The current is variable

Тёмные, пустые коридоры были наполнены криками, пробирающими до дрожи. Страх, словно эхо отражался от стен, впиваясь в душу каждого, кто в это время суток проходил мимо одиноких картин в галерее барона. Никто никогда не видел тех, кто кричит в этих коридорах, словно эти существа и вовсе не были видны людскому взгляду, однако после таких криков и в самом поместье становилось неспокойно. Тёмные тени бегали и прыгали по комнатам, в которых мирно спали гости, они будто пытались забрать, вытянуть душу и сожрать тело, не оставив ничего, кроме груды белых костей из которых в будущем сделают клавиши для музыкального инструмента в одном из многочисленных залов. Разряды тока слышно вместе с криками, будто сумасшедший учёный пытается воскресить кого-то, кто был дорог ему при жизни. Он, наверное, желал обмануть саму смерть, раз решил, что электричество сможет заставить сердце снова биться. Однако хозяин поместья точно знал, что в его доме нету мёртвых тел, и быть их здесь не может. Так чьё же сердце учёный заставляет биться? Быть может, он просто снова хочет чувствовать себя живым? Мастерская была больше похожа на медицинский кабинет, наполненный электроникой. Белые стены, мраморный пол и одна единственная лампочка, свисающая на тоненьком проводе. Несмотря на всю технику, что находилась в помещении, именно эта одинокая стеклянная груша светила очень тускло, почти не освещая помещение, будто человек на грани смерти. Лука копался в бумагах, что осторожно лежали на рабочем столе и рассматривал интересные механизмы, изображённые на листах. Он уже не обращал внимания на головную боль, впивавшуюся в его голову подобно сотням острых игл, погрузившись в изучение того, что ему действительно интересно. Он уже готов был взять паяльник, чтоб начать свое своеобразное творчество, как послышался скрип старой железной двери и более яркий свет пролился на холодный пол мастерской. Тихие шаги отвлекли юного физика от созерцания аккуратного почерка на слегка жёлтой бумаге. Он обернулся, чтобы увидеть высокого человека, бережно отставляющего свой посох к стене. Они были знакомы, Лука это знал, но чувство, будто это знакомство было куда глубже, чем то, каким он знал его сейчас, не покидало его. Вероятно, все то, что он видел в своих ночных снах не было правдой, лишь пеплом записей, что делал его мозг когда-то в детстве, однако столь сильная боль не могла дать ему прекратить рыться в своём сознании, чтобы вытянуть на поверхность этот образ. Альва уже некоторое время смотрел на него, ожидая каких либо слов или действий, однако ничего не было. В тусклом помещении воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим шуршанием листов, к которым вернулся парень. Учёный вздохнул и помотал головой, этим жестом показывая свое недовольство сложившейся ситуацией. Безусловно он догадался, что причиной всего этого был переполох в особняке, что разлетелся по особняку с невероятной скоростью. Лоренц не мог выгнать мальчишку, как бы сильно не сжималось его сердце и как бы сильно не болело тело от воспоминаний о том случае, в котором был повинен Лука, он не мог забыть ту связь, что была между ними ранее. И он мечтал её вернуть, пожалуй, тянущееся гадкое чувство ностальгии преследовало его даже когда он шёл по тихим коридорам. Теперь, сидя за столом и работая над очередной схемой, он не мог прекратить коситься на ученика, который так же увлечённо мастерил что-то неподалёку. И они бы так и не заговорили друг с другом, если бы не случай, что громким хлопком не привлёк внимание физика. В помещении вмиг стало темно, слабая лампочка никак не ожидала, что произойдёт что-то настолько внезапное и, подобно пугливому зайцу, спряталась в темноте, отказываясь работать. Привести её в чувство удалось только с помощью открытой двери и нескольких минут копошения в проводах, а тяжёлый горячий воздух выветривать было ещё дольше. Лука сидел с устройством в руках и слегка вздрагивал, видимо, от электрического разряда, что прошёлся по нему, когда он включил свой прибор в электросеть. — Ты решил сразу подключить к источнику питания, вместо того, чтобы перепроверить все соединения? - строгий голос наконец развеял тишину и словно разрушил стену между людьми. - Тебе стоит объяснить, как это работает? Лука нервно засмеялся, но кивнул и вслушивался в каждое малейшее слово, дабы вникнуть и понять, что именно он сделал не так. Они разобрали устройство вместе, рассмотрели каждую деталь и продолжил работать над тем, что сделал Бальса, чтобы он наконец смог продемонстрировать свои умения другим. В столовой все же не было спокойно. Нортон жевал булку, которую оставил себе с обеда, стащив и вовремя спрятав у себя. Наиб сидел рядом с ним, скрестив руки на груди и ворча себе под нос о чем то своём. Он то-ли рассуждал о событиях, что прошли, то-ли разговаривал с абсолютно глухим к его словам товарищем. Их главный сплетник внезапно исчез, словно меняясь местами с несчастным Лукой, что казался ещё более странным, чем был ранее. Майка не было видно несколько дней, а теперь как не бывало сидел напротив них, и улыбался своей излюбленной улыбкой, с которой обычно рассказывал шутки. Однако хмурость наёмника была не от того, что парень улыбался, а от того, что его губы просто не могли изменить положения. Неряшливые швы, не столько профессиональные сколько просто аккуратные, покрывали щеки акробата и Наиб прекрасно понимал, насколько больно чувствовать, как кожу лица пронзает хирургическая игла. Майк мог говорить, но молчал, будто избегая боли от ещё незаживших ран. Нортон поначалу старался вытянуть из товарища ответ, что с ним произошло из товарища ответ, что с ним произошло, однако ответа он так и не дождался, а сейчас и вовсе решил, что его это все не заботит. — Вот, - только и произнёс Акробат, смеющимся тоном, протягивая Нортону письмо с печатью поместья. Это все, что он смог произнести. Старатель посмотрел на него с легким осуждением во взгляде. Серьёзно, кто вообще подсовывает ему что-то читать во время еды? Он махнул рукой на бумагу и продолжил безучастно смотреть в стену, доедая булочку и запивая её молоком. Теперь письмо было в руках наемника, что лишь закатил глаза на безразличие друга и не стал никак его упрекать. —“Дорогой гость Майк, у вас хороший слух и скудный ум, - раскрыв конверт, Наиб тот час стал зачитывать письмо вслух. - и ваше любопытство очень хорошо, но вы не понимаете, что сплетников не любят в цирке. Вы ведь не хотите, чтобы ваша публика перестала с интересом смотреть ваши выступления?” бред какой-то. И что это значит? — Я получил это письмо, - Майк говорил прерываясь, делая короткие паузы между словами. Голос его был тих и хрипл, будто он сорвал его криком. - пару недель назад. — За неделю до того, как пропал? - предположил наёмник, поднимая глаза на товарища и складывая письмо обратно. - Может это было предупреждение, а ты его не понял? Акробат пожал плечами и устремил взгляд куда-то в стену. Если он и правда зря не придал всему этому значение, значит он действительно был слишком глуп. Тихо ток шёл по проводам, заставляя стрелку Амперметра показывать значение. Лука подробно рассказывал Лоренцу о своей задумке, пока тот, наконец не выдохся. Они провели вместе долгое количество времени, собирая все новые и новые части и все никак не могли выйти в коридор. Час ужина заставил их наконец выбраться в прохладный коридор и вдохнуть свежий воздух, что продувал длинное помещение из открытого окна. Альва ушёл сразу же, а вот юный физик задержался, закрывая лабораторию ключом, что ему доверили. Стук посоха и тихих уверенных шагов, что так быстро отдалялись, скоро сменился на глухой стук чьих-то каблуков. Столь быстрый, словно казалось, что человек бежал от смерти, торопясь скрыться. Бальса не смотрел на приближающегося человека, ведь ему на самом деле не было дела до того, куда так торопится товарищ по играм. Он обернулся лишь когда холодная ладонь схватила его за запястье и потянула на себя, заставляя остановиться и, наконец, посмотреть назад. Композитор, человек, которого встретить считалось невероятной удачей - сейчас стоял за спиной физика и пытался отдышаться. Пусть он и был альбиносом, но нездоровый бледный цвет лица создавал болезненный вид. Синяки под глазами и бегающий, почти отчаявшийся взгляд дополняли растрепанные белоснежные локоны, словно аристократ и не старался выглядеть опрятно. Сейчас бывший аристократ был больше похож на загнанного в угол напуганного зверька, а то и вовсе на безумца, что выбрался из психиатрической больницы. Малиновый плащ был порван в нескольких местах, где-то - испачкан в грязи, а где-то - в крови. Тёмные, цвета вороного крыла, перья в некоторых местах приставал к его одежде, иногда спадая от ходьбы. Фредерик действительно выглядел страшно. — Я знаю, - шептал Крейбург, заглядывая прямо в глаза напротив почти сломленным взглядом, таким, каким смотрят только тогда, когда цепляются за спасательный круг. - Я знаю кто барон поместья! Он слышит. Надо уйти. Лука разглядывал его некоторое время в недоумении. Он не знал этого человека, понятия не имел, почему обратились именно к нему, но все равно не мог отказать этому человеку. Оглянувшись, Бальса вновь вернулся к лаборантской и открыл её. Композитор даже не стал ждать приглашения, зашёл и сразу включил свет, затем рассматривая каждый угол и радуясь тому, что в этом помещении нету окна. Он прислонился к стене и закрыл лицо руками, ожидая, когда же дверь закроется. — А вы кто? - наконец подал голос Лука, разглядывая внешность человека. Он помнил как столкнулся с ним, но раньше он сам выглядел не лучшим образом. - Я вас не помню — Знаю. - тихо проговорил Фредерик и взглянул на собеседника, отняв руки от лица. - Я композитор. Мы познакомились с вами на одном из балов, до того, как вы потеряли память. — Я потерял память? — У вас амнезия, Бальса, - Отвечал на вопрос Крейбург, пусть он и действительно был не в состоянии объяснять этому человеку все, что касается его. - И Альва Лоренц - ваш верный наставник. А со мной вы были в достаточно близких отношениях. Но это не имеет ничего общего с тем, почему я обратился к вам. — Что ты хотел мне сказать? - Лука выдохнул, терпя невыносимую головную боль и воротя в руках одно из изобретений. — Орфей - чудовище. - наконец он сказал то, что так давно было у него на душе, его лицо вмиг стало сквозиться ненавистью и болью. - Он создал это место. Чтобы сбежать - Орфея нужно убить.