнул. Он выпутался из хватки Джеймса и заставил его сесть. Тот недоуменно посмотрел на него. — Ты уверен? — В том, что разрушаю себя? — усмехнулся Джеймс, но Блэк закрыл его рот рукой. Он выглядел очень серьезным. Хотя, когда Регулус вообще не выглядел серьезным? — Нет, в том, что... — Люблю тебя? Регулус, если бы ты знал, что со мной творится, когда ты смотришь на меня, если бы ты знал, что я чувствую каждый раз, когда говорю с тобой. Мерлин, если бы ты вообще знал, чтоты со мной делаешь... Ты бы не стал спрашивать об этом. Джеймс взял руку Регулуса и стал целовать костяшки. Это выглядело так нелепо и по детски. Потому что Поттер все еще пьян, он все еще не до конца понимает, что делает. Но сердце говорит ему, что все правильно. — Нет такой вселенной, в которой я бы тебя не любил, Регулус Блэк, — прошептал Джеймс, и он был готов поклясться, что младший покраснел. Регулус осторожно взял щеки Джеймса в руки и медленно поцеловал его. Как что-то хрупкое. Как что-то, что Регулус боится сломать. Это был такой мягкий и ненавязчивый поцелуй, что Джеймс готов был упасть на колени. Он таял в руках Блэка, и он раскалялся. Он был готов восхвалять Регулуса и писать ему глупые баллады или поэмы, где признавался бы в любви. Он был готов на все ради этого парня. На все и даже больше. Джеймс хотел продлить этот момент, закольцевать во временную петлю и возвращаться к нему каждую секунду. Но воздуха становилось катастрофически мало. Наконец Регулус отстранился. — Я думал мне придется вставать на колени и умолять, чтобы ты хотя бы еще раз поцеловал меня, — прошептал Джеймс, задыхаясь от своих чувств. — Очевидно, тебе просто пришлось лишь напиться и надавить на жалость, — усмехнулся Регулус и легонько толкнул Поттера на кровать. Тот упал на подушку и посмотрел в глаза Блэка. Он находил там все больше интересного. Там находилась целая вселенная. Там звезды и галактики. Там – настоящий мир Джеймса. — Не смотри так, — сказал Регулус, смущенно отворачиваясь. — Как? — нелепо спросил Джеймс. — Так, будто я самое важное, что у тебя есть. — Может это и правда. Может ты на самом деле все, что у меня есть. Они немного помолчали. Кудряшки Регулуса так забавляли Джеймса. Конечно, алкоголь все-таки напоминал о себе. Старший осторожно протянул руку к волосам Регулуса и начал играться с ними. Тело Блэка сразу же расслабилось. Он посмотрел на Джеймса. — Джеймс, почему ты никогда не просишь помощи, — прошептал парень, медленно прислоняясь головой к согнутой коленке Поттера. — Я не считаю себя важным, — впервые признался парень. Впервые кому-то, впервые себе. — Что ж, для меня ты просто ужасно важен, Джеймс Поттер. *** Они чистили котлы уже целую вечность. По крайней мере так казалось Эвану. Рождественские каникулы приближались, на улице до сих пор стоял мерзкий мороз и, на самом деле, выходить вообще никуда не хотелось. Хотелось сидеть в комнате с кружкой чая и болтать о планах на будущее. О хороших планах. Об их мечте уехать на море, которая уже заелась в голову практически всем. Будь это мародеры, будь это компания слизеринцев. — Вы домой ведь поедете? — спросил Регулус, закончив с последним котлом, который ему назначили чистить. — Наверное, — пожал плечами Эван, делая не такие заметные успехи в их новом хобби. — Думаю, Пандора вытащит нас всех куда-нибудь в торговый центр смотреть на этих дурацких игрушечных эльфов. — Да, она же их обожает, — сказал Регулус и улыбнулся. А потом кивнул сам себе. Наступило неловкое молчание. Эван знал, что им нужно поговорить об этом. Знал, что он должен сделать хотя бы что-то. Но что? — Слушай, Рег, — наконец начал Эван, отвлекаясь от своего котла, но Блэк лишь покачал головой. — Дамблдор так сказал. Да и ничего же не случится, верно? Я же просто уезжаю домой, а вы делаете из этого какую-то трагедию, — сказал он, но Эван видит в глазах страх. Чистый страх от абсолютной неизвестности будущего. Он знает Регулуса. Знает семью Блэков. Знает, что просто у них имеет другое значение. Он боится за Регулуса. Если Блэк боится из-за неизвестности, то Эван боится как раз из-за известности. Известности того, что может произойти. — С каких пор тебя вообще волнует, что говорит этот старик, — грубо ляпнул Эван, отводя взгляд в сторону. Ему тоже очень страшно. — Эй, — мягко позвал Регулус, — он же согласился на идею Пандоры и Эванс. Он пообещал спрятать меня после всего этого. Все будет в порядке, — попытался успокоить друга Блэк. — А что говорит Джеймс? — осторожно спросил Эван. Регулус снова покачал головой и стал рисовать незамысловатые круги на своих ладонях. — Мы с ним не говорили об этом, — признался Регулус. — Что?! — возмущенно спросил Розье. Джеймс же должен знать, верно? Джеймс же должен помочь, Джеймс же важен Регулусу. К его мнению он прислушается. — Мы с ним разбирались с… другой проблемой, — уклончиво ответил парень. — С какой? — У Джеймса какие-то проблемы с принятием себя. Я пытаюсь ему помочь, но он всегда просто улыбается. Такой вот Джеймс. Разрушает сам себя, а потом страдает, — на одном дыхании ответил Регулус. Эван мягко усмехнулся. Джеймс ведь и вправду такой. Он освещает всех вокруг своими теплыми лучами, но никто не знает что сокрыто внутри него. Может Регулус скоро узнает. — Да уж, но я надеюсь вы… И тут Эвана будто окатило водой. Он замер и побледнел. Джеймс был солнцем, самым настоящим теплым солнцем, которое светит на других, постоянно забывая о себе. И тут Эвана осенило. Шестеренки начали шустро крутиться, а пазл наконец складывался. — Рег, — позвал дрожащим голосом Эван, — повтори дословно, что ты только что сказал. Блэк поглядел на друга и занервничал. — Эван, с тобой все в порядке? — спросил он. — Повтори фразу про разрушение, — снова попросил Розье. — Он будто разрушает сам себя. Ну, своими мыслями о плохом. Эван, что случилось? Солнце будто разрушало само себя, и звезды горели. — Мерлин, — прошептал Эван, сгибаясь пополам, — это плохо, это очень плохо… — Да что такое? — не унимался Регулус. — Мы идем к Пандоре, сейчас же, быстро. — Но… — Живо! Они собрали вещи и выбежали из кабинета Слизнорта. Эван знал, что это плохо, это очень очень плохо. Звезды сгорали в пожаре, который сами и устроили, как он этого не понял раньше? Горели в адском пламени, а в руках у них были спички. Сириус. Регулус… И Джеймс. — Пандора! Ты где? — крикнул Эван, когда они наконец прибежали в гостиную. Они постучались в комнату девочек, но им никто не ответил, поэтому они резко распахнули дверь. Пандора лежала на полу с закрытыми глазами. Она дышала, но не двигалась. — Может она спит? — предположил Регулус, поспешно заходя в комнату. — На полу? Сомневаюсь, — нервно ответил Эван. Он подсел к девушке и проверил пульс. Слабый. Парень взял ее на руки и перетащил на кровать, а потом попытался привести ее в сознание. Та никак не реагировала. — Почему с ней всегда так… Почему она, почему всегда она?! — злился Эван. Не на нее. Никогда на нее, всегда на эту чертову судьбу. Парень попытался унять свои эмоции и вспомнить хоть одно заклинание, которое могло бы им помочь, но на ум ничего не приходило. Он судорожно ходил по комнате, складывая последние детали ведения. Солнце, разрушающее себя — Джеймс. Звезды — Регулус и Сириус. Но сколько было звезд? Только две? — Рег, кто из сестер назван в честь звезды, — спросил Эван, наконец останавливая свои попытки измерить комнату шагами. — Андромеда и Беллатриса, — сразу же ответил Регулус, — Эван, что происходит? — У Пандоры было видение где-то в тринадцать лет, — начал объяснять Розье, — она только и делала, что повторяла, что солнце постепенно разрушает себя, а звезды сгорают. — Но звезды и так горят, — вставил Блэк. — Да, я так же подумал, но ты сказал о Джеймсе. Какова вероятность, что то видение было о вас с Сириусом, которые сгорают, и Джеймсе, который разрушает сам себя? Регулус мгновенно замолк. Он поглядел на Пандору, а потом на Эвана. И только теперь девушка подала признаки жизни. Она потянулась и начала кашлять. Эван быстро подошел к кровати. Пандора в ужасе открыла глаза. — К Поттерам нельзя, — сказала она не своим голосом, — нападение, я вспомнила! Разгром, много огня, на Поттеров нападут! Девушка посмотрела вначале на Эвана, а после на Регулуса. Она судорожно схватила руку брата и посмотрела ему в глаза. — Джеймс… скажите Джеймсу! — крикнула она. — Пан, подожди, — тихо попросил Реглулус. — Пан, сколько звезд было в том видении про солнце, — спросил Эван. Пандора на секунду прикрыла глаза и нахмурилась. — Три, их было три! — наконец сказала она. — Скажите Дамблдору о нападении! Джеймс разрушит себя, Джеймс убьет себя, пожалуйста! Следующие пару часов стали пыткой. Пандору не выпускали из кабинета Дамблдора, родители Джеймса были предупреждены, а это все значило, что им нужно будет искать новое убежище. Эван мало знал о том, что на самом деле там произошло. Только то, что Андромеда каким-то образом прознала об этом всем и предложила свою помощь. Может Регулус ей написал, а может она узнала через свои связи. Эван в любом случае не был уверен. Джеймс, Римус и Сириус уехали в ту квартиру. С ними же поехали миссис и мистер Поттер. Барти уже уехал домой, Лили тоже. Пандора и Эван единственные, кто все еще оставался в Хогвартсе. Парень ходил по кругу, размышляя о чем-то своем. Наконец Пандора вышла из кабинета. Эван сразу же подбежал к ней. — Ну что? — тихо спросил он. — Мы остаемся здесь, — грустно сказала девушка. — Никаких эльфов, никакой маминой курицы и папиных дурацких стишков… — она посмотрела на Эвана стеклянными глазами. — Эван, я так хочу домой… Парень кивнул и обнял ее за плечи. Не было времени выяснять почему они должны остаться. Парню срочно нужно было привести Пандору в чувства. В такие моменты он отключал все свои эмоции и становился старшим братом. Теперь его переживание не волновали его. Теперь была лишь Пандора. — Все хорошо, булочка, — шептал он, гладя ее по голове, — все в порядке. Мы сделаем тебе эльфов, и я постараюсь почитать тебе те стишки, прямо как папа, — усмехнулся Эван. Пандора улыбнулась. Но она все еще выглядела чересчур грустной. Она больше не светилась, она стала такой бледной и серой. Хогвартс стал безлюдным. Эван и Пандора старались не унывать. И у них почти получалось. Они бродили по замку, много и долго играли в карты, читали книги друг другу перед сном. Им даже прислали мамину еду, и все потихоньку становилось хорошо. А потом им пришли новости о том, что дом Поттеров сожгли.