Реквием по Лауду

Линкольн поднял руку, сразу опустил её и вздохнул. Поднял ещё раз, но его левая рука схватила его же правое запястье, останавливая. Мальчик застонал от бессилия, не веря, что его собственное тело могло попытаться помешать ему выполнить такую простую задачу. Разочарованный, он облокотился о стену и осел на крыльцо, думая, что, возможно, не был к этому готов. Звук заставил Линкольна вскинуть голову и обнаружить, что он нажал головой дверной звонок, пока сползал вниз по стене. Младший Лауд тут же встал и отступил от двери на два шага, приглаживая волосы рукой и стараясь выглядеть максимально непринуждённо. Мальчик сделал глубокий вдох и успокоился. Раз, два. При этом мысленно повторяя себе, что это будет не так уж и сложно. Он сможет это сделать. Он точно сможет это сделать. Он – босс. Линкольн думал, что сказать, как лучше подойти к этой теме и не придумал волшебного решения, которое полностью убедило бы его в том, что всё будет хорошо, но ему было над чем работать. Нетерпеливое ожидание Линкольна длилось меньше двадцати секунд, хотя по ощущениям оно длилось дольше, чем когда он пытался купить билеты на концерт ЧМОКИ. Послышался звук приближающихся шагов и скрип отпирающего дверь ключа. Вся уверенность Линкольна исчезла. О чём он думал? Он не был к этому готов. Возможно, если он нырнёт в ближайший куст, то смог бы спрятаться и вернуться позже. Но глубоко внутри Линкольн знал, что не сможет скрывать правду от любимых людей. Младший Лауд ещё не был готов рассказать сёстрам, но ему нужно начать доверять другим людям. И с кого лучше начать, как не с того, кому он доверяет больше всего на свете? Наконец дверь открылась. — Линкольн! — Привет, Клайд, – поздоровался Линкольн. Лучший друг выглядел также, как и всегда. Его тёмные волосы, идеально уложенные в стиле афро, которые постоянно причесывались его отцами. Те же чёрные штаны и рубашка в жёлто-синюю полоску. Те же толстые очки и та же улыбка, которая, может, была чуть шире, чем обычно. Линкольн и Клайд были знакомы так долго, что Линкольн почти считал Клайда своим названным братом. Клайд был единственным человеком, которому нравилось всё то же, что и Линкольну, и с которым Линкольн мог поделиться чем угодно. А Линкольну как раз нужен тот, с кем можно поделиться всем, что творится у него в голове. — Ты где был? — спросил Клайд, взволнованно приближаясь к лучшему другу, которого был рад видеть. – Ты уже два дня не ходишь в школу и не отвечаешь на мои звонки! У тебя сели батарейки? — Нет, вообще-то, я не мог ответить… ты разве не звонил мне домой? – в замешательстве спросил Лауд. Линкольн думал, что лучший друг узнает о том, что он в больнице, и что его семья рассказала бы об этом Клайду, если бы он спросил. — Я звонил тебе домой два раза, но трубку взяла Лори, и я потерял сознание, – признался Клайд, смущённо глядя в пол. Линкольн не смог сдержать улыбку. Вообще-то, ему не нравилось, что Клайд был по уши влюблён в одну из его сестёр. А на самом деле, ему не нравилось, что ЛЮБОЙ мальчик может в них всех влюбиться. Но в случае с Клайдом, страдавшим от платонической любви, которая никогда не воплотится в реальность, Линкольна это особо не волновало. И ему действительно было забавно наблюдать, как его лучший друг начинал нервничать при одном только упоминании имени Лори. — А почему ты не пошёл ко мне домой? – спросил он ещё раз. — Не знаю, не хотел, чтобы Лори открыла дверь. Но ты так и не ответил — почему тебя не было последние два дня? Линкольн снова вздохнул. К каждым днём, он всё больше походил на Люси. — Можно зайти к тебе в комнату? — Ну конечно! Чувствуй себя, как дома. Но сними обувь, прежде чем встать на ковёр. И попытайся не кричать, как делаешь каждый раз, когда входишь в чей-то дом. Клайд повёл Линкольна в свою комнаты, чтобы они смогли поговорить спокойно. Младший Лауд услышал шорох на кухне, предполагая, что там готовят папы Клайда. Он понял, что уже почти наступило время обеда и начал думать, в удачное ли время он пришел. Более того, ему, наверное, тоже стоило бы сейчас сидеть дома и обедать с сёстрами. Но почему он этого не осознавал? — Клайд… У тебя скоро обед? – спросил Линкольн. — Да, мои папы готовят. А что? – ответил Клайд, шагая по залу. — Наверное, я попозже приду… — Почему? Пап! – крикнул Клайд и повернулся на пятках. Гарольд и Говард высунулись из кухни менее, чем через секунду. — Да, сынок? – спросили они одновременно. — Можно Линкольну остаться на обед? — Конечно, – широко улыбаясь, сказал ровным голосом Гарольд. — Надеюсь, ты любишь суши. По вторникам у нас дни восточной кухни, — сказал Говард. Белая повязка с флагом Японии на голове отлично сочеталась с его рыжими волосами. Отцы вернулись на кухню прежде, чем Лауд успел что-то ответить, и Клайд быстро увёл его в свою комнату. Линкольн вздохнул. Макбрайды были по-настоящему счастливой семьёй. Казалось, они никогда не раздражались и не злились; они всегда были счастливы. Клайд не говорил о родителях ни единого плохого слова и не приходил к Линкольну с семейными проблемами. Младший Лауд не завидовал им, ведь он тоже по-настоящему любил свою семью, но каждый раз улыбался, когда думал о том, насколько их семьи разные. Линкольн вошёл в комнату Клайда, пока тот складывал мягкие игрушки в предназначенный для этого шкаф. — Ты извини за беспорядок, я только пришёл со школы. Лист бумаги. На полу валялся единственный лист бумаги. Именно так и выглядел беспорядок по мнению Клайда. — Итак, для этой ситуации подходит «звук воды о камни» или это скорее «ветер между осенними листьями»? – спросил Клайд, перебирая настройки на генераторе белого шума. - Клайд… - Ладно‐ладно, а что насчёт пения птиц на заднем плане? - Клайд! Клайд испуганно вскочил и обеспокоенно огляделся. Линкольн же глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он не хотел злиться на лучшего друга, но в последнее время у него были проблемы с контролем эмоций. Линкольн шагнул к Клайду и положил руку ему на плечо: — Мы можем просто сесть и поговорить? Клайд никогда не видел Линкольна таким серьёзным. Ему показалось, что в глазах друга также читалась небольшая грусть. Макбрайд определённо был немного наивен, но точно знал, когда его друг в нём нуждался. И он никогда его не подведёт. Никогда не подведёт Линкольна, своего единственного настоящего друга. В школе они хоть и тусовались с другими ребятами, но в основном это было связано с уроками и с тем, что они были вынуждены держаться вместе. Никто никогда не звонил во внешкольное время, кроме разве что просьб сделать домашнее задание. Линкольн вполне мог бы с ними подружиться, ведь он был очень общительным, весёлым и энергичным во всём, хорошо владел словом. У Клайда ничего из этого не было. Он даже не мог разговаривать с девочками, не нервничая при этом. В то же время, всего несколько недель назад у Линкольна было сразу четыре свидания, которые устроили ему сестры на вечеринке Сэди Хокинс, как будто это что-то обыденное. А после этого Линкольн пошел на свидание с Ронни Энн в аркадном зале. Клайд иногда думал, что он не заслуживает такого друга, как Линкольн. Такого бескорыстного, который смог бы принять его недостатки. Он задумался о том, что будет, если они по какой-то причине поссорятся и перестанут дружить. Это была неприятная мысль. — Что случилось, Линкольн? – спросил он, садясь на кровать. Линкольн сел на кровать с другой стороны. - Клайд, я… я был в больнице с воскресенья. Только сегодня вернулся домой. Клайд ахнул: — Что? В больнице? Что стряслось? Ты заболел? Или поранился? Линкольн кратко рассказал о том, что произошло в воскресенье в парке, пока он играл с Линн. Описал, как ему вдруг стало трудно дышать, как сильно болели грудь и голова, словно их кто-то вырывал. Он подробно описал, как у него всё поплыло перед глазами и ощущение, что всё происходит в замедленной съёмке. — Знаю, – обеспокоенно перебил его Клайд. – Со мной тоже такое случается. Это панические атаки. Не надо бояться, это всё излечимо. Доктор Лопес поделилась со мной упражнениями для их лечения, может, она сумеет… — Дело не в этом, Клайд. — Но… Что…? Что это было тогда? — Клайд… Послушай, я тебе скажу, но тебе не стоит пугаться, ладно? — Я и не собирался, но после этих слов мне уже не по себе. — Клайд… Я… Я… — Линкольн запнулся. Его планы начали рушиться. Все фразы, которые он придумал, путались в его голове. Одно дело – представлять, как говоришь это всё лучшему другу, и совсем другое – находиться рядом с ним и видеть его реакцию. Линкольн понимал, что это будет тяжело, но не думал, что настолько. — Линкольн, ты меня пугаешь. Линкольн вздохнул: — Послушай, дело в том, что я болен. — Болен? – спросил Клайд. — Да, у этого всего довольно сложное название. Нейромотоз… Фибрамото… Я не знаю. Да и это не имеет значения. — Поэтому ты упал в обморок? — Не совсем, Клайд… Я должен был умереть в то воскресенье. Линкольн увидел, как Клайд опешил от этих слов, как будто его ударили по лицу бейсбольной битой. — Что?! – крикнул он, вскакивая с места. – Что ты имеешь ввиду?! — У меня в голове закупорилась вена. В мозгу, точнее. Она меня чуть не убила, но мяч Линн ударил меня с такой силой, что… не знаю, разблокировал её или типа того. И это спасло мне жизнь, – объяснял Линкольн, стараясь быть как можно более медицински точным, но было много названий и состояний, которые он просто не помнил. — Ты серьёзно? В смысле, я знаю, что ты серьёзно, ты бы не стал так шутить. Но… я не могу в это поверить. Ты мог умереть? — Если верить врачам, я был очень близок. — Вау, – Клайд сел рядом с другом и положил руку ему на плечо. – Я теперь понял, почему ты мне не отвечал. Мне надо было пойти к тебе домой и расспросить твоих родителей, я бы тебя навестил в больнице. — Тебе было бы трудно пробиться через моих сестёр, – усмехнулся Линкольн, и они оба рассмеялись. — Думаю, ты прав. Помнишь, как порезался листком бумаги? — К сожалению, да… — Но, эй, зато ты теперь в порядке. Здорово так повезло, что Линн попала по тебе мячом. Я даже не хочу представлять, что со мной было бы, если бы ты умер. Лучшие друзья навсегда, да? – сказал он, протягивая кулак, чтобы Линкольн мог ударить его своим. Но тот просто сидел и смотрел в пол, его губы были сжаты в гримасе беспокойства. Кулак Клайда медленно опустился. - Линкольн? Сейчас или никогда. Он не мог продолжать откладывать этот момент. Нужно было собраться с силами и сказать об этом. - Клайд, врачи меня не вылечили. Друг нахмурился: - Что ты имеешь в виду? Если ты не вылечился, почему тебя выпустили из больницы? - Потому что они не могут меня вылечить. - Они...? Что? - Моя болезнь не лечится. Клайд уставился на своего друга. - Но… Но… Они же давали тебе лекарства, да? Чтобы контролировать её. Чтобы это больше не повторилось. - Нет. Ничего мне уже не поможет. Скоро это всё повторится снова, и в следующий раз… мне уже так не повезёт. Клайд убрал руку с плеча Линкольна и встал. Он начал ходить взад-вперёд по своей комнате, взволнованно дыша. Макбрайд остановился возле стола и принялся открывать ящики, бросая на пол бумаги, карандаши, ручки и книги в поисках чего-то ещё. Он подошёл к своей полке и наконец нашёл ингалятор, который поднёс ко рту, нажал кнопку и сделал вдох. Задержал дыхание на несколько секунд и выдохнул. Линкольн же просто сидел на кровати и смотрел, как его друг повторяет этот процесс снова и снова. - Клайд... - Этого не может быть, – дрожащим голосом сказал Клайд. – Линкольн… Линкольн… Думаешь, они не ошиблись? - Они — врачи, Клайд. — Врачи тоже ошибаются! И учёные ошибаются! И инженеры ошибаются! Все могут ошибиться! – кричал Макбрайд, всё ещё нервно расхаживая по комнате. – Тебе нужно альтернативное мнение. Сходи к другому врачу, может, к врачу из другого штата. К врачу из Европы! У тебя же есть паспорт?! — Я не думаю, что они ошибаются. Врач, который меня лечил, казался серьёзным. — Джим Керри тоже серьезный актер, но всё равно сыграл в «Кабельщике»! — Клайд, тебе нужно успокоиться, иначе у тебя будет приступ астмы, – беспокойно сказал Линкольн своему другу. Он знал о его проблемах с дыханием в моменты волнения. — У меня уже! – сказал мальчик, бросая ингалятор на пол, и прижал указательный и средний пальцы к шее, чтобы проверить пульс. – Пульс учащённый, дыхание затруднено. У меня гипервентиляция. Что доктор Лопес говорила мне делать? Бумажный пакет! Он снова побежал к своей полке, сметая с неё на пол все игрушки и комиксы. Наконец он нашёл бумажный пакет и прижал его ко рту, вдыхая и выдыхая изо всех сил. - Клайд, прошу, мне не нравится смотреть на тебя такого, – умолял его Линкольн. - Линкольн! Ты говоришь, что это может случиться снова! – говорил Клайд, от стреса ероша обеими руками волосы. – Как это предотвратить? Диета? Витамины? Прогулы физкультуры? - Клайд, сядь. - Не говори мне садиться! - Клайд, пожалуйста. - Просто скажи, как это предотвратить! - ДА НИКАК! – крикнул Линкольн, соскочив с кровати. Он подошёл к другу и взял его за плечи. – Клайд, я не смогу предотвратить это, если оно повторится. - Но, Линкольн… - Мне осталось жить две недели, – наконец сказал Линкольн, глядя в глаза другу сквозь очки. Лицо Клайда перекосилось в самой правдоподобной гримасе ужаса, которую Линкольн видел в своей жизни. Его рот, казалось, беззвучно кричал, брови изогнулись вверх, и сквозь очки Лауд мог видеть, как глаза его друга теряют фокус. Несколько секунд Клайд стоял в оцепенении, пока его ноги не начали дрожать. Пытаясь не дать Клайду упасть, Линкольн схватил его и потащил к кровати и усадил. Клайд всё ещё потерянно глядел, но его руки начали дрожать. Взгляд его снова сосредоточился на Линкольне. Беловолосый не знал, как реагировать. Он чувствовал ужасную пустоту в груди, изматывавшую его, будто из него медленно высасывали всю энергию. Но ему не хотелось плакать. Это было больно, но не так плохо, как он думал поначалу. Это было странное ощущение. Линкольн понимал, что должен был чувствовать себя максимально плохо. Он плакал даже с Бобби всего-то час назад. Может, поэтому он не плакал? Неужели его телу надоело постоянно пребывать в меланхолии? Этот вариант был глупым и маловероятным, но когда Линкольн подумал об этом, то понял, что очень устал. Это был не просто эмоциональный груз от того, что он увидел своего лучшего друга таким, это был ещё один вид утомления. Как будто что-то внутри говорило ему сдерживаться, перестать быть таким слабым и уязвимым. - Линкольн. Голос Клайда вернул Линкольна в реальность. Он обернулся и увидел, что его друг начал плакать. - Клайд… - Линкольн! – закричал он, бросаясь на своего друга и обнимая его, как маленький ребёнок. Клайд начал неистово рыдать у него на плече, пачкая свои очки и моча футболку-поло Линкольна. Седовласый мальчик тоже обнял его, пытаясь утешить. В этот момент дверь спальни открылась. - Клайд, сынок, всё хорошо? Мне послышалось, что… Боже правый! Что здесь происходит?! – сказал Говард, увидев хаос в комнате сына, с вещами на полу, и самое главное, безутешно плачущим Клайдом. – Клайд! Что случилось? Клайд отошёл от Линкольна и побежал прямо к отцу, уткнувшись лицом в футболку лососевого цвета, почти того же, что и волосы на голове мужчины. Говард обнял его изо всех сил и погладил по спине. - Что случилось? - Л-линк-кольн! – попытался сказать Клайд сквозь слёзы. Говард уже много лет не видел, чтобы его сын так горько плакал, и ему стало страшно. Он повернул голову и взглянул на Линкольна. Конечно, он сразу отбросил вариант, что Линкольн намеренно как-то навредил Клайду. Всё же он был таким хорошим мальчиком… - З-за что?! – кричал Клайд на отцовском плече. - Линкольн, что происходит? Линкольн видел, как мистер Макбрайд беспокоился о сыне. Он знал этот взгляд, это отчаяние. Это было то же выражение, которое встречало его в зеркале с прошлого воскресенья. То же выражение, которое, как он знал, появлялось у него каждый раз, когда он думал о сёстрах. Он знал об этом чувстве желания защитить своих близких и прекрасно понимал, что чувствует мистер Макбрайд. Он даже не думал рассказывать отцам Клайда о своей ситуации. Но рано или поздно они узнали бы, а отцу Клайда нужен был ответ. - Ну… давайте я всё объясню. Спустя пятнадцать минут Гарольд Макбрайд приобнимал Клайда одной рукой, а другой ласкал рыжие волосы своего партнёра, оба безудержно плакали в плечи его свитера. - Л-линк-ольн! – кричал Говард, сморкаясь в свой шёлковый шарф. - Э-того не м-может бы-ыть! – кричал Клайд, пока отец вытирал ему лицо. - Линкольн… Я… Я не могу в это поверить, – сказал Гарольд. Даже несмотря на то, что он владел собой лучше других членов семьи, он был также разбит этой новостью. - Простите, – извинялся Линкольн, не до конца понимая, что ему делать в такой ситуации. — Он извиняется! Просит прощения за то, что умирает! – с болью кричал Говард. – Он просто золото! Такой хороший мальчик! Почему такое вообще происходит?! — Гови, пожалуйста, успокойся. — Пап! Л-линкольн умирает! — Клайд, дорогой… — Он мой единственный друг! Больше у меня никого нет! — Ой, да ладно тебе, Клайд, – попытался вмешаться Линкольн. — Что я буду делать без него? Гарольд не знал, что сказать. У него не было ответа. Поэтому он просто обнял своего сына, давая понять, что он его поддерживает. Затем он посмотрел на Линкольна. — Мы можем как-нибудь помочь? Скинуться на лечение? — Неважно насколько это дорого, мы готовы помочь! – поспешил сказать Говард. — Линкольн, пожалуйста, будь честен. Если что-то можно с этим поделать, мы поможем тебе. Не стесняйся сказать. — Я очень ценю это, мистер Макбрайд и мистер МакБи, – сказал Линкольн обоим отцам Клайда. – Но с этим ничего не поделать. Моему сердцу уже нанесён ущерб. И мне никогда не дадут зелёный свет на трансплантацию, потому что в голове у меня всё ещё опухоли, и когда это снова случится – вопрос времени. Если меня не убьёт сердце, меня убьёт мозг. Макбрайды потеряли дар речи, услышав Линкольна. Все трое продолжали обнимать друг друга, разделяя свою печаль. Линкольн не знал, что делать. Он чувствовал себя крайне неуютно, зная, что все эти люди плакали из-за него. - Наверное… Наверное, я пойду. - Нет! Не уходи! – взмолился Клайд, глядя на друга, которого боялся потерять. - Линкольн, останься на обед с нами, пожалуйста. Ты нам нужен, – сказал Говард со слезами на глазах. - Я… Ладно. Я останусь. - Не думаю, что мы сможем доготовить суши, – с сожалением сказал Говард. – Наверное, лучше заказать что-нибудь по телефону. Какую еду ты любишь, Линкольн? - В-вы не беспокойтесь об этом, заказывайте, что хотите… - Он любит пиццу с двойным сыром и пепперони, – перебил друга Клайд. – А ещё гамбургеры с двойным сыром и средней порцией картошки фри, сэндвичи с арахисовым маслом, желе и горчицей, а также ванильное, шоколадное и фисташковое мороженое. — Я закажу всего по четыре штуки, – решительно сказал Гарольд, выходя из комнаты. — Сынок, пойдём умоемся, — сказал Говард, уводя Клайда в ванную и оставляя Линкольна одного в теперь уже грязной комнате. Линкольн же просто сидел на кровати, закрыв лицо руками. Всё оказалось намного сложнее, чем он предполагал. И он действительно не хотел оставаться, он бы скорее побежал домой и заперся в своей комнате. Может быть, там бы он смог поплакать безо всяких забот, держаться подальше от грусти, вызываемой наблюдениями за тем, как семья по нему скорбит. Он мог на какое-то время уйти от реальности, но знал, что не сможет этого сделать. Ему придётся с этим смириться, как бы тяжело это ни было. Линкольн достал из кармана телефон и начал искать нужный групповой чат. Их было довольно много: чат школы, магазина комиксов, но большинство было с сёстрами. Разные группы с разным составом участников. Наконец, он нашёл групповой чат, где делился мыслями с пятью старшими сёстрами. [Линкольн]: Я у Клайда Я рассказал ему :/ Его папы хотят, чтобы я остался на обед Можете рассказать маме и папе и прикрыть меня от девчонок? Сообщения дошли до всех сестёр. Если верить приложению, Луан была первой, кто прочитал их, поэтому Линкольн ждал ответа. Но шли минуты, а она не отвечала. Однако вскоре остальные сёстры увидели сообщения. [Луна]: Поняла, бро! (L) Ешь богатеев, lml [Линн]: Почему не идёшь обедать домой? Мы тебя ДВА ДНЯ ждали [Лори]: Не волнуйся, Линкольн Я поговорю с мамой и папой Развлекайся И береги себя Линкольна совсем не устраивало молчание Луан и явный гнев Линн. Это только усилило в нём чувство вины. Но сейчас он не хотел из-за этого переживать. Не из-за всех проблем подряд, а только самых насущных. Вздохнув, он встал и пошёл в столовую, задаваясь вопросом, может ли такой стресс сделать его волосы ещё белее.

***

Небо окрасилось в самый красивый оттенок оранжевого, который когда-либо видел Линкольн. Оно было ясным, достаточно облачным для того, чтобы вдохновлять поэтов и художников. Линкольну нравились закаты. И он решил, что перед смертью ему нужно увидеть закат с возвышенности, чтобы лучше понять, как он влияет не только на небо, но и на город. Возможно, он также пошёл бы в лес на склоне холма. Раньше он уже ходил туда вместе с Клайдом, чтобы стать более мужественным. Поскольку любование закатом не входило в список их «мужских дел», они упустили эту возможность. Но сёстры Линкольна были бы рады исполнить это маленькое желание. Наконец, Линкольн вернулся домой, и, открыв дверь, оказался посреди привычного для него шума и гама. Лана гонялась за Лени с лягушкой в руках, Лола устроила чаепитие прямо на ступеньках лестницы, Лили ползала голышом по кухне, а из комнаты Луны доносились квинтаккорды песни. Всё было нормально. Линкольн даже слышал, как наверху творился хаос, вероятно, вызванный Линн. Линкольн был благодарен, что всё, по-видимому, было хорошо. Он пошёл к себе в комнату, по которой уже успел соскучиться, но уже почти напротив своей двери младший Лауд увидел лягушку Ланы, которая прыгала прямо к нему. — Прыгс! Не бойся, Лени не собиралась тебя готовить! – кричала Лана, отчаянно бежавшая следом за своим питомцем. Быстро среагировав, Линкольн присел и поймал лягушку на середине прыжка. — Держи, Лана, – сказал он. — Спасибо, Линкольн! Ты видел наши рисунки в своей комнате? — Как раз хотел на них посмотреть. — Надеюсь, тебе понравится. Не хочу хвастаться, но, по-моему, я рисую лучше Лолы, – с самодовольной улыбкой сказала Лана. — Только в твоих снах! – крикнула Лола, поднимаясь по лестнице с пластиковой чашкой в руке и попивая воображаемый чай. — Ты забыла нарисовать Линкольну уши! – фыркнула Лана. — А ты – нос! — Я хотя бы нарисовала его в его настоящей одежде, а не в костюме принцессы! — Это был наряд принца! — Значит, он выглядел тупо! Лола со стиснутыми зубами посмотрела на свою сестру. С ненавистью в глазах она встряхнула чашку, будто выплёскивая чай в лицо близняшке. Приподняв бровь, Лана уставилась на неё. — Серьёзно? – спросила она, бесстрастно встретив воображаемую атаку. Лола была готова её ударить, но Линкольн, почуяв надвигающийся конфликт, решил действовать. — Эй, а у вас ещё остались костюмы копов? — с улыбкой спросил Линкольн. — Ага, – хором ответили близняшки. — Вам бы снова их надеть, потому что…  животные-преступники сбежали из тюрьмы! – драматично сказал Линкольн, отбирая Прыгса у Ланы и отпуская его. – О нет, к ним присоединился ещё и Прыгс! — К кому присоединился?! – с блеском в глазах спросила Лана. — К шайке маскотов, конечно же! К Чарльзу, Клиффу, Гео и Уолту! Кажется, теперь они вербуют и других животных! Ох, если бы у нас были полицейские, которые поймали бы их до ужина! — Сделаем! – снова сказали близняшки хором и поспешили в свою комнату надевать костюмы патрульных. Линкольн улыбнулся своей гениальной идее. Предотвратив очередную драку сестёр, он наконец открыл дверь своей спальни. Сделав лишь один шаг, он уже увидел рисунки младших сестричек. Они висели на стене и показывали Линкольна в самых разных ситуациях. На чаепитии, во время драки с крокодилами, в одеянии принца, в луже, как он надеялся, грязи, и наконец, большой рисунок, где он стоял, держа близнецов за ручки, пока они стояли по обе стороны его тела. Сверху было написано: «С возвращением». Последний рисунок очень его тронул. Увидев три счастливых лица, трёх человечков, державшихся за руки, он понял, как сильно его любят сёстры. Он взял лист с этим рисунком в руки и прижал его к груди. Он уже было хотел снова поддаться эмоциям и заплакать, когда дверь в комнату вдруг открылась. Линкольн быстро положил рисунок на место и попытался прийти в себя, прежде чем обернуться и увидеть, как маленькая Лиза смотрела на него своим типичным скучающим взглядом. — Привет, Лиза, как дела? – поприветствовал её брат, надеясь, что она не увидела его заплаканных глаз. - Линкольн, я буду признательна, если ты на пару минут пройдёшь ко мне в лабораторию, чтобы мы смогли обсудить дальнейший план действий с учётом обстоятельств. - План действий? Обстоятельств? Ты о чём? Лиза вздохнула, поправляя очки: - Думаю, лучше обсудить это в моей комнате, где у нас на сорок три целых семь десятых процентов меньше шансов, что нам помешает кто-то из сестёр. Не давая брату времени что-либо сказать, Лиза покинула комнату и направилась к себе. Линкольн остался на месте с выражением замешательства на лице. Придя в себя, он наконец направился в комнату Лизы и Лили. Когда дверь за ним захлопнулась, он заметил, что лаборатория младшей сестры, всегда набитая химикатами, пробирками и странными гамма-излучателями, теперь была полна теми аппаратами, которые напоминали ему те, что были в больнице. Сама сестра стояла на табуретке и готовила нечто, похожее на очень большой шприц. - Лиза, что это? – обеспокоенно спросил Линкольн. - Очевидно, что это шприц, которым я возьму образцы крови из вен твоих рук, – терпеливо объяснила она, как будто учила Лили произносить гласные. - Что?! – воскликнул Линкольн, отступая назад. – Я не позволю тебе брать у меня кровь! Зачем тебе вообще это делать? - Затем, чтобы найти лекарство от твоей болезни, конечно. Линкольн почувствовал, как воздух уходит из его лёгких, словно его ударили под дых. — Болезни? Ты…? Ты знаешь? – ошарашенно спросил Линкольн. — Разумеется. Линкольн медленно облокотился о стену и сполз по ней. Это было ужасно. Неужели старшим девочкам не удалось всё это скрыть? Знали ли об этом другие младшие сёстры? Близняшки, казалось, не обратили внимания. Но Люси нигде не было… Неужели она знает? Линкольн начал покрываться потом. Этого не может быть. - Лиза… Как…? - Я потратила последние несколько дней, насыщая свой мозг информацией о генетическим заболеваниях и изменениях нормального состояния человеческого тела, – сказала Лиза и указала на стопку самых толстых книг, которые Линкольн видел в своей жизни. – Во время последнего визита в больницу мне удалось ознакомиться с анализами, которые тебе делали, и на предложенный протокол лечения. Зная все симптомы и принятые обученными медперсоналом меры, было нетрудно догадаться, что у тебя необычная переменная болезни, известная как нейрофиброматоз первого типа. Все знали, что Лиза была гением, но это превзошло все ожидания Линкольна. За два дня его сестра узнала достаточно, чтобы диагностировать, по-видимому, очень странную болезнь, которую врачи не могли обнаружить одиннадцать лет. Эксперименты Лизы много раз пугали его и других членов семьи, но в глубине души Линкольн гордился Лизой. Мальчик был убеждён, что однажды она изменит весь мир. В их полной талантов семье у Лизы был наибольший потенциал. Кто-то из сестер иногда ей завидовал, но всё равно все гордились ею. Но какой бы умной ни была Лиза, она всё равно была девочкой четырех лет от роду. И Линкольн знал, что хоть она и пыталась скрывать свои чувства, они всё равно у неё были. Также, как у Люси. Лиза могла прятаться за своей серьезностью сколько угодно, но положение дел влияло на неё так же, как и на всех остальных. — Постой, ты же не рассказала об этом всем остальным, так? – внезапно спросил он. — Судя по эмоциональному состоянию пяти наших старших сестёр, можно с уверенностью заключить, что они уже в курсе ситуации. Если они не решили рассказывать об этом всем остальным, то из-за того, что не считают это необходимым. Поэтому я также не вижу смысла сообщать об этом. — Лиза, послушай меня, это серьёзно. Ты не можешь об этом проболтаться, как в тот раз, когда у меня в волосах застряла жвачка, и ты сказала об этом Линн, – предупредил её Линкольн, вспоминая тот случай. - Линкольн, в тот раз в моём разуме не было места такому тривиальному явлению. Это явление, однако, заслуживает внимания. Лиза взяла до ужаса длинную иглу и надела её на шприц, неспеша постукивая по ней пальцами, чтобы удалить остатки попавшего воздуха. Она выглядела слишком спокойной, будто это было обычное дело. Может, она и узнала о болезни, но не знала о последствиях. — Лиза, ты понимаешь, что со мной будет? – медленно спросил Линкольн. — Абсолютно. Учитывая стадию, на которой находится твоя болезнь и то, как она подействовала на твой организм, я предположу, что твоё тело будет способно сопротивляться ей ещё две или три недели, прежде чем твоё сердце откажет окончательно, что приведёт к мгновенной смерти. — Почему ты рассказываешь всё это так… так… серьёзно? Будто читаешь книгу? – спросил Линкольн, внезапно чувствуя себя немного расстроенным. – Ты не волнуешься о том, что я вот-вот умру? Лиза отложила шприц в сторону и отодвинула инструмент. Она подошла к брату, остановившись прямо перед ним и подняла голову, чтобы поддерживать с ним визуальный контакт. Она смотрела на него серьёзным взглядом, но Линкольн увидел в её глазах особый блеск, которого давно не видел у младшей сестры. - Конечно я волнуюсь за тебя, Линкольн. Поэтому я и отложила все свои проекты, исследования и даже должность профессора в Государственном университете Роял-Вудса, чтобы все свои способности, ресурсы и время я могла тратить на поиски лекарства от этой пока что неизлечимой болезни. Две недели – это слишком короткий и трудный срок. Возможно, это самая трудная задача, с которой я сталкивалась за два года своей карьеры, ведь мне никогда не приходилось использовать все свои силы на сто процентов. Но неудача – не вариант, поэтому единственным логичным и приемлемым вариантом для меня будет твоё излечение. Голос Лизы звучал так же, как и всегда. Никто даже не уловил бы разницы. Но Линкольн, впрочем, смог расслышать в словах Лизы явное беспокойство. Он опустился на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, и положил руку на плечо девочки-гения. - Лиза, я не хочу, чтобы ты давила на себя. - Мне нужно найти лекарство от твоей болезни, – повторила Лиза, качая головой. – Это меньшее, что я могу сделать. В конце концов, за все те годы, что я ставила на тебе опыты, я ни разу не заметила аномалии в твоей голове. - Да ладно, не вини себя. Даже врачи до этого не видели у меня никаких проблем. - И всё же мне следовало найти их раньше. Теперь я должна исправить эту ошибку путём нахождения лекарства от твоей болезни. Линкольн вздохнул. В каком-то смысле, его сестра сбросила с его плеч огромный груз. Ему не нужно было искать способ сказать ей правду, набираться невероятного мужества, чтобы разъяснить всю сложность ситуации. И теперь ему в любом случае не придётся смотреть, как сестра плачет по нему, как он думал ранее. Чего он в данный момент боялся, так это того, что Лиза облегчила его ношу, взамен взяв на себя ещё большую. Четырёхлетняя девочка не ожидала, что ей придётся взять ответственность за поиски лекарства от неизлечимой болезни и за судьбу своего брата, чувствуя, что это – её долг. Но что если она не сумеет спасти его? Будет ли она жить дальше с мыслями о том, что позволила брату умереть? Линкольн бы с радостью вынес эти полные стресса две недели, лишь бы его младшая сестра не чувствовала то же самое после его смерти. Он не мог и думать о том, чтобы Лиза корила себя за ту ситуацию, на которую никто не мог повлиять. - Лиза, послушай, тебе необязательно этого делать. Спасать меня – не твоя работа. - То есть, ты говоришь, что хочешь умереть? Возможно, опухоль находится в области, отвечающей за инстинкт самосохранения. - Нет, конечно я не хочу умирать! – ответил он. - Тогда я не понимаю, в чём проблема. Я верю, что мы все выиграем в этом сценарии. - Проблема в том, что ты не должна чувствовать себя ответственной за то, что это происходит со мной, понимаешь? – попытался объяснить Линкольн. – Если я умру, то это не потому, что ты не смогла найти лекарство или не поставила мне вовремя диагноз. Это будет просто потому что мне не повезло. Поняла? Тебе не нужно ничего доказывать. Если тебе от этого станет легче, я сдам для тебя анализ крови, но… Слушай, даже если ты не сможешь вылечить меня, ты всё равно всегда будешь для меня самым золотым человеком, которого я видел. Хорошо? Ты всегда будешь моим маленьким гением. Он улыбнулся, пытаясь заверить сестру, что всегда будет любить её. Не то чтобы она в этом сомневалась, но лишнее напоминание не повредит. Он взглянул на неё, пытаясь понять, что там у неё в голове. Лиза подняла руки, коснувшись руки брата на своем плече. Линкольн улыбнулся, думая, что сестра хочет его обнять, но вместо этого почувствовал резкую боль в предплечье. — Ай! – вскрикнул мальчик, глядя на ремень, который Лиза наложила ему на руку как жгут. – Лиза! Какого черта?! — Нам нужно оказать давление, чтобы ограничить кровоток и позволить венам расшириться, дабы облегчить процесс введения иглы, – по-простому объяснила девочка-гений и, взяв за брата руку, усадила его на табурет. Лиза подошла к нему, держа в руках шприц и контейнер размером с банку сока. — Итак, приступим, – сказала она со зловредной улыбкой. – После забора крови тебе нужно будет наполнить вот эту ёмкость. — Что? Чем?!