des problèmes qui n'ont pas de solution

Они стояли в тесном шкафу и пытались дышать как можно тише. Пол в квартире скрипел. Регулус чувствовал себя просто отвратительно. Они должны были уже уехать, они должны были быть уже на вокзале. Все шло не по плану, все шло под откос. Ему срочно нужно в Хогвартс, ему срочно нужно в кабинет Дамблдора. Бутылек в кармане стал вдруг в тысячу раз тяжелее, чем он есть на самом деле. Парень поежился. — Сириус? Где все? — спрашивала девушка, расхаживая по квартире. Они затаили дыхание. Они могли увидеть лишь силуэт девушки из маленькой щели шкафа. — Регулус, ты… — прошептал Сириус, но не успел договорить, потому что Регулус налепил свою руку на рот брата. — Заткнись, — прошипел он. — Это Меда, — промычал Сириус, облизывая руку младшего. — А если нет? — тихо и с отвращением спросил Регулус. Он скривился, посмотрев на мокрую ладонь, и вытер ее о кофту брата. Регулус не помнит ее. Он знает, что он должен помнить, но он не помнит. Теперь он много чего не помнит. Теперь в его мозгу остались дыры и пробелы, которые ему срочно нужно заполнить, иначе он просто сойдет с ума. Она забрала у него что-то важное. Она забрала что-то, что ей очень не понравилось, но Регулус не мог вспомнить что именно. — Знаешь, хоть ты и говоришь, что я изменился, но я все равно могу злиться, — шепнул младший. Чувства все равно оставались такими же. Он знал, что Сириус не врал про то, что он изменился. Он знал, почему он изменился, и это знание приносило столько боли. — Теперь ты больше похож на моего брата, — тихо проговорил Сириус, усмехаясь. — Я и так твой брат, идиот, — закатил глаза Регулус. — Но… Они услышали, как Андромеда зашла в их комнату. Они затихли. Они прислушивались. — Надеюсь вы в порядке, — прошептала девушка, оглядывая кровать в комнате, — я бы не простила себе, если бы с вами что-то случилось. Бутылек в кармане Регулуса стал еще тяжелее. Он зажмурился. Почему именно Андромеда? Почему она? Почему она забрала именно ее? Именно эту девушку, которая выглядит слишком доброй, которая не выглядит так, будто может причинить кому-то боль. Почему она? — Я скучаю по Регулусу, — снова прошептала она, выходя из комнаты. Она сказала что-то еще, но парни не услышали что именно, так как она уже ушла от них на приличное расстояние. Они вышли из шкафа только тогда, когда услышали хлопок закрывающейся двери. Они медленно прошли в коридор и огляделись. И только сейчас Регулус наконец смог успокоиться. — Давай, — бросил парень, поспешно натягивая на себя куртку, — нам надо идти. — Почему ты не помнишь ее? — спросил Сириус, замерев в проеме. Он даже не поднял голову, он просто смотрел в пол. Регулус постепенно начинал злиться. Он вспомнит ее. Чуть попозже, когда они наконец приедут в Хогвартс. Он не может рассказать все сейчас. Он просто... — Я вспомню ее, если мы поторопимся, — грубо кинул он. — Что они сделали с тобой? — тихо спросил Сириус, подходя к брату. — И почему ты позволил им это сделать? И что, мать твою, ты сделал, что они отрезали твои волосы? Регулус тяжело выдохнул. Он думал, что Сириус не заметил. Думал, что Сириус проигнорировал этот факт. Но теперь старший видел Регулуса. Не смотри на меня так. Только не сейчас. Не смотри так, будто я правда имею значение. — Сириус, — Регулус подошел ближе к старшему и посмотрел прямо в глаза, — я в порядке, все в порядке, нам просто нужно ехать. Сейчас же. Сириус не ответил. Они вышли из квартиры и направились к вокзалу. Но на этом их проблемы не заканчивались. Точнее проблемы Регулуса. Еще ночью, когда Регулус поднял всех, он понял, что она забрала у него еще кое-что. Она забрала Джеймса из его головы. Он выяснил это тогда, когда Поттер хотел поцеловать его, хотел обнять, зажать в своих руках, а Блэк стоял с широко распахнутыми глазами и недоумевал, когда это они успели перейти эту черту. Когда они полюбили друг друга? Для Джеймса это стало ударом, но он не отходил от Регулуса ни на шаг. Блэк сопротивлялся, конечно, он сопротивлялся. Снаружи он был веселым, иногда холодным, но в основном уж точно не таким, каким был до каникул. Но внутри у него велась борьба. Война. Он судорожно выстраивал в своей голове цепочку событий, и он не мог найти ни одного воспоминания, где они были бы с Джеймсом наедине. Он то что тебе сделал? Как ты вообще выбирала, что заберешь? Что у меня с ним было такого, что тебе не понравилось? Регулус попрощался с Сириусом, когда они прошли мимо купе, где уже сидели Джеймс, Римус и Питер. Последний встретился взглядом с Регулусом и замер. Младший не понял, что произошло, и просто кивнул в знак приветствия. Но предчувствие было плохое. На Джеймса он побоялся посмотреть, поэтому просто пошел дальше. Регулус не удивился, когда Поттер все таки вышел в коридор и окликнул его. — Мы можем поговорить? — спросил он. — В Хогвартсе. Мы поговорим в Хогвартсе, Джеймс, — кинул Блэк, даже не оборачиваясь, и продолжил искать свободное купе. Он устало завалился в пустое и душное пространство. Как оно могло быть душным, если на улице такой мороз, Регулус даже думать не хотел. Он сел на диванчик и посмотрел в окно. Ему вдруг стало очень тоскливо. И страшно. Он вынул из кармана маленький бутылек. В нем плескались ярко голубые полоски. Парень сжал его с такой силой, что подумал, бутылек расколется. Но он не раскололся. Иначе бы Регулус не простил себя. Он и так достаточно потерял. — Рег, наконец-то, — пролепетал Барти, заходя в купе. Регулус удивленно посмотрел на него. И оцепенел. Половина лица Крауча была в крови, губа распухла, какие-то ссадины на скулах. Выглядел он ужасно. — Мерлин, что с тобой, — спросил Регулус, осторожно прикасаясь к лице друга. — Ай, — вскрикнул Барти, отодвигаясь от руки Блэка, — все нормально. Мальсибер немного разозлился. — Немного? — скептически переспросил Регулус. — Почти, — усмехнулся Барти и скривился из-за боли, — а что с волосами? — вдруг спросил он. Регулус лишь покачал головой и слабо усмехнулся. — Долгая история. Барти пожал плечами, и руки Регулуса снова приблизились к его лицу. Блэк попытался наложить какие-то заклинания, которые могли бы помочь Краучу, но у него ничего не выходило. Барти ойкал и ахал, потому что было до ужаса больно, а Блэк пытался быть очень осторожным. Через примерно пять минут такой возни, к ним зашла Доркас. Она оглядела их. — Иногда мне кажется, что мы не доживем до конца этого учебного года, — сказала девушка, садясь рядом с Барти и вытаскивая из своего кармана какую-то тряпочку. Она осторожно прошлась ею по лицу Крауча, подливая воду из палочки, чтобы стереть кровь. Вскоре парень стал более менее похож на нормально человека. — Спасибо, — прошептал он. — Кто тебя так? — спросила Доркас, немного уменьшая тряпочку и кладя ее в карман. — Мальсибер. Мстит за тот раз, — проговорил Барти, закатывая глаза. Доркас усмехнулась. А вот Регулус молчал. Он яростно зацепился за предложение девушки. Его голову посещало тысяча плохих мыслей. Что если они и вправду не доживут до конца года? Он понимал, что Доркас просто пошутила, он понимал, что скорее всего он просто преувеличивает, но мысли никуда не девались, а страх заставлял его тело неметь. Он успокаивал себя тем, что она не забрала их. Она оставила их. Она оставила Доркас, Барти, Пандору и Эвана. Она позволила ему помнить о них. Это было хотя бы что-то. — Ты видела Эвана или Пандору? — спросил Барти. Доркас покачала головой. — Вы разве не знаете? Они остались в Хогвартсе, — проговорила она. — Что? — недоуменно спросил Регулус, выныривая из своих мыслей. — Пандора писала о том, что Дамблдор запретил ей и Эвану ехать домой, — ответила девушка, пожимая плечами, — может еще один остроумный план Дамблдора, кто знает. Регулус замер. У него тоже был план. Точнее у Дамблдора были планы на него. И он обсчитался. Это было страшно. Блэк боялся не успеть. Он боялся не избавиться от метки вовремя. Он боялся стать как они. Он составил в голове план. Они приедут, отведут Барти в больничное крыло и сразу займутся меткой. Нужно скорее вернуться, нужно скорее избавиться от нее. Воспоминания могут подождать. — Рег, ты чего? — спросила Доркас, обращаясь к другу. — На тебе лица нет. — Все хорошо, — лишь отмахнулся парень. Доркас прищурилась, но потом снова подала плечами и стала рассказывать, как она провела свои каникулы. *** — Я их убью. Нет, я их правда убью, — болтала Пандора, обхаживая Регулуса со всех сторон. — Я поддерживаю, если честно, — вклинился Эван, который крепко сжимал Барти в объятиях, — Мальсибера тоже включаем в список. — Пан, это всего лишь волосы, — напомнил Регулус, укладываясь на кровать. — Нет! Это просто ужасно, — воскликнула Пандора. — Так, — начал Блэк, улыбаясь, — они издевались надо мной все детство, заставили принять метку, ненавидели и унижали, а вы... беспокоитесь за волосы? — В них был свой шарм, — заявил Барти, усмехаясь. Доркас, сидевшая на комоде с наклейками посмеялась. Вся компания находилась в спальне мальчиков и собиралась с силами. А еще они ждали кое-кого. Чтобы скрасить время, они начали спор о недавно укороченных волосах Регулуса. И, если честно, настрой у всех был веселый. Пока они все заливисто смеялись, спорили и просто дурачились, Пандора подготавливала Регулуса. Она сняла с него мантию и оставила в одной футболке. Приковала его веревками к кровати и в сотый раз села перечитывала книгу, которую родители давали ей в детстве. Наконец в комнату постучались. — Войдите, — весело крикнул Эван, и Лили открыла дверь. — Всем привет, — сказала она, проходя в середину комнаты. Пандора улыбнулась ей, и Эванс села на кровать к Регулусу. Она вытащила из своей сумки какую-то пробирку и дала ему ее. Все с любопытством посмотрели на происходящее. — А это что? — заинтересованно спросил Регулус. — Это ослабит твою магию, — сказала Лили и мягко улыбнулась. Блэк не мог взять пробирку, так как обе его руки были привязаны к кровати, поэтому Лили осторожно влила в него жидкость. Тот поморщился. — Гадость то какая, — сказал он. Все заинтересованно посмотрели на него. — Что чувствуешь? — спросила Доркас. — Ничего, — неуверенно ответил Регулус и закрыл глаза, — слабость какую-то. — Это хорошо, — пролепетала Пандора, дочитывая последнюю строчку и наконец закрывая книгу. — Пора начинать. Она села на левую половину кровати, где лежала рука с меткой, и заглянула Регулусу в глаза. — Будет больно, очень больно, — предупредила она. — Хорошо, — ответил Регулус и закрыл глаза. Комната погрузилась в нервное молчание. Лили аккуратно взяла Регулуса за руку, и Пандора заметила, что тот судорожно ухватился за нее. Девушка медленно вдохнула и выдохнула, а потом подняла свою палочку. Она закрыла глаза и сосредоточилась. — I thélisi tou kyríou na alláxei, — начала бормотать она, и Регулус вздрогнул. Глаза расширились, он напрягся, вены на руках мгновенно вздулись. — O chrónos tha gyrísei píso, — продолжала Пандора, хмурясь. — Какой это язык? — шепотом спросил Барти. — Греческий, — мгновенно ответила Доркас, — ты вообще слушал, что она говорила утром? Пандора резко шикнула на них, и ребята умолкли. Из палочки выходил ярко зеленый цвет и осторожно касался предплечья парня. Блэк вдруг начал судорожно уворачиваться, он закрыл глаза и сжал руку Лили так сильно, что она побледнела. — Терпи, — мягко шепнула она, гладя его по руке. Регулус вряд ли ее услышал. — Eíthe to thélima tou kyríou na parameínei mazí tou, — хрипела Пандора, тяжело дыша и зажмуриваясь. Регулус начал стонать, ворочаться, прогибать спину, пытался выскользнуть из веревок. Лили придерживала его за плечи, хмурясь от боли, которая пронизывала ее руку. Он не смел отпускать ее. Пандора знала, что Регулус в агонии, что ему безумно больно, что вообще-то это очень опасно. Она помнила какого это. Она знала, что сейчас происходит с телом Блэка. Вся магия бурлит в жилах, она скапливается в одних лишь руках, заставляя испытывать боль, которая не может сравниться даже с болью от круциатуса. Они ослабили всю магию парня, чтобы высосать небольшую каплю темной магии. Это должно сработать, это обязано сработать. Она не хотела делать ему больно. Она так боялась боли, но это все еще единственный способ. Метка очень медленно бледнела, палочка всасывала черноту. Блэк начал дергать ногами, задевая при этом Лили. Заметив это, Эван подбежал к кровати и схватил ноги Регулуса. Пандора бормотала на неизвестном никому языке, она сжимала палочку с огромной силой. — O agapiménos sou den tha pnigeí xaná stin ávysso, — слезы начали появляться на глазах девушки, в ушах начало звенеть. Это был плохой знак, но она была уверена, что все проходит хорошо. Ей нужно еще немного сил, ей нужно еще немного времени, совсем чуть-чуть… В ту секунду Регулус кричал так громко, что сердце ее разрывалось на части. Прости. Прости. Терпи. Терпи. Потерпи еще секунду. — O chrónos tha gyrísei píso, ta lógia mou prépei na kaoún, — прошептала Пандора, резко раскрыв глаза, и направила струю зеленого цвета в пробирку, которая осталась от зелья Лили. Она быстро закупорила ее и, тяжело дыша, посмотрела на Регулуса. Тот прекратил извиваться. Он лежал неподвижно, медленно отпуская руку Лили. В комнате все еще все молчали. Метка стала белой, но ее очертания все еще оставались на коже. — Получилось? — осторожно спросил Барти, подходя к кровати Регулуса. Пандора молчала. Вдруг слезы начали выливаться градом из ее глаз. Она закрыла рот рукой и начала задыхаться. Как много боли. Как много страданий. — Эй, эй, — Эван подбежал к ней и обхватил ее голову, — ты справилась, вы оба хорошо справились, все в порядке, — судорожно начал говорить он. Девушка лишь качала головой, всхлипывая. Она не могла разглядеть остальных, и что они делали. Она с трудом могла разглядеть туманного Эвана перед собой. В ее сознании начали всплывать картинки из детства. Сырость подвала, бескрайний лес, феи. Платье, которое разорвали в ее день рождения. Она задыхалась, она не хотела видеть этого. Она хотела забыть это. Руки судорожно потянулись к ногам. Красные полосы. Ей нужно успокоиться. Красные полосы. Ей нужно взять себя в руки. — Пандора? Пандора все хорошо. Кто-то перехватил ее руки и не дал ей сделать себе больно. Девушка слушала голос, постепенно приходя в себя. — Пан, ты молодец, ты справилась, — шептал женский голос. Постепенно сознания прояснялось, и Пандора увидела перед собой Лили, которая сидела на корточках. Она тревожно улыбалась. — Простите, — прошептала девушка, выравнивая дыхание. Когда она наконец смогла нормально видеть, она разглядела, что все ребята окружили ее, обнимая. — Все хорошо, — прошептала она, глядя на них, — все, я в порядке. Те синхронно выдохнули и немного отстранились от нее. Теперь они окружили Регулуса. Парень осторожно открыл глаза и первым делом посмотрел на левую руку. Он слабо улыбнулся. — Ты сделала это, — сказал он, — ты сделала это! — Да, — сказала она, всхлипывая и ярко улыбаясь, — мы справились. *** В честь успешного окончания обряда, они решили устроить себе маленькую вечеринку. Гостиная пустовала, так как все остальные ушли на ужин. Слизеринцы запаслись огромным количеством чая, включили музыку на проигрывателе и уселись на диванах и креслах поближе к камину. Они болтали о разном. О всем и ни о чем. О великих и маленьких делах. Им было тепло внутри и снаружи. На какое-то время они смогли обрести свой покой. Лили ушла через полчаса, сказав, что нужно сообщить новости Сириусу. Ребята согласились и остались в своей привычной компании. И только Эван и Пандора сидели поодаль ото всех. Они сидели за столом, который находился в другом углу от диванов, кресел и камина. Пандора нервно крутила в руках кружку, пока ее брат серьезно смотрел на нее. — Ты калечишь себя, — наконец тихо сказал он. Пандора не ответила. Эван тяжело вздохнул. — Те полосы, которые я увидел неделю назад... ты царапала себя? Снова молчание. — Пан, поговори со мной... — Что мне тебе сказать? — спросила девушка, поднимая глаза. — Я не могу иначе, Эван, это мой способ оставаться в сознании. Это мой контроль. — Но так нельзя! — воскликнул Эван, а потом украдкой взглянул на ребят, сидящих на диванах и бурно разговаривавших. Они не услышали его, и он на секунду прикрыл глаза. — Можно, — тихо ответила ему Пандора. — Это мой способ не сходить с ума, — прошептала она. Но как? Его маленькая сестра, его булочка, его луч света. Почему она так относиться к себе? Почему она никогда не говорит о себе? — Не надо, пожалуйста, — взмолился парень, открывая глаза и глядя на нее. — А как иначе? — Зови меня, — сказал Эван, — когда такое происходит зови меня, калечь меня, царапай меня, но пожалуйста не делай себе больно. — Лучик мой, — прошептала она, мягко улыбаясь, — я не могу делать тебе больно. — Тогда почему ты так легко делаешь больно себе? Пандора пожала плечами. Ее белые волосы, казались золотистыми в отдаленном свете камина. И прямо сейчас она выглядела такой маленькой и беззащитной. Эван помнил о ее рассказах о детстве. Помнил, что с ней происходило, но так нельзя. Это было неправильно. Это было несправедливо. Пандора заслуживала большего. — Попробуй, — снова попросил он, — пожалуйста, просто попробуй. — Хорошо, — выдохнула она, вставая со стула, — идем. Они вместе подошли к друзьям и быстро влились в диалог. И в данный момент было лишь тепло от камина, чая, людей. Был покой. Эван искренне боялся, что этот покой будет недолгим.