26 недель надежды

Темные заснеженные улицы медленно погружались в сон. Морозный хулиганистый ветер настойчиво пытался пробраться в отделение неотложной помощи 18 больницы, но окна были плотно закрыты, работники суетились, открывались и захлопывались двери и никто не обращал никакого внимания на непогоду. Арсений Сергеевич Попов - молодой перспективный хирург, сидел на маленьком диванчике в ординаторской, окидывая уставшим взглядом часть приемного покоя, видневшуюся сквозь полуоткрытую дверь. У него были темные волосы и голубые глаза, цвета озера, в котором отражаются верхушки запорошенных снегом сосен. Смена Арсения закончилась, но он все никак не находил в себе сил подняться с места. Это ведь канун Нового Года, черт возьми! Он обещал провести этот вечер с родителями, с которыми не удается часто видеться не смотря на то, что живут они всего в часе езды с учетом столичных пробок. Но эти несколько десятков километров, умноженных на детские обиды, превращаются в сотни и тысячи, и заканчиваются месяцами без визита. Мимо ординаторской пробежала медсестра, задев ручку двери, которая тут же захлопнулась обиженно скрипнув. Звук выдернул Арсения из пелены мыслей, нужно собираться. Порывшись в ящике стола, он выудил оттуда пакет с заготовленным заранее подарком, нужно зайти к другу, за день не нашлось ни минуты свободного времени. Длинные коридоры сменялись лестничными пролетами, 18 больница – огромная, словно муравейник, чтобы добраться из одного крыла в другое порой нужно было потратить добрых 15 минут. Двери лифта плавно открылись. Финишная прямая – узкий коридорчик с тонкими стенами, в котором зимой всегда было очень холодно, а летом невыносимо жарко, упирался в белую тяжелую пластиковую дверь, над которой синими буквами было написано «Отделение неонатологии». В это отделение Арсений заглядывал в дни, когда было особенно тоскливо. Не смотря на то, что ему в силу профессии были досконально известны механизмы природы, с помощью которых она создает маленького человека, из которого потом вырастает кто-то большой и сильный, все равно Арсений находил в этом некое чудо, которое нельзя уместить на страницах учебников. Именно в этом отделении малышам помогали ухватиться за жизнь и ворваться в нее с первым отчаянным вдохом. Арсений потянул тяжелую дверь, его встретил длинный ярко освещенный коридор. - Эй, мужчина, посторонним вход воспрещен! – по коридору разлился задорный мужской голос. – Я скоро буду взымать с вас плату за вход, не желаете ли оформить абонемент? - У меня безлимитный режим. – Лицо Арсения расплылось в улыбке. - Чтобы иметь безлимитный режим, нужно было выбирать другое направление во время обучения. - Молодой мужчина среднего телосложения, рыжеволосый и кареглазый подошел ближе и протянул руку в знак приветствия. - Здравствуйте, Андрей Александрович, я подготовил для вас новогодний подарок, – нарочито вычурно произнес Арсений, протягивая пакет. - Что за фамильярности, я надеюсь, там валерьянка. - Нет, там ново-пассит. – Оба рассмеялись, на секунду повисла тишина. - Я ждал тебя сегодня раньше, – прервал молчание рыжеволосый. - Ты ведь знаешь как перед праздниками тяжко, нет ни секунды свободного времени, чтобы вырваться. - Нет, я ничего об этом не знаю, говорю же, нужно было задуматься о правильном направлении. - Да перестань уже! - пробубнел Арсений.- У нас сегодня кто-нибудь родился? - У нас всегда кто-нибудь рождается. Мужчины прошли вдаль по коридору и остановились около длинного внутреннего окна, из которого открывался вид на палату с новорожденными. Крошечные и беззащитные они лежали в инкубаторах, этих маленьких коробках, заменяющих огромный беспощадный мир. - Вон какая девочка, она не проведет тут не много времени, это радует. А этого парня мы уже готовим к выписке. – Андрей указал рукой куда-то в сторону. Но взгляд Арсения приковало маленькое создание, которое, казалось, могло уместиться в ладони. На карточке с необходимой медперсоналу информацией, которая была приклеенной к правой стенке бокса, не было имени ребенка, только фамилия – Шастун. - Вижу, куда смотришь, это кукушонок. Мать не дала ему даже имени, но Антонина Петровна уже нарекла его Антоном. 26 неделя, нет даже килограмма веса, мать вероятно употребляла алкоголь, риск развития патологий у таких детей гораздо выше. Не думаю, что есть шансы, он не доживет до утра. - Перестань, шансы есть всегда. - С твоим добрым сердцем тебе нечего делать в медицине. Жизнь в целом несправедлива и бессмысленна. - Какие убогие рассуждения. - Убогие тут только твои новогодние подарки. - Скажи спасибо, что хоть какие-то есть, - Арсений вздохнул и провел ладонью по стеклу. - Я пришел в эту профессию, чтобы убежать от смерти, а получается совсем наоборот. Обещай мне, что если он выкарабкается, ты подаришь ему свое отчество. - Что это ещё за глупости, у меня своих двое, было с кем поделиться. - Сам ведь говоришь, что шансов мало, чего тогда так всполошился. - Что ты заладил, думаешь мне бы не хотелось, чтобы все дети могли выжить, но, к сожалению, в жизни так не случается. У этого ребёнка совершенно нет поддержки, никто его не ждал в этом мире, никто не любит его, и не помолится о его здоровье. - С каких пор молитвы имеют для тебя такое значение? - Всегда имели, и речь тут не о Боге, который, возможно, существует где-то там в просторах вселенной, а о безусловной любви и надежде. Так что, если он выживет, это будет новогоднее чудо, не меньше. - Тогда ты сделаешь мне подарок. - Ладно, будет тебе. Андреевич, впрочем, звучит не так уж и плохо. - Спасибо. - Арсений довольно улыбнулся своей маленькой победе. - Тебе бы пора своих детей иметь, а не ходить засматриваться на чужих младенцев. Как там с Оксаной дела? - Знаешь ведь, что у нас долго ничего не выходит. Сейчас она выиграла грант и поедет учиться за границу. - Ну, поздравляю. Мы с тобой уже свое отучились. Может, стоит выглянуть за рамки привычного, в мире существуют и другие женщины. - В мире существуют и другие темы для разговора. - Арсений в последний раз окинул взглядом палату. - Пора мне, а то уже внеурочные пошли. Кто сегодня дежурит? - Только лучшие сотрудники. - Ты что ли? - Да. - Сожалею. - Мне не нужна твоя жалость. - мужчина наиграно схватился за сердце и улыбнулся собеседнику. - Пока, увидимся, счастливого Нового Года. -Пока, тебе того же. Через минуту Арсений уже спускался на лифте вниз, бежал по длинным извилистым коридорам. Впопыхах собравшись, он попрощался с коллегами и вышел в запорошенный метелью вечер. Снег пустился во все тяжкие, он валил большими белыми хлопьями, беспощадно засыпая улицы, машины, дома, клены, растущие в парке около 18 больницы. Люди кутались в воротники и шарфы, они бежали по делам, думая о чём-то своём, о подарках на Рождество, об акциях в супермаркетах в честь праздников, о салате в холодильнике, который нужно заправить к приходу гостей. Никому из этих людей не было совершенно никакого дела до маленького мальчика, лежащего в отделении неонатологии, и ничего не знающего ни о снеге, ни о любви, ни о том, что такое жизнь. Только один человек, Арсений, думал о нем в течение нескольких минут, пока спускался вниз по широкой лестнице, выуживая из кармана пальто ключи от машины. Но эти мысли вскоре вытеснили другие. Сейчас нужно будет снова выслушивать от родителей упрёки по поводу редких звонков и визитов. Суровый строгий отец, который, кажется, не способен на проявления любви, и мать, совершенно не умеющая ему возразить - одна из худших комбинаций для построения здоровых отношений с родителями. - Так, нужно заканчивать с этим и поскорее. - Арсений захлопнул дверь машины. - Погнали, это же канун Нового Года, черт возьми!