***
Тэхён просыпается днем, потягивается и зевает широко. Тело ломит после секса, он за ягодицы держится, с постели встает и в тапочки пушистые ныряет. В комнате мрак стоит, поэтому омега к окну плетется и шторы открывает. За окном темно, ничего не разглядеть, только вдалеке какой-то огонь. Он присматривается немного и пожары замечает, хмурится и к двери идет, открывает ее, хочет душ найти и отмыться после вечера вчерашнего. В голову воспоминания наведываются, с ума свести хотят. Тэхён вчера сам скулил и большего просил, как альфы, которых он под себя подкладывал. Стыдно. Но так хорошо было, о нем позаботились, впервые так раскрепостили. Чонгук определенно знает как с омегами надо обращаться. Мужчина головой мотает и мысли подальше отгоняет. Омега по коридору темному ступает и осматривает его со стороны: вокруг узоры старинные, черные ангелы слеплены и на массивных колоннах стоят, факелы помещение подсвечивают, атмосферу собственную задают. Тэхён останавливается рядом с фотографией парня в черном строгом костюме-тройке и на край рамки смотрит. Чон Чонгук. 1923 г. Коронация принца. Это ровно сто лет назад было. Чонгуку тогда двадцать один исполнилось. Он в двадцать один год трон занял. Альфа на фото ничуть не постарел с того времени, черты лица точно такие же, даже морщинок нет. У него тогда шрама на скуле не было, а сейчас есть и лишь в этом отличие. Мужчина дальше идет, челку на бок смахивает, совсем по-омежьи и рыкает себе под нос. От него сегодня сладкий природный аромат исходит, поэтому он нос морщит, чтобы не чувствовать от себя сладость исходящую. Тэхён к блокаторам и одеколону привык, чтобы его альфой считали, сильным полом, а не жалким омегой. Тэхёну тридцать, он в самом расцвете сил, в самой привлекательной своей форме по природе, поэтому сейчас труднее альфу из себя строить. Вчера удивило то, что Чонгук его сущность прознал, по движениям понял, пока омега спал спокойно, не подозревая ни о чем. Тэхён вчера впервые искушению поддался и позволил себе под альфой быть, принял свою сущность и ласки, которые лишь удовольствие причиняли. Ему стыдно за свое поведение. Тэхён дальше идет и каждую картину осматривает, альфу разглядывает с разных ракурсов и его красоте невероятной поражается. Он природой красивым был создан, с взглядом прожигающими и завораживающим. Альфа везде в костюмах черных, будто лишь их носит, по всему коридору его фотографии в рамках расписных и позолоченных. Здесь все дорого выглядит, испортить страшно что-то. Омега дверь железную без труда отворяет и в зал следующий проходит. Там на троне сидит кто-то, крылья широко расправив, а глаза красные отсюда видно. Тэхён останавливается на секунду и дальше проходит, к Богу демонов в лапы лезет. Тот с трона поднимается и по лестнице длиной спускается, крылья черные прячет и на встречу ступает к игрушке своей, которая проснуться соизволила спустя столько времени. Альфа вплотную к игрушке подходит и по щеке невесомо проводит, в природный сладкий аромат внюхивается и носом по шее ведет. — Руки при себе держи, — омега по руке чужой бьет и хмурится, снова самим собой становится, позабыв о вчерашнем вечере. — Где душ? — спрашивает то, о чем и хотел узнать. — Прислуга тебе не показал? — хмурится Чонгук и руки на груди складывает. Его самую сладкую игрушку обслужить хорошо были обязаны. — Нет. — Я провожу тебя. — Чонгук за талию омегу разворачивает и придерживает, шипение от него недовольное слышит, но особого внимания не обращает. Тэхён зыркает на альфу недовольно, и челку, в глаза лезущую, резко поправляет, недовольство не высказывает и терпит прикосновения чужие. Чонгук сегодня нормальный, хочется таковым его узнать, вчера личность вторую немного узнал, а первую не успел во время секса. Омега понимает, что ему тут долго находиться придется, до смерти самой, ведь его сюда это существо затащило и игрушкой своей вздумало сделать и в мир он свой больше не попадет, да и не хочет. Он нагло себя вести будет, характер свой покажет, чтобы этого альфу достать и на прочность его проверить, потому что все время подставляться не сможет. Они вдоль длинного коридора идут на втором этаже, омега по сторонам осматривается и различие этого коридора от другого замечает. Здесь все в синих оттенках и ковер длинный на полу постелен, а там не было. Чонгук дверь одну отпирает и пропускает Тэхёна внутрь. — Это душ для всех моих игрушек, — сообщает альфа и уже уходить собирается. Но омега опережает его и первый выскальзывает, в коридоре оказываясь. Чонгук смотрит на него и понять не может, чем же ему шикарная ванна не угодила. — Мне нужна личная ванна. Тэхён в общей не будет мыться. Ему личное надо, он — не очередная игрушка. Он сам этого альфу нагнет. Чонгук на омегу смотрит и хмыкает, мимо него проходит и плечом специально задевает. — Не наглей, сладость. У тебя выбора нет. Тэхён усмехается и в спину альфы смотрит. — Я мыться тогда не буду, — он руки на груди складывает и нагло уходит в другую сторону от альфы. Он в общей ванной комнате даже находиться не собирается, ему личное все надо, он не такой как все игрушки Бога демонов. Он та игрушка, которая самого Бога на колени поставит и скулить заставит. Тэхён назад даже не оборачивается, знает ведь, что Чонгук за ним пойдет. Омега знает как альф заманить и специально внимание на него не обращает, задницей виляет соблазнительно и в неизвестном направлении движется, пальчиком подманивая к себе. Омега по коридорам разным водит альфу, а тот следует за сладкой игрушкой и сдержаться не может, ноги сами несут его. Тэхён за дверь большую ныряет — за самую главную здесь, понимает, что это логово самого Бога и без разрешения внутрь проходит, на кровать по бокам с вуалью садится и ногу на ногу закидывает, прядь волос на палец накручивает, ждет, пока альфа ближе окажется. А Чонгук в покои свои заходит и на омегу несносного натыкается. Его игрушка все границы переходит, наглеет слишком. Бог к нему идет и нависает, взглядом прожигает. — Ну же, поцелуй меня, крольчонок. Никто не смеет называть так Бога, разговаривать с ним лишь с глазами в пол надо, а игрушка совсем забылась. Альфа вперед подается и в губы вишневые вгрызается, языком по ряду ровных зубов проводит и кусает больно, при этом бедро омеги сжимает. А Тэхён поцелуи вчерашние не забыл, ему понравилось и повторить хочется, он теперь насладиться этим сполна не сможет, жалеет, что раньше не попробовал. Тэхён их местами резко меняет и коленом ноги Бога в стороны разводит, тот оттолкнуть пытается и в плечи ногтями впивается, больно сделать хочет игрушке самой сладкой и вкусной. Чонгук ерзает и нижнюю кусает, кровь вызывает, а омега с восхищенной улыбкой ее слизывает и вновь в губы манящие впивается, языком чужой находит и губами его обхватывает, обсасывая с чмоками пошлыми. Он руками по телу напряженному гуляет и на брюках черных пуговицу расстегивает, стянуть их пытается, но альфа не дает, дергается и поцелуй разрывает. — Пусти! — рычит альфа и оттолкнуть от себя омегу сильного пытается. — Такой дикий. — Тэхён пуговицу на рубашке черной расстегивает и в ключицу целует. Такой Чонгук его раззадоривает, возбуждает сильнее. Возьми его, Тэхён~и. Голос в голове неожиданно появляется, такой родной, без него жить легче, но омега соскучиться успел. Омега брюки все-таки стягивает и коленом вновь ноги подкаченные разводит, на мошонку ею давит и вену на шее альфы лижет. Он слушает свой навязчивый голос. Этот парень доступ к ней предоставляет, но рычит себе под нос, ведь слишком приятно. Тэхён бусину соска облизывает и кончиком языка с ним играет, ко второму переходит, потом ниже спускается и кожу всасывает, красные пятна на ней оставляя. Он трусы с Бога стягивает, с головкой кончиком языка играется и предэякулят слизывает, на вкус пробует, губы облизывает, чтобы остатки собрать. Омега каждую вену на большом члене лижет, слюной обильно смачивает и палец в рот альфе сует, облизывать заставляет и в глотку их проталкивает, глубже и глубже, чтобы альфа задыхался. Чонгук покорно принимает их в себя и скулит, когда те слишком глубоко оказываются, бедрами подмахивает и член глубже в горло омеги загоняет. Его эмоции переполняют. Тэхён пальцы мокрые изо рта Чонгука вытаскивает, умело горло расслабляет и член чужой глубже пропускает, ко входу пристраивается и входит сразу двумя. Бог за волосы темные хватается, тянет на себя, поцеловать просит, стоны сдержать пытается, ведь его впервые там трогают. Его вторая личность попробовать такое хотела, но никак не первая, которая властная и совсем от второй отличается. Он в губы омеги врезается, и прямо в них стон громкий протяжный выпускается, воздуха ему не хватает, но альфа не отстраняется и сам на пальцы жадно насаживается, скулит, когда простату тщательно массируют. Дверь со скрипом отрывается, Чонгук от себя омегу отталкивает резко и на кровати садится. — Хозяин… — Вышел! — утробно рычит альфа и скалится на пятую игрушку, не вовремя зашедшую в покои без разрешения. Омега быстро за дверью скрывается и глаза виновато вниз опускает. Хозяин сам его просил в покои подойти, а теперь зло встретил и уйти повелел. Тэхён на альфу смотрит и усмехается. Он с постели высокой встает и уходит, одного Бога оставляет с проблемой. Интересно, каким он по счету является? У Чонгука игрушек много и все пола разного. Он очередной быть не хочет, поэтому самим Богом демонов управлять будет, сам его нагнет. Омега пистолет украденный в карман прячет и ехидно улыбается сам себе, совсем случайно его под подушкой Чонгука нашел. Омега по выученному пути идет, через коридоры по коврам идет в полутемноте, в окна вглядывается, за ним разглядеть ничего не получается. Тэхён обязательно наружу выйдет, но не сегодня. Он в ванную общую все-таки заходит и на ходу футболку с себя стягивает. Он к одной из кабинок подходит и останавливается. Здесь много кабинок с душем и есть большая ванна с джакузи, он к нему ступает, ведь разговоры чьи-то услышал. Там альфа и омега сидят. Омега с волосами цветными на члене альфы под водой сидит и стонет тихо, чтобы никто не заметил. На их телах укусов и порезов много, точно Чонгуком оставленные. Тэхён усмехается и по стене стучит, чтобы на него внимание обратили. Омега пищит и с члена альфы слезает быстро, на другой конец ванны перебирается. — Я вижу вам весело, — усмехается Тэхён и ближе подходит. Те молчат и глаза вылупили на того, кого впервые видят. Сзади шаги чужие доносятся, кто-то сзади подходит и все сразу ясно становится. Тэхёну поворачиваться не надо, чтобы понять кто за спиной. Запах природный сразу в нос забивается. — Хозяин… это не то, о чем ты подумал! — пищит омега и из ванны вылазит, полотенцем прикрываясь. Альфа, который трахал его, голову вниз опускает и губу виновато прикусывает. Смирился, лгать не собирается. Убей их, Тэхён~и, ты ведь послушный мальчик. Тэхён из кармана пистолет достает и на омегу направляет, чтобы двигаться в сторону Чонгука не смел. Голос в голове заставляет это делать, он убить этого омегу просит, заставляет. Тот омега на месте замирает и руки к груди прижимает, все еще полотенцем прикрываясь. Чонгук сзади дышит громко, его дыхание на шее горячо отражается. Альфа из рук омеги пистолет выхватывает и сам на игрушку номер три направляет. Он стреляет в ногу. Омега напополам сгибается и плачет громко, руку к коленке раненой прикладывает и на Хозяина смотрит. Чонгук в бедро стреляет и в руку. Мальчик падает на плитку холодную и лбом стукается, лужа крови на полу образовывается. Тэхён впереди стоит и спиной жар чужого тела чувствует, не двигается. Альфа выстрел в голову последний совершает, и звуки в помещении прекращаются. Чонгук на восьмую игрушку взор переводит и на него пистолет направляет, всего один выстрел в самое сердце совершает, и убивает его сразу, не мучает. Вода в джакузи в красный окрашивается. Игрушка номер три оправдываться начала, а этого Бог демонов не принимает. — Не хорошо вещи красть, сладость, — на ухо шепчет, дыханием горячим его обдает. Тэхён разворачивается и широкой квадратной улыбкой улыбается, руки на плечи альфы кладет и к уху приближается, мочку обхватывает зубами и оттягивает. Чонгук по спине игривого омегу гладит и пистолет в карман свой убирает. Омега с поцелуями на шею переходит и ягодицы твердые в руках сжимает, на талию узкую перебирается и в карман чужой незаметно залезть пытается. Чонгук его руку отдергивает от себя и сжимает крепко, до боли. Тэхён морщится и отрывается от кожи вкусной. — Пошли. Отдельную ванну тебе выделю. Чонгук разворачивается и уходит. Тэхён на свежие трупы не оборачивается, футболку обратно натягивает и Бога быстрыми шагами догоняет, за локоть его цепляется и улыбается широко, радость показывает всем своим видом, а на словах благодарить не будет. Тэхён коридоры оглядывает с интересом, на другие слепленные фигуры смотрит и на колонны высокие, на росписи различные и на картины, где Бог демонов изображен. На каждой картине у него возраст разный, но выглядит он одинаково, морщинки ни одной нет. Чонгук в коридор другой заводит на третьем этаже, туда, где комната его находится и дальше ведет. Картины там внимание привлекают, Чонгук мал совсем — ему три года. Это единственная, где Бог маленький и правда на крольчонка с улыбкой широкой похож. Но странно то, что там два Чонгука изображены, второй с серьезным лицом в свои три. Тэхён отворачивается от этой картины и на альфу смотрит. Уже в детстве знали о его расстройстве, поэтому нарисовали так. Безумие. И это так привлекает. Они в ванную комнату просторную заходят, там окно большое, откуда улицу видно. Там пожары страшные, все огонь заполонил. Там ванна большая по средине стоит, чтобы улицу разглядывать можно было, а сбоку есть душевая, если прохладиться нужно. На полках разные гели и шампуни с упаковками красивыми. В шкафу навесном крема разные и духи стоят. Здесь много всего, выбор разнообразен, и это по душе. — Это наша ванна теперь. Неудивительно, что такая ванна хозяину этого дома принадлежит. От тех видов мурашки по коже. Ему ведь самое лучшее достается. А со своей самой вкусной игрушкой от поделиться готов лучшим. Омега внутрь проходит и с себя одежду стягивает, Чонгук тихо уходит, а Тэхён сразу воду включает, ванну наполняет теплой водой, красного цвета подсветку включает и залазит. Тэхён под воду с головой уходит и дыхание задерживает на минуту. Когда он выныривает, то с полки бомбочку цветную берет и в воду опускает, вода в красный окрашивается, в цвет крови. Он сзади себя чувствует чужое присутствие, альфа с себя одежду стягивает и за спину омеги садится, к себе ближе за талию двигает и в мокрые волосы руку вплетает, кожу головы массирует и по животу пальцами водит. — Сколько у тебя игрушек? — вдруг спрашивает Тэхён и в чужих руках разворачивается, лицом к Богу демонов. — Двадцать семь. Тэхён губы быстро лижет и на торс альфы ладони опускает, твердость под ними чувствует и губу закусывает. Он не хочет быть одним из всех игрушек, он ни на одну из них не похож. Тэхён попробует все изменить, влюбит в себя Бога демонов и единственным у него будет. Даже когда просто спишь с кем-то, неприятно знать, что у человека на стороне кто-то есть. Омега этого не принимает и бунт устроит, если альфу с другим увидит. Чонгук на себя омегу тянет и сразу на шее метки свои оставляет, спину гладит и ниже переходит, дырочку пальцами массирует. Тэхён ерзает и тихо стонет, глаза прикрывает, его ресницы мелко подрагивают, а губы со стонами приоткрываются. Красивый. Его бледная кожа на вкус сладка, от него аромат цветочный исходит, природный запах этого омеги великолепен. Он при встрече первой его с альфой спутал, думал под себя с трудом положит, а человек омегой оказался и еще слаще, чем представлялось. Новая игрушка идеальна, без изъянов. Чонгук сосок в рот втягивает и в дырочку под водой проникает, омега на бедра крепкие перебирается, ноги по сторонам разводит и задницу оттопыривает, под ласки подставляется, ведь понравилось вчера до безумия и еще хочется почувствовать такое. Тэхён над ухом сладкие стоны выдает, пока его простату тщательно массируют внутри тремя пальцами, его дырочка все еще растянута после секса вчерашнего. У альфы головка покраснела и в бедро омеги упирается, он сам его в руку берет и назад заводит, приподнимается для удобства и насаживается медленно, губы открывает в стоне и брови сводит. Очень приятно. Член альфы большой и венистый, его хочется чувствовать. С Чонгуком Тэхён быстро перестроился и себя дал на вкус испробовать, доверился быстро, даже рад, потому что тот ощущения приятные доставляет, о своем партнере заботится, но и о себе не забывает. Альфа толчком до конца входит в омегу и ждет, пока мальчик сам двигаться на нем начнет. Тэхён на плечи широкие руки складывает и двигаться начинает, медленно, выдыхая тихо. Он к крепкой шее альфы приближается и больно кусает, прыгать быстрее начинает. Красная вода за борт выливается и по полу растекается, словно кровь алая. За окном пожары вечные. Два тела в унисон стонут, ничего их не волнует, кроме друг друга. Игрушка самой сладкой из всех оказалась. После этого секса целый день проходит, омега альфу не видел. Сейчас он за прислугой идет, потому что к Богу демонов попросился и отказа не смел получать от прислуги какой-то. Бета его в уже известном направлении ведет, по тем же коридорам с потолками высокими и коврами. На каждом окне шторы висят темные, из ткани плотной, не просвечивающейся. Там, снаружи, пожары бесконечные идут, нельзя туда ногой ступать, иначе заживо сгореть можно. А здесь температура для жизни нормальна, здесь и пахнет вкусно: Богом, не смертью и гарью. Но смертью изредка все-таки пахнет, она манит, голос в голове омеги раззадоривает. Прислуга возле двери хозяина останавливается, не спешит стучать, а омега вперед проскальзывает и без стука заходит, уверенным шагом внутрь проходит и на месте замирает. Чонгук с омегой каким-то целуется страстно и внимание ни на что не обращает, ничего вокруг не слышит. Он его на весу трахает и под ягодицами держит, вбивается с рыками, и укусами тело осыпает. Тэхён к ним упорно идет, но прислуга на себя его тянет, не дает Хозяину помешать. Он видит как Чонгук упивается чужим телом и стоны омеги прекрасно слышит. Неприятно. — Вышел, блядь! — громко рычит на сладость свою и от дела своего не отвлекается. А сладость на месте замирает и губу закусывает. Больно. Они ничего друг другу не обещали, но сердце колит. Голос в голове Тэхёна другого не принимает. Убей его, Тэхён~и, так лучше для всех будет. И Тэхён повинуется: к кровати бежит и пистолет из под подушки достает, с предохранителя снимает и не целится, курок спускает. Омега на руках Бога демонов обмякает, в его виске дыра, пуля внутри застряла. Чонгук теплый труп на пол кидает с грохотом и разгневанными глазами на непослушного омегу смотрит. Чонгук брюки с пола поднимает и надевает их. Его мышцы и вены на руках сильно выделяются, кубики пресса видны, на теле ни единого волоска. И это по душе Киму. Чонгук из рук омеги пистолет выбивает и к стене придавливает, за шею держит и зубы плотно сжимает, на его лице желваки ходуном ходят. Его губы напряженны, глаза с красной радужкой душу высосать пытаются из Тэхёна, который сглатывает и в страхе глаза прикрывает. — На меня смотри, — он пощечину болезненную омеге дает, след на щеке оставляет. Тэхён глаза открывает, ни звука не издает. Он эту боль не чувствует, лишь в сердце колит от отношения такого, его также в детстве обижали и в углу зажимали, за шею придавливая к стене. — Ты убил мою семнадцатую игрушку. У Тэхёна лицо от удушения краснеет, он и слова выговорить не может, только рот с хрипами открывает. — Еще раз повторится, ты в подвале окажешься, — предупреждает и из хватки освобождает. Тэхён на ногах трясущихся стойко держится и исподлобья на Бога демонов в своем истинном обличии глядит. Он собственник до жути, рядом с Чонгуком другого больше представить не может, ведь им еще предстоит на одних простынях оказаться, других между ними не должно быть. Чонгук прочь из покой уходит, прислуге велит тело мертвое из комнаты вынести и вымыть здесь все. Он совершенно о потери игрушки не жалеет, ведь других вкусных много. Он во внимании Тэхёна теперь обделит, чтобы на себя много не брал. Он поблажки своей самой сладкой игрушке делает, а тот не ценит этого. У Тэхёна номера нет, у других лишь номера, Бог их имена даже не знает, это ни к чему, а у сладости узнал. Омега покидает комнату Чонгука и в столовую общую идет. Здесь каждая игрушка Чонгука поесть может, выбора у них нет, а Тэхён решил покинуть комнату, чтобы не злить Бога некоторое время. Он входит и замечает за столом трех омег, которые между собой переговариваются и смеются громко. Он мимо них проходит и не смотрит, ему один подножку подставляет, но Тэхён перешагивает и вмиг омегу полного к полу прижимает. У него кровь кипит в жилах, перед глазами ничего не видит, злится из-за увиденного. Ты должен его избить, Тэхён~и. Голос в голове масла в огонь подливает. Тэхён сверху нависает и кулак над лицом задерживает, первый удар наносит, в лице никак не меняясь, второй в скулу, и чувствует как другие его оттащить пытаются. Омега отталкивает их от себя и лицо пухлого омеги в кровь разбивает, остановиться и совладать с собой не может. Его сзади несколько людей оттаскивают, удерживают на месте, к стене спиной придавливая. Тэхён вырваться пытается, ногами пинается. Он запах знакомый чувствует, слезы в глазах появляются, он взор свой вверх устремляет. Он влюбиться так быстро не хотел, совсем не планировал. Его сердце за него выбрало, его сразу две личности в одном теле заинтересовали. Чонгук на корточки приседает и за обе щеки вертит голову омеги в разные стороны, пощечину больную дает. Второй раз за этот день. Чонгук поднимается и свою пухлую игрушку обнимает, утешает. — Уходи. Лишь одно слово разрушает Тэхёна. Он выбегает из столовой со слезами, которые сдержать пытался, но сейчас позволяет им на щеки упасть. Он Чонгука в обнимку с другим видит и больно становится. Но они друг другу никто, ничего не обещали, не должно быть любви у них. Тэхён влюбляться не планировал.***
Вокруг тьма, омега под одеялом скрылся и не вылазит от туда. К нему никто не заходит, не тревожит, а прислуга тихо стучал и еду приносил, чтобы мужчина здесь от голода не умер. Тэхёну тридцать, а поведение как у подростка, совсем ведь не привык любить, никогда такого не чувствовал. Он видеть перед собой никого не желает, второй день под одеялом лежит, лишь по утрам выходил из спальни, пока Чонгука в ванной комнате не было и грелся быстро в воде горячей, иначе совсем замерзнет в комнате. Одеяло немного помогает, греет, если долго под ним сидеть, так и делает омега сейчас, но все равно трясется. Он над своими чувствами размышлял все это время, пытался мысли о Чонгуке отогнать, но они в голову приходили, спокойно уснуть не давали и мучили. Тэхён влюбился, это не просто симпатия, ведь так к человеку не хочется, так не скучают, если не любят. Чонгук всех своих игрушек любит. Вторая его личность любит, а первой плевать, главное вкус их тел. Омега его ласк снова хочет, которые ему впервые показали, показали как приятно и хорошо может быть в нижней позиции. Тэхён по природе в ней быть должен, но боялся ощутить неприятное, боялся, что засмеют. В верхней позиции он кайф всегда ощущал, нравилось доминировать над альфами, над сильным полом. Тэхён на другую сторону переворачивается и вздыхает обреченно, его желудок урчит, он не ел три дня, тогда в столовой не успел желудок наполнить, до сих пор страдает. Прислуга полный поднос еды уносил, но снова молча приходил и новые блюда на тумбочку ставил. Думал, может омега не ест то, что принесено было. Тэхён новую порцию слез сдерживает, губу до боли закусывает, снова о Чонгуке думать не хочет, он в мысли сам лезет, разрешения не спрашивает. Он везде. В голове, в сердце. Бог демонов всегда рядом, все собой заполняет, от него никуда не скроешься, он к себе заберет и игрушкой своей сделает любого, он на пол не смотрит, под себя подложит и удовольствие доставит. А так ли он со всеми обращается, как с Тэхёном? Омега надеется, что не так. Тэхён откидывает одеяло в сторону, слезает с кровати и в тапочки ныряет. Он в шкафу еле откопал теплые штаны и кофту с капюшоном, теперь в этом ходит, чтобы не мерзнуть. Там, где нет Чонгука, нет и тепла, от его тела жар исходит, от сущности. Он Бог, не человек, существо способное собою согреть и пожар внутри устроить. Тэхён из комнаты выходит и дверь тихо прикрывает, чтобы слышно не было, он по знакомому коридору в тапочках топает и его взгляд фотографии и картины в рамах расписных притягивают. Он цепляется глазами за альфу, за Бога, который недоступным кажется, ведь у него игрушек много, а любви нет, лишь вторая его сущность любит. Тэхён дверь в ванную комнату открывает, рукава натянув и капюшон надев, внутрь проскальзывает и замирает, когда альфу в такой поздний час встречает. Он его жадно разглядывает, за каждую частицу тела цепляется, пожирает глазами, бедра твердые рассматривает, ягодицы сочные и талию узкую и плечи широкие. У Чонгука фигура шикарная, хочется касаться его везде. Альфа спиной стоит и за пожарами за окном следит, а у Тэхёна в душе пожар. Омега так и стоит в ступоре, деть себя никуда не может. Дверь за спиной распахивается, сюда омега стройный проходит, худой и ниже Тэхёна ростом, он его в сторону неаккуратно толкает и внутрь проходит, задницей виляя. А омегу ноги не держат, он на пол на колени приземляется и руками в плитку холодную упирается. У него слезы из глаз текут, на щеки бледные падают, кожу обжигая. Он видит как Чонгук за талию худощавого омегу притягивает, в губы впивается жадно и ягодицы сминает до отпечатков. Тэхён с пола поднимается и рукавом слезы с лица стирает, выбегает от туда прочь, ведь видеть Чонгука с другим не хочет. Альфа точно видел его и назло одну из своих игрушек притянул к себе — в этом омега уверен. Тэхён сам собой за эти четыре дня рядом с альфой стал, забыл, что всю жизнь альфой притворялся и людей безжалостно убивал, теперь влюбился и себя настоящего, кажется, обрел. Омега один всю жизнь был, убивал, спал, убивал, и так по кругу, больше в его жизни ничего интересного не случалось, а теперь первая любовь в жизни приключилась. Его тело после первого секса в нижней позиции меняться начало, формы омежьи начало приобретать. Он в комнату забегает и на простыни темные падает, в подушку лицом утыкается, как ребенок маленький, и плачет навзрыд, ткань мочит. В дверь тихонько три раза стучатся и прислуга на пороге появляется с подносом в руках. Омега голову на бок поворачивает, на его тумбочку опускают тарелку с супом и фаршированные блины, его желудок урчание издает, а Тэхён в другую сторону отворачивается и губу закусывает. — Вам надо поесть, — совсем тихо говорит прислуга. — Я не хочу, — а желудок совсем другое говорит. — Пожалуйста. Ответа больше не следует, поэтому прислуга за дверью скрывается и тихо ее прикрывает, чтобы хозяина комнаты не беспокоить. Тэхён разворачивается и агрессивно поднос с едой скидывает на пол, не хочет на еду смотреть. Омега с постели встает и к окнам плетется, еле ногами ослабшими перебирает, он шторы в стороны раздвигает, но окна затемнены, ничего не видно за ними. Открой окошко, мой милый Тэхён~и. Тэхён не собирался делать этого, потому что пожаров боится, но вопреки всему открывает его и руку просовывает, резко отдергивает ее и окно закрывает. Там горячо слишком, он на руку смотрит и глаза широко раскрывает, боль не сразу доходит до него. Его ладонь полностью обожжена, рука трясется невольно, Тэхён не знает, что делать, он к кровати бежит и в тапочки ныряет. Комнату быстро покидает и бежит в уже известном направлении. К Чонгуку лишь бы. Его в комнате не оказывается, слезы ручьем текут, а их омега не замечает, не стирает. Омега дальше бежит, еле ногами двигает, в ванну Чонгука путь держит. Он без стука туда заходит и вновь на месте замирает. Чонгук того же омегу страстно целует, пока тот на нем медленно двигается и громко стонет, мышцы трогает и коготками накрашенными кожу царапает. — Пошел вон от сюда, — выгоняет и не оборачивается. — Пожалуйста… Чонгук слезы и дрожь в голосе отчетливо слышит, отстраняется и выходит из тела худого омеги. Он из ванной вылазит и голым к омеге подходит, который руку на весу держит трясущуюся. Альфа на сладость заплаканную смотрит и хмурится, взор на руку переводит и аккуратно в свою ее берет. — Тебя кто просил окно открывать? — грубо. Из Тэхёна слезы, кажется, все за эти дни вытекли и сейчас высыхают на лице бледном. Он молчит и взгляд поднять боится. Чонгук омеге худому велит убираться отсюда, а Тэхёна ведет к шкафчику, на пол помогает сесть и о стену опереться. Он в шкафчик лезет и аптечку достает оттуда, что-то ищет и бутылек с зеленой жидкостью достает. Бог руку сам держит осторожно и жидкостью зеленой руку обливает, бинтом перематывает и свою руку опускает сверху. Чонгук что-то шепчет, глаза красные прикрыв, совсем тихо, будто мантру повторяет, и вновь глаза открывает, чтобы на омегу посмотреть. — Завтра все пройдет, но шрам останется, — сообщает альфа голосом безразличным, но нежно по щеке гладит и слезы оставшиеся утирает. — Больше окно не открывай. Тэхён к руке теплой ластится, трется о нее, тепло ищет. Он за два дня соскучился. Чонгук омегу сломать сумел, а другие не смогли. Его желудок громко урчит и омега ноги к себе подтягивает, скрыть звуки пытается и голову вниз опускает, здоровой рукой живот накрывая. Чонгук от омеги отстраняется и обратно за вещами возвращается, совсем по-домашнему одевается, штаны темные и футболку большую, потом на себя омегу сгребает и уносит из ванной комнаты. Он его на кухню собственную несет, ближе прижимает, а Тэхён к его груди прижимается и морщится. — От тебя другим пахнет, — тихонько замечает и губы в полоску поджимает, надеясь, что альфа не услышал. — Ты ревнуешь, сладость? — усмехается черноволосый и на омегу зажавшегося смотрит. Тэхёну это прозвище душу греет, наконец услышал его за несколько дней, и изнутри согревается. Теперь не холодно, потому что от Чонгука жар исходит и он делится им, не жадничает. Омега молчит и в грудь сильную утыкается, чтобы запахом природным насладиться, но чужой все портит, он мерзким кажется. Бог вносит омегу на кухню уютную и на стул садит, а сам к холодильнику уходит и достает оттуда продукты. Тэхён за его действиями следит пристально, глазами пожирает, рядом ведь хочет немного побыть и запомнить каждый миг. Альфа овощи режет на доске и на сковородку закидывает, немного обжаривает и на тарелку выкладывает. Чонгук перед омегой тарелку ставит и маленькую миску с соусом острым. Тэхён вилку неуверенно в руку левую берет и накалывает неумело, в рот отправляет и пережевывает. Ему неудобно здоровой рукой есть, не привык, поэтому роняет часть за пределы тарелки и носом шмыгает, почти на грани истерики находится. Чонгук смотреть на это не может, рядом стул ставит и садится, чтобы раненого омегу покормить. Он на вилку накалывает жареные овощи и в соус острый макает совсем немного, чтобы слишком остро не было. Тэхён глаза прячет и пережевывает еду, которая вкусной оказывается, он еще просит, более уверенно, не стесняется и в глаза иногда красные заглядывает, их блеском питается и живые нотки в его глазах вновь появляются. На пухлой губе соус остается, альфа наклоняется и слизывает его, после в это же место нежно целует. Они неожиданно слишком близко оказываются, Тэхён на альфе сидит, ноги по обе стороны от его бедер расставил, и в нежном, медленном поцелуе их губы сливаются. Это слишком для них, их поцелуи легкие и ласковые, не такие, как ранее были, они другие эмоции сейчас испытывают, пока ласкают друг друга языками. В их поцелуе агрессии нет. Омега за шею жилистую цепляется, капюшон свой не снимает, а альфа с талии руки не убирает, наслаждается ее узостью. Они не обезумели сейчас, а взяли себя в руки и наслаждаются нежностью от друг друга. — Почему ты ударил его, сладость? — он от губ сладких отстраняется, капюшон с омеги стягивает и в глаза смотрит. — Он первый начал, — тихо говорит, ябедничать будто не хочет. — А убил мою игрушку зачем? — альфа по щеке гладит тыльной стороной, ответ выжидает. Омега притих неожиданно, губы сжимает и молчит. Чонгук ответ не должен слышать. Тэхён о своих чувствах рассказывать не хочет, в тайне сохранить попытается. Омега никогда в чувствах не признавался, никому не высказывался, в себе все держал вечность и сейчас ничего не меняется, хоть и впервые поведать о чувствах сильно хочется, но они ведь не взаимными окажутся. — Сладость, на меня посмотри, — альфа ближе наклоняется, в нос целует. Тэхён взгляд поднимает и за плечи альфы цепляется, в объятия ныряет и глаза прикрывает. Чужой запах все еще мерзким кажется, от него неприятно становится. — Я не хочу других рядом с тобой видеть, — как секрет шепчет, из самого сердца эти слова вырывает. Чонгук омегу поднимает резко, на стол садит и ноги стройные в стороны разводит. Альфа в шею страстно целует, рычит и кусает жадно, от сладости оторваться не может. По его телу соскучился и обделять во внимании больше не может. Тэхён слишком сладок, чтобы забыть о нем и каждый день не трахать, хочется в дырочку узкую снова войти, растрахать ее, чтобы омега, который альфой всю жизнь притворялся, стонал протяжно и громко. Чонгук контроль теряет и одежду со сладости своей срывает.***
Тэхён в своей комнате просыпается, сразу на постели резко садится, потому что один. Его чужая рука на себя тянет и он на постель падает, улыбается и разворачивается к альфе лицом. Подумал, что снова бросили, одного со своими мыслями оставили. Тэхён после секса страстного уснул, не помнил, где потом оказался, сейчас вот в комнате проснулся, оказывается в объятиях Бога. Омега в грудь руками упирается и жар тела чувствует, альфа в одних боксерах рядом лежит, гладкий такой, возбуждает. Омега губу закусывает и рвано выдыхает, чувствуя на талии руки большие и теплые. Рядом с Богом демонов тепло. Тэхён уже чувствует как смазка выделяется и стекает под его шортами. Чонгук переодел его в шорты и футболку белую, удивительно, откуда здесь вещь белая появилась. Тэхён ногу на альфу закидывает, а тот по бедру поглаживать начинает и с тканью короткой играется, под них залазит, дразнит. Сейчас утро уже, а в комнате мрак стоит, как и во всем дворце. Здесь всегда темно и мрачно, лишь в ванной окно большое без штор, оттуда вид на пожары вечные открывается. Тэхёну интересно, что за явление там, снаружи, происходит. — Чонгук, почему там пожары? — Он единственный к нему по имени обращается, а другие Хозяином зовут, никак иначе, альфа только имя Тэхёна знает, другие ему не интересны и его имя лишь Тэхён знает. — Это мое царство. У Бога ангелов облака за окном. — И этот ответ удивляет, разве другие Боги существуют? Тэхён не думал об этом. — Только я могу находиться снаружи, но могу и тебя провести. — Не хочу туда. — Ему страшно вновь обжечься, может, когда-нибудь он согласится побывать снаружи, в огонь зайти. Чонгук на постели садится и усмехается. Хочет игрушку свою испытать на храбрость. Он одежду натягивает, домашнюю, не строгую, как обычно. Бог омегу хватает и тот визжит, боится безумно, до трясучки и мурашек по коже. — Не надо… Омега скулит, как щенок побитый, и с плеча чужого слезть хочет. Чонгук на подоконник с ним встает и на себя удобно сажает, под бедра держит и в губы быстро чмокает, чтобы успокаивался и переставал боятся. Чонгук предупреждает, чтобы омега держался крепко, ни в коем случае не отпускал и окно на распашку открывает. Тэхён крепко вцепляется в шею и глаза жмурит, боится вновь обжечься. Пораненная ладонь под бинтом уже не болит, кажется, зажила за такой срок короткий. Бог демонов с окна с грузом на руках прыгает, в полете крылья огромные и черные расправляет, ввысь взлетает, над огнем проносится, а омега пищит в шею, глаза боится открыть. Он за Бога демонов держится, его температура теперь не обжигает, главное крепче за альфу держатся. — Открой глаза, — шепчет Чонгук и в воздухе застывает. Омега глаза боязливо открывает и вниз смотрит, там обрыв и тьма, пустота, огонь заполоняет все пространство. Тэхён рот в изумлении открывает и на Чонгука вновь смотрит, в губы его впечатывается, благодарит, ерзает и ноги удобнее на талии умещает, его глаза слезиться начинают. Он такой красоты никогда не видел. Это слезы радости. Он вниз опять смотрит и Чонгук туда летит, так, что сердце в груди бешено стучит, вырваться наружу хочет. Тэхён глаза не закрывает, смотрит вниз, на то, как в пропасть летит, как его тьма поглощает, но рядом с Чонгуком не страшно. Альфа резко вверх направление меняет и к небу темному взлетает, глаза красные наверху лишь видно, огонь не достает до них. И альфа широко крыльями взмахивает, между пожарами летает, здесь гарью и дымом сильно пахнет, душами умерших — как от самого Бога демонов аромат исходит. Слезы на ветру пропадают, Тэхён альфу крепче за шею обнимает и смеется. Он уверен, что ни одна игрушка не была здесь. Тэхёну больше позволено, ведь он сладость, его по номеру не называют, только по имени или прозвищу. Тэхён любим второй личностью Бога, сердце первой тоже заберет, в ответ любим будет и признаться сумеет. Влюби его в себя, Тэхён~и. Шепчет навязчивый голос в голове, а омега не смеет ослушаться, сделает так, как тот велел. Чонгук над самым крупным пожаром пролетает, их тела в огне пропадают, но не сгорают, вред не причиняют. Альфа обратно в окно залетает и в комнате приземляется на ноги, крылья прячет, но омегу не отпускает, держит на себе. Тэхён как коала висит, руками и ногами зацепился, в шею дышит. Он в запах внюхивается и чужого не замечает больше, полной грудью дышать может. — Тебе понравилось? — Очень. Спасибо, Чонгук! — с восхищенным с уст слетает. Тэхён в щеку Бога демонов быстро чмокает и слазит на пол. Омега смущается и футболку пониже натягивает, чтобы на ноги стройные альфа не смотрел. Смазка по трусам размазывается и новыми порциями выходит, когда Тэхён на тело альфы смотрит. Его слегка потряхивает после увиденного, после красот здешних и полета. Чонгук ближе подходит и футболку с ключицы острой стягивает, обнажая ее. Этот омега самый вкусный из всех, он совершенно другой, на всех не похожий, его каждый день трахать хочется и заботится почему-то. С Тэхёном не так надо, с ним нежно и грубо в постели одновременно, пока другие лишь грубость и подарки дорогие любят, а Тэхёну это не нужно, ему вместо подарка тело, душу и сердце альфы взять нужно. Тэхён особенный. Чонгук в ключицу острую зубами вцепляется, клыки выпускает, кровь пуская, которая футболку светлую пропитывает. — Ты… — Я пометил тебя, — он отстраняется и губы облизывает сыто. Теперь Тэхён никуда не денется, он полностью Богу демонов принадлежит. Его кожа светлая манила, хотелось ее прокусить, чтобы омега скулил и кулаки сжимал от боли приятной. Бог удержаться не смог, сладость заманила его в ловушку.