Китовые сказки о павлине

Прошло уже пару дней, как почётный рыцарь вернулся в Мондштандт. Мотив этого действия неизвестен, но приняли её как родную. Первым делом она направилась к Лизе, так как узнала, что та ранена, и обстановка в городе не самая лучшая. — Как же так получилось? — Люмин спрашивала Лизу, с ужасом глядя на её состояние. — Штаб Ордо фавониус загорелся, библиотеку начало заваливать, но меня спас предвестник, Чайльд. — Она добродушно улыбалась. На самом деле, после спасения ей всё ещё неловко перед Кэйей, они расстались так глупо, она думала, что вот вот, а как оказалось, что-то её снова вытянуло с того света. Быть может, она правда ошиблась? — Чайльд? — путешественница была явно удивлена, а вместе с ней и Паймон. — этот рыжий дубина с кошельком? — Ну не стоит так о нём отзываться, милашка, всё таки, есть в нём что-то доброе. — Не имея ничего плохого ввиду, она всего лишь посмеялась. — Это так, по старому знакомству, но соглашусь. — она не со зла, тем более, что-то её побудило пересечься с ним. Всё таки, знакомые друг другу люди. Паймон летала рядом, разинув рот, а потом сказала. — Как вообще его затянуло сюда? Немыслимо! — Изначально, так получилось, что ещё год назад он сюда приехал с заявлением на разрешение легальных морских путей, это все обдумали, порассуждали и в конечном итоге Снежная и Мондштандт сотрудники. Сейчас же фатуи запросили постройку своего штаба на территории города, а Чайльд видимо, как бригадир, но он помогает Ордо фавониус. — отвечает на вопрос Минчи. — Забавно получается, как вы вообще разрешили им легализацию? — этот момент просто не складывался в голове, казалось, что это просто невозможно, ведь у фатуи очень дурная репутация. — Это аж целая тайна, но вроде как, Чайльд разговорил Джинн и оказался очень красноречивым, что пришлось поверить. — Она сама не особо в курсе, по этому просто пожимает плечами. — Единственный, кого я знаю красноречивого это Кэйа. — Люмин складывает руки, довольно улыбаясь. — я до сих пор помню, как он обманул нас с сокровищами. — Хмурится Паймон, принимая ту же позу, что и её компаньон. Минуту погодя в это здание заходит на удивление Альберих. Вспомнишь солнышко, вот тебе и лучик. Библиотекарша стихает, даже в ступоре, не понимает, зачем он сюда пришёл. Люмин же приятно удивлена, что пересеклась с ещё одним давним другом в одном и том же месте. Капитан сразу же обратил внимание на старых приятелей. — Ну здравствуй, Путешественница. — он приветливо махнул рукой и встал в позу, приставив руки в боки. — Здравствуй, Лиза. — медленно перевёл взгляд и на неё. Люмин сразу начала и здороваться и рассказывать, что-то спрашивать, что в итоге вовлекла синевласого в диалог. А в этот момент Минчи наблюдала за его реакцией, всё о чем она думала, это то, зачем он сюда пришёл? Она даже распереживалась, ведь никак этого не ожидала. Она внимательно смотрела за ним, пока он беседовал с путешественницей. Когда последний раз они пересекались как друзья? Сколько с этого момента прошло? Что он здесь забыл опять же таки? Чувство вины присутствовало из за того, что Лиза чувствовала, что ей осталось не много, ради себя и него она приняла решение разойтись, но ничего не произошло, а больно было. В его глазах она может показаться лишь жалкой предательницей, хотя на деле, она хотела как лучше, да вот только, кому от этого лучше? Конечно, может быть, гуманнее было остаться в этих отношениях и встретить неизбежное вместе, и ведь вправду, сейчас это звучит куда рациональнее, чем раньше. В глазах наступила темнота. Прошло ведь много времени с расставания, но почему-то её волновала эта ситуация... Она слышала, как путешественница попрощалась, а затем оставила их наедине. Зрение вновь ясно, они смотрят друг на друга. Можно ли считать друг друга бывшими? Или они всё таки, просто неудачный опыт? Наконец-то, Альберих заговорил. — Привет, как ты? — он смотрит по доброму, видимо, простил. — Иду на поправку, а ты как? — Она искренне надеется, что не так всё и плохо, что есть шанс на хорошее общение. — Всё в порядке. Неужели он правда простил? И не держит ни обиды, ни зла? Когда последний раз они общались? Наверное тогда, когда расстались. — что ты тут делаешь? — ей всё таки было интересно, зачем он зашёл сюда.. Вроде бы, особо никого важного для него здесь нет. — Просто хотел проведать тебя, Кли про тебя спрашивала. — он складывает руки на груди и на самом деле выглядит очень умиротворённым. — передай этому солнышку от меня привет. — она улыбается при упоминании Кли. — Конечно, — следом он продолжает. — штаб сейчас будут отстраивать заново, да и работы пока никакой почти, ни офиса ничего, так что, когда восстановишься, можешь считать, что пока у тебя ещё что-то вроде отпуска. — Джинн так сказала? — Да. Разговор был не долгий, ведь резко поднялся шум где-то в коридоре. Явно что-то было вновь не так, так ещё и к тому же это происходило без наблюдения правой руки Магистра. Вдруг был слышен голос Тартальи, от чего сердце Кэйи очень больно укололось. — Походу, что-то случилось, мне нужно бежать... — Он взволнован, сам не понимает от чего. Ноги медленно начали отходить к выходу. — Конечно, беги. — она слегка помахала ему рукой, а затем проводила взглядом его силуэт, который мигом выбежал за дверь, на источник таинственной передряги. Она испытала странное чувство при виде него. Самое страшное, что могло бы случиться, это то, что она всё ещё могла быть душой к нему тепла. Не сильно, но тепла. Так бывает, когда чувства не разрешены до конца, здесь нужен какой-нибудь душевный разговор, который завязать будет очень трудно. Да и сейчас диалог был очень сухим, было ясно, что им не о чём разговаривать, он просто так заглянул к ней, может быть затосковал, может быть заскучал, а может быть действительно просто так зашёл... Что поделать то теперь? Скорее всего ничего, больше ничего. Тем временем Кэйа выскакивает в коридор, видит толпу рыцарей, а в этой толпе рыжую макушку, по которой сразу узнаёт своего... Друга? В любом случае, он подбегает к предвестнику и хватает его, руками за плечи, стоя при этом лицом к лицу. — Эй! — Он насторожен, не понимает, почему какое-то дело происходит и без него. — что происходит? — он взглядывается в синие глаза, особенность которых он прочувствовал ещё давно, удивлялся снова этому красивому оттенку, но не позволял себе засмотреться. Нельзя, лучше не делать этого... Чайльд хотел вот вот приобнять, он был приятно удивлен, но одноглазый отстраняется, убирая руки от него. Этот жест был очень ранимым, он вызвал явное недоумение и заторможенность. Повеял холодок. Рыцари прошли мимо. Им не интересно было наблюдать за беседой члена Ордо фавониус и члена фатуи. Хотя, эта беседа даже не началась... Наконец-то, предвестник отвечает, смотря на Кэйю совсем другим взглядом, более мутным, менее доверчивым. — Да так, позвали меня прошвырнуться по окрестностям Мондштандта, а что? — он складывает руки на груди, выглядит хмурым, даже немного враждебным. Он прекрасно понимал, что конечно же не стоит надеяться на то, что Альберих сразу полезет обниматься, конечно, такое вряд-ли бы произошло, вот правда неприятно. Чувства притупились, появилось от куда-то недоверие. Оказалось, всё не так сладко, как было раньше? Как оказалось, они ещё далеки друг от друга, как минимум, как друзья. Их прошлое отразилось на их личностях, по этому, чтобы довериться друг другу, прийдётся пройти очень много, но сейчас они могут быть лишь товарищами. Как обидно... И ведь да, они сидели вместе, смотрели на звёзды, да приходилось таскать друг друга на руках и ночевать на чужих постелях. Конечно, они недавно держались за руки, когда Тарталья нашёл силы признаться в том, что тот ему дорог... Но итог действительно такой? Так резко малина ещё не обрывалась, а мёд не пропадал... Сколько ещё понадобиться времени, чтобы понять собственные чувства? Они ведь оба в заблуждении. На самом деле, Кэйа заметил эту резкую смену настроения. Он тоже почувствовал тревогу, ведь хмурый взгляд Чайльда был таким непривычным, действительно злым... — Я просто поинтересовался, всё таки, шум поднялся. — он начинает улыбаться, хотя совсем этого не хотел, это не та ситуация, где можно улыбаться фатуи. Ему неловко, он что-то сделал? — Ясно. — рыжик отворачивает голову в сторону, куда ушли другие рыцари. Рассматривал вроде как что-то, но его это демонстративное поведение создавало иллюзию, будто ему совсем не интересно, что ему говорят, и кто ему говорит. Эта ситуация очень взволновала Капитана. — Эй, Тарталья, что-то случилось? — при всём при этом, он не хочет подлизываться ближе, он просто обеспокоен из за своих чувств, ему срочно надо в них разобраться. Он не хотел обижать, но эта реакция, этот взгляд... Ему становилось очень не по себе. Казалось, что эти мутные глаза высасывали из него остатки жизненной энергии, создавая некую апатию. — Нет. — многословным не хотелось быть. В глубине души он понимает, что на людях лучше не показывать даже дружелюбного отношения друг к другу, опасно, но всё таки, неприятно. — Я не буду наверное, тебя задерживать... — он не знает куда деться, остаётся уйти. Голос его тише, ведь он тоже чувствовал себя ужасно, будто камень свалился на душу. Хоть как и оказалось, они не так уж и близки, но брать грех на душу за то, что он мог задеть предвестника, было очень страшной затеей. Всё таки, чем это может обернуться потом? Фатуи поди, никогда не прощают. — Угм. — он разворачивается и идёт в сторону выхода из здания, служившего временным штабом. "Какой же я козёл..." — прозвучало в мыслях Аякса. Конечно он должен понимать, что вокруг люди. Он на самом деле ответственный человек, ему можно верить, но он взял и как маленький ребёнок обиделся. Может, лучше развернуться и извиниться за это предвзятое отношение прямо сейчас? Он же просто его спросил... А может, предложить пойти вместе? О архонты, зачем он это сделал?! Надо развернуться... Прямо сейчас. Как он может злиться на него? Просто за то, что тот выполняет свою работу и делает всё, чтобы ничего не подумали на него? Да даже он бы так сделал! Он буквально уже собирался распахнуть дверь, но в итоге утыкается в неё лбом, держа ручку. Вина пожирала его. Нельзя так с ним, он по сути не сделал ничего плохого. Он медленно поворачивает голову, смотря боковым зрением назад, и видит как Кэйа стоял совсем грустный и тоскливый, поникший. Носик его был опущен, а руки начали друг другу хрустеть пальцы. Хотелось будто бы вот вот развернуться, да пойти к нему, да вот только, как не кстати возник знакомый голос, вызывающий раздражение у Аякса. — Кэйа! — это был Альбедо, который подбежал к нему, и что-то начал говорить. Разговор вёлся не особо живо, за то внутренности Тартальи наоборот живо воспламенились и скукожились. Ему было неприятно видеть эту картину, особенно после найденного рисунка, который он долго рассматривал, а затем сжёг зажигалкой. Он уже давно подозревает, что здесь что-то неладное. Походу, он ревнует... Ему очень не нравится это чувство, но оно возникает снова и снова, когда происходят такие моменты, моменты в которых хочется занять место того или иного человека, в данном случае Альбедо. Разворот событий происходил таковым, что в конечном итоге, алхимик куда-то повёл Альбериха, кажись в свой кабинет. Вот тут то большое сердце рыжика давало срочные сигналы тревоги, отдавая ударами по грудной клетке, а дальше импульс расходился по всему телу. Кончики пальцев начинали дёргаться, но дело в том, что это не сумасшедшая ревность, или бешеный гнев, это беспокойство. Казалось, что этот смазливый на вид учёный способен причинить вред. На самом деле, по количеству препаратов, находящихся в его маленькой лаборатории, такое мнение совершенно спокойно может сложиться. И эти шприцы... Вдруг, он что-то вколет ему, а потом... Страшно представлять, ведь вся эта суматоха с препаратами, алхимией и всяким таким было очень сложным делом. Тщательно разбирающийся в этом человек, в глазах других будет казаться либо гением, либо сумасшедшим. Тут уж, у кого какое мнение выстроится. Размышлять ещё о чем-то не хватало времени, надо действовать. По этому Тарталья буквально чуть ли не бежит в сторону кабинета, где была лаборатория, а в ней и лаборантская. Может быть это выглядит и смешно, что два парня бороться за одного, но на самом деле, это очень печальный сюжет любовной линии, кто-то в любом случае останется несчастен. Чайльд тихонько подкрадывается к двери и начинает слушать, пытаясь что-нибудь разобрать, и у него это вполне получается. Разговор был странный, будто бы отстающим. Уловить мысль о которой они беседовали было трудновато, даже очень. Вроде бы обычный разговор, ничего более, но тревога с сердца не уходила. Случись что, эта дверь полетит с петель, а алхимик полетит в стену со свёрнутой шеей. Конечно, это фантазии предвестника, удивительно даже то, что у него есть предрасположенность уничтожить угрозу, если та будет угрожать Кэйе, как будто Кэйа его семья... Становится ещё ранимее, в горле появляется комок, а глаза вот вот бы и заблестели, хотя бы от слёз, но им скорее всего суждено на всю жизнь остаться мутными. Вот тут то до фатуйского слуха доходит очень странное продолжение разговора. — Кэйа, часто ли ты замечал, на сколько ты особенный? — это был более тихий, более что-ли глубокий голос... Такой... Неприятный... Что значит особенный? Нет, конечно же, это так и есть, Альберих очень особенный, особенно для большого сердца рыжего парня из Снежной. Мотив этих слов вселял очень неприятные мысли в голову, а сердце билось в истерике и ревности. Хотелось тоже сказать об особенностях, чувствах, да хоть сейчас Тарталья мог как зайти, да как закричать о своих чувствах! — Странный вопрос. — отвечал более бархатный голос. Вот именно, странный! Казалось, что под этой дверью скоро кто-то закипит. Наверное, это не правильно всё же подслушивать, но что поделать? Раз уж, тут такие подозрительные, ранящие для сердца страсти. Надо было схватить его, да убежать с ним на поручения... — Знаешь ли, в моих глазах я часто нахожу тебя привлекательным... — интонация голоса была какая-то более ласковая. Нет...нет нет... Только не это. Тут то Чайльд резко понимает, к чему скорее всего идёт дело, ему это не нравится, даже больше, он не может ничего с этим сделать... Нет, он не сможет ворваться сейчас и помешать замыслу этого мондштандтского учёного. Тело будто бы парализовало, даже кончиками пальцев не дёрнуть. Вздрогнуть хотя бы на секунду не получалось, а сердце замедлилось, утихло, как часы остановилось. Он находит в себе силы, смог побороть этот замораживающий барьер в теле. Время идёт, а он медлит. Он слегка приоткрывает дверь, чтобы подглядеть, что же там происходит, при этом садясь на пол, чтобы меньше было заметно. Видит он такую картину, как Альбедо и Кэйа сидят друг на против друга. У Кэйи выражение лица невнятное, то ли хмурое, то ли расстроенное, видимо, у него совсем нет настроения реагировать ярко. В тот же время светловолосый парень пытается к нему наклонится, приблизиться, чтобы сделать... Именно это, то, о чем мысли в последние секунды предвестник, наблюдая за этой картиной. Удивительно, Альберих не отстраняется, он выглядит подавленным, а может смущённым... Неужели, он предпочтёт этой неловкой страсти и романтике развиваться и дальше в воздухе? А может и сам станет её участником. Неужели все чувства рухнут вместе с этой дверью? Если сейчас произойдут взаимные ласки, то коридор наполнится трауром, и китовые слёзы вряд-ли кто-то сможет остановить, ведь его павлинчик выберет не его... Уже почти что столкнувшись лбами, Капитан смотрит алхимику в глаза, он очень глубоко дышит, понимает, между ними совсем немного расстояния, а так же, это расстояние уж точно не нормально для совершенно обычных коллег, с дружественными отношениями. Альбедо прикрывает глаза и... Аякс больше не смог смотреть, он закрывает дверь, и не сдержавшись, к сожалению, громко всхлипнул. Он закрывает себе рот кулаком, бледнеет, надеется, что его никто не услышал. Ему слёзно обидно, больно! Он не смог держать эмоций, при виде такой картины... Он так сильно полюбил впервые кого-то, а так получилось, что видимо, его так сильно не полюбили в ответ. Он сидит на корточках, давит обиду в глубь себя, чувствует, как она давит на лёгкие, что дышать с каждой секундой всё тяжелее и тяжелее. Он встаёт, а затем торопливо уходит, при этом вытирая свои глаза от слёз. Больше ему здесь делать нечего. Бежал он через кварталы, под домами, сильно опустив голову. Губы он прокусил до крови, не мог больше, вернее не имел права позволить себе издать ещё один такой же лишний звук. Благо, людей сегодня на улицах мало, его никто не заметил. Перчатки промокли на сквозь. Тем временем, пока Альбедо, который ничего не слышал, что кто-то вроде всхлипнул, или даже убежал, пытался прижаться посильнее, поцеловать, признаться в чём-то сокровенном. Альберих вовремя отворачивает свою голову, а ладонью успевает слегка сбить приближающееся лицо алхимика. Он дал понять всё. Никакой тактильности между ними не произошло. И хвала архонтам. Альбедо лишь задумался, понял, что его в сердце не ждут. Но всё равно, что-то заставило его спросить. — Не любишь?.. — Он вроде бы держал спокойное лицо, но тоска проскакивала в глазах. — не тебя... — этого ответа было достаточно. Он никого не любит, ни Лизу, ни Альбедо, он любит Аякса. Почему-то, Кэйа резко это понял, понял, что не готов отдать сердце, отдать своё доверие человеку (а может и не человеку), с которым всплыла какая-то некая романтика. Он не хочет этого... Он хочет только Аякса... Сердце резать начинает от боли, он хочет уйти, убежать прямо сейчас, подальше от сюда. Он расстался с Лизой при таких гнусных обстоятельствах, он отказал Альбедо, ну а Тарталья? Тарталья не смог на это смотреть, слишком больно, будто бы он тот самый якобы некрасивый котёнок, которого оставили в коробке и предпочли кого-нибудь, более милого, более пушистого... Кого угодно, но точно не его. Вот только, все котята красивые, а он человек, не всем по вкусу.... Алхимик дрожит, ему вроде неловко, а вроде печально, а может он и вовсе ошибся в чувствах? Что поделать, ему отказали. Последнее, что он слышит. — Прости, мне пора, мне очень жаль. — он торопливо встаёт и буквально выбегает из кабинета, оставляя одинокого Альбедо справляться с чувствами самостоятельно. Капитан сбежал с здания, он лишь хотел расслабиться в одиночестве, поразмышлять о только что получившемся странном и неприятном опыте. Больше всего, хотелось подумать о том, кто же для него Чайльд? Друг? Любимый? Или на самом деле, человек, который позже воткнёт нож в спину, или же простыми словами враг? Нет... Он то, почему сердце волнуется, дико бьётся. Он причина, почему глаза начинают сразу искать знакомый силуэт в толпе, а сердце начинает чуть более бешенно биться. Даже сегодня, он отстранился, ведь на самом деле засмущался контакта, будто бы обожётся, ещё и на людях, а им точно нельзя этого видеть... Хотелось извиниться перед ним, за сегодняшнюю реакцию, наверное, увидеть стеснение одноглазого, очень непредсказуемое явление, на самом деле, он сам этого не ожидал. Только вот, где теперь искать рыжика? Наверное, надо бежать к группе рыцарей, которая отправилась уже на задание, наверное он с ними.

***

Группа рыцарей так и не дождалась рыжего фатуи. За сегодняшний вечер его никто ни разу не видел, казалось, будто бы он пропал, провалился под землю или испарился. Как он так проскользнул, что его действительно никто не заметил? Кэйа весь на нервах, он очень волнуется, не просто нервничает, а действительно переживает, как за человека. Беспокойство не уходило ни на минуту, наоборот, даже росло с новой силой. Что ему делать? Поисковой группы не нанять сейчас, да самому в одиночку тоже не вариант искать. Он был у себя дома, в своём убежище, логове. Пришлось прикупить вина, чтобы перебить весь пережитый сегодня день. Отказ.. потеря... Тут он резко задаёт неизвестно кому вопрос. — О архонты, почему никто нихера не знает?! — Он волнуется, ещё немного и начнётся вот вот паника. Тут он задумывается, неужели Чайльд ушёл?... А вдруг, он сбежал просто, или что-то ещё? А может на него напали? Хотя такой предвестник чтобы проиграл... Сердце болело, здесь не поможет ни вино, ни валерьянка... С разбитым сердце были все, кто был причастен к сегодняшнему дню... Интересно, слышал ли хотя бы Альберих в тот момент плачь за дверью?