The current is variable

Лука глядел на человека напротив с искренним непониманием, будто и вовсе не знал, кто такой Фредерик и что он от него хочет. Технически это действительно было так, но то, что сказал физик заставило и композитора застыть как вкопанный и просто смотреть перед собой. — Орфей — это кто? — парень правда не мог вспомнить, где он слышал имя этого человека, — и почему его надо убить? — Орфей — тот из-за кого ты тут — выражение лица Фредерика было то-ли просто хмурым, то-ли испуганным. — Тогда он меня спас! — Нет же! — композитор повысил голос и крепко схватил Луку за руку, сжимая его запястье до хруста костей. Его взгляд был напуганным — Он подстроил все так, чтобы ты тут оказался! Ты единственный, кто может помочь! Лука нахмурился и выдернул руку из хватки. Его собеседник отшатнулся и закрыл лицо руками, словно боясь услышать ответ, хотя возможно он просто старался успокоиться. Он вдруг отнял руки от лица и, нащупав в своём кармане камертон, стал стучать по нему металлической палкой, тяжело дыша. Постепенно он пришел в себя и вновь стоял прямо. — Разве здесь возможно кого-то убить? — Можно убить, если раны слишком серьезные. Я прошу тебя помочь мне собрать других. Я убью его. Завтра вечером. Когда на лице собеседника отразилось сомнение, композитор вновь схватил парня за руку и вывел его из мастерской. Он вёл изобретателя по тёмному, пустому коридору, в котором эхом отражались от стен их шаги. Лука пытался вырваться, но в этот раз его не отпускали. Фредерик испуганно смотрел по сторонам, словно опасался невидимых наблюдателей, что окружали только его. — Куда ты меня ведёшь? Пусти! — слова физика пропитались паникой. Он снова чувствовал, что его ведут на казнь. Фредерик стал его личным палачом. — Не кричи, они услышат! — затыкал его композитор, спускаясь по лестнице, что вела намного ниже первого этажа. И снова Лука увидел обшарпанные серые стены, тусклое освещение промерзшего сырого помещения и почувствовал на своей коже жуткую атмосферу этого места, словно он снова слышал те крики, что звучали ночью. Парня толкнули на нечто, что напоминало кушетку стоматолога, но было твёрдым и холодным словно гранит. И физик будто вновь оказался в том дне. Паника подкатила к горлу, хотелось кричать и звать на помощь, но Фредерик не стремился его задержать, даже не смотрел на него, отчего у Бальсы не возникло мысли действительно убежать отсюда. Композитор стоял у небольшого стола и перебирал небольшие бутылочки со средствами разного цвета. Одна из них сразу приглянулась парню — она была яркого голубого цвета, будто то было жидкое дневное небо. — Может ты согласишься, если у меня удастся вернуть тебе память. — Крейбург взял в руку именно ту склянку и подошёл к Луке. Он положил ее рядом и вновь отошёл, но теперь к скрывающемуся в углу помещения шкафу. Спустя некоторое время он вернулся со стопкой бумаг в руках, — В этот раз ты должен всё вспомнить. Читай. Физик протянул руки и взял бумаги, чтобы быстро пробежаться по ним взглядом и все равно не вспомнить чего-то из того, что было написано. Жидкое небо же, за время чтения Луки, переместилась в небольшой шприц, а затем — в руку изобретателя. Сознание стало покидать тело парня, медленно, но верно он переставал ощущать себя полностью, погружаясь в сладкий глубокий сон. Бальса оказался в небольшой комнате, с отвёрткой в руках. Он ощущал себя иначе, словно был счастлив. Мягкая мелодия фортепиано окружала его просторную, светлую комнату. В помещение зашёл высокий человек, с невероятно добрым выражением лица. Его грудь наполнилась неведомым ранее теплом к этому человеку. Он подошел к Луке и потрепал парня по волосам. Говорил что-то тихо, объясняя то, что было понятно лишь самому физику, тому, в чьем теле он сейчас находился. Затем он поднялся. Это не было его личным желанием, он лишь был сторонним наблюдателем, никто не знал о его нахождении здесь, но он слышал свое имя. Теплый свет лился из больших окон, нежная рука человека рядом лежала на его плече, даря так сильно нужную ему поддержку. Он вышел в просторный зал, откуда и раздавалась приятная мелодия. За инструментом сидел знакомый ему человек в малиновом плаще. Только сейчас он выглядел более опрятным, с идеально выглаженной без единой заплатки одежде. Белоснежные волосы по обычаю собраны в низкий хвост, а под глазами не виднелись синяки. Даже лицо выглядело пусть и бледно, но не болезненно. Рядом с музыкальным инструментом стоял еще один высокий человек, который тоже был знаком Луке во время жизни в поместье. Альва Лоренц стоял с бокалом в руке и осматривался по сторонам. Когда его взгляд упал на физика и человека, что стоял рядом, он подошел ближе и протянул мужчине стеклянную ёмкость. Он не выглядел так, как помнил его Бальса в их встречу перед приходом Фредерика. Его волосы были длиннее, собранные в слабый хвост и свисающие с его плеча, а на лице не было шрама, похожего на удар молнии в громоотвод. Он потрепал Луку по макушке и стал говорить с тем, кто привел его сюда. Только когда Бальса оказался в другом месте он понял, что человек, который сжимал его плечо,.был его отцом. Теперь он не мог насладиться теми секундами, что тот человек был рядом. И пусть он чувствовал, насколько строгим тот был, ему правда хотелось остаться со своей семьёй подольше. Он держал в руках чертежи, те, что были у него, когда он был в мастерской. Лука слышал и чувствовал, как кричит и обвиняет Лоренца, своего наставника, в том, что он украл идею изобретения его отца. Но он не мог вслушиваться в эти слова и дальше. Они словно вторились в его голове и тяжким грузом падали на его плечи. Этот человек убил его. Лоренц убил его. Следующим местом оказалось небольшое помещение с большим устройством. На полу сидел Альва, что рассматривал что-то в устройстве и говорил парню, что ему надо делать. Лука явно не был этому доволен, однако все равно выполнял каждое из указаний. Он видел как ученый поднимает вилку, чтобы подключить устройство к источнику питания и видел, что оно неисправно. Но не успел сказать и слова, как уши заложило от громкого взрыва. Юного физика отбросило на метр от того места, где он сидел. Ужасная боль в затылке дала ему понять, что произошло что-то действительно ужасное. А так же заставила его проснуться. — Ты очнулся, — прозвучал хриплый, но мелодичный голос Фредерика откуда-то из угла. — Надеюсь, ты смог вспомнить? Ответа не последовало. Лука лишь поднялся с твердой поверхности и, слегка шатаясь, поплелся на выход, перед этим махнув композитору рукой на прощание. Ему нужно было поговорить с Лоренцом, чтобы узнать, что произошло на самом деле. В ушах всё ещё стоял громкий звон, а затылок болел так, словно он ударился прямо сейчас, а не год или два года назад. Найти ученого не составило труда. Он копался в схеме устройства, которое видел Бальса в своем сне. Стоило парню зайти в мастерскую, как в нос тут же ударил запах паленого, будто что-то сгорело. Интересная атмосфера для серьезного разговора. — Ты украл изобретение моего отца. — Лука даже не собирался церемониться. Если этот человек действительно виноват, тогда он должен был и сам признаться в этом, или искренне извиняться, стоя на коленях. — Ты украл его после того, как убил. — Лука, — Лоренц смерил юношу уставшим взглядом и глубоко вздохнул. — Тебе было недостаточно того, что ты убил меня? Я считал, что раз ты более не поднимаешь эту тему, то не злишься. — Убил? Я не убивал! — Лука, хватит. — ученый прикрыл лицо ладонью, будто не желал видеть лицо удивленного юноши. — Хочешь сказать, что случай со мной был таким же случайным, как случай с Германом? Пускай я отрицал его исследования, он был моим другом. Я не хотел его убивать. — Отрицал исследования? Тогда зачем было красть его черновики, и продолжать его работу? — Разве мог я не исполнить мечту твоего отца? — Наконец он взглянул на парня. Взгляд Луки бегал по комнате, он руками цеплялся за голову не в силах поверить в услышанное. — Твой отец был гениален, и его изобретение тоже. Он просил меня помочь ему, но я отказывал. А затем произошел несчастный случай. Никто не желал смерти великого человека. — Да разве это всё важно? Почему ты не сказал мне? — Бальса всё сильнее сжимал свои волосы, не в силах поверить в то, что он слышит — Я понял. Вы же просто врёте, верно? Разве всё это возможно? Вы подстроили его смерть! — А что насчет тебя, Лука Бальса? Разве ты сам не такой же, как я? — он заглянул в глубину серых глаз напротив проникновенным взглядом, прожигая дыру в чужой голове. — Ты сам прекрасно понимаешь, что это так. — Но прибор был неисправен с самого начала! Я хотел сказать вам перед тем, как вы подключили его в сеть электропитания! Они смотрели друг на друга несколько секунд, а затем лицо Лоренца посетила слабая, но печальная улыбка. Ему хотелось верить в то, что всё сказанное Лукой в последний раз было правдой. — Что именно в нем было неисправно? — поинтересовался Альва, бросив взгляд на устройство, которым занимался. — Конечно, если ты помнишь. — Плюс и минус были перепутаны. К тому же они были подключены не к тому, к чему должны были. — Насколько я помню, в ситуации Германа поломка была такой же.- Лоренц задумался на несколько секунд и положил устройство на место. — Значит, на то была воля божья. Бальса посмеялся и сел рядом с Альвой. Наконец они разрешили проблему, волнующую из так давно. Значит, что теперь настала пора всё-таки завершить начатое, ведь дуэт Лоренца и Бальсы всегда был невероятным. — Альва. Я знаю, как нам сбежать отсюда. — Тогда предупредим других.