Сэм трётся, толкается, снова трётся и снова толкается. Тело реагирует инстинктивно, зная, что приносит удовольствие. Его мозг фиксирует заполненность, давящую на некоторые точки внутри него, отчего приятные мурашки бегут по спине. Он выгибается вверх и вниз, желая, хотя и нуждаясь в большем. Разрываясь между сладким трением и тем, что находится внутри него, — и то и то настолько хороши, что выбор сделать просто невозможно, — ему просто нужно добраться до точки, которая доведет его до вершины.
Однако его упрямая совесть борется за место и Сэм открывает глаза.
— Дин! — Он бормочет, что этот звук едва слышен даже в тихой комнате.
Эти зелёные глаза, устремленные на него, любопытные и тревожные и этот взгляд ощущается как физическое прикосновение. Это не просто фантомное воспоминание. Это Дин. Его брат. Его защитник. Вокруг него, внутри него.
— Всё хорошо! — Уверяет Дин, выглядя настолько разбитым, насколько Сэм ощущает себя. — мне просто нужно было... убедиться.
Сэм снова дёргается в ответ на сильные толчки внутри него. И этот голодный взгляд заставляет опустить свои бедра, вжимая их в матрас, и прижаться ближе к члену, трахающему его.
— Дин! — Снова шепчет Сэм, смущенный тем, что имя брата, кажется, единственное, что осталось в его обширном вакубуляре.
Дин сидит у изголовья кровати, великолепно обнаженный и трахает что-то типа резиновой задницы. Сэм никогда не видел ничего такого прежде, но он не может отвести взгляд от родных рук, держащих эту штуковину у своего паха и ритмично двигающихся бёдер.
Сэм издает ломающийся стон и может увидеть уверенность в глазах Дина о том, что здесь происходит.
— Закрой глаза, Сэмми. — Дин говорит мягко, но с такой убеждённостью, что Сэм и не думает не повиноваться.
Наволочка у носа Сэма пахнет мылом и по́том, такими знакомым, но таким необычным в этой, мягко говоря, странной ситуации. И он смутно осознает, что одеяло, обернутое только вокруг его ног, почти ничего не скрывает от зорких глаз Дина.
— Кто бы мог подумать, что ты такой хороший мальчик в сексе. — Голос Дина звучит удивлённо, но Сэма больше беспокоит пустота, которую он внезапно ощущает.
Блять! Он был так близко.
Но прежде чем он успевает пожаловаться, его тело атакует чёртов язык, вкручивающийся в его задницу, отчего у Сэма перехватывает дыхание.
— Боже!
— Можешь называть меня Дин или старший брат.
Сэм пропускает комментарий мимо ушей, больше занятый тем, чтобы потереться тазом о простыни. Он даже думает о том, чтобы засунуть в себя два пальца, хотя опытный язык снова начинает облизывать и посасывать его дырочку, и Сэм опять теряется в дымке желания и удовольствия.
— Такой, блять, отзывчивый.
Язык, или, скорее язык, Дина настойчив, но так объективен, что тёплое ощущение, охватившее Сэма, оставляет его бескостным на покрывалах. Пальцы держат его открытым, — те самые, которые раньше спасали, и так много раз, что Сэм уверен, что если бы не они, его бы и в живых не было. — Но тот факт, что именно Дин трахает его, вызывает вожделение вместо стыда и жажду большего вместо чувства вины
— Дин? — Сэм едва узнает свой собственный нуждающийся голос, который слышит. — Трахни меня, пожалуйста. — Он не верит, когда слова, кажется, сами вырываются из-за рта.
Язык пропадает. Он открывает глаза, видя огромную ухмылку:
— Ты жадная сучка, не так ли?
Сэм не уверен в том, что понимает правильно, но у его тела сейчас совсем другие приоритеты.
— Давай же, Дин.
Он не хочет умолять, но прямо сейчас языка Дина не достаточно, совсем недостаточно. Сэм не может скрыть желание, исходящие от него волнами. А возможно, он и не хочет прятать его. Но когда возбуждение горит в этих хризолитовых глазах, Сэм не имеет понятия, что с этим делать.
Дин обхватывает рукой свою эрекцию и дрочит с лёгкостью, вынуждая Сэма покраснеть.
— Ты этого хочешь, Сэмми?
Сэм застигнут врасплох. Он не знает, что сказать Дину. Впрочем, он не может остановить пульсацию своей дырочки и выгибание бедер.
— Просто... — Сэм не может выразить словами того, чего он хочет. Это было бы слишком реально.
— Я знаю. — Просто говорит Дин прежде чем взять в одну руку член, вводя его в искусственную дырку.
Глаза расширяются, и Сэм смотрит на Дина, толкающегося в игрушку. Боже, — он тоже чувствует это, дюйм за дюймом, мучительно медленно проникающем в него. Это приносит облегчение и нужду в большем одновременно и, скорее всего, Дин узнаёт всё по его лицу, потому что он ухмыляется всего на несколько секунд и начинает безжалостно долбить искусственную задницу.
— Да-а-а — Произносит Сэм жалким сдавленным голосом, но у него нет времени беспокоится об этом, не тогда, когда Дин толкается так сильно и быстро, как отбойный молоток. Он стоит на кровати, железной хваткой держа игрушку.
Сэм трётся о покрывала и не может не думать о том, какого это — когда реальное тело прижимается к его спине, прикрывая и удерживая, кожа к коже. Жар, пот и запах Дина, всё, что он не может чувствовать — это то, что он чувствует сейчас.
Лицо Дина открыто и взволновано, и Сэм не может оторвать взгляд, не сейчас, когда Дин ускоряет свои толчки ещё больше, не сейчас, когда капли пота текут по виску и бицепсам на его руках, и ноги напрягаются от напряжения, не сейчас, когда всё прекращается, Дин мычит, и Сэм единственный, кто чувствует, как его наполняет жар.
— Иисусе! — Сэму всё ещё удается вскрикнуть, прежде чем он ещё несколько раз прижимается к матрасу и со стоном кончает. Он неподвижно лежит на простынях и именно в этот момент закрывает глаза.
— Ебать! — Восклицает Дин. — Эта штуковина вообще реальна?
Вопрос заставляет Сэма открыть глаза и посмотреть Дину в лицо:
— Моя задница знает, насколько она реальна.
— О, правда? — Любопытство вспыхивает в изумрудных глазах.
— После стольких раз, я уверен. И ты единственный, кто не может удержать эту штуку в своих штанах.
Игрушка находится у паха Дина и Сэм не знает, рад он этому или разочарован.
— Я могу посмотреть? — Неожиданно раздается вопрос.
— Что?
— Это казалось таким реалистичным. Я просто хочу проверить.
Вопрос странный, но в этой ситуации в целом нет ничего нормального. Сэм не говорит Дину, что когда проверил свою задницу в первый раз, он не нашёл ничего интересного. Вместе этого он кивает:
— Хорошо.
На лице Дина появляется широкая улыбка:
— Зашибись!
Дин не заботится о том, что надеть одежду, он вылезает из своей постели и направляется к Сэму, уверенный в себе.
Сэм припускает штаны до половины бёдер и раздвигает ноги настолько широко, насколько может.
К его изумлению, Дин забирается на кровать, матрас слегка прогибается под весом брата. Он устраивается между ног Сэма, и тому резко становится сложно дышать.
Ситуация настолько сюрреалистична, когда его старший брат имеет доступ к такой интимной части его тела, что тёплые руки на коже Сэм замечает спустя несколько драгоценных секунд. Удивительно мягкие пальцы Дина вызывают новые искры удовольствия, которые доходят до Сэмова члена.
— Однозначно не выглядит затрахано. — Голос Дина звучит разочарованно.
— А ты, видимо, много смыслишь в этих вещах. — Сэм оглядывается через плечо, находя взгляд Дина, прикованный к его заднице, который смущает и возбуждает одновременно.
— А ты нет? — Замешательство в этих глазах сменяется весельем. — Я думал, что научил тебя лучшему.
Единственный раз, когда Сэм попробовал анальный секс, был в Стэнфорде, но он не может вспомнить точно даже детали, потому что был пьян. И Дину знать об этом вовсе не обязательно. Также ему нужно, чтобы руки Дина были подальше от него, потому что маленькому Сэму всё равно на то, что они братья.
— Это тебя не касается.
Дин только и продолжил разговаривать:
— А знаешь, меня это возбуждает. Пышные формы и сиськи, чувак. Это как самая лучшая игровая площадка, и мне нравится играть в каждой ее части. Но когда они раздвинут свои нежные ножки, я просто должен пойти на это, пока они не намокнут.
Сэм не сомневается в том, что он бы мог течь прямо сейчас, если бы его тело умело смазывать, но, возможно, всё из-за того, что большие пальцы массируют в опасной близости от его входа. Дин походу не осознаёт, что делает. Только не с этим мечтательным взглядом и улыбкой на губах.
— После нескольких облизываний я сильно прижимаюсь языком к этой морщинистой коже и они сходят с ума. И самое лучшее, что вскоре они умоляют, чтобы их трахнули.
Сэм зарывается лицом в свою подушку, слушая омерзительные подробности, и отчаянно старается не тереться о простыни вновь появившимся стояком, даже когда он не может прекратить сжимание своей дырочки. Просто мысль о том, что он уже испытал все сказанные Дином вещи, хоть и не так, как он хотел, заставляет его умолять о том, что бы Дин трахнул его прямо сейчас.
— Розовые, как у тебя, мои любимые.
Чего?
Сэм снова недоверчиво глядит из-за своего плеча.
Что Дин имеет в виду?
К сожалению, у Сэма нет времени, чтобы выяснить это, потому что раздается стук в дверь.
— Дин? — Зовёт его женский голос. — Я забыла свои ключи.
— Проклятье. — Ругается себе под нос Дин и говорит уже громче. — Подожди минутку.
Прежде чем Сэм успеет сделать что-либо, Дин встаёт с кровати и накидывает на себя одеяло, ищет чёртовы ключи, — которые он находит на тумбочке рядом со своей кроватью, — и идёт открывать дверь.
Девушка вернулась не просто за ключами, как Сэм мог услышать.
Разочарованный, он натягивает свои штаны и не может понять, почему вдруг нарастает гнев внутри него.
Когда Дин закрывает дверь позади него, самодовольная улыбка появляется на его лице:
— Они всегда хотят больше. В любом случае, на чём мы там остановились?
— Мы остановились на том, что мы собираемся спать. — Сэм старается не показать раздражения в своём голосе.
— Ты серьезно?
— Спокойной ночи, Дин! — Сэм натягивает одеяло до шеи и отворачивается к стене.
— Какой ты скучный, Сэмми.
Сэм пропускает мимо ушей разочарованный голос, больше сосредоточенный на том, что он чувствует ревность, и на том, что происходит между ними.
***
Они не возвращаются в бункер, когда планировали, потому что Донне нужна помощь, работа важнее. Но напряжение между ними почти ощутимо на протяжение девяти дней, которые им потребовались, чтобы раскрыть дело. Что ещё хуже, Сэм никак не может перестать представлять, как ощущается реальный член. Имело бы это какое-нибудь значение? Было бы это более интенсивно? Это было бы только приятно или ещё и немного больно? Как бы этот вкус ощущался у него на языке? Как бы он пах?
Дырочка Сэма трепещет в ответ, пока он пытается игнорировать всё, что окружает его вокруг на сиденье Импалы. Вот только он не может, потому что хочет, ну, или ему нужно знать.
Дин больше ничего не пытается предпринять, но его взгляды украдкой заставляют Сэма напрячься. И он вздыхает с облегчением, когда Дин паркует машину в гараже.
Когда Дин глушит машину, Сэм чувствует тяжесть его взгляда на себе.
— Мне нужен душ и хорошенько выспаться, Дин. — Он не дожидается ответа.
По дороге к своей комнате Сэм ненавидит себя за то, что ведёт себя как идиот, но сама возможность, что он может сказать то, о чем думает прямо сейчас, ужасает. Он не может спросить: "Когда ты собираешься трахнуть меня?" или сказать: "Я снова хочу твой язык и член, и самое ужасное, что это единственное, о чём я могу думать".
К сожалению, думать об этом нет смысла, однако когда Сэм нажимает на дверную ручку своей спальни, Дин — единственный, о ком он думает.
***
На следующее утро помощь нужна Гарту, поэтому они снова отправляются в путь, и их время тратится на исследования, опросы, плохую еду и короткий сон.
Им требуется неделя, чтобы убить двух чёрных собак. Сэм не пострадал, но Дин получил укус на свое предплечье, который требует внимания. И несмотря на протесты Дина, Сэм настаивает на заботе о нём. Он заставляет Дина сесть на одну из двух коек и начинает работу и все идёт хорошо, пока он случайно не смотрит на промежность Дина и находит то, чего там быть не должно.
— Я смогу закончить сам.
— Э-э-э... — Он смотрит на Дина, чувствуя, как румянец расползается по шее. Несмотря на его благие намерения, он задаётся вопросом, вызвана такая реакция его руками или болью. Дин не похож на мазохиста в сексе, насколько Сэм может знать. Стараясь сосредоточить своё внимание на ране, Сэм говорит:
— Всё хорошо. Я справлюсь.
— Как насчёт того, чтобы немного ускорить этот процесс, а? Может быть, в этом столетии. У меня есть незаконченное дело с моей рукой в ванной.
— Фу, чувак. Мне не обязательно знать об этом. — Сэм сосредотачивается на руке Дина, стоически пытаясь не смотреть на эту чёртову выпуклость.
— Если ты хочешь, я могу уединиться с игрушкой.
— Нет! — Да. Пожалуйста.
В отместку Сэм далеко не нежен, когда он начинает наносить антибактериальный крем.
— Ой! — Он смотрит на ширинку Дина, которая выглядит больше. — Ты такая королева драмы!
— А ты никудышная медсестра.
Сэм заканчивает перевязывать руку и идёт к своей кровати, игнорируя Дина и его чёртов член.
— Давай завтра вернёмся в бункер и разберемся с этим.
Он избегает зрительного контакта с Дином, начиная раздеваться. Возможно, всё, что ему сейчас нужно — это хороший сон.
— Хорошо, Саманта, хотя я всё ещё думаю, что ты совершаешь ошибку. — Брат ухмыляется ему, прежде чем отправиться в ванную комнату.
Дверь закрывается с грохотом.
Сэм пользуется возможностью, чтобы снять пальто и рубашку и сменить джинсы на спортивные штаны. Он ложится со вздохом и не желает думать о Дине или чертовом проклятии.
Но потом начинаются стоны.
Что за чёрт?
Непристойность звуков очевидна и Сэму не нужен магический шар, чтобы знать, что происходит в ванной.
Это реально происходит?
Живя с кем-то двадцать четыре на семь, ты можешь узнать много о жизни другого человека, даже о тех аспектах, о которых не желаешь знать, включая использование душа для снятия напряжения. Дело в том, что они скрывали это до этого момента.
Сэм кладёт подушку на своё лицо. Он не хочет слышать это. Не хочет думать о том, как ладонь Дина обёрнута вокруг этого большого и толстого члена, и о том, что это может быть с ним, с ним самим. Сожаление приходит как приливная волна, и Сэм винит себя в том, что отказался от предложения Дина. Блять. Он признает, что такая неудовлетворённость в тридцать пять просто смешна. Когда звуки в ванной становятся громче, Сэм закрывает свои уши ладонями, зная, что им нужно как можно скорее разобраться с этим беспорядком, пока у него яйца не отвалились.
***
Джоди просит помощи. Следовательно, они не возвращаются в бункер на следующий день.
После простого "посолить и сжечь" они возвращаются в мотель на окраине города. Они в Талсе, штат Оклахома, и напряжение всё ещё ощутимо между ними, коварно пульсирует, готовое взорваться.
Спор начинается, как только Дин закрывает дверь позади них. Что-то о ненужном риске, на который Дин пошел во время охоты, перерастает в тривиальные вещи вроде грязных носков и коктейлей, занимающих место для пива в зелёном холодильнике.
Как они в конце концов начали драку, Сэм не имеет понятия, но его кровоточащая губа и порез над левой бровью Дина являются достаточно вещественными доказательствами.
Сэм использует свои ноги, чтобы оттолкнуть Дина от себя. Это работает. Брат падает на пол. Время реакции очень ва́жно, когда одерживаешь вверх над противником. Поэтому Сэм встаёт настолько быстро, насколько может и подходит к Дину. Но этот чёртов ботинок на его пути. Он спотыкается и не может предотвратить своё падение. Несмотря на все возможности, он падает на свой живот и его лицо встречается с ширинкой Дина. Брат издал блядский крик в ответ.
Кажется, что мир неожиданно замер.
Спустя мучительные секунды Сэм чувствует выпуклость под своим лицом и это может значить только одно.
— У тебя там всё в порядке?
Не решаясь заговорить, Сэм просто кивает, чувствуя, как жар усиливается под его щекой.
— Если ты не поднимешься, я перестану себя контролировать. — Голос Дина звучит слегка запыхавшимся.
Сэм снова непроизвольно кивает и в результате трётся лицом о член Дина.
— Сэмми! Прекрати это. Или отсоси мне.
Мысленного представления было достаточно, чтобы у Сэма потекли слюнки, а его тело зажаждало ощутить Дина внутри. На этот раз по-настоящему.
Сэм осознает, что делает, только когда его член начинает твердеть в штанах. Но—
Смущенный лишь возможностью того, что Дин увидит его возбуждение, Сэм перекатывается на бок, прежде чем встать на ноги. Он ощущает боль, и натренированные уши слышат резкий вдох воздуха.
— Сэмми?
Рука сжимает его бицепс, а обеспокоенные глаза исследует Сэма.
— Не беспокойся. Ничего страшного.
— Где?
Сэм знает этот тон слишком хорошо, так что бесполезно спорить, пока Дин в режиме его старшего брата.
— Правая лодыжка. — Слова едва вылетают из его рта, и Дин усаживает его на ближайшую кровать и осматривает лодыжку.
Он такой аккуратный, не тот боевой мужчина, что был пару минут назад.
— Болит? — Руки Дина осторожно двигают лодыжку.
— Немного. — Однако Сэм испытывает гораздо большую боль. Он вздрагивает, когда его эрекция упорно давит на спортивные штаны, и только его рубашка предотвращает будущий конфуз.
— Это просто вывих. Я принесу лёд. Лежи.
Не дожидаясь согласия Сэма, Дин покидает комнату.
Послушный, как дрессированный пёс, Сэм устраивается на двух подушках. Он думает о неприятных вещах, нуждаясь в переключении внимания, чтобы его член окончательно опал. Но когда дверь спальни открывается снова, одного взгляда на эти губы достаточно, чтобы Сэм понял, что это бессмысленное дело.
Дин прикладывает лёд к его опухшей лодыжке, но прежний "соблазнитель" ушёл, оставив только старшего брата.
Больше разочарованный, чем испытывающий боль, Сэм принимает таблетку адвила из рук Дина, запивая её водой, прежде чем устроиться поудобнее и поспать или, по крайней мере, попытаться.
***
Они остаются в мотеле ещё на день, прежде чем Дин думает, что Сэм достаточно выздоровел, чтобы отправится в путь.
Неделя, кажется, затянулась, и в бункере остались только они, а охоты не предвидится.
За исключением того, что Дин дважды спрашивает, точно ли он хочет сделать это, ничего не происходит. Ничего, блять.
Сэм приходит к выводу, что ничего не чувствовать гораздо отвратительнее. Несколько дней он ждёт, но Дин ничего не делает, к большому разочарованию Сэма.
Для Дина целибат не имеет никакого смысла и хотя секс не является приоритетом для жизни Сэма уже много лет, эта ситуация плавно начинает сводить его с ума.
Сэм достигает критической точки через два дня, когда просыпается твердым, нуждающимся и уверенным, что его удовлетворение зависит от двух органов, принадлежащих его старшему брату.
Поднявшись с кровати, он глубоко вздыхает. Босыми ногами шлёпает по коридору до кухни, потому что это то место, где можно найти Дина ранним утром.
Вкуснейший запах блинов почти заставляет Сэма сдаться. Почти. Но его желудок может подождать.
Дин положил уже пять блинчиков себе на тарелку, но, судя по сковородке на плите, этого недостаточно.
— Дин?
Брат кладёт ещё один блин на тарелку, прежде чем убрать сковородку и повернуться к нему.
Его чёртов халат распахнут, а под ним чёрная футболка и шорты, которые не оставляют места для воображения.
— Мы должны сделать это сейчас. — Брови вопросительно поднимаются, но через пару секунд Сэм видит понимание на лице Дина. — И не спрашивай, готов ли я. Я в душ. Жди меня в своей комнате.
Выражение лица Дина меняется. Это такая же железная решительность, какая появляется, когда брат охотится с добавлением этих голодных светящихся глаз и это заставляет Сэма дрожать. Это тот ответ, который ему нужен. Развернувшись, он направляется к двери. Впрочем, прежде чем он покидает кухню, он слышит глубокий голос Дина:
— И тебе доброе утро.
